Темные времена

      Вместе с ноябрем на острова пришли и настоящие холода, теперь уже круглосуточно замораживающие землю и покрывающие крыши домов снежными шапками. Дневное солнце не имело возможности топить лед и превращать снежную кашу в грязь, а потому с этого момента можно было не переживать насчет чистоты своей одежды и спокойно тренироваться на улице в боевых заклинаниях, без оглядки на возможность испачкаться. Но вместе с этим в доме и палатке приходилось постоянно поддерживать огонь в каминах, иначе утром становилось настолько холодно, что не было никакого желания вылезать из-под одеяла, продолжая прижиматься друг к другу и стараясь не трястись всем телом.       И такая погода совершенно не подходила для продолжающей болеть Гермионы, которую не брало никакое лекарство. Она уже перепробовала десяток способов вылечиться, варила особые отвары, которые находила в учебнике по колдомедицине, старалась без лишнего повода не выходить на улицу, однако кашель продолжал усиливаться с каждым днем, а общая слабость парировалась лишь бодрящими эликсирами, без которых она могла проводить без сна не более пары часов за раз.       Такое положение дел очень беспокоило Гарри, который уже убедился в том, что это не обычная простуда, а последствия того проклятия, что оставило огромный синяк на груди любимой девушки. Да, он значительно уменьшился в размерах и почти потерял свой цвет, но неприятные ощущения от него никуда не делись и даже самой Гермионе пришлось признать, что дело серьезное, и потому следует как можно скорее выяснить, как побороть симптомы этого заклинания.       — Быть может, нам все же стоит обратиться в Мунго? — метался по палатке Гарри в один из дней. — Примем оборотного зелья, попытаемся найти целителя, который не сдаст нас Пожирателям?       — Это слишком опасно, — с трудом мотала головой Гермиона. — Я найду способ излечения сама, но идти и добровольно сдаваться им? Нет уж, спасибо, я знаю более безболезненные способы самоубийства.       — А что если все не закончится кашлем и слабостью? — не находил он себе места. — Что если тебе и дальше будет становиться хуже?       — В любом случае, я не хочу, чтобы меня вновь пытались трахнуть оборотень и егерь! — эмоционально выпалила она. — Нет, я не пойду в Мунго! Даже не пытайся меня уговорить!       Гарри не знал, как правильно ему поступить. Ему крайне хотелось силком поднять ее с кровати, благо сейчас, ввиду ее состояния, сопротивляться Гермиона не сможет, и утащить туда, где есть квалифицированные люди, способные определить текущую болезнь. Но с другой же стороны Пожиратели определенно должны тщательно следить за тем местом, куда могут обратиться пострадавшие в боях оставшиеся члены сопротивления. И она была полностью права в том, что шансов на успех будет крайне мало. Но если состояние Гермионы и дальше будет ухудшаться, то он наплюет на все риски, лично за шкирку притащит оттуда целителя и будет держать его в «Норе» до тех пор, пока ее организм не придет в норму.       Сейчас же Гермиона, не вставая с кровати, продолжала хмуриться, сверяться с книгами и рисовать множественные схемы рунных кругов, которые должны были сдержать смертельное проклятие Волдеморта и дать шанс на успешную атаку в прямом бою. Гарри уже прекрасно понимал, что час сражения находится не за горами и был готов вступить в битву со своим злейшим врагом. Они каждый день проводили многочасовые дуэли, использовали всю сообразительность и изобретательность, разрабатывая схемы атаки и обороны, пытались предугадать все возможные нештатные ситуации, но всегда оставался шанс на то, что что-то не было учтено в их программе тренировок.       — Если он опять начнет метать свои темные иглы, как тогда в Косом переулке, — пытался отдышаться Гарри после спарринга с Малфоем, — то это еще должно сдержаться Адским пламенем, при должной интенсивности. Но что если Реддл придумает что-то новенькое?       — Он может, — подошел ближе также тяжело дышащий Драко. — Я видел, как он тренировал Беллатрису и Северуса. Мне такой уровень магии никогда не будет под силу.       — Я был свидетелем его сражения с Дамблдором в Министерстве, — усмехнулся Поттер. — Тогда я просто смог забиться в угол и молиться, чтобы в меня не попало шальное заклинание. Но мы просто не можем еще пятьдесят лет потратить на тренировки, пока Гермиона мучается от непонятно чего.       — Ей не становится лучше? — участливо спросил Малфой. — Мне казалось, что зелья имеют свой эффект.       — Временно, — вздохнул Гарри. — Да, бодрящие эликсиры помогают не засыпать днем, а Бодроперцовое снимает симптомы кашля и слабости, но как только их действие проходит, то все возвращается назад и даже становится хуже.       — Знать бы чем в нее попали, — провел он рукой по лицу. — Может ты слышал хоть слово из формулы?       — Если бы, — помотал головой Поттер. — Только видел синий луч и все.       — Синий? — уточнил Драко, довольно быстро приобретя серьезное выражение лица и уставившись на него здоровым глазом. — Ты раньше не говорил о его цвете. Да и в целом о симптомах, кроме видимых.       — Как-то запамятовал, — посмотрел на него Гарри. — А что, есть варианты?       — Пока только один, — потер он подбородок. — Слушай, а в месте попадания часом не образовался синяк? А то под одеждой не видно же.       — Ну да, есть такой, — кивнул Поттер, наблюдая за резко возникшим волнением в его глазах. — Что такое? Ты знаешь, что это?       — Блять… — только и мог выдохнуть Драко, развернувшись в сторону палатки. — Сука! Знаю! Она пила седня что-нибудь исцеляющее?       — Еще нет, но должна… — заколотилось сердце Гарри. — Ты можешь сказать нормально?       — Бегом! — рванул он с места как кентавр. — За мной!       Раскидывая ногами в стороны свежевыпавший снег, Поттер мчался следом за светлой шевелюрой Малфоя, со всех ног летевшего в сторону палатки. Кажется, дело было действительно очень серьезным и Драко мог знать что-то о проклятии, попавшем в Гермиону и оставившем характерный след, но как-то так вышло, что никто из них не придавал этому значения и не обсуждал за столом злополучный синяк. Гермиона редко жаловалась другим на свое состояние, да и теплая одежда также довольно сильно мешала разглядеть то, что находилось под ней всю эту неделю. Даже Гарри узнал о нем лишь тогда, когда увидел обнаженной в палатке, но не стал рассказывать другим, раз Гермиона того не особо хотела, дабы в трудные минуты не позволять остальным начинать ее жалеть. Она была сильной и чертовски уверенной в том, что сможет справиться со всем сама, однако сейчас, кажется, это сыграло с ними злую шутку.       Не снижая скорости и не особо заботясь над тем, сколько он может внести снега на своих ботинках, Драко ворвался в палатку и с ужасом в глазах обнаружил, как Гермиона уже подносит ко рту очередной бутылек с Бодроперцовым зельем и начинает его пить, дабы прийти в себя и нормально заняться делом. Не отвлекаясь на лишние слова, он взмахнул палочкой и вырвал его из ее рук с такой силой, что тот врезался в противоположную стену и разбился о нее, стекая красноватой жидкостью до самого пола.       — Малфой? — удивилась Гермиона. — Какого хрена?       — Прости, Грейнджер, — нацелился он прямо на нее. — Вомитаре Виридис!       К бесконечному удивлению девушки, как и влетевшего в палатку Гарри, ее тут же начало выворачивать на пол всем, что находилось у нее в желудке, да еще и окрашенным в зеленый цвет. Остатки недопереваренного завтрака вперемешку с принятыми лекарствами извергались из Гермионы довольно мощным потоком, который никак не получалось сдерживать ни ртом, ни руками. Гарри абсолютно не понимал происходящего, но тут же обезоружил Малфоя и хотел уже наброситься на него с кулаками за нападение на любимую девушку, едва сдерживая себя от необдуманных поступков.       — Какого хуя? — рявкнул он, держа под прицелом Драко, пока Гермиона склонилась к полу и не могла прекратить бесконечную рвоту. — Фините Инкантатем! — попытался помочь ей Гарри, но, безуспешно.       — Послушай меня! — держал Малфой руки над головой. — Оно не прекратится, пока все не выйдет наружу!       — Зачем? — изумлялся Поттер. — Ты что, совсем долбоеб? Ей и без тебя хуево!       — Так надо, если ты хочешь продлить ее жизнь! — ошарашил его парень. — Лучше наколдуй таз и немного подожди! Я все объясню!       Все еще с недоверием глядя на вроде как друга, но поняв серьезность его слов, Гарри создал какое-то подобие тары и поставил ее на пол перед склонившейся Гермионой, пока она продолжала исторгать из себя все, что успела съесть и выпить за этот день. Ей понадобилось еще не меньше пары минут простоять на коленях, прежде чем рвота прекратилась, а девушка смогла утереть рот и при помощи Гарри подняться на трясущиеся ноги, с ненавистью смотря на Малфоя.       — Ну и? — выплюнула она первые слова, опираясь на руки Поттера. — Что это было?       — Прости, я не мог иначе, — не решался подойти к ней Драко. — Но я должен был это сделать прежде, чем Бодроперцовое зелье отнимет у тебя еще несколько часов жизни…       — О чем ты, блять! — рявкнул Гарри, придерживая любимую. — Объясни нормально!       — Проклятие… — безотрывно смотрел он ему в глаза. — Сука, почему вы не сказали сразу про синяк! Хотя толку-то теперь…       — Малфой!       — Это изобретение моей прелестной тетушки Беллы! — со всей силы врезал он кулаком по столу. — Она учила меня ему еще на шестом курсе! Специальное, для магглорожденных! СУКА!       — Подробнее! — требовал Гарри, хотя его сердце уже сжалось от такого начала, не обещающего ничего хорошего.       — Оно… — подбирал слова Драко. — В общем, оно создано для того, чтобы магглорожденные «сполна прознали свое происхождение». Попав в чистокровного или полукровку, это заклинание просто отбрасывает в сторону, оглушает и оставляет синяк на несколько дней, который потом сам собой проходит и все.       — Но…       — Но попав в магглорожденного, оно продолжает действовать и медленно его убивает, — уронил голову в пол Малфой. — Сначала начинаются симптомы обычной простуды и слабости, потом головокружение, невозможность встать с места, кровохарканье и прочее, что люди начинают лечить стандартными средствами в виде Бодроперцового зелья и бодрящих эликсиров, но… — замялся он. — Но это делает только хуже… С каждым приемом лекарства проклятие прогрессирует все сильнее, сокращая жизнь почти на сутки всего за один флакончик. Идея в том, чтобы близкие пострадавшего сами добили его в том случае, если магглорожденному удастся сбежать. Но в случае поимки Пожирателями никто не будет его лечить, а потому он будет медленно подыхать в темнице, если еще понадобится информация или что-то еще…       Слова Драко словно вышибли дух из Гарри, а стук безумно колотящегося сердца отдавался в ушах постоянным барабанным звуком. Он не мог поверить в то, что своими руками продолжал носить Гермионе зелья, сокращающие ее жизнь безумными темпами. Раз за разом, флакон за флаконом, она вливала в себя то, что развернуло их действие в обратную сторону. Но без них слабость была уже такой сильной, что девушка спала бы по двадцать часов в сутки и практически не могла бы подняться с кровати без помощи других.       — Какие варианты? — тихо спросил Гарри. — Какие варианты, Малфой?!       — Никаких, — помотал он головой с закрытыми глазами. — Беллатриса учила лишь проклинать, а контрзаклятие знала только она, дабы никто из сердобольных не вылечил пленника, если она того не захочет. Да и вообще не факт, что исцеление было возможно…       — Но должно же быть хоть что-то! — пытался найти надежду Поттер, посмотрев на бледную от таких слов Гермиону. — Хоть что-то!       — Нет, — сел на ближайший стул Малфой. — Без лечения человек проживает полтора-два месяца, а с лечением вычитай день за каждый пузырек. Вы их считали?       — От трех до пяти в день на протяжении недели… — выдохнула Гермиона. — А это значит, что…       — Да, — судорожно кивнул Драко. — Очень скоро тебе станет намного хуже и со временем ты уснешь без возможности проснуться. А потом, при любой попытке пробудить, попросту умрешь.       Гробовая тишина повисла внутри палатки и никто не мог ни пошевелиться, ни вымолвить ни звука. Гарри лихорадочно пытался шевелить мозгами и искал выход из ситуации, но практически сразу начал понимать, что ничего не сможет сделать. Беллатриса Лестрейндж была пусть и психованной мразью, но ее ненависть к магглорожденным была столь сильной, что она бы просто не оставила шансов при изобретении своего проклятия, хорошо продумывая каждый эффект. Возможно, она действительно могла сама его снять, но, увы, ее разорванное на части тело уже полгода гнило в доме Северуса Снейпа и никак не могло помочь в решении их ситуации.       Все внутренние органы словно сжимались в один комок, а душа готова была рвать на части все вокруг. Только накативший ступор и трясущаяся в его руках Гермиона не позволили подчиниться нахлынувшей дикой ярости, выхватить палочку и отправиться прямо в Министерство в бессмысленной попытке убить столько Пожирателей, сколько получится прежде, чем ему в лоб прилетит очередная, но уже гарантированно смертельная Авада.       Он не знал, что делать. Не знал, куда можно обратиться за помощью. Даже если бы Мунго оставалось нейтральной территорией, тамошним целителям понадобилось куда больше времени на излечение от проклятия, а каждая неудачная попытка еще быстрее будет сводить его любимую девушку в могилу. Будь у них чуть больше времени, он бы не спал дням и ночами, но изобрел бы контрзаклятие, а сейчас…       — Мы справимся… — зачем-то произнес Гарри эти лживые слова. — Мы обязательно справимся и…       — Ты же знаешь, что это не так, — тихо отвечала ему Гермиона. — Понимаешь, что нам не хватит ни сил, ни знаний?       — Но как… — едва он находил в себе силы, чтобы не расплакаться. — Мы столько прошли… Столько преодолели и…       — Удача всегда заканчивается, как бы нам не везло до этого, — медленно подняла она руку и прикоснулась к его щеке. И прошу, не нужно так расстраиваться. Мы оба знали, что однажды кто-нибудь из нас может умереть.       — Да, но… — все же потекла слезинка по щеке Гарри. — Драко, выйди, пожалуйста… Можешь пока рассказать все Роми.       — Угу, — хмуро буркнул Малфой и, не задавая лишних вопросов, двинулся из палатки на улицу.       Когда они остались вдвоем, Гарри больше не смог сдерживать свои чувства и обхватил Гермиону двумя руками, уткнувшись ей в шею и зарыдав как маленький ребенок, понявший всю жестокость этого мира. Он просто не мог поверить, что все может закончится для Гермионы именно так. Не в бою, не в героическом отражении атаки, а в медленном угасании организма от одного чертового проклятия, пропущенного по невнимательности. Он был уверен, что Роули не просто наугад пальнул им, а специально выбрал именно Гермиону, как единственную магглорожденную среди них, дабы сдать ее Темному Лорду живой, но не на долго.       За такое Гарри был готов сам создать настоящий Воскрешающий камень, призвать Роули и уже лично разорвать его на части руками, если бы это хоть как-то помогло Гермионе. Но увы, слабеющей с каждым часом девушке нужно было что-то невероятное, даже по меркам магии, чтобы вновь обрести силы и вернуться к нормальной жизни. И сейчас он не мог остановиться, обхватывая ее обеими руками и прижимая к себе как можно плотнее, путаясь носом среди ее все еще сильных и шикарных волос, смачиваемых его солеными слезами. Все их предыдущие испытания, потери конечностей, шрамы, выбитые глаза и пытки не шли ни в какое сравнение с реальностью, где Гермиона покинет этот мир и ничего нельзя с этим поделать.       — Гарри, родной мой, — пыталась успокоить его она. — Не переживай, я еще здесь.       — Да… Но… — прерывисто дышал Поттер. — Но… Ненадолго…       — Значит, такова моя судьба, — обхватывала его Гермиона в ответ. — Мы все прекрасно знали, что рано или поздно, но кто-то из нас погибнет в этой гребаной войне.       — Я до последнего надеялся, что это буду я, — судорожно сглатывал Гарри слюну. — Надеялся, что после этого ты все же решишься сбежать и выживешь, но…       — Я бы не отступилась в любом случае, — тихо говорила девушка. — Если бы ты умер первым, то я бы еще яростней сражалась с Волдемортом, чтобы побыстрее оказаться с тобой рядом на том свете.       Ее слова отражались на его душе так, словно принадлежали ему самому. Гарри прекрасно понимал, что если Гермиона погибнет, то он первым же делом вызовет Волдеморта на дуэль и сделает все, чтобы они вместе пали на поле брани. Он не хотел жить в мире, где не будет его любимой колдуньи, а значит и не было смысла дальше сражаться за свое дело. Возможно, Реддл тоже это понимал, а потому и пытался причинить ему столько душевной боли в плену, узнав от Снейпа о начавшихся отношениях двух лохматых друзей, от чего хотелось напиться до беспамятства и жалеть себя до конца дней своих. Быть может, не сблизься он с Гермионой так сильно, то она не стала бы настолько желанной целью для врагов. Хотя, кто его знает, как бы все пошло иначе…       С трудом найдя в себе силы, чтобы сдвинуться с места, они прошли к кровати и легли на нее прямо в уличной одежде. Чтобы продлить жизнь Гермионе, нужно было прекратить прием любых снадобий, а без них у нее будет слишком мало сил и энергии для активной работы на ногах. Гарри знал, что она до последней минуты будет продолжать пытаться им помочь, и он не собирался ей в этом мешать, однако твердо решил бороться за каждую минуту рядом с ней, пока это было возможно.       — Но это я во всем виноват, — не мог поднять он взгляда. — Я потащил всех на этот ебучий пляж! Я не следил за…       — Даже не думай начинать себя винить! — слабо, но уверенно прервала его Гермиона. — Мы все в одной лодке! Все знали, на что идем! И все оплошались в тот день! Или ты считаешь, что лучше бы сидели на диване и ничего не делали?       — Тогда бы в тебя не попало это проклятие, и…       — Если бы мы не тренировались, то были бы мертвы очень и очень давно! — продолжала убеждать его девушка. — А «Адский щит» был всего лишь еще одной тренировкой для нашего же выживания! И если уж кто и виноват, то только я, раз не наложила сигнализацию вокруг! За что и поплатилась!       — Это несправедливо! — взвыл Гарри. — Почему всегда страдают мои друзья и близкие? Почему? Почему мне не удается уберечь их от напасти? Волдеморт охотится только за мной! Почему я не решился тогда…       — Решился на что? — уточнила Гермиона.       — Не решился стереть тебе память и отправить к родителям, — грустно усмехнулся он. — Поверь, любимая, наши отношения — это лучшее, что случалось со мной в жизни. Но я бы с радостью отказался от них ради того, чтобы ты была цела!       — Мы это уже обсуждали, — глухо закашлялась Гермиона, прикрывая рот. — И я тебе уже говорила, что согласна на все риски ради того, чтобы быть рядом и помогать тебе до самого конца! Конечно, мне крайне жаль, что все случилось именно так, но тем не менее, я не отказываюсь от своих слов.       — Я понимаю, — глубоко вздохнул он. — Но ничего не могу с собой поделать! И именно я со своим желанием мести этому ублюдку заставил нас вернуться из Египта и продолжить войну! Я мог увести нас обоих подальше! А теперь ты умираешь из-за меня!       — Я еще жива! — нашла она в себе силы и чуть ли не прокричала Гарри в ухо. — Жива, понимаешь! И какое-то время еще останусь рядом! Не нужно меня хоронить раньше времени, любимый! Поживу еще и дам просраться этому мудаку!       Такая яркая реакция на его уныние словно ударила электрическим током совсем уже поникшего Гарри. Он дернулся, поднял взгляд и осоловело уставился на крайне возмущенную таким поведением девушку. Да, веселого в этой ситуации было крайне мало, но по какой-то причине ее слова подействовали на него крайне странно и, можно сказать, неправильно. Всего за секунду он перестал размазывать сопли по лицу и сначала улыбнулся, а затем глупо засмеялся, выгоняя из себя все негативные мысли. Гермиона что-то там бурчала про то, что у него сейчас нервный срыв и не очень адекватная реакция на происходящее, вызванная многомесячным напряжением и очень тяжелыми новостями, но Гарри просто не хотел слушать ее, лежа в кровати и обнимая ту, ради кого был готов ступить в Ад и вернуться оттуда с головой самого Дьявола.       Да, он прекрасно осознавал, что довольно скоро проклятие окончательно срубит любимую девушку, заберет все силы и уложит сначала в обычный, а потом уже вечный сон, отправляя на встречу со всеми их павшими товарищами, но сейчас уж точно не было никакого смысла сидеть и горевать, предаваясь негативным эмоциям или возлиянию крепкого алкоголя из запасов Малфоя. Однако каждая минута, проведенная с ней, должна была стать напоминанием, за что именно они сражаются. Отведенное время нельзя было тратить на самобичевание и тоску. И если им не удастся что-нибудь придумать, то Гарри сделает все, чтобы Гермиона была счастлива до самого конца.       — Я бесконечно люблю тебя, — прижимал он ее к своей груди и целовал в макушку. — И ты права, я не должен вести себя так! Уже не важно, как следовало поступить раньше, а имеет смысл лишь наше будущее!       — Да, примерно это я и имела ввиду, — удивлялась таким переменам Гермиона. — Пусть моя судьба и привела к такому концу, но пока я жива и могу говорить, то не стану сдаваться и ныть о тяжести жизни! Я закончу свое исследование и обеспечу тебе защиту от Авады, чего бы мне это не стоило! И даже не думай мне мешать, рассказывая, как мне нужен отдых и…       — Я не собираюсь, — убеждал ее Гарри. — За столько лет общения, я прекрасно выучил, что это почти бесполезно. И я помогу тебе всем, чем только смогу.       — Еще бы это было не так, — с усмешкой на устах притворно насупилась она. — А сейчас помоги мне встать на ноги.       — Зачем? — уточнил Поттер. — Если тебе что-то нужно, то я принесу.       — Как минимум в туалет я пока планирую ходить сама, — съязвила Гермиона. — Но на самом деле, я хочу попробовать начертить новую версию рунного круга. Сегодня утром мне пришла в голову одна очень хорошая идея.       Без поддерживающих зелий девушке стало крайне трудно передвигаться по территории их защищенного места. Точнее, она могла спокойно пройти почти сотню шагов, словно с ней все абсолютно в порядке, но затем наступал резкий упадок сил, ноги подкашивались, переставали держать вертикально, а сознание срочно требовало немедленно лечь спать и отдохнуть. Да, Гермионе было достаточно покемарить всего полчасика, чтобы вновь иметь возможность действовать дальше, однако это все бесило ее до чертиков, а просыпалась она с очень мрачным выражением лица, не особо рассказывая, что именно ей снилось. В добавок с каждым часом по всему ее телу начинала распространяться тупая и ноющая боль, которую пока еще можно было терпеть, но довольно скоро это станет очень проблематично.       — Я чувствую себя такой беспомощной! — пыхтела она, выжигая на снегу символ за символом в точно выверенной последовательности. — Быть может, мне все же стоит разменять день жизни на день продуктивной работы?       — Даже не думай об этом! — сразу запротестовал Гарри, накидывающий ей на плечи теплый плед. — Я тебя прекрасно понимаю, но хочу, чтобы ты прожила как можно дольше!       — Но какой в этом смысл? — отрешенно отвечала Гермиона. — Я уже очень давно смирилась с тем, что не доживу до конца войны. Ты, кажется, также это прекрасно понимал. Так какая разница — неделя в полусне или три полноценных дня, когда я еще могу приносить пользу?       — Не говори так, любимая, — нахмурился Поттер. — Может я найду еще способ вытащить из тебя эту заразу…       — И как же? — фыркнула она, заканчивая круг. — Мне за столь короткий срок видится только пещера желаний, но ты же сам все понимаешь.       — Ну да, — кивнул он. — Ты для меня самое ценное в жизни, а я не смогу пожертвовать тобой ради твоего же исцеления. Это просто невозможно.       — Тогда прекращай изображать из себя страдальца и дай мне бодрящего зелья! — требовательно говорила Гермиона. — Это мой остаток жизни и я проведу его так, как хочу я!       — Не могу, — мотал головой Гарри, смотря ей прямо в глаза. — Ты сама понимаешь, что я не могу дать тебе то, что продолжит тебя убивать!       — Понимаю… — поник ее взгляд, а ноги вновь потеряли силы, заставив ее рухнуть в стоящее за спиной наколдованное кресло с обогревом для ее отдыха. — Но очень надеюсь на то, что и ты меня поймешь.       — Гермиона, любимая, — присел он перед ней и взял ее холодные ладони в свои руки. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я точно также ненавижу чувствовать себя беспомощным и слабым. И часто плевал я на свое состояние и делал то, что не надо было бы. Но обычно от этого не зависела длительность моей жизни.       — Он прав, Гермиона, — подошла со спины Ромильда, неся на подносе тарелку с горячим бульоном. — Мы все хотим, чтобы ты была с нами как можно дольше.       — Но я так не могу! — потекла слезинка по ее щеке. — Не хочу медленно подыхать! Хочу приносить пользу!       — Ты и так ее приносишь, — с улыбкой прикоснулся Гарри губами к ее пальцам. — Я уверен, что сейчас у тебя все получилось.       — А я не очень, — нервно вздохнула девушка, пока Ромильда ставила перед ней ее обед. — Но… Попробуй.       Пока Гермиона трясущейся рукой брала ложку и пробовала ароматно пахнущий бульон, Гарри встал на ноги, сделал несколько шагов в центр нового рунного круга и направил палочку в небо. По какой-то причине он был уверен, что именно сейчас ее эксперимент должен был увенчаться успехом. И Поттер крайне на это надеялся, поскольку в ином случае у него просто не получиться убедить ее отказаться от тонизирующих зелий для завершения работы.       — Авада Кедавра! — крикнул он, видя, как Гермиона внимательно наблюдает за происходящим.       Выжженные на снегу и земле руны, реагируя на нужную магию, засветились оранжевым светом и не дали смертельному заклинанию вырваться из кончика волшебной палочки, потушив его в самом начале. Но радоваться было рано, ведь такое у них уже получалось, однако второй залп прошел уже без каких-либо проблем. С замиранием сердца Гарри вновь вскинул свое оружие и повторил формулу смертельных чар, радостно обнаруживая, что ничего не произошло вновь.       — Получилось! — заулыбался он Гермионе, продолжая держать палочку к небу. — Получилось! Авада Кедавра! Авада Кедавра! Авада Кедавра!       Гермиона смотрела на радостного Гарри, пытающегося раз за разом отправить вверх заклинание, видела, как руны реагируют на это ярким оранжевым светом и в глубине ее души распылялось тепло от того, что у нее наконец-то удалось создать защиту против третьего непростительного. Теперь, если Гарри сможет лучше совладать со своим «Адским щитом», то на несколько минут станет практически неуязвимым для Волдеморта, если, конечно, у них получится заманить его туда, где они организуют ловушку.       Дрожащей рукой она хлебала очень вкусный куриный бульон и пыталась радоваться их маленькой победе, но в глубине души с сожалением понимала, что этот рунный круг был ее последним достижением в жизни. Да, Гарри очень надеялся на то, что сможет в кратчайшие сроки найти какое-нибудь чудо или заставить пещеру желаний работать без принесения ее в жертву, но, положа руку на сердце, каждый из них понимал, что это невозможно. Невозможно было так быстро найти контрзаклятие к совершенно неизвестной магии за авторством психованной Лестрейндж. Не получится убедить древнюю пещеру в чистоте своих помыслов и заставить работать без принесения жертвы, если она заранее была заколдована Годриком и Салазаром только на себя.       Внезапный сильный кашель стал вырываться из ее груди, от чего Гермиона чуть не опрокинула стоящий на подлокотниках теплого кресла поднос. Ромильда едва успела его подхватить, прежде чем она согнулась пополам и с хрипящими звуками стала пытаться выдавить из своего горла все, что заставляло ее кашлять. Этот приступ был куда сильнее, чем раньше, да еще и сразу же стал чувствоваться металлический привкус крови, прямо указывающий на переход к следующей стадии болезни.       — Гермиона! — подбежал к ней Гарри и рухнул на колени прямо в снег. — Гермиона! Ты как?       — Хреново, — сплюнула она красный сгусток перед собой. — Добро пожаловать в то, что магглы бы назвали острой пневмонией.       — Сука… — прошипел он, создавая из воздуха салфетку и промакивая ее губы. — Драко не ошибся… Где он, кстати?       — Отправился за продуктами, — ответила присевшая напротив Ромильда, поддерживающая тело слабеющей Гермионы. — Должен прибыть в течение часа.       — Это ничего не меняет, — мотала она головой, хотя остатки сил активно покидали ее тело. — Я пока жива! И буду продолжать работать!       — Будешь, — прижал ее голову к своей груди Гарри. — Но сейчас тебе точно пора отдохнуть. Кстати, а может быть маггловские средства смогут хоть немного помочь? Ну там сбить температуру или придать сил?       — Это было бы очень кстати, — мрачно рассмеялась она. — Но увы, толку от них будет мало.       — Тогда сейчас я отнесу тебя в кровать, — поднялся он на ноги и, обхватив руками худое тело Гермионы, поднял ее с кресла. — Ты отдохнешь, наберешься сил, а потом расскажешь мне и Ромильде как именно наносить эти руны. Нам придется сделать это самим.       — Я могу все же выпить зелья и помочь! — слабеющим голосом протестовала она. — Там очень точный расчет! Вы не справитесь с первого раза, а другого просто не будет!       — Нет, — твердо сказал Гарри, смотря ей прямо в глаза. — Только в экстренном случае. А пока отдыхай.       Сопротивляться и дальше продолжать спор Гермиона просто не могла. Энергия ушла от нее окончательно и она, даже не дотянув до палатки, выключилась прямо на руках у Гарри. Она не хотела быть настолько слабой, но ноющая боль, заставляющая ее руки дрожать, а настроение мрачнеть, усиливалась с каждой минутой и спасительный сон позволял хоть ненамного забыть о ней. Но вместо боли физической в угасающем сознании начинала проявляться боль психологическая. Каждый сеанс отдыха был наполнен ужасными кошмарами, к которым Гермиона привыкла уже очень давно, еще после битвы за Хогвартс, но сейчас не имела возможности проснуться с диким криком. Она раз за разом меланхолично наблюдала за тем, как их находят Пожиратели, как сжигают «Нору» в пылающих языках пламени, как жестоко убивают Драко и Ромильду, как расчленяют Гарри на ее глазах, а почему-то воскресший Сивый уже расстегивает ремень своих штанов, готовясь закончить начатое в темнице Малфоев.       Даже во сне у нее не было сил на сопротивление. Как и в реальности, она могла быть лишь свидетелем происходящего, безмолвно и безэмоционально смотря на творящееся безумие и чувствуя, как в нее толкается что-то чужеродное и очень неприятное. Гермиона будто отвергала свое тело и просто смотрела запись чьей-то памяти, стараясь не обращать внимание на отрубленные конечности любимого парня, иначе просто сошла бы с ума. Ей каким-то чудом удавалось убеждать себя, что это лишь сон, но с каждым разом это становилось все сложнее и сложнее, словно проклятие Лестрейндж перебарывало ее тренированное сознание и вкладывало свои мысли.       Открыв глаза, Гермиона с безумно колотящимся сердцем обнаружила перед собой брезентовую крышу палатки и лежащего рядом Гарри, уснувшего прямо в одежде. Судя по всему, за окном уже была глубокая ночь, а завывающий ветер трепетал брезентовую ткань столь сильно, что все их жилище ходило ходуном. Она попыталась приподняться на локтях, но лежащая на груди рука Гарри не давала это сделать от одного только своего веса. Хотя ее движения таки разбудили парня, а потому он повернул голову и уставился ей в глаза каким-то странным взглядом.       — А, очнулась, наконец, грязнокровка, — прошипел он почти на парселтанге.       — Я… Что?! — изумилась Гермиона таким словам. — Что ты сказал?       — Я сказал, что не стоило тебе просыпаться, выродок! — всполыхнули пламенем его изумрудные глаза, а руки потянулись к ее шее, сомкнувшись на ней с огромной силой. — Как же ты меня заебала своим нытьем и нотациями!       — Гарри! — хрипела Гермиона. — Чтххо тхы делахехь…       — Избавляюсь от проблемы! — сжимал он руки все сильнее, вдавливая ее обессиленное тело в кровать. — Наконец-то Повелитель отблагодарит меня и примет в свои ряды!       — Гхаррих… — пыталась она достать ногтями до лица сошедшего с ума парня, но он умело прижал ее руки локтями и продолжил свое темное дело. — Гхаррххрхр…и… ГАРРИ!       Гермиона резко вскочила с кровати и чуть не рухнула на деревянный пол палатки, выставляя перед собой руки и щелчком приманивая волшебную палочку. Она едва не выпустила убивающее проклятие, прежде чем обнаружила, что в палатке наступила звенящая тишина, никто ее не собирался душить, а Гарри поднимал на нее свой сонный взгляд, выглядывая из-под одеяла голым торсом.       — Гермиона? — пытался разглядеть он ее без очков. — Что случилось? Тебе приснился кошмар?       Такого она точно не ожидала. И даже не представляла, что набирающее силу проклятие сможет обмануть ее таким образом, что она чуть не убила лежащего рядом и совершенно не желающего ей зла любимого человека. Только лишь шатающаяся рука, которой пришлось слишком уж долго наводить прицел, дала ей несколько секунд на то, чтобы правильно оценить ситуацию и не допустить непоправимую ошибку.       — Гарри… — выронила она палочку из рук и рухнула на колени. — О, Гарри! Я! Мне приснилось, что ты… Что ты…       — Гермиона! — подскочил он с кровати и приземлился рядом с ней, обнимая обеими руками, от чего девушка шарахнулась в сторону. — Гермиона, солнышко мое, что случилось?       — Я… — заикалась девушка. — Я… Мне приснилось, что ты… Что ты… Чуть не придушил меня в постели… Во исполнение задания Волдеморта…       — Ну что ты, — смотрел на нее Гарри привычным теплым и любящим взглядом. — Я никогда бы этого не сделал. Ты же знаешь, что ты самый важный и ценный человек для меня.       — Знаю… — нервно выдохнула она, позволяя его рукам обхватить себя за плечи. — И это было столь страшно, что я… Мне сотни раз снилось, как Пожиратели в различных вариантах находят нас всех, насилуют и убивают, но… Но это…       — Это все из-за проклятия, — убеждал ее Гарри. — Пока ты спала, Малфой рассказал о таком эффекте. Оно будет пытаться найти твои слабые места и давить на них изо всех сил.       — И оно нашло, — судорожно произнесла Гермиона. — Твое предательство — это самое страшное для меня… Я никогда бы в него не поверила, но все было настолько реалистично, что… Блять…       Непривычная и крайне редкая ругань из ее уст лучше всяких иных слов доказывала серьезность ее душевных переживаний. Гермиона по-настоящему испугалась произошедшего в ее снах и теперь этот искренний ужас будет повторяться каждый раз, как она закроет глаза и провалится в сон от потери сил. А с прогрессирующим проклятием это станет ее настоящим личным Адом, от которого Гермиона сойдет с ума прежде, чем ее тело умрет физически. Хотя все нарастающая боль в теле и дикий кашель, повергший ее в этот момент, еще могли поспорить с кошмарами за пальму первенства.       Даже сплюнутая ею в поданный Гарри платок кровь казалась какой-то грязной, словно Беллатриса желала таким образом буквально показать значение слова «грязнокровка». Среди алых пятен виднелись иссиня-черные следы, а каждый вдох и выдох сопровождался гортанным хрипом и какими-то булькающими звуками. Она не знала точно, сколько ей осталось жить, но если все это продолжит развиваться и дальше, то самоубийство станет довольно неплохим вариантом избавления от проблем.       — Вот, выпей, — приманил Гарри тремя оствавшимися пальцами левой руки со стола какой-то стакан. — Это просто вода с маггловскими таблетками. Я не знаю, помогут ли они, но Драко был уверен, что хуже точно не будет.       — Определенно, — фыркнула Гермиона и залпом выпила содержимое. — Вряд ли эта сука рассчитывала на действие аспирина или чего-нибудь подобного.       Она не столько надеялась на то, что обычные лекарства хоть как-то помогут улучшить ее состояние, сколько просто хотела смыть неприятный привкус крови со своего языка. Вкус воды сильно напомнил ей детство, когда мама лечила ее от простуды и заставляла пить различные таблетки, а Гермиона постоянно отказывалась из-за того, что верила в способность своего организма исцелиться самому. Впрочем, весьма часто так и было, что сейчас объяснялось выбросами детской магии, а тогда казалось настоящим чудом. Однако, теперь эти таблетки действительно могли сбросить жар или уменьшить ноющую боль, если задавят нужные рецепторы своим химическим действием.       — Спасибо, — вновь чуть прокашлялась Гермиона. — Мне очень тепло на душе от такой заботы с твоей стороны.       — Я не могу поступать иначе, — усмехнулся Гарри и поцеловал ее в лоб. — Ты как в целом? Сильно все болит?       — Достаточно, — хрипло произнесла она. — И я теперь боюсь засыпать рядом с тобой… Что если в следующий раз я не просто вскочу от испуга, но и пришибу тебя прямо в постели?       — Ну значит такова будет моя судьба, — скривился он в непонятном выражении лица. — Но и не спать ты тоже не сможешь. Даже с бодрящими зельями тебе придется иногда отдыхать.       — Я знаю… — нервно потеребила она пальцами по его руке, когда на краю сознания появилась навязчивая мысль. — Но… Ладно. Иди лучше ты пока спи. Тебе завтра понадобится много сил на то, чтобы научиться краткому курсу рун.       — А ты? — удивился Гарри.       — Я пока бодра и займусь тем, что распишу все на бумаге, — созревал в ее голове один план, который он точно не одобрит. — Мне будет проще сосредоточиться, если мне никто не будет мешать.       — Ты уверена? — недоверчиво уточнил Гарри. — Быть может я все же…       — Ложись и спи, — слегка раздраженно нажала Гермиона. — Ты убедил меня не принимать лечебных зелий, а потому изволь теперь послушаться меня!       — Ну хорошо, — согласился Поттер. — Я попытаюсь уснуть. Хотя не уверен, что у меня получится…       — Тогда через полчаса приходи на кухню пить чай, — потрепала она его по взъерошенным волосам. — Думаю, я еще буду держаться.       Поднявшись с пола при помощи Гарри, Гермиона медленно дошла до столика в другой части палатки, взмахом палочки согрела стоящий там чайничек с водой, другим взмахом закинула в кружку заварку и залила ее кипятком. На удивление, несмотря на физическую слабость, магия продолжала работать безотказно и не вызывала никаких трудностей. Сам же Гарри, принеся ей писчие принадлежности и убедившись в том, что с ней все в порядке, отправился к себе в кровать и попытался уснуть.       Делая вид, что изучает свои прошлые записи, Гермиона раздумывала над тем, что собиралась сделать на самом деле. Это не очень вписывалось в ее моральные принципы и больше походило на обман, но иначе она просто не могла. Она боялась вновь погружаться в сон, боялась бесконечных кошмаров, где Гарри душит ее в постели или насилует прямо в «Норе». Но и сидеть на зельях тоже бы не получилось, ведь, судя по симптомам и их прогрессированию, жить ей осталось суток трое, не больше.       Со скрипящим сердцем и болью в теле, Гермиона направила палочку на спину ворочающегося в кровати Гарри, послав в него усыпляющее заклинание. Она знала, что поступает подло, но иначе просто не могла, а потому следующим взмахом палочки приманила с вешалки свою уже потрепанную бисерную сумочку, где хранилось очень много чего как полезного, так и опасного для жизни, и стала шумно рыться в ней побаливающей рукой, не боясь обнаружения.       — Кажется, Кикимер предупреждал меня не использовать его в тяжелом состоянии? — достала Гермиона пузырек с золотистой жидкостью, поблескивающей в свете мерцающей лампы. — Опасно для жизни, непредвиденные последствия, так?       Находящийся внутри состав был сварен ими еще в доме на Тисовой улице, как один из экзаменов для Гарри познающего зельеварение в необходимом для варки оборотки навыке. Это было крайне сложное в приготовлении зелье, которое они никогда не собирались применять. Точнее, однажды ослабшая Гермиона едва не выпила его, надеясь потом пойти искать пропавшего тогда-еще-друга, но сейчас ее решимость возрастала до невероятных вершин и другого пути просто не было. Кикимер, как старый эльф, прослуживший много веков одной из самых темных семей, совершенно верно предупреждал о побочных эффектах, после прекращения его действия, среди которых наблюдалась апатия, упадок сил, остановка сердца, нарушение работы или полная потеря магии, а в особо запущенных случаях безумие и сумасшествие.       Вот только правда была такова, что Гермиона не собиралась доживать до этого момента. Бутылек был рассчитан примерно на пять дней, если пить его правильно, а значит ей хватит с запасом до того момента, как проклятие Лестрейндж доконает ее и сведет в могилу, ведь засыпать вновь и видеть кошмары с участием любимого человека ей точно больше не хотелось. Конечно, Гарри будет крайне недоволен ее действиями и станет очень долго кричать, но он сам прекрасно понимает, с кем связал свою жизнь. И если Гермиона решила что-то сделать, считая, что так будет лучше для всех, то она уже не отступится.       — Твое здоровье, родной, — отсалютовала она в сторону усыпленного парня и сделала внушительный глоток золотистой жидкости, молясь тому, что оно сможет перебороть эффекты проклятия, иначе от такого прилива «целебной» энергии Гермиона может погибнуть прямо сейчас. — Надеюсь, ты меня простишь…