Запах ванили

модерн!хьюман!ау *** Подрабатывать медсестрой в больнице летом — вовсе не та работа, о которой Джаспер мечтала. Нет, ей куда больше нравится перспектива стать военной врачиней, работать на передовой, латая солдат и вытаскивая их из лап смерти. Джаспер меньше всего на свете хочется сидеть в Пляжном городе и целыми днями быть девочкой на побегушках, но после года в университете предполагается практика, и никакими волшебными силами (которых у Джаспер нет) её нельзя отменить. Поэтому Джаспер терпит. Изо всех сил и сжав зубы. Терпит до тех пор, пока в её жизни не появляется синеволосая женщина, которую зовут донельзя странным именем. Ляпис Лазули. Она молода — старше Джаспер, но ненамного — но уже почему-то работает докторкой в Пляжной больнице. Возможно, потому, что докторов отчаянно не хватает — никто не стремится работать в богом забытом городке за гроши. Но Ляпис нет дела до величины зарплаты. Джаспер видит в её глазах искреннее желание помогать. Через месяц совместной работы Джаспер понимает, что не встречала никого удивительнее Ляпис. Она привыкает к резкому запаху её сигарет, синим волосам и печальному взгляду, привыкает к присутствую Ляпис в её жизни — они всё больше времени проводят вне работы, разделяя трапезу вечерами в ближайшем кафе или играя в приставку у Ляпис дома. Это, кажется, называется подружбой. И всё бы ничего, вот только Джаспер эта подружба не устраивает, потому что с первой их встречи в груди всё растет согревающее всё тело тепло. Рядом с Ляпис оно превращается в пышущий жаром огонь. Джаспер нуждается в Ляпис, и всё чаще руки дрожат и роняют вату и пинцеты. Они не имеют дела с действительно серьёзными случаями — сидят в травмпункте и помогают упавшим с велосипеда детям. После работы ходят в кино и едят пиццу, расстаются до утра, чтобы завтра всё повторилось снова. Но в один из дней Джаспер ломает привычную рутину. Она приглашает Ляпис на прогулку (мысленно паникуя так, что потеют ладони) и они идут прочь из города, поднимаясь на холм, чтобы встретить закат на высоте. — Ты уедешь после практики? — спрашивает Ляпис, когда они садятся на траву на самой высокой точке холма. В её голосе слышится сожаление, и Джаспер пытается истолковать его верно. — Да. Мне нужно вернуться к учёбе. — Понимаю. — Ляпис вздыхает. Её взгляд направлен туда, где солнце купается в морских волнах. Джаспер смотрит туда же, но время от времени косится в сторону Ляпис. — Но ты приедешь следующим летом? Джаспер чувствует, как по спине бегут мурашки. — Думаю да. Я... уже привыкла к жизни здесь. — Я тоже. — Ляпис задумчиво улыбается. — Я родилась очень далеко отсюда, но по работе меня занесло именно сюда... и я, на удивление, не имею ничего против. Здесь не так уж и плохо. — Тебе мало платят, — осторожно замечает Джаспер и поправляет прядь светлых волос. Ляпис кивает: — Гроши. Но мне нравится тут работать. Тут... правда неплохо. И, в конце концов, у меня в кои-то веки есть компания. Конечно, она имеет в виду не одну только Джаспер, но сердце все равно начинает биться заметно чаще. Джаспер коротко вздыхает и, собравшись с духом, кладёт одну руку на траву рядом с Ляпис, надеясь, что та положит свою ладонь сверху. Ляпис не двигается. Джаспер вздыхает ещё раз, разочарованно. — Даже не знаю, с кем мне придётся работать, когда ты уедешь, — говорит Ляпис с грустью, — я уже привыкла, что ты всё время рядом. — И я, — признаётся Джаспер. Солнце почти совсем село. Они сидят в приятной глазу полутьме. Ляпис поворачивается к ней и смотрит внимательно, но молча. Джаспер ловит её взгляд и тоже молчит. В тишине и морском воздухе так и не звучат слова, вертящиеся у них на языке, и в конце лета Джаспер уезжает обратно в университет, оставив Ляпис обещание вернуться на летнюю практику в июне. В её памяти навсегда остаётся тот вечер на холме, когда они не сказали подруга подруге то, что так хотелось сказать, и Джаспер клянётся себе, что в следующий раз — о, в следующий раз она не будет молчать. Она не знает, что Ляпис клянётся себе в том же.