Ангел

Итачи ввалился в ее комнату, едва различая пространство. Его глаза устали, его болезнь берет верх, его силы на исходе. Правый глаз уже почти не видел, скорее всего это усугубилось его последним длительным использованием Аматэрасу. — Итачи-сан! — Кин подлетела к нему в один миг оказываясь перед ним. — Ты ранен!!! Девушка обхватила его лицо ладонями, вытирая уже запекшуюся кровь с щеки. Потом она ахнула, увидев, что один рукав порван и на нем темнеет кровавое пятно. Она метнулась к шкафу, доставая оттуда сундучок со свежими бинтами и мазями, такие лежали в каждой жилой комнате в башне, как аптечка первой помощи. — Не надо, ты запачкаешься. — Запротестовал Учиха, но та лишь качнула головой. Она помогла ему снять плащ и футболку, освобождая раненую руку от лишних тканей и принимаясь обрабатывать рану. Кин остановила Учиху, когда тот снова хотел запротестовать. — Я позабочусь о тебе. — Прошептала она. — Сейчас моя очередь заботиться, Итачи-сан. — Со мной все в порядке. Правда. — Выпалил Нукенин, стараясь не прищуривать глаза. — Все кончено. Они больше не будут на тебя охотиться. Никто больше не будет… Камень уничтожен. Кин на секунду замерла, напрягшись, словно струнка. На лице ее промелькнул сначала ужас, а потом вселенская печаль. Она знала, что он не оставил там камня на камне, знала, что сегодня он убивал. Амацухьто этого не хотела, но понимала, что все это сделано ради нее, ради ее безопасности… Девушка с шумом выдохнула, на мгновение замерев, а потом, чуть помедлив отложила в сторону смоченный в очищающем растворе бинт. И обвив его талию тоненькими ручками, она робко прижалась к его телу. — Спасибо тебе, Итачи-сан… Он отстранил девушку, чувствуя, что рассыпается в прах его непроницаемая маска безразличия, обнажая на лице смесь боли и страданий. Он действительно страдал. Оттого, что не может действительно дать ей то, что она хочет. Снова отстранив ее, он тяжело вздохнул. — Тебе нужен отдых. — Сказал Нукенин, видя, что ее руки подрагивали, когда она снова взялась за его рану. Узел на бинте не поддавался ее дрожащим пальцам. — Ложись спать. Она нахмурилась и качнула головой. — Я же сказала, я позабочусь о тебе, Итачи-сан. — Покончив с раной, она уложила его на кровать. — Отдых нужен тебе. Ложись, я налью тебе чай. Учиха хотел воспротивиться, но понял, что силы просто оставляют его. Покорно поддавшись ее рукам, он просто проследовал на кровать девушки, чувствуя, как горят легкие от боли. Кин села рядом на краешек кровати, грустно глядя на его изможденное лицо. Через мгновение она уже протянула ему теплую пиалу с чаем, хотя может прошло какое-то время. Итачи потерял много сил, болезнь уже слишком овладела его телом и сегодняшний ночной и утренний бой опустошили его совсем. Он осушил пиалу с чаем, слегка присев на время, а потом снова лег, поблагодарив девушку. Она была печальна, но при этом старалась держать себя в руках. Ее полупрозрачные глаза словно светились в темноте, глядя на Итачи. Амацухьто медленно моргнула и, коснувшись тыльной стороны его ладони своими прохладными пальчиками, чуть печально улыбнулась. — Итачи-сан… — Шепнула она. — Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня… Я так благодарна тебе… Я никогда не могла бы подумать, что буду чувствовать себя в безопасности в чужом для меня мире, но рядом с тобой мне так хорошо… Спасибо, что избавил меня от преследования, спасибо, что пошел за мной, когда я пропала, спасибо, что всегда заботишься обо мне… Ему хотелось заставить ее замолчать. Нет, она не смела говорить о нем хорошее, ведь он не был хорошим. Итачи Учиха — убийца собственной семьи и возлюбленной, ниндзя-отступник и предатель собственной же души, ведь он не хотел всей этой резни. Он хотел мира… Хотелось заткнуть уши, вылететь пулей из этой комнаты, где сейчас беловолосая девушка с прозрачными голубыми глазами смотрела на него, полная доверия, искренности и тепла. Нет-нет-нет, он этого не заслужил. Ни в коем случае. Итачи дернулся было, чтобы встать, но почувствовал, как теплая ладошка легла на его грудь, придавливая обратно к кровати. — Пожалуйста, не отталкивай меня. — Голос ее дрогнул. — Я всего лишь хочу быть рядом. И чтобы ты был рядом со мной… Сердце нукенина дрогнуло. — Я буду рядом столько, сколько смогу. — Снова повторил он некогда брошенную фразу. — Я знаю… Я это знаю. Но, позволь и мне быть рядом с тобой… Итачи удивленно вскинул брови, желая просто исчезнуть отсюда, провалиться, сгореть заживо… Лишь бы не чувствовать сейчас этой щемящей боли в груди. — Позволь мне сегодня позаботиться о тебе. — Снова повторила она. — Ты должен отдыхать… Отчасти он понимал, что пережив столько стресса за сегодняшний день, едва снова не попав в лапы своих истязателей, которые мучали ее, дважды используя свои силы, она явно нуждалась в поддержке. Но почему-то сама хотела поддержать его сейчас. Он кивнул, вызывая счастливую улыбку на лице девушки. — Спасибо тебе… Спасибо за все… — Она наклонилась и мимолетно поцеловала его в щеку тут же отстраняясь. Учиха вздрогнул, а потом закрыл глаза, расслабляясь. Через мгновение он почувствовал, как Кин устраивается рядом на узкой кровати, умещаясь в небольшое пространство между ним и стеной. Она напоминала дикого зверька, доверчиво прижавшегося к спасшему ее человеку. Итачи чувствовал, как дрожат ее плечи, как расслабляются мышцы, когда она проваливается в сон, как меняется ее дыхание из рваного в размеренное. Он проваливался в небытие, но его постоянно возвращало в реальность чувство клокочущей боли в легких. В груди пожаром плескалась боль, разрывающая тело, он чувствовал, что вскоре к горлу снова подступит кашель, а значит, нужно будет дождаться, когда Кин крепче уснет, и принять лекарство. Это тело начинало постепенно сдаваться болезни, опустошая его жизненные силы. И сегодняшние битвы только поспособствовали этому. Глаза уже почти не видели четких линий, легкие почти не насыщали кислородом. Ему надо поторопиться с последней встречей с Саске, Итачи не хотел выглядеть перед ним умирающим и изможденным. Дождавшись, когда амацухьто крепко уснет, он тихонечко поднялся и, создав ворона, усадил его на спинку кровати, а сам отправился в свою комнату, чтобы принять лекарства и дать волю своим чувствам. Он яростно ударил кулаком в стену, чувствуя подкатывающее к горлу отчаяние. Нет, не из-за того, что он может не успеть. А из-за того, что не мог жить той жизнью, которая могла бы у него быть. Рядом с этой девчонкой, будь у него будущее, он, наконец обрел бы покой, о котором так мечтал… Ему этого хотелось, но он отчаянно давил в себе это чувство. Хотелось, когда она прижалась к его боку, обнять и притянуть к себе покрепче. Хотелось, когда она показывает ему свои воспоминания, снова почувствовать, как она прижимается к его лбу, чтобы передать память о запахах. Чувствовать ее дыхание на своих губах, легкое касание пальчиков на лице. Непозволительная роскошь, от которой он должен отказаться, но почему-то не мог. Особенно когда Кин сама вкладывала свою ладонь в его, сама притягивала его для поцелуя… С каждым разом у него оставалось все меньше сил бороться с собой и все меньше желания отказывать себе в этом. Ведь, ему не так много осталось. Но Итачи не посмеет ранить ее чувства. Он знал, что она и так уже слишком сильно привязалась к нему, что его смерть принесет ей боль. Но, не хотел, чтобы она страдала еще сильнее, если подпустит ее ближе и потом покинет этот мир. Снова отчаянно стукнув кулаком по стене, он издал утробный рык, смешанный с болью. Он запутался. Слишком запутался. Когда приступ кашля отступил и лекарства подействовали, он поспешил смыть с себя следы крови и битвы, а затем, переодевшись в чистые одежды, вернулся в комнату, где спала Кин. Развеяв ворона, Итачи присел на край кровати, глядя на спящую девушку в темноте. Ему казалось, что она излучала тусклый свет, словно серебрилась при свете луны, которой, естественно, в комнате без окон быть не могло. Красивая. Она действительно была красивой, и притягивала к себе, словно звезда, от гравитации которой Учиха отчаянно пытался оторваться. Это было сложно. Настолько, что, не осознавая того, что он делает, Итачи потянулся к щеке девушки и коснулся нежной прохладной кожи, проведя вниз к подбородку. Кин вздрогнула и открыла глаза. Странно, но именно ее глаза он видел четко невзирая на то, что все остальное в его поле зрения уже давно плыло, потеряв очертания. Она не испугалась, не вздрогнула, лишь перевернулась с бока на спину, поворачиваясь к Итачи лицом и слегка приподнимаясь на локтях. — Ты не спишь. — Констатировала она. — Прости, я разбудил тебя. — Он уже жалел, что дотронулся до девушки. — Все в порядке. Мне было приятно… — Она нежно улыбнулась и, протянув руку, схватила его ладонь, притягивая к себе. — Сделай так еще раз. Он качнул головой, вытягивая руку из ее ладоней, хотя на самом деле отчаянно желал снова коснуться ее. Он устал от этой внутренней борьбы… Очень устал. — Итачи-сан? Я чем-то обидела тебя? — Она встревожено посмотрела на нукенина. Черт, он пугал ее своим поведением. Запутавшийся, умирающий, одинокий даже в окружении тысяч людей, он сейчас был не один, но не мог позволить себе быть с ней. — Прости меня. — Лишь смог выдать он. 
Его маска безразличия снова трещала по швам, рассыпаясь перед встревоженным лицом белоснежной девушки с прозрачными глазами. Она села на кровати, подтягивая под себя ноги и придвинулась ближе. Через мгновение он оказался в ее объятиях, крепких и теплых, очень трепетных и нежных. Словно его обнимала Изуми там, в его гендзюцу. Сердце Учихи болезненно сжалось, а к горлу подступил душащий ком. Он не мог позволить себе этого, не мог позволить испытывать радость от того, что она обнимала его, прижималась к нему, но он это чувствовал. И трепет сердца, и выбивающую воздух из легких эйфорию. И даже желание обнять в ответ, но это была непозволительная роскошь. Непозволительная для того, кто не достоин быть счастливым.