Ангел

Ночь подходила к концу, а они так и не смогли отдохнуть. Итачи смотрел на нее, а Кин смотрела на него и с тех пор, как он прервал их контакт, они не произнесли ни слова. Скоро Конан постучит в дверь, чтобы отвести Амацухьто к Нагато, а значит, их недомолвки нужно было решить здесь и сейчас, не откладывая их на потом. — Кин, я хочу, чтобы ты прекратила… — Первым нарушил тишину Учиха. — Ты не хочешь этого. — Она с вызовом заглянула ему просто в глаза. — И ты сам прекрасно это знаешь. — С чего ты это взяла? — Потому, что я не слепая, Итачи-сан. — Сейчас от нее исходили волны уверенности, точно такие же, что были тогда, когда она стояла перед Нагато, думающая, что ее сейчас казнят. Нукенин не знал, что ответить. Он был прекрасным стратегом в военных делах, но сейчас, осознавая, что она уже все давно поняла, Учиха не знал, куда бежать от самого себя. — Нам нельзя сближаться, Кин. Нельзя. — Прохрипел он. — Но уже слишком поздно. — Она снова чуть придвинулась. — И ты это тоже прекрасно знаешь. Она свела брови к переносице, задумавшись на секунду о чем-то, а потом резко сократила дистанцию между ними, снова обхватывая его лицо ладонями. Но в этот раз картинок не было. — Хватит уже замыкаться в себе. Я, ведь, чувствую это, ты тоже хочешь быть ближе… — Она обдала его губы горячим дыханием, находясь так близко, так опасно близко к его губам… Он не смог держать себя в руках, впиваясь в ее губы так неистово, что она вскрикнула от неожиданности, но уже через мгновение обвила его руками вокруг шеи, отвечая на поцелуй. Он снова сдался… Черт… Снова… Сдался, потому, что больше не мог сражаться с собой. Потому, что его сердце переполняла нежность, и именно сейчас ему было абсолютно плевать, достоин он ее, или нет, ведь девушка в его объятиях отвечала на поцелуй, путая пальчики в его волосах и вызывая сотни мурашек по телу. В дверь постучали и Кин вздрогнула, отстраняясь от Итачи и, чуть поколебавшись, прижалась к его груди. — Просто будь честен со мной, Итачи-сан. — Шепнула она прежде, чем подняться, накинуть верхнюю юкату прямо поверх ночной, и выйти из комнаты. Девушка не видела, как за закрытой дверью Учиха обрушил все негодование в стену, вызывая ползущие в разные стороны трещины. Точно также сейчас расползалась трещинами его стальная выдержка. Когда Итачи все-таки появился в зале, куда ушли около получаса назад куноичи и Амацухьто, он увидел, как Кин устало улыбнулась, обернувшись на него. Тоби стоял на коленях подле белоснежной девушки со снятой маской, а на лице запечаталась обреченность. Ладони Кин еще лежали на его лбу, а значит, она что-то ему показала. Что-то очень важное, раз на лице соклановца Итачи читались такие сильные эмоции. Хотя, Нукенин готов был поклясться, это ее очередное додзюцу — вытаскивать все эмоции наружу, словно сетями со дна, просто она не рассказывает о нем. — Это Обито Учиха, Итачи-сан. — Едва слышно проговорила Кин. — Он теперь тоже знает правду… 
Все перевернулось с ног на голову в эти дни. Нукенин вряд ли бы поверил кому-то еще три месяца назад, когда они отправлялись в Суну, что вскоре он найдет небесное существо, что Пэйны будут развеяны и Нагато будет лелеять надежду о существовании в качестве обычного человека. Мадара Учиха окажется вовсе не тем человеком, за которого себя выдавал. Что сам Итачи снова откроет свое сердце кому-то… Нет. Учиха тряхнул головой. Нет, он, конечно же, не открыл никому свое сердце… В тот день Кин пообещала Лидеру исцелить его как можно скорее и попросила Итачи сопроводить ее для медитации в привычное для нее место прочь из деревни. И Итачи увел ее, стараясь как можно дальше дистанцироваться от девушки. — Еще три дня и я смогу его исцелить. — Призналась Амацухьто, растянув бледные губы в измученной улыбке. Три дня. Ему хватит сил присмотреть за ней эти три дня. В голове мелькнула мысль, что нужно будет попрощаться с ней, как подобает. Однако, наверное, он бы не смог. Итачи поступит с ней также, как ее брат поступил когда-то — просто уйдет, чтобы погибнуть. — Обито раскаялся. — Сказала Кин как бы между прочим. — С чего ты взяла? — Он хотел еще добавить в окончание фразы «что мне это интересно», но слова застряли в горле. — Потому, что в его душе еще есть место свету. — Кин пожала плечами и ускорила шаг. — Ты видишь свет во всех вокруг? — Съязвил Итачи. Наивная, доверчивая глупая девчонка. Ей точно не выжить в этом мире одной. — В Черной тени не было света. — Констатировала девушка, безразлично пожав плечами. — А в тех, кто тебя мучил? — Это было опрометчиво и Учиха тут же проклял себя за этот вопрос, потому, что даже видя только очертания всего вокруг, различил, как едва заметно вздрогнула девушка, съежившись от его ранящих слов. — Знаешь, Итачи-сан. — Она остановилась и обернулась. — В них тоже был свет. Им было ради кого и ради чего жить. И мне… — Кин запнулась, с сомнением глядя в глаза нукенина. — Мне немного жаль их. — А себя тебе не жаль? — Его эмоции успешно спрятались под личиной безразличия, но почему-то Учиха подозревал, что как бы он успешно ни скрывал свои чувства, она всегда ощущала его настоящим. — Жаль. — Она пожала плечами. — Но, что это изменит? И девушка резко развернулась, ускоряя шаг. — Так, почему ты решила, что Обито раскаялся? — Он попытался нагнать Кин, чтобы продолжить разговор. — Он, ведь, тоже Учиха? — Вопросом на вопрос ответила она. — Что это меняет? — Видимо, он никогда не получит ответ. — Он точно также страдал, как и ты, Итачи-сан. Больше она не произнесла ни слова, садясь в позу для медитации и погружаясь глубоко в себя. На этот раз природная чакра вокруг нее почти ощущалась физически, циркулируя едва заметной оболочкой, потрескивающей по поверхности кожи. Идеальное время, чтобы обдумать все дальнейшие действия. Появление в его жизни переменной в виде Учихи Обито которого Итачи знал под именем Тоби, или еще ранее — Мадары, немного выбивалось из его идеального плана. Честно говоря, он давно планировал предостеречь Саске от этого прохвоста и внедрить в свой глаз скрытую технику Аматэрасу прежде, чем пойдет на бой с братом. Однако сейчас он сомневался. Если Кин действительно считает, что он раскаялся, возможно, он принесет больше пользы живым, чем мертвым. Но, Итачи этого уже не узнает. У него не осталось времени. Три дня, а потом он уйдет не попрощавшись, потому что иначе просто не сможет уйти и тихонько умрет на руках белоснежной девушки, как Изуми когда-то умерла на руках Итачи. Но он не мог этого себе позволить. Все уже давно спланировано. И нужно не отходить от намеченного. Три дня, и он уйдет на бой, выпив галлон обезболивающего и укрепляющего настоев. А потом, уж если ему посчастливится попасть в Чистый Мир, он сможет извиниться перед матерью и отцом, как подобает любящему сыну. Потрескивание природной чакры успокаивало и Учиха подумал, что начинает терять бдительность, поэтому, встрепенулся и распрямил спину. Надо бы развеяться и провести небольшую тренировку, ведь тело не должно отдыхать слишком много, а последние недели Учиха только и делал, что слишком много проводил в бездействии. Взяв в руки клинок, он размял суставы и начал свой привычный танец, изредка поблескивая катаной в лучах полуденного солнца. Мысленно прощаясь с этим моментом, прощаясь с девушкой, сидящей в позе лотоса, прощаясь с лесом и ветром, с солнечным светом и свежим воздухом, он вдруг в очередной раз поймал себя на мысли, что ему легко. Скоро его боль закончится. Не только физическая, его разум, наконец, будет свободен от тех тяжелых мыслей, что все это время бесконечно разрывают его на части. Взмахнув клинком в последний раз, он уставился на безоблачное небо, а потом низко поклонился ему, безмолвно прощаясь и с ним.