✧ ✧ ✧
– Кайа, мы же братья, – жалобно простонал юный Дилюк, в перерыве между вопросами из экзамена рыцарей, лёжа на диване у камина. Кайа сидел на ковре, опираясь спиной на этот диван и листая руководство рыцарей Ордо Фавониус, задавая вопросы брату, проверяя того на знания правил к предстоящему экзамену. – Братья, – подтвердил Альберих, не отрываясь от книги. Дилюк положил руку на плечо младшего и начал легонько его массировать чтобы, скорее, раздразнить, чем сделать приятно. – Столько лет мы вместе, у нас нет никаких секретов друг от друга, верно? – рука Дилюка поднялась чуть выше, его теплые пальцы залезли за воротник. – Верно, – удовлетворённо прошептал Кайа и опустил книгу на бёдра, подставляя шею под ласки. – Тогда, может, ты уже готов к тому, чтобы показать мне, что у тебя под повязкой? – скромно спросил Рагнвиндр, продолжая массировать мышцы. Он почувствовал внезапное напряжение человека, сидящего перед ним, поэтому прекратил движение пальцами. Кайа развернулся лицом к брату, складывая руки на диван. Он внимательно смотрел то в один, то в другой глаз Дилюка, пока Рагнвиндр даже пошевелиться боялся. – Столько лет прошло, а ты не отступаешь. Тебе действительно так интересно? – Очень, – Дилюк слегка воодушевился необычному развитию диалога: он ожидал, что Кайа как всегда отшутится, но вопреки ожиданию он решил развить тему. – Тогда, – Альберих сжал руку брата, зарываясь лицом в ткань его рубашки на груди. – Я разрешаю тебе посмотреть, но только после моей смерти. Дилюк даже не шевелился: Кайа до безумия тактильный человек, но даже такие нежности он проявлял очень и очень редко. До него с опозданием дошёл смысл сказанного братом. – Я не позволю тебе умереть раньше меня, – с некой опаской выдавил из себя Рагнвиндр. Ему хотелось прямо сейчас схватиться за плечи Кайи, растрясти его, заглянуть в этот опьяняющий глаз и сказать, что он –идиот, но было страшно даже дышать, чтобы не спугнуть момент близости. Так приятно. Дыхание Кайи щекотало кожу Дилюка на животе, от чего где-то в груди что-то затрепыхалось так быстро-быстро, и ухнуло куда-то вниз. Рагнвиндр почувствовал влагу на рубашке и только хотел спросить Кайю, что случилось, как плечи того начали слегка трястись от смеха, и он отстранился с блестящим и слегка покрасневшим от слёз глазом. – Какое совпадение, я хотел сказать то же самое. Дилюку больно смотреть на слёзы людей, но на слёзы Альбериха смотреть невыносимо. Не важно, кто или что их вызвало, даже если до боли в животе смешная шутка, Рагнвиндр считал капли на лице Кайи такими… интимными, словно они предназначены лишь ему. Он принял сидячее положение, притянул Кайю ближе и крепко его обнял, шепча в ухо нежные глупости. – Ты ведь знаешь, что для меня нет на свете никого ближе и дороже, чем ты и папа? В ответ он услышал лишь тихое «угу». Дилюк отстранился, обхватил лицо брата одной рукой, стирая капельки слёз. Он на миг коснулся губ Кайи своими, лишь дрогнув в последний момент перед тем, как отдалиться, понимая, что сделал. Стало до одури неловко, и Дилюк решил как можно скорее отвлечь Кайю от собственной слабости. – Больше не говори при мне о своей смерти, Архонтов ради. У меня сердце сжимается, стоит мне представить это. С того дня Дилюк больше не спрашивал Кайю о его секрете, о том, что прячется под повязкой. Они не обсуждали внезапный ласковый поцелуй, предпочитая делать вид, что ничего не было.✧ ✧ ✧
Как некстати Дилюк вспомнил тот случай. После смерти, значит… Нет, он не позволит сегодня никому умереть, особенно Кайе. Но его правый глаз… Юношеские воспоминания накатывают на Дилюка. В один из дней по чистой случайности ему удалось на миг застать брата без повязки в душевых Ордо и почти убедиться в том, что лицо младшего брата свободно от шрамов и даже глазное яблоко на месте. Однако сейчас кривой шрам всё же красуется на веке Альбериха. Где и как глупый младший брат получил его, Дилюк знает, но с невероятным усилием подавляет в себе ядовитую мысль, отравляющую его сердце и душу уже много лет. В редких ответных письмах на десятки посланий Кайи в течение трёхлетнего скитания, Дилюк как-то упомянул в ответ на очередную глупую шутку про глазную повязку, что знает о незрячести Кайи на правый глаз. Рагнвиндр понадеялся на ответ, спровоцировав рыцаря колким :«Не думай, что я не знаю, что ты слеп на правый глаз»,– но через неделю получил лишь новое послание, будто прошлого письма не было вовсе. Кайа не игнорировал прошлые да и будущие попытки начать вести редкую непринуждённую переписку, не просто обмениваться информацией, а справляться о состоянии друг друга, но на то послание не отреагировал ни в письменной, ни в устной форме до сих пор. Дилюк знает почему, ведь причиной шрама и слепоты стал он сам. Он лично поднял оружие на брата, он отдавал себе отчёт, когда пропитывал огнём клеймор, он точно видел, как пылающий Феникс врезался в Кайю, как впечатал того ударной волной в стену. Как искры его ярчайшего Рассвета начали взрываться и, словно повинуясь воле хозяина, направились к проклятому клейму на теле шпиона Каэнри’ах – к скрытому глазу. И всё же воспоминания отравляют. Не время сейчас себя винить, но Дилюк не в состоянии трезво оценить происходящее: откуда кровь? Старый ожог на лице Кайи на удивление выглядит не так плохо, в отличие от шрама на теле. В кромешной тьме густого леса он почти не видит даже собственные руки, луна и та не пробивается сквозь листву, и даже при таких условиях Рагнвиндр с замедлением, но замечает, что под закрытым веком нечто едва-едва светится, а кровь, кажется, и не из раны вовсе – она капает вместо слёз. Что же происходит… – Кайа, ты меня слышишь? Тебе больно? Скажи, как тебе помочь? – руки предательски трясутся, поэтому виноделу приходится уложить Кайю на землю, чтобы не усугублять его положение. Альберих болезненно стонет, хватаясь за лицо, инстинктивно прикрывая правый глаз ладонью. – Мне нужно время… – Здесь нельзя надолго оставаться, – волнуется Дилюк. Он ясно понимает, что Кайа не способен двигаться, но и опасность в виде Псов разрыва и обезумевших волков Вольфендома не исчезла. У Кайи нет сил, чтобы ответить, слышны лишь хрипы с его стороны. Рагнвиндра трясёт не меньше капитана: он никогда в своей жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Дилюк гладит Кайю по лбу, убирая мокрые от пота пряди. Мало им было проблем от болезни рыцаря, так ещё начался внезапный приступ. Минует несколько минут, которые по ощущениям растянулись в часы. Кайа продолжал извиваться от режущей боли и изредка хрипло постанывал. Дилюк и сам не понимает, как хватает его на руки, усаживает между своих ног и начинает убаюкивать, покачивая из стороны в сторону. Скоро Кайа начинает с особой агрессией тереть собственный глаз, а позже и царапать кожу вокруг. Вот уже тогда Дилюку приходится остановиться покачивания и удерживать руки Кайи, чтобы он не навредил самому себе. Особо громкий стон Кайи разносится по всему лесу, и в этот момент мастеру кажется, что свечение глаза достигает своего пика, после чего резко исчезает. Ещё несколько минут Альберих лежит неподвижно, вздымается лишь его грудь от частого и глубокого дыхания. Дилюк продолжает крепко держать его в объятиях, поглаживая то лицо, то шею, в надежде хоть как-то облегчить состояние. – Дилюк… – Кайа, наконец, убирает свою ладонь от лица, хватается за пальцы винодела и сжимает их так, будто от этого зависит его жизнь. – Я знаю, что ты не любишь, когда я говорю об этом, но… Кайа прерывается на долгий кашель. Рагнвиндр выдыхает, услышав, что к капитану вернулся голос, и тряска прекратилась, однако он всё равно не намерен выпускать его из объятий. – Когда я умру, – возвращается к мысли рыцарь, – похорони меня возле отца. Сердце пропускает удар. И ещё. Дилюк неосознанно крепче сжимает ладонь Кайи до такой степени, что тот болезненно охает. – Ты не умрёшь. – Дилюк… Желание Альбериха вполне справедливо и оправданно, но мастер никогда это не признает. Он получше укутывает Кайю в сюртук, стирает им же с лица кровавые слёзы и тянется к повязке, валяющейся на траве. – Ты… ты всё же снял её. Я думал, в приступе мне это причудилось. – Можешь обижаться, но я сделал то, что должен. У тебя оттуда кровь пошла, что я должен был подумать? – Дилюк завязывает аккуратный узел на затылке, прикрывая его волосами. – Почему ты… скрывал его? То есть сейчас ты скрываешь шрам, но в детстве... – Я плоховато им вижу, это мешало. Вот и вся правда, – Кайа поднимается, стремясь закончить разговор как можно скорее, но руки всё ещё ватные, поэтому он падает обратно на Дилюка, который ловко его ловит. – Твой глаз… он связан с тем, что с тобой только что произошло? – Хм? Ах, не думаю, – Альберих затихает, отворачивая голову в сторону от винодела. – Могу предположить, что это последствия царапины Пса на груди. Яд этих тварей настолько опасен, что я, думаю, легко отделался. Ордо Фавониус не имеет о них почти никакой информации о них, поэтому смею предположить, что кровавые слёзы – это последствие их Разложения. Дилюк делает вид, что верит. – Беннета ведь тоже ранили, но он в порядке. – Ты ведь даже не видел его, а уже считаешь, что он в норме – Кайа предпринимает ещё одну попытку подняться, в этот раз удачную. Он принимает сидячее положение, болезненно хватаясь за голову. – Да и знающий человек помог ему почти сразу. Дилюк поднимается на ноги и осматривается вокруг. Нехорошее предчувствие. Не заметив ничего подозрительного он подаёт Альбериху руку и помогает встать, придерживая того за талию, не давая упасть. – Тогда почему тот человек не поможет и тебе? Ты пришёл в таверну с этой раной более двух дней назад, но до сих пор ничего не предпринял, так нельзя. – Ну понимаешь, – капитан перебирает ногами смелее, ощущая надёжного человека рядом. – Он сейчас далеко-далеко. Я бы отправился к нему, да не мог оставить тебя. – Я и сам справлялся, как видишь. – В этом я ни секунды не сомневался, но мне просто хотелось закончить тот разговор перед тем как… перед тем, как я уйду. Кто знает, на сколько затянулось бы путешествие, может, я бы вернулся, а ты бы уже и думать забыл о том, что у нас есть, точнее уже были, незаконченные разговор и… дело. – Тогда мы пойдём вместе. Рыцари справятся с Псами разрыва, оставим это им. – Всё в порядке, Дилюк, я и сам дойду. Медленно, но верно. – Об этом не может быть и речи. Коль ты не печёшься о своем здоровье, то о нём буду заботиться я, да и куда ты дойдёшь в таком состоянии? А если приступ опять начнётся? – Ого, – Кайа смущённо уводит взгляд вниз, видя, как Пиро артефакт на поясе винодела начинает светиться. Он решает отложить шутки и покорно согласиться. Пока что. Потом Альберих надеется выловить момент, чтобы исчезнуть из Мондштадта, отправившись лечиться, если в этом, конечно, ещё есть толк, а пока он подыгрывает Дилюку, с которым в данный момент лучше не спорить. – Совместное путешествие пойдёт нам на пользу. Альберих всё уверенней идёт вперёд, уже почти без поддержки, поэтому Дилюк отпускает его, но всё равно следует позади почти вплотную, чтобы в случае чего поймать шатающееся тело. – Куда ушёл этот твой «знающий человек»? – На Драконий хребет, – с заминкой отвечает рыцарь, понимая, что может последовать после ответа. Дилюк ведь не дурак и догадается. – Альбедо, значит… У нас нет времени раздумывать и рефлексировать. Мы идём туда прямо сейчас. – Что? Дилюк, всё в порядке. Я не хочу, чтобы ты бросал все свои дела из-за какой-то несчастной царапины на моем животе. Это может подождать. – Ты полный идиот, Кайа! – срывается Рагнвиндр. Приступ Кайи в купе с предстоящей бессонной ночью и тремя днями битв с Псами разрыва дают о себе знать. – Те слова, которые я сказал на архипелаге, не были пустым звуком, как ты не поймёшь? Я… я не позволю тебе одному справляться с проблемами, мы ведь… Я не брошу тебя. Надо же, он всё же сказал то, что давно терзало его душу. Оно вырвалось как-то само, копясь и копясь снежным комом. Что ж, это и к лучшему. Кайа молча наклоняет голову, и Дилюк не слышит ни звука с его стороны. Он подходит к рыцарю, подхватывает его, ощупывает живот, к своему счастью не найдя влагу – рана не кровоточит. – Всё в порядке, – Кайа убирает от себя крепкие руки. – Немного кружилась голова, но уже прошло. – Пойдём. Мне не нравится твоё состояние, – чуть спокойнее произносит Рагнвиндр, продолжая путь на юг в сторону Спрингвейла. Оттуда, если не следовать главной дороге, короткими тропами через леса они выйдут к пути, ведущему на гору. Благо, местное отделение гильдии Искателей приключений не так давно разместило у подножия лагерь, там Рагнвиндр планирует пополнить запасы для долгого восхождения. Кайа идёт медленно, но он всеми силами старается не подавать вид, что ему больно. Дилюк замечает это, и ему невероятно хочется как-то помочь рыцарю – взять его на руки или вовсе потащить на себе, но он понимает, что одно неловкое слово или действие может оскорбить рыцарскую честь капитана, поэтому смиренно в полном молчании следует позади. За час пути они встречают несколько небольших стай собачьих силуэтов в тени деревьев, но те не спешат набрасываться на них. Трудно определить, Псы разрыва то или волки Вольфендома, главное, что они не проявляют явной агрессии. За это время парни успевают обменяться лишь парой слов: Дилюк неоднократно и словно невзначай интересуется состоянием капитана кавалерии, на что слышит уже раздражающее: «Всё в порядке». Кровь из глаза – порядок? Что ж, видимо, Дилюк отстал от новых понятий благополучного состояния организма. И вот перед ними предстаёт обрыв. До Спрингвейла рукой подать, с такой высоты огни деревушки хорошо заметны, но перед ними возникает новая проблема в виде спуска. В их положении существует только один выход – сигануть на планере вниз. Дилюк, однако, ясно понимает, что в нынешнем состоянии Кайа не сможет самостоятельно поймать потоки воздуха и оседлать ветер, но воздушный планер – способ планировать, рассчитанный на одну персону. Что ж, выбора нет. – Спустимся вместе. Хватайся, – выносит решение Рагнвиндр, протягивая руку. – Ни в коем случае. Я как рыцарь Ордена должен пресечь планируемое нарушение закона, – наполовину серьёзно протестует Альберих. – Это опасно. – Зато эффективно. Я не уроню тебя, – Дилюку не хочется спорить. Он в одно ловкое движение хватает Кайю за талию так, что они чуть не стукаются лбами, приподнимает его и берёт разбег. Миг – и они уже в свободном полёте с ужасающей скоростью приближаются к земле. Винодел запоздало раскрывает планер из-за скованности движений, а разность ощущения полёта с ещё одним человеком почти мгновенно даёт о себе знать, ведь их масса увеличилась, из-за чего расстояние, требуемое для того, чтобы приземление стало максимально мягким, возросло. У Дилюка не получается быстро среагировать, ведь руки заняты. Они летят прямо в густые кусты, и Рагнвиндр понимает, что от планера уже нет толка, поэтому складывает его. В это уже секунду он машинально разворачивается прямо в воздухе так, что Кайа оказывается сверху, а после спина мастера встречается с ветвями растительности и стареньким торговым навесом. Пролёт по веткам и истлевшей на солнце ткани кажется бесконечным, но вот, наконец, он ощущает тупую боль и тишину – долетели. Больно. Больно и противно, скорее всего он поцарапался, или того хуже, рассёк плечо веткой, из-за чего склизкая кровь тёплой лужей растекается по конечности. Секунда после приземления кажется вечностью, ведь страшно даже пошевелиться или сделать глубокий вдох. Однако же почувствовав шевеление человека, которого Дилюк до сих пор крепко сжимает в объятиях, уткнув его голову в свою грудь – и от сердца отлегает, а боль словно плавно утекает из тела. Кайа не пострадал. – Ты цел? – старается не хрипеть винодел, что выходит не очень естественно. Кайа освобождается от хватки в одно мгновение и начинает бегло осматривать Дилюка так тщательно, как это вообще возможно в кромешной тьме. Он боится прикасаться и тем самым причинять боль сломанным, если они есть, костям. – Дилюк! – почти рычит рыцарь, и его голос отдаётся противным писком в голове. Надо же, Кайа повышает голос крайне редко. – Ты совсем сдурел?! – Угомонись, Архонтов ради, – с каждым словом крики Альбериха всё резче отдаются в голове. На фоне звенящей тупой боли, отдающей в висках, о ранении на руке Дилюк и вовсе почти забывает. – Признаю, это было глупо. – Не то слово, – чуть тише но всё так же грозно подытоживает рыцарь. – Я в полном порядке, даже дышать стало легче. Но что более важно – как себя чувствуешь ты? – Терпимо, – Дилюк ловит момент, когда Кайа отворачивается, и старается как можно естественней подняться на ноги, словно ничего и не произошло. Рагнвиндр отряхивает чёрную рубашку, на которой в ночной мгле разглядеть кровавых пятен почти невозможно, и как ни в чём не бывало направляется вперёд. Кайа идёт позади, прижимая полы сюртука плотнее друг к другу, дрожа то ли от холода, то ли ещё от чего. Он прекрасно понимает, что стоит отдать его Дилюку, но так же понимает, что этот упрямец откажется. – Ох, подвергать людей опасности – поведение не достойное капитана Ордо Фавониус, Дилюк, прошу меня простить. Впредь я буду внимательнее, – Кайа начинает болтать, когда взволнован, и Дилюк это знает. Лишь поэтому он позволяет братцу беспрепятственно нести разную чушь. – Хотя, конечно, такой гражданский, как ты, даст фору любому капитану. Ну кроме разве что меня, хах. И всё же много времени утекло, правда? – Дилюк слушает его, конечно, но не торопится отвечать. Рука ноет, и он позволяет себе некоторую слабость, имитируя поглаживания матери потирая больное место. – Это всё из-за меня. «Нет, ты не виноват», – проносится в мыслях Рагнвиндра, но он не в состоянии произнести это, лишь привычное молчание становится ответом. – Нам нужно продолжать путь. Не зацикливайся, – всё же звучит спустя минуты тишины. Холодно, неискренне и грубо. – Мы заглянем в Мондштадт и расспросим об Альбедо, он мог вернуться. – Не стоит, – резко выдаёт капитан кавалерии, сам себя коря за подобный почти выкрик. – Его точно нет в городе, поверь. Да и подумай сам – Рейзор запросил помощь, сейчас всех рыцарей мобилизуют и они толпами ринутся в Вольфендом и его окрестности. В городе будет пусто, скорее всего Джинн даже введёт комендантский час и запретит любые прогулки за городом, нам нет смысла делать там остановку. Слова Кайи справедливы, но чересчур складны и эмоциональны. Что за столь категоричное нежелание появляться в Мондштадте? Спорить нет сил и желания ни у Дилюка, ни у Кайи. До Драконьего хребта путь неблизкий и займёт неделю, если, конечно, Архонты будут благосклонны.