Несвободные

Бюрократия Ордо Фавониус портит всё, что вообще возможно испортить. Вот и сейчас в этот замечательный солнечный день очередные внеплановые проверки рыцарского ордена вынудили Дилюка всю ночь просидеть за налоговой документацией, а рано утром явиться в самое сердце обители рыцарей. Нельзя сказать, что он испытывает особенно яркие негативные эмоции, стоя перед лестницей в штаб, как три года назад, но неприятное чувство всё же грызёт где-то в груди. Что ж, чем быстрее он войдёт внутрь, тем быстрее покинет это место, благо кабинет Джинн находится не так далеко от входа. Охранники приветственно отдают честь бывшему капитану, ныне же – уважаемому гражданину Мондштадта. Дилюк кивком головы приветствует их в ответ, быстро поднимаясь по ступеням к большим дверям. На секунду он замирает перед тем, как открыть их и, сделав глубокий вдох, тянет за ручку и входит внутрь. Последний раз он был здесь около года назад, когда вернулся после длительного странствия, которое провёл в поисках ответов. Зал выглядит неплохо: рыцари постарались, чтобы украсить его к уже прошедшему фестивалю танцев, но для Дилюка это лишь очередная причина поворчать – неужели Ордену больше нечем заняться? Винодел минует несколько лестничных пролётов и спешно продвигается вперёд по коридорам. Наконец он подходит к двери Джинн и уже собирается постучать, как его окликает охранник: – Мастер Дилюк, добро пожаловать! – спускается тот с верхнего этажа с копьем наперевес. – Действующий магистр отлучилась по важному делу, и капитан Кайа попросил передать вам, чтобы вы отдали документацию лично ему. Сейчас он заменяет магистра. Вообще-то сейчас в Штабе действует особое положение и впускать гражданских запрещено, но раз Действующий магистр предупредила о вашем прибытии, да и капитан просил проводить, то, думаю, исключение позволено! – Это уже даже не смешно, – ворчит винодел, невольно запугивая новобранца, которого заносит от тяжести собственного оружия. – Может, ты сам отдашь ему бумаги? Юный рыцарь смотрит на протянутую папку, потом на Дилюка и снова на папку. – Боюсь, нужно ваше присутствие. Капитан приказал, чтобы я привёл лично вас, а не принёс лишь бумаги. – Я даже не удивлён, – Дилюк направляется к главной лестнице на этаж выше в кабинет Альбериха. – Провожать не нужно, я знаю, куда идти. – Капитан сейчас не наверху, господин, – мямлит рыцарь, – он в библиотеке. Заменяет Джинн и при этом прохлаждается в библиотеке, попивая чай с ленивой Лизой? Наверняка совсем расслабился без начальства – это в его стиле. Рагнвиндр разворачивается в сторону новобранца, который моментально подбегает ко входу, встав возле него по стойке смирно вместо отсутствующего охранника (и куда подевались все рыцари?), приоткрывая тяжёлую дверь. – Ты не войдёшь? – удивлённо уточняет Рагнвиндр, который знает регламент Ордо Фавониус и уж точно уверен, что рыцарь должен проводить его непосредственно до капитана. – Ах, нет, мастер, – рыцарь хватается за копьё сильнее, почти до хруста костяшек сжимая древко. – Я немного… побаиваюсь госпожу Лизу. Не уверен, находится ли она сейчас в библиотеке, но рисковать мне не хотелось бы. Да и приказ был «не входить ни при каких обстоятельствах». Виноделу впервые искренне жаль кого-то из Ордо Фавониус помимо Джинн. Он видит страх перед Пурпурной ведьмой в глазах юноши, поэтому у него нет никакого желания стыдить мальчонку за трусость. Он сам однажды был свидетелем того, как Лиза наказывала провинившегося читателя, и волею судьбы им тогда оказался Кайа. Дилюку, конечно, по его словам было абсолютно всё равно на увечья Альбериха, но жестокость наказания за поздно сданную книгу он посчитал неприемлемой. Он сам не понял, как в тот же вечер оказался в парке около штаба, ожидая Джинн, а когда всё же дождался, решил высказать свои опасения. Магистр заверила его, что поговорит с библиотекарем, но судя по реакции новобранца разговор не дошёл до Лизы так, как того хотелось бы. Дилюк открывает дверь и морщится от утреннего солнца, робко пробивающегося в библиотеку. Он привыкает к яркому свету и начинает выискивать Лизу, однако не находит её на привычном месте. Не устроили же они чаепитие за библиотечными столами внизу. Подойдя к перилам, Дилюк осматривает нижний этаж библиотеки и видит фигуру Кайи, сидящую к нему спиной. Какое счастье, тратить время на вежливые приветствия и разговоры с другими не придётся — капитан тут совершенно один. Только Рагнвиндр собирается идти в сторону лестницы, как замечает выходящего из тени книжных полок Альбедо, который тащит с десяток толстых книг. Кайа подрывается с места и спешит в сторону алхимика, забирая половину книг себе и, слегка улыбаясь, прикрывает глаз. Наблюдая за происходящим, Дилюк машинально скрывается за стеллажом, не смея даже пошевелиться. Он решает ещё немного последить за двумя лидерами Ордо Фавониус, сам толком не понимая зачем. Он словно забывает о том, что хотел поскорее убраться из этого места, расправившись с делами. Да какие уж тут дела. Кайа с грохотом кладёт книги на стол, после чего Альбедо делает то же самое. Они что-то обсуждают, садясь на стулья, и Кайа, кажется, воодушевлённый их разговором, глухо смеётся. Дилюк давно не слышал его затяжной смех, но даже так он распознал в нём не просто фальшь, он услышал тревогу. Что ж, пора прекращать этот балаган. Винодел нарочно громко топает, направляясь в сторону лестницы. Он улавливает резкое копошение внизу и сам не понимает зачем, но ускоряет шаг. Голос Альбериха он слышит только на лестнице: – Вы у нас ранняя пташка, господин Дилюк, – поднимается со стула Кайа, направляясь к гостю. Он совершенно не в состоянии скрывать дрожь, хоть и старается. Занятно. – Вы знали, что в Штабе особое положение? – Хотел побыстрее закончить дела с Орденом, но не вышло. Доброе утро, Альбедо, – Дилюк демонстративно не задерживается взглядом на капитане, смотря на стоящего позади него алхимика. – Здравствуйте, Дилюк. Давно не виделись, – Принц мела равняется с Альберихом, приветственно склоняя голову. Рагнвиндру кажется, что Альбедо на миг пихает капитана локтем, но решает проигнорировать это. – Твой рыцарь с копьём впустил меня, – решает пояснить Дилюк, отвечая на вопрос. – Всё твердил про особое положение, но при этом впустил гражданского. Чему ты их учишь вообще? Дилюк внимательно смотрит на двух парней, стоящих перед ним, и отчего-то ему кажется, что они не просто так выстроили перед ним импровизированную стену. Эта мысль не даёт ему покоя, хочется пройти дальше и узнать, что же читали эти двое, но он вовремя отгоняет от себя детское любопытство. Кайа смеётся, отмахиваясь от вопросов и взглядов со стороны Дилюка: – Согласен, моя ошибка. Стоило разъяснить, что в таком случае в приоритете не последний приказ, а наиболее важный. Но раз уж ты здесь, у тебя в руках то, о чём я думаю? – Кайа тянется к принесённой Дилюком папке, но ощущает, как ладонь винодела перехватывает его запястье. Теперь Дилюк отчётливо ощущает не просто дрожь Кайи, а тряску. Он осмеливается посмотреть в единственный не скрытый повязкой глаз, и с долей ужаса читает в нём нечто, что Кайе совсем не идёт – страх. Винодел прищуривает глаза и чуть сводит брови. – Налоговая документация. Я здесь, чтобы отдать её, однако мне сказали, что ты пожелал увидеть меня лично, и вот я здесь, – Дилюк отпускает руку Кайи, уже добровольно протягивая ему документы. – Вижу, что вы заняты, поэтому приду позже, когда Джинн вернётся, и обсужу всё остальное с ней. – Ты сердишься? – улыбается Альберих. Он сказал это, не подумав, решив, что упускать такой замечательный шанс поддеть Дилюка – настоящее преступление. – Точно сердишься, я с детства знаю эту твою привычку прищуривать глаза, когда ты чем-то недоволен. Не беспокойся, я сейчас же уделю тебе время. Уж на тебя-то оно всегда найдётся. Кайа начинает тихо хихикать, забирая папку из рук Рагнвиндра. Альбедо чувствует себя некомфортно, поэтому поглядывает в сторону выхода, раздумывая, как бы ему лучше объявить о своём уходе, чтобы это выглядело естественно. Общение всегда казалось ему особенно сложным искусством, и он искренне восхищался тем, как легко оно даётся Кайе. От Дилюка не ушло и напряжённое состояние алхимика, но тот, судя по всему, держит себя в руках лучше, чем Альберих. Дилюк на ничтожный миг замирает, поняв, что что-то не так. Кайа держится хуже, чем Альбедо? Это что, какая-то их неудачная шутка? Но Альбедо не стал бы заниматься чем-то подобным… – Мы уже давно не дети, не придумывай, – парирует Дилюк. Он знает, что если начнёт отвечать агрессивно, Кайа зацепится за это, поэтому старается сделать голос как можно более невозмутимым. Ему ещё нужно понять, чем эти двое тут занимались, но он вовремя вспоминает о своей незаинтересованности жизнью Ордо Фавониус, поэтому решает покинуть штаб. – Я пойду. – Подожди-ка. Думаешь, я просто так сказал, что мне нужен именно ты, а не налоговые отчёты «Рассвета»? – Я уже сказал, что ухожу и отчитаюсь перед Джинн. Не буду вас отвлекать. – Вообще-то я… – пытается вставить слова в братскую перепалку алхимик, но его прерывает Кайа. – Альбедо уже собирался уходить, – Кайа отодвигает стул ближайшего библиотечного стола, рукой приглашая гостя. – Сядь и подожди, а я помогу Альбедо и вернусь. Дилюк не успевает что-то ответить, видя перед собой лишь спину капитана, быстро направляющегося к столу с книгами. Кайа бегло просматривает их обложки, иногда тихо спрашивая что-то у Альбедо, и раскладывает их в две стопки. Ту, что поменьше, Альбедо забирает с собой, а вторую Кайа уносит. Альбедо проходит мимо Рагнвиндра и бегло прощается, на что Дилюк лишь успевает привстать. В руках алхимика винодел замечает древние, испорченные временем книги с неизвестными ему рунами и символами — и как эти старые манускрипты ещё не превратились в пыль от одного-единственного дыхания? Спустя минуты две из тени выходит Альберих, вертя в руках замысловатый ключ с фиолетовым драгоценным камнем. – Спасибо, что дождался, – капитан прячет ключ в карман штанов, элегантно усаживаясь на противоположный от Дилюка край стола. – Говори, что хотел, и я пойду, – Рагнвиндр нервно складывает руки на груди, откидываясь на спинку стула, постукивая пальцами и слегка топая ногой в ожидании. – Поговорим? – Что? – Дилюк замирает. – О нас, – Кайа придвигается ближе, выставляя руку позади и опираясь на неё. – Поговорим? – Нет никаких нас. – Как это нет? Вот сидишь ты весь в своём неприступном величии, а прямо перед тобой я. Это и есть «мы». – Ты для этого меня позвал? – Вообще-то нет. Джинн перед уходом поручила мне предупредить тебя о неизвестной активности, замеченной в районе Мыса Веры, но я уверен, что твои информаторы тебе уже обо всём сообщили, поэтому это лишь формальность. – На этом всё? – поднимает одну бровь Дилюк. – Нет, я всё ещё требую разговор. Прошло достаточно времени с того дня, как ты вернулся, а мы всё ещё делаем вид, что не знаем друг друга. – Так и есть. Человек, которого я знал – Кайа – осиротевший мальчик, потерявший дом. Тот, кого я сейчас вижу перед собой — капитан кавалерии сэр Кайа Альберих – хитрый манипулятор, предавший моё доверие несколько лет назад. Эти двое разные люди. – Я не собираюсь извиняться и оправдываться за то, чего не было и за то, в чём ты меня обвиняешь. Я не предавал ни тебя, ни Мондштадт, ни его жителей. – Разговор окончен, – Дилюк поднимается со стула, но путь ему преграждает Альберих. – Ты обвиняешь меня в предательстве и эгоизме, хотя единственный человек здесь, предавший кого-то – это ты. Ты бросил меня одного в этом городе, ты выгнал меня из нашего дома и именно ты пытался убить родного человека, а не я! – Но не убил. Отойди, – Рагнвиндр пытается пройти, но Кайа стоит непоколебимо. – Не убил лишь благодаря благословению Архонтов! – Кайа бьёт стоящий сбоку стол ладонью. Он тяжело дышит, опустив голову в пол. Надо же, такого Кайю Дилюк видит впервые. – Я же вижу, что тебе не всё равно на меня, Дилюк. Кого ты пытаешься обмануть? – Я никого не обманываю. Прекрати этот цирк, поговорим, когда успокоишься, – винодел прокашливается. – Сейчас не самое подходящее время. Дилюк всё же прорывает оборону Альбериха, которую тот ослабил, услышав последние слова. Он поднимается по лестнице, не смея обернуться на рыцаря, и лишь находясь у перил второго этажа, окидывает взглядом первый – Кайа сидит за столом, обхватив голову руками и уткнувшись в деревянную поверхность. Что-то неприятно ёкает в груди Дилюка, даже колет, но мимолётное желание вернуться он всё же подавляет – им уже давно не десять лет, чтобы объятиями решать их ссоры. Беспокойное сердце всё же начинает не то болеть, не то выпрыгивать из груди. Ведомый его порывом Дилюк бросает перед уходом ласковое «до встречи», и тихо закрывает дверь. Отличное начало дня. В любом случае, сокрушаться по поводу сказанных слов можно долго, но работа сама себя не сделает. Дилюк доходит до «Доли ангелов» и открывает таверну раньше обычного. Чарльз после инцидента с Орденом Бездны, напавшим на Мондштадт чтобы выманить Полуночного героя, серьёзно пострадал, неудачно оказавшись за пределами города в момент атаки, поэтому в ближайшие дни Дилюку самостоятельно придётся обслуживать людей за баром в его смены. Конечно Чарльз не единственный бармен таверны, но раз уж выдался такой шанс подслушать последние слухи, Рагнвиндр не может отказаться. Небольшая тревога сопровождает его весь день: а вдруг Кайа придёт за ответами? Но в этот день, как и в последующий, капитан кавалерии не появляется в «Доле ангелов», что не на шутку тревожит Дилюка. Он внимательно вслушивается в беседы рыцарей Ордена, мало ли, вдруг кто-то из них знает, куда пропал Кайа, но слышит лишь очередные пьяные россказни об очередных заданиях с поиском очередной пропавшей сумочки очередной старушки. В какой-то степени тотальное молчание рыцарей об Альберихе позволяет Дилюку даже с облегчением выдохнуть. Сколько винодел себя помнит, он всегда менялся, стоило ему хотя бы услышать имя Кайи, но если в детстве он непроизвольно начинал счастливо улыбаться при упоминании любимого брата, то сейчас и сам не понимает, что с ним происходит – если говорить проще, то Рагнвиндр злится, когда кто-то говорит о Кайе. Однако не было и дня, чтобы кто-то из горожан не упомянул имя всеми любимого капитана. Конечно, они говорят только хорошее, но Дилюка, вопреки здравому смыслу, это раздражает. Кайа, как ему казалось, повсюду, рядом с каждым, поселился в сердцах всех жителей Мондштадта, но при этом он не рядом с ним, Дилюком. Да, они изредка пересекаются в таверне или в городе, но это не тот Кайа, которого ищет винодел, этот чужой. Не тот. Рагнвиндру стыдно и совестно за холодные и слегка грубые ответы Альбериху утром в библиотеке. Он чувствует себя ужасно, но находит утешение в осознании того, что терзающие его мысли и чувства – хороший знак, ведь они являются доказательством, что он ещё не полностью очерствел. Душа его рвётся к Кайе, в то время как разум постоянно твердит, что нельзя вновь связываться с предателем. И Дилюк обычно повинуется разуму, абстрагируется от капитана кавалерии, грубит и игнорирует. В детстве Кайа для него был поводом и причиной многих глупостей, многих вольностей и грубостей, но Альберих всегда прощал его. Нет, ему не нужно было даже прощать – Кайа и не обижался, это же Дилюк, на него невозможно злиться. Так было раньше, но не сейчас. Дилюку тревожно. Хочется попросить совет, обсудить, но он не такой человек. Он привык всё решать один, да и кто, если не потомок Рагнвиндров, будет надёжной опорой для граждан? Нельзя. Ему нельзя метаться и сомневаться. Но Кайа… Архонты, да где же он?! Словно услышав немой зов о помощи, в таверну входит один из представителей вышеназванных, один из постоянных посетителей и по совместительству местная знаменитость. Венти одаривает присутствующих улыбкой, медленно направляясь к стойке, кричит одному из пьянчуг, чтобы тот наверняка услышал, что обязательно сыграет с ним сегодня в карты, как и договаривались, и плавно усаживается на излюбленное место. – Доброго дня, мастер Дилюк! Будьте добры бутылочку Одуванчикового вина. Рагнвиндр кивает, в очередной раз закрыв глаза на и без того немаленький долг барда. Он отворачивается к полке с бутылками и вдруг понимает, что скрывающийся за внешностью мальчишки Анемо Архонт вполне мог бы хотя бы выслушать его, а в идеале и подсказать, как поступить. Винодел хватается за бутылку, достаёт под стойкой стакан и наливает барду. Тот бормочет что-то, настукивая ритм тонким пальцем по поверхности стойки: –… Смеряет призрением, – Архонт затихает, безмолвно проговаривает губами слова, а потом тихо продолжает, – завершилась для них… сражением. Хм-м-м…. Презреньем и сраженьем… Дилюк не обращает внимания на погружённого в сочинительство новых баллад барда, подозрительно внимательно разглядывающего его. Обычно если Венти ныряет в своё творчество настолько, что продолжает сочинять строки прямо за распитием вина – это верный признак того, что горожан Мондштадта, а в особенности посетителей «Доли ангелов» скоро настигнет новый хит местной песенной знаменитости. Рагнивндр понимает, что Барбатос настолько углубился в свои мысли, что даже не видит налитого в бокал вина перед собой. Он слегка кашляет, чем привлекает внимание юноши. – Прошу меня простить, мастер, – Венти игриво почёсывает затылок, из-за чего берет нелепо сползает на лицо. – Заработался. Премного благодарен! – улыбается Барбатос уже готовясь уйти к знакомым за столик, но Дилюк останавливает его, чуть не хватаясь за предплечье. – Подожди. Я хотел спросить. – Ого, а это уже что-то интересненькое, – замечает бард, разворачиваясь обратно к хозяину таверны. – Я не видел Кайю уже довольно давно. Дилюк отпускает руку, смотря прямиком в бирюзовые глаза Архонта. Они глядят друг на друга в полной тишине какое-то время. – Т-а-а-ак, – тянет Венти, намекая, что ждёт продолжения. Дилюк не привык выражать беспокойство прямо. Особенно при других. Особенно о Кайе. Поэтому у него уходит ещё несколько секунд перед тем, как он собирается с силами. – Мне… нужно поговорить с ним. Может… ты знаешь, куда он пропал? – Занимательно, – бормочет под нос Барбатос. – Я не могу ответить прямо, мастер Дилюк, однако мы с вами так сдружились… Я хотел бы намекнуть. – Почему? Что мешает? – Понимаете, то, что мне известно, я узнал по чистой случайности благодаря своим ветрам как Анемо Архонт, а не как простой бард Венти. Кайа здесь, в Мондштадте, однако не в столице. Могу заверить, что он пребывает в добром здравии. Относительно местности, где он находится, конечно. – Дела Кайи настолько секретны, что даже Барбатос не может о них говорить? – с опасной громкостью уточняет Рагнвиндр. Достаточной, чтобы Венти услышал, но недостаточной, чтобы услышали другие посетители. Однако бард никак не реагирует, лишь игриво хихикает. – Свобода – главное для меня, вас и нашего города. Капитан Кайа свободен, как и любое другое дитя Анемо Архонта, он так же свободен в праве иметь секреты. Я не могу нарушать табу. – Но если бы его тайны угрожали свободе остальных? – А вы всё ещё верите, что капитан на такое способен? Знаете, вопреки общему убеждению, я не покидал Мондштадт на долгие сотни лет, косвенно я всё же наблюдал за ключевыми событиями, и когда в поместье Рагнвиндров – потомственных защитников моей земли – разразился бой, я лично присутствовал, наблюдая издалека вместе с Ледяной Императрицей, которая буквально поцеловала в ту ночь Кайю. Я понимаю ваши опасения, ведь Каэнри’ах и для меня остаётся в какой-то мере загадкой, но мы не выбираем, где нам родиться, это одно из немногого, в чём мы несвободны. Я просто хочу, чтобы вы помнили, что Барбатос не оставит жителей Мондштадта в беде и всегда направит избранных по верному пути. Вы иногда слишком много думаете, загоняя себя в рамки. Венти кажется сам вдохновляется своей речью, а глаза его загораются. Он вновь бормочет, но уже новые строчки своей будущей песни, продолжая бубнить что-то про возбуждённый огонь и холодное сердце. Очередная любовная баллада? Дилюку это кажется не просто банальным, а уже давно неактуальным. Услышал бы его мысли Венти – звонкий смех не утихнул бы ещё очень и очень долго. Барбатос всё же покидает стойку, оставляя Дилюка наедине с мыслями. То есть, вот так Архонт намекает, да?