✧ ✧ ✧
– Альбедо, будь добр, отвлекись на минутку, – стоя в проходе в маленький кабинет попросил капитан. Альбедо, стоило ему услышать голос Кайи, моментально оторвался от изучения исследований своих учеников, сосредотачивая внимание на стоящем человеке, чуть более изнемождённом, чем тот был в последний раз. – Что-то случилось? Ты просто так не приходишь, – он отложил рукописи в сторону. – Да нет, что ты, – Кайа посмеивался. – Я принёс то, о чём мы говорили в прошлый раз. Ну конечно. Кивком головы алхимик пригласил Кайю присесть напротив и протянул руку, в которую капитан кавалерии со всей присущей ему изящностью вложил конверт. – Как и договаривались: отдашь мастеру Дилюку, когда я умру, – улыбка не сходила с его лица, настолько фальшивая, что даже Альбедо, едва ли разбирающийся в тонкостях общения, распознал искривлённые губы и совершенно пустые глаза. – Мы не об этом договаривались, – заметил алхимик, пряча конверт во внутренний карман белой накидки. Он с долей призрения глянул на Кайю – Альбедо не привык сдаваться и он не любил, когда сдавались другие. – Да брось, тебе ли не знать, что вряд ли уже что-то поможет. – Почему ты так отчаянно хочешь умереть? Мы толком не знаем, опасно ли твоё проклятие, да и… – Считаешь, что вещь с ужасающим названием «проклятье» из не менее ужасающей страны Каэнри’ах может быть НЕ смертельной? Ты знаком с алхимией этой страны лично, Альбедо. Я понимаю твои намерения разобраться и попытаться… утешить меня? но брось попытки, прошу. И Альбедо бросил. Бросил попытки переубедить Кайю, убедить этого глупого – теперь Альбедо понял, почему мастер Дилюк так его называл – рыцаря, но он не бросил попытки изучения манускриптов Каэнри’ах. Ему хотелось припомнить успехи, хотелось привести уже почти здорового Беннета и воскликнуть: «Да вот же, Кайа! Вот доказательство того, что мы двигаемся в правильном направлении!» – но это всё не про Альбедо. Принц мела решил уважить просьбу Альбериха, но всё же молча продолжить исследования и в один прекрасный день обрадовать капитана кавалерии, сказать, что эксперементы дали результаты и теперь всё будет хорошо. Альбедо хотелось выбросить письмо, которое, казалось, вот-вот прожжёт грудь, ведь он смутно, но догадывался, что именно Кайа написал в нём. Не хотелось потакать капризам Кайи, давать ему повод опускать руки окончательно, но он уже дал обещание, и он его выполнит.✧ ✧ ✧
Раньше они почти не общались во внерабочее время, пока Кайдепринц не увидел на своём пороге посреди ночи Кайю, едва стоящего на ватных ногах. Он был испуган, раздирал трясущимися пальцами кожу на собственном лице – то самое место, что обычно было скрыто за повязкой. Альбедо в суматохе заволок капитана внутрь квартиры, с трудом дотащил до дивана, ослабил корсет, который явно мешал задыхающемуся Альбериху, и напоил настойкой из лилии калла. Полчаса спустя Кайа заметно успокоился, смог даже внятно говорить. Тогда-то он и рассказал алхимику, что подслушал, как Паймон обсуждала с Итером происхождение Альбедо, точнее – его связь с Каэнри’ах. Подумал, что у них много общего и в час нужды пришёл именно к Альбедо, который не осудит. Тогда же капитан поведал алхимику о своих тревожностях, хотя и имел непередаваемое противное ощущение, что Альбедо уже давно обо всём осведомлён. Он впервые за всю свою жалкую жизнь нашёл кого-то, кто, возможно, сможет его понять, но не решался на разговор, пока не случился очередной приступ – проклятый, как считал Альберих, глаз начинал кровоточить всё чаще и обильней. Кровь вообще, казалось, льётся отовсюду, застилая собой небо, деревья, а в особенности людей. Проклятый глаз показывал капитану призраки прошлого, показывал агонию его народа – наказание Архонтов за безбожность Каэнри’ах. Альбедо слушал внимательно, лишь изредка подносил свежее полотенце, чтобы Кайа стирал с лица густые алые капли. Так и установился контакт между двумя выходцами из проклятой Архонтами страны, и хоть один из них был не совсем оттуда, Кайе всё же было легче знать, что с кем-то можно поговорить об этом. А позже заговорил Альбедо… Альберих не то чтобы боялся, но он сторожился поднимать тему прошлого с Дилюком. Будь в нём чуть больше решительности, он бы уже давно вместо очередного глупого флирта потребовал от брата разговор. Но Кайа трус. Он боялся рисковать и потерять всё то, что между ними осталось. Он не рисковал. Зато Альбедо – знающий о всемогущей алхимии Каэнри’ах парень – мог ему помочь. Он стал той отдушиной, в которой нуждался Кайа. Принц мела спасал его душу, хоть и сам знатно трепал её своими расспросами и неосторожными, но прямолинейными словами. Спустя время он взялся спасать и его тело – обещал сделать всё, что было в его силах, чтобы избавить Кайю от физических страданий, от приступов.✧ ✧ ✧
Настал его шанс. Попасть в Запретный отдел библиотеки Ордо Фавониус без разрешения магистра и библиотекаря – преступление, однако то, что Кайа решился сотворить… лучше об этом не думать. Он давно планировал проникновение в табуированное место, и как нельзя кстати Итер познакомил его с парнем из Инадзумы, который стал ключом к осуществлению плана. Почти в прямом смысле. Сперва Альберих намеревался пробраться в Запретный отдел своими силами, но поняв, что на двери наложено мощнейшее заклятие, снять которое можно лишь силами нынешнего библиотекаря, он осознал, что беспомощен. Однако тот самый Запретный отдел, о котором многие даже не думали, боясь, что лишь за мысли с ними может случиться что-то ужасное, хранил в себе множество старинных книг Каэнри’ах, Кайа в этом уверен. Зачем вообще хранить в секрете что-то столь мощное? Кайа никогда не мог понять ход мыслей основателей библиотеки, коими, как рассказывал Крепус, были предки Рагнвиндров. Конечно, он осознавал всю опасность великой силы, но тогда упирался в другую стену – почему бы просто не уничтожить книги? Однако поняв, что эти книги могут спасти ему жизнь, он мысленно поблагодарил предков своего дражайшего брата за указ беречь наследие Каэнри’ах, как зеницу ока. Как-то он подслушал разговор Джинн и Лизы, и тогда почти не заинтересовался этим – подумаешь, книги из его сгинувшей родины, но сейчас всё иначе. Альбедо предположил, что там могут храниться тайные знания о проклятиях Каэнри’ах, поэтому манускрипты так хорошо спрятаны. Те разваливающиеся от времени и пожаров книги, которые успели спасти, были единственной зацепкой. Принц мела был осведомлён о некоторых хитростях двери, за которой хранятся многие тайны. Он сказал, что дверь можно открыть только лишь силой действующего библиотекаря, но, к сожалению, ни Альбедо, ни Кайа не обладали Электро Глазом Бога, однако даже если бы и обладали, то их задумка вряд ли бы оправдалась, ведь Лиза – искусная ведьма, знающая сотни заклинаний, и наверняка для сокрытия столь опасных тайн она наложила мощнейшую печать со множеством тонкостей и хитростей. Альберих уже успел отчаяться, но Альбедо припомнил ещё один способ, который считался байкой. – Громовой ключ? – брови капитана изогнулись. Он чуть встрепенулся, когда алхимик упомянул лазейку. – Да, это артефакт Электро Архонта Баал. Говорят, она создала его, чтобы отпирать подпространство. Громовой ключ наделён мощнейшей концентрацией Электро, такой, что хватило бы запитать всю столицу Фонтейна на год. Скорее всего, его мощь просто нейтрализует собой все хитрости двери. – Это же чудесно! – воскликнул Кайа, поднимаясь и с хлопком опустив ладони на столешницу. – Где нам его раздобыть? Я отправлюсь за ним прямо сейчас. – Боюсь, всё не так просто, – Альбедо побродил по комнате, подошёл к книжной полке и пробежался взглядом по корешкам книг. Он нашёл нужную ему, аккуратно стянул с полки, и тут же обнаружив искомую страницу, положил в раскрытом виде перед Кайей. – Судя по тому, что здесь написано, ключ был утерян после Катаклизма пятьсот лет назад. Не знаю, что тогда произошло, но легенды говорят о том, что Райден пострадала в ходе событий и Громовой ключ пропал. Это не остановило Альбериха. Он тут же направился к действующему магистру, чтобы запросить командировку в Инадзуму, но та лишь пожала плечами: комиссия Кандзё отклоняла все запросы рыцарей Ордо Фавониус, наотрез отказываясь впускать иностранную военную мощь даже в лице одного человека. Альбедо едва ли удалось отговорить Кайю от скрытого проникновения в страну, ведь если его найдут, то не просто отберут артефакт Архонта – а указ Охоты на Глаза Бога то ещё шило в одном месте, – но и обвинят в шпионаже и казнят, до конца времён припоминая Мондштадту эту выходку. Когда Итер объявил о своих намерениях посетить Инадзуму, Кайа заметно воодушевился, ведь можно попросить Путешественника поискать ключ, но он понимал, что такого примечательного иностранца за столь подозрительную активность скорее всего так же поймают, накажут и казнят. Альберих не хотел подвергать опасности этого отважного юношу, поэтому начал искать другие пути. Через некоторое время Итер со своей верной спутницей вернулись в Мондштадт, но новости о том, что они натворили в Инадзуме, как остановили гражданскую войну и вернули народу Глаза Бога, опередили их. В «Доле ангелов» было решено устроить небольшое празднование в честь успехов Почётного рыцаря, но хоть свою основную миссию по нахождению сестры он не выполнил, всё же Итер значительно продвинулся в этом, параллельно ослабив влияние Фатуи, которые даже в Инадзуме умудрялись творить грязные дела из тени. После очередного тоста Итер что-то шепнул Паймон, а сам направился на второй этаж. Спутница взмыла вверх, возвышаясь над головами присутствующих, приложила ручку ко лбу, создав тем самым козырёк, и начала внимательно всматриваться в толпу, ища кое-кого конкретного. Капитана кавалерии, впрочем, было весьма сложно не заметить, поэтому она моментально подлетела к нему и затараторила о том, что Итер ждёт его на балконе. – Что-то произошло? – встревожено, но не без улыбки, вошедшей уже в привычку, поинтересовался Кайа, прикрывая за спиной дверь, за которую в последнюю секунду успела прошмыгнуть Паймон. – Мне очень неловко, что ты устроил в мою честь этот праздник, но я безмерно благодарен, – неуверенно начал Путешественник. – Да-да! Паймон всё тоже очень понравилось! – Да ну что вы, – Кайа поравнялся с Итером, облокотившись на перила спиной и локтями. – Ты сделал для нашего города и для всех нас гораздо больше, это мелочи. Большую лепту, к слову, внёс и мастер Дилюк. Когда он узнал о ваших с Паймон успехах, то почти без ворчания одолжил нам свою таверну и даже арендную плату не попросил, представляете? – Мы обязательно поблагодарим его! – заверила капитана спутница Итера. – Верно, но я позвал тебя не только для благодарности, – Путешественник достал из маленькой сумочки небольшой свиток и протянул его Кайе. – Это письмо от друга, с которым мы познакомились в Инадзуме. Он просил у меня помощи с поиском кое-кого в Мондштадте, но я всё ещё плохо знаю жителей города, поэтому подумал, что ты можешь помочь. Итер стал говорить тише и Кайа уловил это. Очевидно, рыцарю неловко просить капитана Ордо Фавониус о чём-то подобном. – Весьма занимательно, – прошептал Альберих, пробежавшись глазами по тексту. – У меня есть пара идей. – Да? – настроение Итера заметно поднялось, а глаза в надежде заблестели. Заметив улыбку Кайи, он тут же засмущался и стал говорить тише. – То есть, я хотел сказать спасибо. Прости, что мы с Паймон нагрузили тебя, я ведь знаю, как рыцарям тяжело. Кайа лишь посмеялся, но переубеждать Путешественника не стал. Очевидно, Итер не знал многого, что его друг из Инадзумы написал в письме капитану, но оно и к лучшему. Зачем бескорыстному герою уже трёх королевств знать о том, как ведут свои дела Инадзумский авторитет и капитан кавалерии Ордо Фавониус на самом деле? Тома отлично понимал, что кто-то уровня Кайи не возьмется за такое без собственной выгоды, поэтому предложил в ответ на любезность любую такую же любезную услугу. А вот и ключик к победе. Время шло, и Итер привёз из далёкой страны заветный артефакт – Громовой ключ. Радости кавалериста не было предела, он тут же сорвался в лабораторию Ордо Фавониус в поисках Альбедо. У них ушла неделя на разработку плана, они придумали всё: как отвлекут Лизу и Джинн; как займут стражу у библиотеки каким-нибудь глупым заданием; как вынесут книги из Ордена. Всё было распланировано до мельчайших деталей, пока в дело не вмешался таинственный незнакомец с письмами. Сперва из штаб-квартиры в срочном порядке исчезла Лиза, ведомая Барбарой, а затем и Джинн, временно переложив свою должность на капитана кавалерии. Кайа едва ли успел уследить за тем, как за несколько часов до всего этого балагана прибежала взволнованная Барбара и начала лепетать Лизе что-то про купальники, но уже тогда Альберих разглядел в этом отличную возможность. Когда Джинн, Барбара, Кли и даже Итер окончательно удалились по своим сверх-секретным-делам, а Лиза ещё задолго до них покинула стены Мондштадта, Кайа в срочном порядке отправил с новобранцем, который в то утро сторожил библиотеку, весточку для Альбедо. Второго же парнишку, стоящего в холле, он попросил проводить мастера Дилюка непременно к нему и непременно лично, когда тот явится. В голове он держал слова Джинн перед тем, как та ушла: «Мастер Дилюк должен был навестить меня сегодня. Он принесёт налоговые отчёты, прими их за меня. Они очень важные, Кайа, отнесись к этому со всей серьёзностью, ради Барбатоса. Ах, и предупреди его об опасной активности в последнее время. Я волнуюсь за работников винокурни, всё-таки рабочий состав там немаленький. И постарайтесь не разнести штаб, пожалуйста». Отлично, вот и форс-мажор, без которого жизнь Кайи ну просто не могла течь нормально. Оставалось лишь надеяться, что Дилюк придёт нескоро, и они с Альбедо успеют провернуть свою выходку и остаться незамеченными. Кайа направился внутрь кладезя знаний. Он с облегчением понял, что в такую рань в библиотеке не бывает посетителей, поэтому быстро прошмыгнул к замаскированной под обыкновенную стену тайной двери в Запретный отдел, и достал Громовой ключ. Артефакт так и искрился, на грани с болью покалывал Электро, казалось, что даже волосы на голове слегка приподнялись. Когда Итер принёс подарок от Томы, ключ совсем не источал никакой могущественной силы, и Кайа уже подумал, что его обманули, но вмешался Альбедо. С помощью Рейзора, который в силу своей наивности не задавал вопросов, они несколько дней наполняли ключ Электро элементом. В конце концов, Рейзор – ученик Лизы, поэтому на него у Альбедо было больше всего надежд. И они оправдались. Оказалось, ключ не терял своей мощи – кто-то просто запечатал её, а за пятьсот лет пребывания в проклятых землях Каэнри’ах и без постоянного пользования артефакт ушёл в спячку. Спустя долгие дни попыток его сила откликнулась на зов элемента и он вновь воссиял. И вот Кайа стоял перед спрятанной дверью, почти дрожащими руками держа артефакт Электро Архонта, но… где замочная скважина? Капитан тихо выругался, коря себя за глупость, что не поинтересовался у Альбедо заранее, как пользоваться Громовым ключом, но тут как нельзя кстати появился Кайдепринц, оставив сопровождающего его мальчишку рыцаря на входе в штаб. – Просто поднеси его поближе, – подсказал алхимик, поравнявшись с Кайей. – А если кто-то войдёт? – непривычно было видеть нерешительность Альбериха. – Ты сейчас заменяешь Джинн, поэтому твоё слово – слово магистра. Можешь отдать приказ стражам не пускать никого в штаб, но, думаю, это вызовет лишь больше вопросов. Кайа кивнул и протяжно выдохнул. Всё же было страшно ступать за секретную дверь, было страшно вновь встретиться с письменностью Каэнри’ах, окунаться в прошлое, от которого хотелось сбежать. Но отступать уже поздно. Ключ озарил библиотеку сиянием, наполнив помещение запахом озона. Внутри всё выглядело иначе, чем Кайа и Альбедо представляли себе. Книг едва могло набраться пару десятков, что уж говорить о свитках и каменных табличках, на которых читаемыми остались лишь пара слов, или, с милости Архонтов, фраз. Вокруг царила мертвенная тишина, которая словно въедалась в мозг, капитану показалось, что даже шаги и дыхание тяжёлые стены Запретного отдела глушили. Он слышал, как кровь в собственном теле двигалась по венам, а сердце так и тарабанило по грудной клетке. – Здесь слишком темно, – констатировал алхимик. – Вынесем все книги в читальный зал, а там уже разберёмся. Альбедо незамедлительно подошёл к полкам, аккуратно собирая разваливающиеся то ли от времени, то ли от пожаров книги. Кайа запоздало присоединился, всё ещё боясь подходить к манускриптам и даже смотреть на письменность Каэнри’ах, но тянуть уже было нельзя. Следом за Альбедо Альберих вышел в читальный зал и оставил стопку книг на дубовом столе. Кайа сел и начал рассматривать книги, отсеивая те, которые им точно не помогут: «Рецепты кухни Каэнри’ах», «Сказ о великом Юго» и прочие бессмысленные тексты, которые непонятно как и зачем попали в Запретный отдел. Хотя, если учесть, что из жителей Мондштадта письменность Каэнри’ах знали лишь двое, и эти двое ни разу не говорили ни с кем о своём происхождении, кроме, пожалуй, Дилюка и Итера, то ответ пришёл сам собой. Алхимик удалился от стола, чтобы найти ещё несколько книг с общедоступных полок. После того, как Альбедо принёс необходимые энциклопедии, а Альберих подорвался с места, чтобы ему помочь, алхимик подал Кайе знак, толкнув того плечом совсем незаметно. У капитана кровь в жилах застыла, он надеялся, что неправильно прочитал заранее обговорённый жест «мы не одни». У них был отдельный план действий на этот случай – притвориться, будто они не совершают ничего противозаконного, будто просто решили почитать совершенно обычные, совсем не опасные и абсолютно не запрещённые книги. Никто ведь не будет проверять, открыта ли тайная дверь, да и мало кто из рыцарей о ней знал вообще, даже если брать в счёт капитанов. Кайа попытался сделать непринуждённый вид, начав беседовать с алхимиком по поводу работы, глупо посмеиваясь. Он прекрасно понимал, что сейчас его навыки актёрского мастерства совершенно некудышные, но, к счастью, мало кто мог это распознать. Когда на втором этаже раздались громкие шаги, Альберих собрал всю свою смелость, глубоко вдохнул, выдохнул и развернулся. Он догадывался, что внезапным гостем окажется Дилюк, ведь Джинн предупредила о его визите, но всё равно молился до последнего, чтобы это был кто угодно, но не братец. Что ж, видимо, Кайа находится вне милости Архонтов. Дальше всё рухнуло на плечи кавалериста. Он моментально начал отвлекать Дилюка, пока Альбедо скоро, но максимально спокойно, чтобы не подавать виду, прятал книги в сумку. В ходе разговора Кайа… увлёкся. Да, он намеревался поговорить с братцем, но не думал, что разговор помешает его планам по похищению знаний из Запретного отдела, и вся эта злость от почти сорвавшихся планов скрутилась внутри в тугой узел, из-за чего Альбериха понесло не туда. Он продолжал флиртовать, продолжал шутить, лишь бы заткнуть свой рот, с которого вот-вот – он чувствовал – сорвётся откровенность. Лишь благодаря Архонтам им с Альбедо удалось хотя бы унести необходимые книги, после чего капитан кавалерии остался один на один с братом. Кайа не смог сдержаться. А Дилюк ушёл. Сбежал. Опять. Кайа был знатно вымотан после беседы, но он понимал, что у него совершенно нет времени на тоску, поэтому тут же собрал отряд рыцарей, чтобы они разыскали Лизу, а он со спокойной душой переложил ответственность на ведьму, отправившись в условленное место – лабораторию Альбедо на Драконьем хребте. К счастью, в обед библиотекарь сама появилась в Ордене, только смутно ухмыльнувшись на вопрос кавалериста о том, куда она пропала в разгар рабочего дня. Лишь на рассвете следующего дня Кайа настиг Альбедо в лагере Искателей приключений у подножья горы. У Альбедо были свои методы передвижения от горы до города, в то время как Альберих почти без отдыха гнал единственную оставшуюся в Ордене клячу, лишь бы быстрее достигнуть места назначения. В лагере приключенцев у Альбедо была своя отдельная палатка, где он уже начал перевод рукописей. – Я думал, мы спешим, – отодвинув плотную ткань палатки заявил о своём приезде Кайа. – Разве нам не нужно отправиться в твоё укромное убежище? – Боюсь, у нас нет на это времени. Практические эксперименты я буду проводить исключительно в своей лаборатории, но расшифровку мы можем начать уже здесь. К слову, на кого ты оставил Орден? – Лиза вернулась как нельзя вовремя. – Думаю, твой скорый отъезд вызовет у Джинн много вопросов. Кайа кивнул. Конечно, он и сам об этом подумал, но выхода у него не было – нужно было срочно действовать и нагонять Альбедо. Весь оставшийся день и ночь они провозились с рукописями. Парни то и дело переговаривались о чём-то, уточняя друг у друга верность расшифровки. Если Кайа уже начал забывать родную письменность и язык – оно и не удивительно, он изучал их, когда ему не было и пяти, – то Альбедо почти всегда уверенно переводил страницу за страницей. Ближе к завтраку Кайе показалось, что за ними следят, но позже он понял, что ему, скорее всего, причудилось. Пробравшийся в палатку ветерок приятно обдул морозным воздухом лицо, и капитан осознал, что они несколько часов без отдыха расшифровывали рукописи, поэтому, сославшись на усталость, ему приспичило размять ноги и дать глазам и сознанию отдохнуть. Он оставил Альбедо одного, а сам направился в гору – ничто так не ободряет, как свежий морозный воздух. В одиночестве блуждая по снегу, на него кубарем свалились воспоминания о вчерашнем разговоре с Дилюком, и ярость, запоздало, но взяла над капитаном верх. Он начал вступать в бой со всеми, кого видел, со всеми, кто представлял даже мнимую опасность. Тяжелее всего оказалось с заклинательницами Крио цицинов, которым, в прочем, из-за распалённой злости Альбериха от беспомощности из-за единого элемента, в конечном итоге досталось больше всех. Фатуи, он был уверен, ещё длительное время больше не сунутся на заснеженную гору, как, в прочем, и Похитители сокровищ, которые попали под горячую руку первые. Несомненно, без ранений капитан к Альбедо не вернулся, но тот вместо того, чтобы для приличия поругать Кайю за глупость, лишь молча начал перебинтовывать капитана, подозрительно прикусывая губу и стараясь не держать зрительный контакт. Наконец, не выдержав, Альберих почти прикрикнул на алхимика, сам не ожидая от себя такой реакции. Он уже почти не злился, ведь выпустил пар, но сейчас Альбедо так до безобразия напомнил ему вечно молчаливого и словно не заинтересованного им – Кайей – Дилюка, что он не выдержал. Альбедо лишь молча достал из сумки конверт, где красовалось имя Альбериха. Он пояснил, что нашёл его, и ещё одно такое же со своим именем, почти сразу же, как Кайа ушёл. На удивление, руки Альбедо жёг лишь конверт Кайи, в отличие от самого Кайи, который обжёгся о письмо друга. – Наверняка это сделано для того, чтобы никто помимо адресата письмо не прочел, – пояснил Альбедо, тактично оставляя Кайю наедине с его мыслями и конвертом. Быстро пробежав глазами по тексту, Кайа тяжело выдохнул со стоном. В письме незнакомым почерком были написанные слова, которые он боялся прочесть чуть ли не так же сильно, как потерять Дилюка: «Каэнри’ах скоро потребует ответа. Место встречи – Архипелаг Золотого Яблока». А в конце приписка: «Дилюк тоже будет там». Кайа не знал, что бы с ним случилось, если бы не Альбедо, уверивший того, что письма – подделка, ведь ему пришло послание совершенно другого содержания, но с указанием того же места. Кажется, нужно срочно возвращаться в Мондштадт для разрешения загадки. В ночь, когда брат остался ночевать у него, он не мог уснуть. Утром Кайа сорвался. Глупое предчувствие скорого приступа, а каждый приступ мог стать для него последним, заставило его нарушить все границы, выстроенные между ними. Капитан готовился получить кулаком по носу за необдуманное признание, за поцелуй, но на удивление Дилюк лишь густо покраснел, а потом и вовсе сделал вид, что ничего не было. Ну надо же, даже не пригодились заранее продуманные оправдание про опьянение или недосып. Занятно. Верхом на Ужасе бури Дилюк не оттолкнул его, он… ревновал? Тот разговор винодела с Венти, та его аура, напугавшая Рейзора, не ушли от внимательного взора Альбериха. Дилюк вообще вёл себя весьма странно в последние дни: сперва Кайа всё чаще стал замечать прожигающий взгляд в таверне; потом ненароком то там, то тут в Мондштадте почти обжигался об этот устрашающий взор, а что уж говорить о том утре, когда Дилюк согласился переночевать в его квартире. Произошедшее на островах между Кайей и Дилюком вдохнуло жизнь в кавалериста, но в то же время Альберих вновь погрузился в подвешенное состояние, когда чувствовал себя самым одиноким на свете. В состояние, когда во сне чуть ли не каждую ночь Дилюк убивал его собственноручно, выдавливая глаза и разрывая рот в палящем гневе. В то состояние, когда не было дела до приступов, когда брат только вернулся домой, когда вся голова Кайи была забита Дилюком. В состояние, когда он был совершенно один физически. Но в решающий момент Кайа рискнул, а Дилюк… а Дилюк не оттолкнул. Напротив, он прижал к себе, не сопротивлялся ласкам на песке, а Кайю так вело, что он едва ли понимал, что делал. Лишь Архонтам известно, что он бы ещё наговорил брату, если бы не появившийся из неоткуда Путешественник. И Кайе было неважно, что он вновь соврал Рагнвиндру, лишь бы быть поближе. Осознание к Альбериху пришло с опозданием. Кто только дёргал его за язык?! Кто взял под контроль его руки, так развязно блуждающие в тот вечер по телу Дилюка? Ответ прост до безобразия. Что ж, ему удалось отсрочить предстоящий разговор, а натянутая и слегка неловкая атмосфера между ними, заставляющая Кайю вновь и вновь уносить ноги оттуда, где находился Дилюк, дала Альбериху ещё больше времени. Его шестое чувство словно обострилось до пределов, он будто предчувствовал, что Рагнвиндр где-то недалеко, что он вот-вот появится, явит себя во всём аристократичном величии, отчего капитан кавалерии, встрепенувшись, быстро ретировался подальше от места своего нахождения. Вряд ли Дилюк искал встречи, но явно было то, что Кайа её избегал. Нет, только не сейчас. Ему, безусловно, была приятна та доверительная атмосфера между ним и братом на островах, но он не мог позволить себе погрязнуть в неё с головой. Кайа уже настроился на то, что никогда не сможет быть счастливым, уже почти смирился со своей участью, уже придумал текст записок для своих товарищей и коллег, перед тем, как уйдёт из города и сдохнет в какой-нибудь канаве, но Дилюк, который так внезапно решил проявить тепло… лишь всё запутал. Кайа начал сам препятствовать своему счастью, и это уже походило на безумие. Да, Дилюк не только местных девушек и парней сводил с ума, но и самого капитана кавалерии. Настолько его все обожали, и это Альбериху казалось правильным. Если бы Тома, которого Кайа пригласил в город, не потерялся по пути, то так бы всё, наверное, и осталось, но случилось то, что случилось. Болтливый гость из Инадзумы рассказал Дилюку то, что тот знать не должен был, и эта нелепость, не несущая со стороны Томы никакой агрессии или злого умысла, стала для Кайи очередным испытанием. Мастер прогнал Кайю из «Доли ангелов», что привело к очередному приступу. Сильнее, больнее, ужаснее. До Альбедо он так и не сумел доползти, как, в прочем, до собственной квартиры, поэтому пришлось истекать кровью в агонии прямиком у внешней стены, где, как он был уверен, не проходят патрули. Лишь случайно в ночной мгле пара пьяных фигур мелькала недалеко, но, видимо, они спутали стонущего и почти умирающего капитана с таким же представителем алкоголиков, коими сами и являлись, поэтому проигнорировали лежащее тело. Час спустя, который тянулся для Альбериха бесконечно долго, словно прошли годы и годы, приступ начал отпускать. Подняться на ноги не представлялось возможным, поэтому он едва перебирая руками, всеми силами помогая обессиленными ногами, дополз по грязной земле вдоль внешней стены до квартиры. Как он поднялся на невысокое крыльцо – Кайа сам не помнил, но благо его никто так и не заметил в столь позорном виде. Никто не должен об этом знать. Никто. Проблемы капитана кавалерии – проблемы Ордена и действующего магистра, но то, что происходило с Кайей, Альберих не считал препятствием для своей службы, поэтому и Джинн не удосужился сообщить о своём состоянии. Альбедо же был не из болтливых, он уважал чужую жизнь, но Кайа для него стал кем-то более значимым, чем коллега. Всё-таки их объединяет не только работа, а это уже было для алхимика поводом выделять кавалериста на фоне остальных. А потом Кайа посчитал, что оказался в сказке. После очередной ссоры он спустя долгую паузу, наконец, явился в таверну. Альберих убеждал себя, что не хочет видеть Дилюка, но ноги сами несли его, утверждая, что бессознательно он желал обратного. Глупый флирт вновь сорвался с губ, но в ответ, вместо ненависти, в глазах брата он увидел нечто нечитаемое. В подсобке сердце Кайи, казалось, разогналось до предела, он уже давно не отдавал отчёт своим действиям. Рыцарь был пьян без вина. Архонты, как же на него смотрел Дилюк. Во взгляде прослеживалось что-то знакомое, но это что-то было умножено в сто крат. Это желание? А если и да, то это желание обладать, или вернуть себе то, чем обладал уже давно, но по собственной ошибке упустил? И Кайа пошёл на поводу собственных чувств. Он давно смирился с тем, что их с Альбедо попытки не увенчаются успехом, и если не сегодня, то завтра он в порыве приступа сам себе выцарапает глаз и сгинет с земли Архонтов, обернувшись прахом и упокоившись с предками на землях Каэнри’ах. Но было в его жизни то, что он желал больше, чем смерти. Дилюк. Он хотел хоть раз ощутить то тепло его губ, которые брат оставил на его собственных несколько лет назад, лёгкое-лёгкое, нежное и мимолётное, словно то порхала бабочка. И надо же, брат действительно одарил его поцелуями в тот вечер. Он подарил даже больше, то, о чём Альберих и мечтать не смел. Кайа хотел засунуть глубоко в себя память о слегка мозолистых пальцах, о несмелых губах, о тех самых-самых родных глазах. Он хотел. Кайа отгораживал себя от Дилюка слишком долго, он боялся привязаться к брату вновь, боялся, что влюбится ещё сильнее, да так, что не захочет умирать. Он не хотел оставаться в глазах Рагнвиндра после смерти каким-то трусом, скулящим и молящим Барбатоса спасти его жалкую жизнь. Альберих не желал подвергать Дилюка опасности, ведь всё ещё был уверен в том, что даже если он не сдохнет от проклятия, то Каэнри’ах придёт за ним, приведя в город хаос, унеся с собой в пучины Бездны и Дилюка. Но в тот вечер Кайа не смог сдержаться, он видел желание в глазах. Альберих предложил брату своё тело, а тот согласился принять его дар. Нет, Кайа делал это не для себя, он делал это для своего самого драгоценного сокровища. Он жил по принципу, что если Дилюк того пожелает – он бросится к его ногам. Если же Дилюк потребует жизнь Кайи – он без доли сомнения, но с необъятным океаном сожаления в глазах, убьёт себя, всё так же упав к ногам. Но Дилюк оттолкнул. Пролепетал что-то невнятное и скрылся в ночи Мондштадта. Письма Кайа написал в тот же вечер, а уже утром стоял в кабинете Альбедо, протягивая тому конверт. Алхимик сообщил о своих намерениях вернуться на Драконий Хребет, но не уточнил для каких целей, ведь понимал, что в противном случае Кайа лишь безэмоционально развернётся и скажет, чтобы Принц мела не тратил своё время на его жалкую жизнь. Оповещая о своих планах, где-то глубоко в сердце Альбедо желал, чтобы в критический момент – в момент приступа – рядом с Кайей оказался кто-то, а сам Альберих, вспомнив слова Альбедо, зацепился за эту ниточку, которая удерживала его в этом мире. Кайдепринц надеялся, что тот человек поможет Альбериху добраться до горы, чтобы алхимик смог помочь побороть приступ, облегчить состояние. Конечно, Альбедо не признается в этом, но он впервые молил Барбатоса о том, чтобы этим кем-то оказался Дилюк.✧ ✧ ✧
Кайа знает, как его любят мондштадтцы. Знает, и ненавидит это. Ненавидит эти влюблённые и восхищённые улыбки от девушек и парней, когда вышагивает своей уже привычной вальяжной походкой по главной улице города Свободы, медленно спускаясь по каменным ступенькам к главным воротам города, то и дело обходя цветочные клумбы. Он ненавидит лицемерие, потому что как никто другой знает, сколько боли оно приносит, но Кайа понимает, что улыбки, адресованные ему, вовсе не лицемерные. Они искреннее. И от этого он ненавидит их ещё больше. Человек, которого Кайе непременно хочется увидеть перед тем… как он умрёт? уже как четыре года не улыбался ему. Альбериху лишь больнее, лишь страшнее от того, что он не был рядом, когда Дилюк рисковал жизнью, чтобы найти ответы, чтобы понять, почему погиб их отец. Самая дорогая сердцу улыбка так недосягаема, что он уже не может смотреть на другие. От этого лишь больнее. Он выходит за ворота, идёт в сторону Вольфендома, чтобы убедиться, что с Дилюком всё хорошо, а потом направиться туда, куда глядят глаза, тихо умирать в одиночестве.