Равноденствие

Еда встает поперек глотки. Домовик приносит ей ужин спустя час после ухода Снейпа, и ей следует быть благодарной за возможность выжить, но Гермиона думает о последствиях. Она понимает, что эта непозволительная роскошь — лишь фарс. Отсрочка неизбежного. Словно последняя воля заключенного. Она не может заставить себя поесть, откладывает вилку и встает с места. Гермиона начинает бродить по комнате, присматриваясь к ней внимательнее. У нее есть ночь и половина следующего дня, чтобы выбраться отсюда. Задача не из легких. Однако Гермиона не из тех, кто бездействует. Она не оставит попыток сбежать, как бы то ни было. Руки ей связывает отсутствие волшебной палочки. С ней можно было бы решить очень много вопросов насущных. Гермиона подходит к темному окну. Если бы у нее была палочка, она бы с легкостью сняла заклинание защиты. Магия пустяковая, она бы и на третьем курсе такое смогла обойти. Однако без палочки она не может ничего, и ее знания не играют роли. Гермиона начинает прохаживаться по комнате в поисках лазеек. Две стены полностью голые, стучать по ним — бессмысленное занятие, это она понимает чуть позже. Звук везде одинаковый, бреши нет. Гермиона проверяет камин. Шарит ладонями по всем узорам и выбитым фигуркам, но и это не помогает. Она возится в комнате до глубокой ночи, пока глаза не начинают слипаться. Не обнаружив ничего, что может спасти ей жизнь, Гермиона обессиленно ложится на заправленную постель, сворачиваясь в позу эмбриона, и закрывает глаза. Слышится звук ногтей, ведущих пять дорожек по гладкой стене. Бледная рука скользит во тьме, пробираясь тихой поступью кошки по периметру комнаты. Словно владея глазами на запястье, конечность скользит со стены на тумбочку, стирая тонкий слой пыли. Минуя край прозрачного балдахина, она тянется к кромке постели и приземляется на нее, шурша обломанными ногтями по заправленному покрывалу и оставляя на нем зацепки. Коснувшись кудрявой пряди каштановых волос, пальцы смыкаются на светлой шее гриффиндорки и сжимают с такой силой, что под веками вспыхивают искры. Гермиона глухо кричит, принимая сидячее положение и сбрасывая с себя остатки сна. В окно попадает дневной свет. — Господи, — задыхается Гермиона, без конца ощупывая собственную шею и загнанно дыша. — Господи… Гермиона не сразу понимает, что дышит свободно, она даже не до конца понимает, что проснулась. Взгляд падает на окно, наполовину закрытое шторой. Все еще не восстановив дыхание, девушка сползает с постели, не отрывая него взгляда. Медленно шагая вперед, Гермиона поверить своим глазам не может. Свет. Дневной свет. Такая обыденная вещь в повседневной жизни и такая невозможно прекрасная в тот момент, когда оказываешься ее лишена. Гермиона отодвигает шторы до конца и щурится. За окном простирается скрытый туманом сад. Зеленые кусты высотой в два с лишним метра идеально подстрижены, словно по одной линии. Это выглядит не как обычный сад, кусты смахивают на лабиринт, который тянется глубоко вдаль и исчезает в густоте тумана. На голой ветке одинокого, выделяющегося из идеальной картины сада, мертвого сухого дерева сидит огромный ворон и клацает массивным кровавым клювом, расправляясь с очередной жертвой. Гермиона сглатывает и отходит на шаг назад от окна. Едва обернувшись, она понимает, что просыпается окончательно. Вчерашние события не были сном. Ее действительно увели из подземелья, она правда находится в спальной комнате и… Сегодня вечером за ней придут, потому что ей придется сопровождать лишенного рассудка темного волшебника. Гермиона чувствует, как покрывается мурашками, и в этот же миг вздрагивает от какого-то хлопка по ту сторону двери. Расширив от ужаса глаза, она сначала стоит и не шевелится, но затем любопытство берет верх, и на негнущихся ногах она идет к двери, прикладываясь к ней ухом. В коридоре слышится какая-то возня и грубоватый смех. Несколько голосов звучат сначала далеко, а затем следуют все ближе. Гермиона замирает, задерживая дыхание. — Сначала в Хогсмид загляну, — басит один из голосов, — затем с егерями надо пересечься. Сказали, что поймали еще пару грязнокровок. Я подкинул им деньжат, чтобы сообщали, как найдут блондинок. Люблю светлых. — Поделишься? — похабно подключается второй голос. — На блондинку не рассчитывай, — язвит первый. — Мне плевать, какая шкура у мяса. Второй гогочет, захлебываясь в смехе. — Тогда успеем до вечера, — соглашается он. — К восьми надо быть здесь, Повелитель объявил сбор. Сказал, что будет весело. Гермиона уже не слышит, что отвечает ему на это второй. От ужаса, презрения и ненависти к пожирателям у нее к глотке подкатывает тошнота. Надо что-то сделать, иначе и ей грозит судьба магглорожденных, которые попадают в руки пожирателей без того «счастливого» билета, который оказывается у Гермионы. У нее есть отсрочка, у других девушек ее нет. Гермиона забирает за уши волосы и снова начинает обыскивать комнату. При свете у нее больше возможностей, она намеревается ими воспользоваться. Обшарив шкаф и постель с тумбочками, Гермиона подходит к туалетному столику и проверяет ящики. Открыв самый нижний, Гермиона замирает, заприметив там какие-то вещи. Потянувшись вниз, она вынимает небольшую стопку слегка отсыревших листов для писем и наполовину пустую чернильницу с истрепавшимся пером. Надежда вспыхивает у нее в груди. Она сможет выбраться отсюда, если у нее получится позвать на помощь или хотя бы дать друзьям знать, что она жива. Отбросив полу мантии, Гермиона садится на край стула и, с усилием вскрыв слегка засохшую чернильницу, берет в руки перо. — Пару слов, — шепчет она, перехватывая его между пальцами. — Всего пару. Склонившись, Гермиона бегло царапает по пергаменту. — И где она сейчас?! Гермиона дергается, оборачиваясь назад. Из коридора доносятся вопли Беллатрисы. — Мне плевать, тупоголовое отродье, — ледяным тоном произносит она. — Я задала вопрос и хочу получить на него ответ! Сейчас же! Гермиона торопливо закрывает чернильницу, хватает бумагу с пером и все заталкивает обратно в ящик, тихо закрывая его за собой дрожащими руками. В глотке долбит сердце, ладони становятся влажными. Она с ужасом смотрит на готовое письмо с кляксой и понимает, что ей необходимо куда-то его спрятать. Поднявшись на ноги, она начинает лихорадочно бегать взглядом по комнате. Вопли Лестрейндж звучат так близко, словно она находится прямо за дверью и в любую секунду войдет в эту комнату. Гермиона на негнущихся ногах носится на цыпочках по комнате, глядя по сторонам, как вдруг за что-то запинается. Да так больно, что приходится закусить губу, чтобы не издать лишнего звука. Схватившись за пальцы на ногах, Гермиона старается перетерпеть вспышку боли, после чего смотрит на то место, за которое спотыкается. Возле задней ножки постели торчит уголок доски, которая слегка отходит от пола. Присев на пол, Гермиона оставляет письмо рядом и, думая только о том, чтобы поскорее спрятать его, поддевает дрожащими пальцами доску. Она стискивает зубы, потому что сил не хватает, но не бросает это дело. Половицу удается поднять, и Гермиона, не выпуская ее, смотрит внутрь. В полу виднеется небольшое углубление, тянет запахом мокрой земли. Очень странно, учитывая тот факт, что она находится на втором этаже, но ей сейчас не до этого. Сложив лист вдвое, Гермиона кладет его в импровизированный тайник и осторожно опускает половицу обратно, оставляя небольшой зазор, чтобы можно было поднять доску повторно. Едва она заканчивает и вскакивает на ноги, как что-то щелкает в замочной скважине, и ручка опускается вниз. Сердце уходит в пятки. — Уже встала? И только с помощью Мерлина продолжает биться дальше. Нарцисса входит в комнату с каким-то чехлом в руках и закрывает за собой дверь, накладывая чары. Бросив на Гермиону быстрый взгляд, Нарцисса проходит к креслу и кладет на него то, что приносит с собой. Она хмурится, глядя на стол. — Ты ничего не съела, — указывает она рукой на нетронутый поднос. — Почему? Гермиона молча смотрит на женщину. — Я задала тебе вопрос, — ровным голосом произносит миссис Малфой. — Почему ты не съела свой ужин? — Я, — размыкает губы Гермиона, — не знаю. Нарцисса заламывает руки, глядя то на еду, то на слишком худую девушку, которая умудряется тонуть в мантии самого маленького размера из всех, что она находит в доме. Выглядит девчонка лучше, чем вчера, но все равно не так хорошо, как хотелось бы. Придется снова брать все в свои руки. — Идем, — направляется Нарцисса в ванную, — надо тебя подготовить. Оцепенение проходит окончательно. Гермиона снова чувствует почву под ногами и сжимает руки в кулаки. — Я была в ванной вечером, — твердым голосом замечает она. Нарцисса останавливается, глядя на девушку. Ее голос так быстро меняется, что это невозможно не заметить. Миссис Малфой в который раз отмечает, как быстро переключается Грейнджер. Страх сковывает ее, но она словно борется сама с собой, постоянно его сбрасывая. — Тебя надо подготовить, — тем же тоном повторяет Нарцисса. — Платье будет открытым, ты должна выглядеть подобающе. Гермиона сначала не понимает, что она имеет в виду, а затем ее щеки вспыхивают, когда она опускает взгляд на мгновение вниз. Намеренно прикусив внутреннюю сторону щеки, Гермиона старается подавить стыд. — Живее, — открывает дверь в ванную Нарцисса, — мне долго ждать? Грейнджер не находит другого варианта. Ее все равно заставят выполнять те или иные вещи. Со связанными магическим заклинанием запястьями или с нацеленной в висок палочкой, но заставят. Единственное, что может позволить себе Гермиона в данный момент — войти в ванную с гордо поднятой головой. И выйти из нее спустя бесконечное количество времени с алыми щеками, дрожащей челюстью и ненавистью ко всему миру и к Нарциссе, в первую очередь. Гермиона никогда в жизни не испытывает такого стыда, как в этот самый момент. Несмотря на то, что Нарцисса действует исключительно профессионально, если можно так сказать, и не касается ее, а лишь пользуется магией, погоды это не играет. Она даже не позволяет ей накинуть на себя хоть что-нибудь, когда они проходят в комнату. Гермиона только сейчас понимает, что значит быть обнаженной и быть обнаженной. Она никогда раньше не доводила до идеальной гладкости буквально всю свою нижнюю часть тела, а теперь она испытывает это на своей шкуре в полной мере. Тем страшнее ей становится от слов Северуса Снейпа: «Это уже будет решение Темного Лорда». — Встань к огню, — указывает к камину Нарцисса. Гермиона замечает, что в их отсутствие кто-то разжигает камин. Наверное, один из домовиков. Девушка сиротливо обхватывает себя руками, скрывая маленькую грудь, и останавливается у огня. Тепло окутывает ее правое нагое бедро. Нарцисса склоняется над чехлом, расстегивает молнию и вынимает платье на вешалке. Гермиона сглатывает, глядя на него. Вот что имеет в виду Нарцисса, когда говорит, что оно открытое. — Давай, — склонившись, побуждает ее женщина шагнуть в платье. Гермиона делает шаг вперед. Миссис Малфой натягивает корсетный черный боди с открытыми плечами наверх, дергая Гермионой, как тряпичной куклой. — Стой смирно, — коротко бросает она. Грейнджер нехотя слушается и ставит ноги на ширине плеч, чтобы было удобнее. Нарцисса обходит девушку, с прищуром глядя на ее тело. Гермиона уже испытывает до этого слишком большой стыд, взгляд женщины ее не задевает. — Ты слишком худая, — констатирует Нарцисса и снова поправляет ровнее корсет, — вставки скроют особенности твоей фигуры. — Повернись, я завяжу шнуровку. Гермиона сжимает губы и поворачивается. Нарцисса тянет шнурки без жалости, затягивает ее торс в корсет и даже не спрашивает, может она дышать или нет. Только все ниже и ниже затягивает шнурок, а затем дергает в последний раз и завязывает бант. Грейнджер даже не успевает вдохнуть поглубже, а теперь у нее больше нет такой возможности. Нарцисса взмахивает палочкой, и вокруг талии Гермионы змеей вьется подол из легкой и прозрачной серой ткани, напоминающей чем-то битое стекло. Кончается он на середине голени и края висят обрывками, словно их кто-то рвал вручную. Однако это выглядит опрятно и изысканно. Нарцисса взмахивает палочкой снова, и волосы девушки оказываются завязаны в тугой узел на затылке. Да так, что тянет у висков. Ни одна прядь не выпадает. Только челка, аккуратно уложенная на правую сторону, дает Гермионе возможность понимать, что это все еще она. Нарцисса встает напротив Гермионы и берет пальцами подбородок, рассматривая ее лицо. Ссадина на щеке, ожоги на груди и шрамы на руках портят всю картину. Цисси знает, что сможет скрыть большую часть повреждений ее кожи временным заклинанием. Но не шрамы на руках, в ее силах их только замаскировать. Она знает, чем старшая сестра наносила девушке увечья. — Не шевелись, — бросает Нарцисса. Гермиона все равно вздрагивает, закрывая глаза, когда миссис Малфой целится ей в лицо палочкой, но затем чувствует что-то отдаленно похожее на боль на щеке и на грудной клетке. Нарцисса рассматривает ее, пока залечивает раны. Ей так жаль. Мерлин, ей так смертельно, бесконечно жаль, что этому не подобрать слов. Будь это в ее силах, будь это в ее власти, она бы помогла ей выбраться отсюда. Однако она не может этого сделать. У нее есть сын. Сын, которого она будет защищать даже ценой собственной жизни. Нарцисса берет себя в руки и снова владеет собой, когда девчонка открывает свои карие глаза. — Мы закончили, — произносит она. — Туфли не предусмотрены. Гермиона пропускает слова по поводу обуви мимо ушей. Она непроизвольно касается пальцами щеки. Кожа гладкая. Последствий от режущего заклинания, которое в нее бросает Северус в темнице, больше нет. Пальцы скользят по грудной клетке. Никаких следов от ожогов, оставленных Беллатрисой. Она смотрит в глаза женщине. На секунду они обе будто забывают о том, где находятся и при каких обстоятельствах. Гермиона не может скрыть во взгляде благодарности, пусть она и понимает, что Нарцисса делает это по принуждению. Такой Гермиона человек. Благодарный, когда нужно. Нарцисса видит это в ее глазах, и человеческий фактор снова связывает ей руки. Немеют губы от жалости и к глотке подкатывает ком. Нарцисса чуть кашляет, прикрывая губы пальцами. — Надевай мантию поверх платья, я скоро вернусь за тобой, — на одном дыхании произносит она и сразу направляется к двери. Сняв с нее заклинание, женщина выходит, оставляя девушку одну. Гермиона оборачивается и смотрит на дверь. События этой недели у нее в голове не укладываются. Вся ее жизнь висит на волоске, уверенности нет не то что в завтрашнем дне, даже в следующем часе. Она отвергает еду, которую Нарцисса для нее приносит, затем проникается к ней ненавистью за то, что приходится стоять перед ней обнаженной и выносить унижение вынужденных косметических процедур, а после… Испытывает чувство благодарности за то, что она «лечит» ее в данных обстоятельствах. Гермионе тяжело поспевать за собственными мыслями. Действия Нарциссы ей непонятны. Ее мотивы и поведение тоже. Гермиона хмурится и натягивает на себя мантию, радуясь тому, что это вычурное платье можно хоть чем-то прикрыть. Едва просунув голову в ворот, она слышит странный скрип. Грейнджер дергается на звук и оборачивается. Она думает, что ей только кажется, но все равно решает проверить свою догадку. Подобравшись к двери, девушка кладет ладонь на ручку, но не успевает даже дернуть ее вниз, потому что дверь поддается. Она открыта. Нарцисса забывает наложить заклинание защиты. Пульс подскакивает. Гермиона осторожно открывает дверь, просовывая голову наружу. В коридоре полутьма, ни одной живой души. Откуда-то снизу доносятся грубые голоса. Она снова смотрит по сторонам на всякий случай. Вниз спускаться опасно, слоняться без конкретной цели тоже. Она же не идиотка. Гермиона расширяет глаза, когда вспоминает одну очень важную деталь. Пятая дверь от комнаты, где она сейчас обитает. Пятая. В той комнате находится кабинет Снейпа. Гермиона помнит, ведь Нарцисса ведет ее вчера мимо нее. Грейнджер сглатывает и выскальзывает из комнаты. Босые ноги оказываются как нельзя кстати. Несмотря на ледяной и местами липкий пол двигается она тихо. Гермиона ускоряется. Первая, вторая, третья дверь. Снизу доносится гогот. Гермиона вздрагивает, но не прекращает быстро идти. Четвертая. Пятая. Она останавливается и снова оглядывается по сторонам. Она совершает глупость, когда решает сорваться сюда, зарыв глубоко в себе банальный инстинкт самосохранения. Если смотреть шире, другой возможности действовать у нее просто может не быть. Эта ночь, как и любой следующий час может стать для нее последним. Гермиона понимает, что выбора нет. Придется действовать по факту. Ни на что не рассчитывая, она кладет ладонь на ручку и давит на нее. Дверь поддается. Замерев, девушка беспокоится, что так просто все не закончится, и по логике вещей открытая дверь означает, что хозяин комнаты на месте. Гермиона слегка приоткрывает ее от себя и вслушивается. Шум грубых голосов все еще доносится снизу, из щели двери тянет только сквозняк. Девушка открывает дверь чуть шире и осторожно заглядывает внутрь, задерживая дыхание. Темный кабинет пуст. Гермиона скользит внутрь и осторожно закрывает за собой дверь. В камине едва тлеют угли, температура в большом помещении ниже, чем в ее комнате, поэтому кожа почти сразу покрывается мурашками. Гермиона смотрит по сторонам. Одна стена комнаты полностью заставлена полками с книгами, на другой висит огромная картина от потолка до самого пола в темных, безрадостных тонах. На ней изображено семейство Малфоев. Люциус сидит в кресле с жестоким выражением лица, опираясь на трость и вздернув подбородок. Опустив руку ему на правое плечо, стоит Нарцисса, по левую сторону стоит Драко с насмешливым выражением лица. Ему не больше пятнадцати, портрет сделан до переломного момента в магическом мире. Посередине кабинета стоит большой прямоугольный стол, заваленный документами. К нему Гермиона направляется в первую очередь, вспоминая, что именно за ним сидит Северус, когда она видит его прошлым вечером. Гермиона лихорадочно бегает взглядом по поверхности, осторожно перебирая документы так, чтобы не было заметно, будто кто-то в них копается. Ничего не цепляет внимания Гермионы. Ничего, что могло бы ей помочь. Но… Открыв первый ящик стола, пальцы Гермионы замирают над сложенным вдвое листом, рядом с которым покоится знакомая печать. Она уже видит этот символ раньше. Треугольник с кругом внутри и длинной вертикальной линией от верхней точки до середины основания. Дары смерти. Гермиона раскрывает лист и бегло читает содержимое. Гарри. Здесь упоминается имя Гарри. Размашистый и отрывистый почерк Гермиона не узнает, профессор Снейп пишет иначе. Однако письмо лежит в его столе. Или он временно занимает эту комнату, а это пишет кто-то другой? Вопросов слишком много, а времени безумно мало. Письмо еще не отправлено, поэтому она пользуется возможностью. Схватив со стола перо, она обмакивает его в чернильницу и склоняется над пергаментом. Северус поднимается наверх, придерживая полу мантии. Вечер в самом разгаре, Темный Лорд интересуется, когда спустится главный трофей этого мероприятия. Северус не застает Нарциссу в зале, а Люциус покидать Повелителя не имеет права в такой момент, поэтому вариантов не остается. Минуя коридоры, Северус идет в сторону спальни, в которую Нарцисса определяет девчонку. Скорее всего, они все еще там. Следует их поторопить. Мужчина уже готовится повернуть в ту сторону, как вдруг замечает одну деталь на ручке своего временного кабинета. Он заботится о безопасности иначе, дверь не запирает, но сразу понимает, если кто-то в него заходит. Северус останавливается возле входа, опуская взгляд. На ручке поблескивают отпечатки небольшой ладони, переливаясь алым и золотым свечением. Он знает, кому они принадлежат. Северус рывком открывает дверь. Гермиона стоит посередине комнаты, глядя прямо на него. Смотрит в глаза, взгляда не отводит. — Что вы здесь делаете? — холодно чеканит он тоном, от которого мурашки по коже у кого угодно побегут. Гермиона подозрительно расслабленно жмет плечами. — Заблудилась, — произносит она неожиданно уверенно. Поразительно неправдоподобная ложь. Будто мужчина не знает, что она находится под контролем. Северус с интересом смотрит на Гермиону, а после дергает бровью и указывает рукой на дверь. — Прочь, — ледяным тоном произносит он. Дважды повторять не приходится. Гермиона тут же направляется в сторону выхода, заложив руки за спину. Она вихрем проносится мимо Северуса, едва не задевая его плечом, и направляется в сторону своей комнаты, считая на ходу двери. Северус смотрит ей в спину. Смотрит, как полы ее мантии развеваются следом за ней. Он знает, что она сделает, потому что врать Грейнджер никогда не умела. Северус оказывается прав. Когда Гермиона подходит к своей двери, она оборачивается. Если бы она попала в кабинет случайно, у нее было бы другое выражение лица. Однако происходит очевидное. Гермиона понимает, что попадается с поличным, и от ее лица моментально отливает кровь, едва она ловит взгляд профессора Снейпа. Она скрывается за дверью, плотно закрыв ее за собой. Северус какое-то время смотрит в пустой коридор, а затем сразу проходит к своему столу и открывает верхний ящик. Все оказывается на месте. Однако перед тем, как покинуть кабинет, кончик его палочки вырисовывает незатейливую руну, и пространство пустого помещения вновь окутывается тишиной. Гермиона стоит в своей комнате, прислонившись к двери спиной и заложив руки под крестец. Сердце долбит в груди, тело бросает в жар, дыхание редкое и поверхностное. Она не может заставить себя поднять веки, только пытается успокоить бешеный ритм сердца. Ей требуется немалая выдержка, чтобы успеть сделать задуманное, вернуть все на место и оказаться в центре комнаты так, будто она действительно тут и стоит все это время. Гермиона корит себя за единственную оплошность. Она оборачивается. Нельзя было оборачиваться. Он знает. Гермиона прикладывает тыльные стороны ледяных ладоней к пылающим щекам и облизывает сухие губы. Она хотя бы делает хоть что-то. Использует, возможно, свой последний шанс на спасение. Кто знает, чем закончится этот вечер? Быть может, это платье станет для нее посмертным. Дверь чуть дергается, потому что кто-то пытается ее открыть. Гермиона делает шаг вперед и резко оборачивается в тот миг, как она распахивается. Непонимание в глазах Нарциссы сменяется некоторым подобием на страх. Мерлин, я не наложила защитное. Она смотрит на бледную Грейнджер. Она не сбежала. Либо слишком глупая, либо слишком умная. Середины не дано. — Тебя ожидают, — произносит Нарцисса, пропуская Грейнджер вперед. — Пора. Гермиона смотрит на миссис Малфой и в этот самый момент шестое чувство беснуется у нее глубоко внутри. Она нутром чует, что сейчас высшей степенью безопасности для нее является эта комната, а за ее пределами… — Что меня ждет? — решается Гермиона на вопрос. Нарцисса сглатывает, глядя в карие большие глаза гриффиндорки. Не твоя это война, девочка, но теперь ты ее неотъемлемая часть, и тебе придется с этим смириться. Женщина открывает дверь шире. — Не стоит заставлять его ждать, — опускает Нарцисса взгляд и не отвечает на вопрос Гермионы. Грейнджер чувствует дрожь по всему телу, когда понимает, что у нее просто нет другого решения. Сжав руки перед собой, Гермиона выходит из комнаты, совершенно не чувствуя босыми ногами прежнего холода пола. Нарцисса идет следом за ней, держа в руке палочку, но не прицеливаясь девчонке в спину. В этот раз ей почти не приходится говорить, куда идти, механическая память Гермионы работает отлично, и она справляется со всеми поворотами сама. Цисси с щемящим сердцем смотрит на поникшие плечи Грейнджер. В этот раз она даже не высказывает сопротивления, будто к ней приходит смирение с текущим положением. Словно она готовится к возможному концу, не исключает его. Будто она сдается. — Почему так долго? — слышится возле массивных дверей знакомый голос. — Нельзя заставлять его ждать. — Я решала другие вопросы, Северус, — отзывается Нарцисса, жестом показывая Гермионе, где встать. — Слишком много всего мне пришлось сделать за последние сутки. Северус смотрит на Гермиону, которая стоит с опущенным вниз взглядом. Грейнджер поднять его боится, чувствует, как он смотрит. Понимает, что сейчас выдаст ее. Ладони становятся влажными и ледяными. Ее, почему-то, не так сильно пугает, куда она идет. Ее страшит, как сейчас профессор выведет ее на чистую воду. Гермиона зажмуривается. — Она готова? — вместо этого произносит Северус, глядя на Нарциссу. Миссис Малфой кивает. — Да, только мантию надо снять. Сердце Гермионы пропускает удар. Он ничего не говорит. Нарцисса протягивает руки, помогая Грейнджер снять мантию, и она наконец смотрит на профессора, когда от нее избавляется. Он ловит ее взгляд. Холодная чернота его глаз впивается в Грейнджер, вызывая приступ глухой паники. Он знает. Он все знает, но ничего не говорит. И внезапно он скользит по ней взглядом от макушки до кончиков босых пальцев. Гермиона не видит себя в зеркало перед выходом, но что-то ей подсказывает, что выглядит она необычно. Северус едва заметно сглатывает и отводит взгляд. — Пора, — коротко бросает он. — Заведите руки за спину. Гермиона наблюдает за его поведением и снова не перечит, пусть и против своей воли. Заложив руки в замок на крестец, девушка поворачивается назад, и уже знакомое заклинание сковывает ей запястья. — Просто направляйтесь вперед, как откроют двери, — негромко произносит он, склонившись к ее волосам. — И без глупостей. Затылок покрывается мурашками. Нарцисса поправляет невесомый подол платья Гермионы и, взяв за плечи, разворачивает ко входу. Северус заходит первым, скрываясь в зале. Несколько мгновений ничего не происходит, а затем по ту сторону звучит шипящий зловещий голос, и тело бросает в холод. Обитатели зала дерут басами глотку, и массивные двери медленно открываются вовнутрь. Гермиона задерживает дыхание. Зал с высоким потолком и гигантской хрустальной люстрой заполнен несколькими дюжинами пожирателей, которые в одночасье поворачивают головы, едва Гермиона появляется на пороге. Дрожь неконтролируемой волной бежит по телу, Гермиона сжимает челюсти, чтобы не стучали зубы. Щеки вспыхивают почти моментально, едва она заставляет себя шевелиться, начиная идти вперед. Северус стоит по левую сторону от кресла Повелителя, заложив за спину руки и крепко сцепив их в замок. Он смотрит на Грейнджер, как и все присутствующие в зале, и у него в голове не укладывается, что это правда она. Нарцисса постаралась на славу, чтобы превратить эту церемонию в нечто стоящее, но главному элементу вечера уделяет максимум внимания. Гермиона Грейнджер выглядит совсем не как Гермиона Грейнджер. Худое тело девушки облачено в темный боди, стягивающий ее торс так сильно, что выше границы чашечек виднеются покраснения. Ей тяжело дышать. Светлые руки заведены за спину, от чего косточки ключиц особенно сильно выделяются. Каштановые непослушные волосы забраны в тугой узел на затылке. Ожогов на грудной клетке не видно, ссадины от режущего заклинания, которым Северус не по своей воле награждает ее несколько дней назад, тоже. На тонкой талии девушки повязана серая лента, от которой вниз тянется почти прозрачный подол до середины щиколотки. Узор напоминает битое стекло, рваные концы качаются при каждом шаге, переливаясь в свете свечей от люстры под потолком. Белые ступни девушки нагие. Северус бросает взор на собравшихся. Взгляды пожирателей разные, но имеют один подтекст. Кто-то смотрит со слепой ненавистью, желая лишь смерти осквернительницы крови, как, например, Беллатриса. Кто-то облизывает похотливым взглядом ее с головы до ног, представляя во всех красках, как воспользуется этим телом, а затем замучает до смерти. Однако каждый из них понимает очевидное через несколько секунд, когда Повелитель поднимается с места. Взгляды приспешников покорно опускаются в пол. Девчонка принадлежит Темному Лорду. Пэнси делает глоток вина, стоя среди толпы пожирателей, и не сводит взгляда с Грейнджер, пунцовые щеки которой видно с другого конца зала. Паркинсон немало поражается, когда видит на пороге грязнокровку, потому что она — последнее, чего можно было ожидать от этого вечера. Однако чем ближе она подходит к пьедесталу, на котором стоит Темный Лорд, тем шире становится улыбка Пэнси. Грейнджер не переживет сегодняшний вечер. Это ее последний выход. Темный Лорд смотрит на идущую к нему девчонку с потаенным восторгом. Нарцисса постаралась на славу, главный гвоздь программы выглядит превосходно. Том никогда раньше не испытывал влечения к магглорожденным, но эта представительница низшей расы крови будоражит его мысли. Хочется подойти к ней, сомкнуть пальцы на тонкой бледной шее и наслаждаться страхом в ее блестящих от ужаса глазах, пока дух покидает ее тело. — Подойди ближе, — шипит Темный Лорд, вытянув вперед руку. Грейнджер делает еще несколько шагов вперед. Она почти не чувствует от холода ног, но не замечает этого. Темный волшебник вызывает у нее почти животный страх. Никто, даже Беллатриса в момент пыток, не доводит ее до такого порога ужаса, как один вид на того, кого нельзя называть. Темный Лорд спускается с пьедестала и останавливается напротив Гермионы. У нее не хватает духу смотреть ему в глаза, да и от шипящей возле его ног Нагайны легче не становится. Весь зал замирает в ожидании. Ни один пес не произносит даже звука. — Покорись, — шепчет Темный Лорд, чуть вытянув вперед шею. Гермиона сглатывает и чуть шевелит холодными руками, скованными за спиной. Чего он хочет от меня? Том сжимает челюсти и кривит линию губ. Ему все подчиняются, все без исключения. Вынув из мантии палочку, Темный Лорд взмахивает ею, и бархатная змея искрящейся магии хомутом обвивает шею девушки. Том чуть крутит палочкой, сжимая зубы, и магический ошейник стягивается у нее на глотке. Гермиона глухо вскрикивает, зажмуривая глаза. Все тело пробивает молниеносной болью, и она падает перед ним на колени, вскидывая голову вверх от того, что перехватывает от боли дыхание. Северус сглатывает, наблюдая за всем этим. Беллатриса во все глаза смотрит на них с безумной улыбкой на устах. Сейчас он прикончит девчонку. Нарцисса смотрит на носы своих туфель. Пэнси делает еще глоток вина. Темный Лорд делает еще шаг вперед смотрит в искрящиеся болью глаза магглорожденной. — Покорись, — вторит он. Гермиона беспомощно открывает и закрывает рот. Кажется, будто язык распухает. Она не может сказать ни слова. Том взмахивает палочкой снова, и Гермиона дергается от вспышки электрического тока, чувствуя, как под веками взрываются искры. Она обессиленно роняет голову. Слегка потянувшись вниз, Темный Лорд кладет ладонь на волосы Грейнджер, после чего медленно проводит по ним, касаясь длинными когтями кожи головы. Он поднимает взгляд на застывшую толпу. — Сегодня, — медленно произносит он, — начинается наша великая эра, — обводит он взглядом толпу. — Сегодня мне покорилась самая строптивая грязнокровка, — делает Темный Лорд паузу, — а совсем скоро наступит день, когда у каждого из вас будет по дюжине точно таких же. Зал взрывается ревом толпы пожирателей, десятки последователей рукоплещут и грозно улюлюкают, слышится одобрительный вой, крики и клич, точно в зоопарке. Гермиона воспринимает звуки так, словно она в вакууме. Перед глазами все плывет, она не сразу понимает, что ее куда-то тащат, а затем усаживают. На щеке чувствуется что-то отдаленно похожее на боль. Гермиона морщится и старается открыть глаза. Возле нее, склонившись, стоит силуэт какой-то темноволосой девушки. У ее лица горит оранжевый огонек. Гермиона закашливается, когда в нос ударяет уже знакомый запах. Это возвращает в реальность. Пэнси присаживается перед ней на корточки, опуская локти на колени, и делает затяжку. — Блистаешь сегодня, грязнокровка? — ползет уголок губ Пэнси в полуулыбке. — Ты произвела фурор. Паркинсон заводит за ухо короткую темную прядь и облизывает губы. Было интересно наблюдать за тем, как девчонку уносят на руках подальше от толпы, чтобы привести в чувство, а затем вернуть обратно к ногам Повелителя. Еще больше забавляет Пэнси, что именно он вызывается унести ее из зала. Как одна из немногих девушек, легально обитающих в этом месте и претендующих на золотое место пожирателя с меткой на руке, Пэнси предлагает посидеть с Грейнджер, пока она не придет в себя. Нарцисса соглашается, потому что ей и без того забот в общем зале хватает, а профессор Снейп бросает на слизеринку странный взгляд, после чего также покидает комнату, оставляя девушек наедине. — Я… — едва дышит Гермиона, — я… — Пить? Есть? К мамочке домой вернуться? — издевательски интересуется Пэнси. Гермиона морщится, потому что корсет перетянут на ней слишком сильно. Еще пару минут — и она снова отключится. Неудивительно, что это случилось в первый раз. Боль была не так сильна, было терпимо. Кислородное голодание играет свою роль. — Ды… — смотрит Гермиона на Пэнси, — дыш… ать… Паркинсон, до того момента настроенная исключительно враждебно, хмурится и даже не доносит сигарету до рта. Грейнджер полулежит возле стены, но ее спина по-прежнему прямая. Зажав сигарету между губами, Пэнси берет Грейнджер за плечи, чтобы та села ровно, и смотрит на платье внимательнее. Едва она сажает гриффиндорку под углом в девяносто градусов, Грейнджер морщится и беспомощно распахивает губы, пытаясь схватить ртом воздух, точно рыба, которую выбрасывает на сушу. Пэнси поворачивает ее и смотрит на спину. Она задыхается. Паркинсон могла бы и оставить ее здесь, оставить вот так. Задыхающуюся, изможденную и в своем посмертном платье, но… — Твою мать, Грейнджер, — убирает изо рта сигарету Пэнси, тушит ее в своем бокале с остатками вина и вынимает из складок своего платья палочку. Обернувшись, она освобождает скованные руки Гермионы и, прицелившись, использует бытовое заклинание, благодаря чему шнуровка на платье Грейнджер ослабевает. Гермиона с хрипящим звуком набирает в сжатые легкие воздуха и падает на локти, роняя тяжелую голову вниз. Пэнси отодвигается от нее к стене и, достав из бюстгальтера пачку с зажигалкой, поджигает следующую сигарету. — С… — хрипит Гермиона, — спасибо… — Пошла ты, — хмурится Паркинсон, выдыхая тонкую струйку дыма. — Я это сделала, потому что сдохнуть тебе предстоит на сцене, а не здесь. Гермиона старается выпрямиться и с жадностью дышит, закрыв глаза. — Все равно спасибо, — хрипло выдыхает она. Пэнси молча на нее смотрит, окидывая взглядом с головы до ног. Спустя несколько минут мертвенная бледность Грейнджер сходит, и выглядит она уже не так ужасно. Пэнси докуривает сигарету и бросает окурок в тот же бокал, куда и первый. — Ладно, пошли, — берет она в руки палочку. — Мне сказали тебя привести, как в себя придешь. Гермиона коротко кивает, поднимаясь с места. Ей приходится держаться за стол, чтобы себе помочь. Пэнси завязывает ей корсет обратно, но — она сама не понимает до сих пор, почему так делает, — не так крепко затягивает шнурки, как было до этого. Она выводит ее в коридор к дверям зала, шагая чуть впереди. Почему-то Пэнси не беспокоится о том, что Грейнджер может что-то ей сделать. Наверное, на интуитивном уровне чувствует, что ничего. Ожидающий тут же появляется в поле зрения Пэнси. Девушка окидывает его взглядом с той же холодностью, что и он сам. — Можете возвращаться в зал, мисс Паркинсон, — наконец произносит Северус. Пэнси фыркает. — Чую охренительную благодарность за то, что делаю вашу работу, профессор, — язвительно бросает она и, не давая ему вставить слово, исчезает за дверью в зал. Гермиона не до конца понимает, что происходит. Она все еще хрипло дышит, не чувствует ледяных ног и затекших рук, которые Пэнси снова сковывает ей за спиной заклинанием. Грейнджер чувствует лишь глухую ненависть ко всему, что ее окружает. Северус смотрит на то, как ломается на глазах девушка. От прежней бравады не остается и следа. Мужчина не поклонник публичных издевательств, он был в ее шкуре, знает, о чем говорит. Впервые за долгие годы Северус чувствует некоторое подобие страха за чужую жизнь, когда Темный Лорд использует редкое парализующее заклинание против Грейнджер, вынуждая ту склониться перед ним, обездвиженную электрическим током. Он понимает, что совершает необдуманный шаг. Смерть всегда проще. За жизнь нужно бороться. И теперь ему предстоит думать не только о собственном выживании, но и о судьбе этой гриффиндорки. Черт бы все в этом мире побрал. — Мисс Грейнджер, — произносит Северус, по инерции протягивая вперед руку. — Не прикасайтесь ко мне, — осипшим голосом резко отвечает она, дернувшись в сторону. Северус сжимает ладонь и опускает руку вниз, стиснув зубы. Он способен вытащить девчонку отсюда, способен вернуть ее жизнь обратно, но вопрос в другом. Хочет ли она сама жить дальше? — Возвращайтесь на свое место, — резко произносит он, дергая ручку и открывая перед ней дверь. Гермиона сама не ожидает этого, но… Эти слова ее задевают. Затрагивают что-то глубоко внутри так сильно, что этому не подобрать слов. На свое место. Возле ног Темного Волшебника, который непременно обещает в скором времени размозжить весь магический мир по камешку, если победит. Грейнджер поднимает взгляд. Ненависть в ее глазах обжигает Северуса изнутри, но он не подает виду. Повернувшись, Гермиона расправляет плечи и, используя резервные запасы адреналина, идет вперед, снова приковывая к себе десятки взглядов. Может, так на нее влияет осознанный взгляд на происходящее. Может, смертельная усталость. Может, сильное эмоциональное потрясение. Может, очередной электрический разряд по всему телу, когда она садится у ног Темного Лорда, склонив вниз голову. Может, все вместе, но… Гермиона почти не помнит этого вечера. Она видит все лишь урывками. Грязный гогот пожирателей, похотливые взгляды в ее сторону. Тот факт, что все они глазеют на нее, точно на зверька за решеткой в зоопарке. Вскрики Беллатрисы и ее внезапный удар между лопаток за то, что Гермиона на мгновение сутулит плечи. Томная походка Пэнси вдоль зала, ее игнорирование прочих присутствующих, надменное выражение лица и только один пожиратель, с которым она говорит. Гермиона не запоминает его, видит только, как взгляд Паркинсон меняется, и она, выпив залпом бокал, уходит из зала. Нарцисса в ее сторону совершенно не смотрит, либо Гермиона не успевает поймать ее взгляд. Девушка решает, что верный вариант только первый. Люциус старается держаться поближе к Темному Лорду, но без конца получает ледяные упреки. Полдюжины самых близких к Повелителю пожирателей о чем-то негромко с ним говорят. Гермиона не понимает ни слова из-за гудящего звона в ушах. Она снова теряет счет времени, совсем как в темнице. Тело девушки затекает от нахождения в одной позе, но пошевелиться она не может себя заставить. В какой-то момент ей приходится это сделать. Потому что ледяная ладонь с длинными когтями опускается на ее плечо. — Поднимайся, — шипит Темный Лорд, чуть склонившись к Гермионе. — Я… — размыкает Гермиона сухие губы. — Что такое? — наигранно сочувственно отзывается он. Грейнджер понимает, что нельзя показывать свою слабость. Если она даст ему понять, что ей больно, плохо или тяжело, то он использует это против нее. Гермиона сжимает губы и, опираясь руками на холодный пол, старается встать. Ноги почти не слушаются, миллионы игл впиваются в кожу. Гермиона вынимает одну ногу, но поставить ее сразу ровно не получается. Ступню шатает из стороны в сторону, словно в ноге нет костей. Схватившись за ножку кресла повелителя, Гермиона почти сразу отдергивает руку и прилагает все силы, чтобы встать ровно. Темный Лорд с интересом за ней наблюдает. Магический ошейник все еще мерцает на бледной тонкой шее, ожидая приказа сжаться удавкой. Гермиона едва удерживает равновесие, но выпрямляется в полный рост. — За мной, — шипит он, спускаясь с пьедестала. Пожиратели склоняют головы в немом почтении, но не скрывают кровожадных ухмылок, когда Беллатриса объявляет о том, что Повелитель покидает их, желая отдохнуть. Они понимают, что этой ночью кровь одной из самых желаемых грязнокровок окропит земли Малфой Мэнора. Северус смотрит на выходящих из зала людей. Беллатриса едва держит марку и говорит твердым голосом, но дрожащую нижнюю губу контролировать не может. Ярость кипит у Лестрейндж под кожей, когда она наблюдает за тем, как следом за ее Повелителем выходит из зала поганая грязнокровка. Семьдесят четыре шага, тридцать одна ступенька, шесть поворотов, четыре долбящих сердца внутри Грейнджер. Одно в грудной клетке, одно в горле и по сердцу в каждом ухе. Два человека. Одна дорога. Она замирает в нескольких шагах от него, когда Темный Лорд останавливается возле двери. Обернувшись, он смотрит на нее в полутьме жестоким, ледяным взглядом. Опустив ладонь на дверь, темный волшебник толкает ее от себя, кивком указывая внутрь. Гермиона не чувствует реальности. Тело словно не принадлежит ей, в голове каша. Происходящие события в ней не укладываются. Все это смахивает на кошмар, из которого никак не можешь выбраться. Проснуться не получается, потому что ты слишком слабо щиплешь себя за руку. Сбежать не получится, он быстрее ее, сильнее и могущественнее. Гермиона уступает Темному Лорду во всех аспектах. У нее нет палочки, у нее связаны руки. Она в прямом смысле… беспомощна. Едва дыша, Гермиона делает несколько шагов на негнущихся ногах. Чувствительность к ним возвращается, иглы больше не впиваются под кожу, мышцы горят, но толку от этого никакого. Гермиона не может придумать ничего, что спасло бы ей жизнь. Она понимает, что входит сейчас в комнату, из которой у нее нет выхода. Она стоит спиной к нему, когда останавливается недалеко от входа. Дверь за ней закрывается, от щелчка ручки Гермиона едва заметно вздрагивает. Ледяные затекшие руки, скованные за спиной, облачаются в перчатки липкого пота. Гермиона чувствует, как он подходит к ней со спины, останавливаясь слишком близко. Она слышит запах темного волшебника. Он единственный и слишком очевидный. От него пахнет смертью. — Тшш, — шепчет он, прикасаясь кончиком пальца к единственной выбившейся из тугого пучка пряди, и убирает ее за ухо. — Не надо бояться. Гермиона с дрожью вздыхает, подавляя всхлип. В грудной клетке словно наливается огромный шар, который в скором времени обещает лопнуть. Страх сковывает все тело, в ушах так шумит, будто рванули перепонки. — Мне раньше не было так, — начинает он, — любопытно… Темный Лорд подцепляет ногтями резинку, которыми Нарцисса завязывает волосы Гермионы, и тащит ее вниз. Голову оттягивает, девушка стискивает зубы, не проронив ни звука. — … что из себя представляет, — ведет он рукой по волосам Грейнджер, — магглорожденная… Грейнджер зажмуривает глаза, стараясь не всхлипнуть. Грудная клетка дрожит. Темный Лорд взмахивает палочкой. Гермиона ощущает свободу в затекших насмерть запястьях и на своей шее. Темный волшебник проводит пальцами по ее рукам, опуская их вдоль тела. Глотку сдавливает от паники. — Я должен знать, — продолжает зловеще шептать он, — какая на вкус кровь осквернителей… Темный Лорд расстегивает пуговицу на талии, и стеклянный подол падает вниз, обдавая холодом голые ноги. Страх сжимает в кулак внутренности Гермионы и тянет на себя, намереваясь выдернуть из пупка. Губы девушки дрожат. — … каков ее запах… Повелитель втягивает аромат волос Грейнджер, близко к ней придвинувшись. Нос Гермионы забивает запах смерти. Тело неконтролируемо дрожит. Из глотки вырываются едва различимые всхлипы. Ее торс дергается, а из груди рывками выходит воздух, когда Темный Лорд рвет шнуровку корсета. — Я воспользуюсь такой возможностью сполна. Спины касается холодный воздух комнаты, чужое дыхание и подушечки пальцев. Гермиона зажмуривает глаза с такой силой, что гудит в голове, и пляшут под веками зайчики. Вот и всё. Мерлин, всё. Сегодня я умру. Ноги уже не держат, когда массивная ладонь опускается ей на спину, приказывая наклониться. Гермиона не сдерживается и всхлипывает, пораженная происходящим до леденящего сердце ужаса, а затем… — Повелитель… Стук в дверь кажется таким громким, будто выстрелы из огнестрельного. Темный Лорд сжимает зубы и разгибается, оборачиваясь назад. — Я занят! — рявкает он. — Повелитель, это крайне важно, — слышится по ту сторону двери. Сжав ладонь в кулак, Том направляется к входу и дергает ручку на себя, намереваясь запустить непростительное между глаз любому, кто смеет его беспокоить. — Что такого важного может произойти за каких-то двадцать минут, если я дал всем понять, что меня не следует беспокоить! Гермиона опирается рукой на стол, когда разгибается, и лихорадочно дрожащими руками прикрывает грудь разорванным корсетом, продолжая стоять спиной к ним. Голова словно отключается. Она не понимает, что происходит. — Мальчишка Поттер, — коротко произносит мужчина. — Его обнаружили за пределами участка. Темный Лорд сжимает зубы и, бросив взгляд на пожирателя, вылетает из комнаты. Гермиона на ватных ногах стоит в тишине комнаты пару секунд, а после оборачивается, глядя в проход. Северус стоит в дверях, не сводя с Грейнджер взгляда. Их разделяет всего пара метров. Пара метров и огромная, несказанная вслух благодарность за то, что чуть было не произошло. Северус делает два шага вперед и вынимает из-за спины что-то черное. Мужчина подходит к Гермионе и протягивает ей сверток. Гермиона опускает голову. Мантия. Мантия, которую снимает с нее Нарцисса перед тем, как она входит в зал. Грейнджер убирает одну дрожащую ладонь с корсета и сжимает пальцами темный материал. Она поднимает на профессора испуганный до смерти взгляд. В темных глазах мужчины Гермиона видит эмоцию, которой не замечает никогда раньше, но ей не удается понять, что именно она из себя представляет. — Одевайтесь, — смотрит ей в глаза Северус. — И уходите отсюда.