Часть 1
20 февраля 2022 г. в 21:59
Дверь «Мерседеса» яростно захлопнулась. Как он мог?! Ладно она, такая вся несчастная, обделенная вниманием, теплом и лаской, нуждавшаяся в мужской компании, в понимании и заботе, ее еще можно было хоть как-то понять и простить, да и сам Райнхард не был приличным семьянином, не считая тех встреч, когда он мило улыбался в присутствии рейхсфюрера - прирожденный актерский талант!
Он сам постоянно изменял и прекрасно понимал Лину, даже не злился бы на нее, будь это кто-то «с улицы», кто-то обычный, кого он бы не знал или бы в грош не ставил, но Вальтер? Единственный из всего окружения, кого он более-менее терпел, водил с собой по борделям и доверял самые грязные тайны, его, если можно так выразиться, друг - как он мог?
Со всей накопленной злостью Гейдрих шагал в сторону салона, их с Вальтером чертового салона, зловеще топая по лужам высокими черными сапогами. Он знал всю историю этого пропащего места, всех девочек, всех посетителей. Знал каждый шепот, слух и брань, так неосторожно брошенную с разомлевшего от наслаждений рта. Чего тут таить, он и сам сюда заходил, когда было слишком паршиво на душе. Или слишком хорошо. Истинный ариец, рождение своей дочери он отпраздновал между ног хорошенькой шлюхи.
При виде него девочки всегда испуганно разбегались. Конечно, не в прямом смысле, но дрожащие колени и полные страха глаза трудно было как-то скрыть, тем более, что не у всех хватало духу перечить и отказывать главному палачу Гитлера. «Салон Китти», казалось, только и жил слухами о странных, извращенных предпочтениях своего хозяина, достраивая несказанное и раздувая историю до мифической. Но доля правды в этом была, и немаленькая. Весь накопившийся стресс Гейдрих привык снимать в компании тех, у кого выбора не было, как раз потому, что его фантазия границ не знала. Редко какая новенькая девочка, не поверившая в сказки о чудовище, решалась добровольно составить ему компанию, а после долго, сильно плакала. Не потому даже, что было больно - просто слишком сильно испугалась, ведь до этого искренне не могла поверить, что такое бывает. Что можно долго, часами и совсем без нежности.
Но была одна, которая ко всему этому привыкла. Элен. Поначалу она тоже лила слезы каждый раз, когда слышала визг колес этого злосчастного «Мерседеса», и губы у нее дрожали так же, как у новоприбывших непорочных ангелов. Но время шло, а человек, как известно, ко всему привыкает. Элен сумела привыкнуть к извечно холодному, липкому взгляду, резким жестам и громкому, но тонкому голосу. Со временем она поняла, что неуверенность только распаляет монстра, а излишняя покорность, несмотря на все титулы и регалии, злит, хотя объяснений этому она найти не смогла.
Однажды Элен заметила, что он выбирает ее чаще других. А потом, когда дела не позволяли вести распутную жизнь, то он, если и наведывался, так только к ней. Нет, иногда Гейдрих позволял себе провести вечер в компании неизвестных ему проституток, но для них это ничем хорошим не заканчивалось. А ей везло. Почему-то везло…
Когда он зашел в ее комнату, она уже знала, что делать. Элен, не заглядывая в суровое лицо, молча сняла с себя пеньюар, оголяя грудь и опускаясь коленями на мягкий ворсяной ковер. Она оставила на себе белые кружевные трусики и узкие туфельки - ему так надо. Обычно Гейдрих никогда не раздевался до конца и предпочитал оставаться в рабочей форме: ему нравилось ощущение превосходства, даже в таких мелочах.
Элен, на самом деле, это тоже нравилось. Так Райнхард казался ей отстраненным и не живым, какой-то абстрактной, больной восковой фигурой, приходящей в ее жизнь безмолвно, безмолвно и уходящей. Если бы он снимал одежду и представал в беззащитном виде со всеми своими пороками, всей злостью, которая в нем плескалась, она бы этого не выдержала. Слишком сложно смириться, что это - тоже человек.
Сегодня Гейдрих был один, и Элен сдерживала в себе вопрос, куда подевался его спокойный, нежный друг. Она бы не отдавала предпочтений клиентам, если бы между некоторыми не было такого сильного контраста. Когда приходят двое, один из которых бережно придерживает тебя, а другой беспощадно пользует, естественным образом возникают любимчики, но Гейдрих не собирался ее баловать.
Он молчал и надвигался на нее грозовой тучей, сокращая расстояние широкими шагами. Излишне аккуратно сняв перчатку, он положил ладонь ей на затылок, немного портя прическу и сбивая старательно завитые темные локоны. Не поднимая взгляда, Элен потянулась к ширинке. Ворсинки щекотали ее колени, а ухоженные пальцы стягивали вниз белье, выпрастывая наружу крупный горячий член. От помады оставались ярко-красные следы. Тяжелая рука без жалости давила, заставляя заглотить глубже, утыкая напудренный нос в светлые кудри. Элен, как могла, расслабляла горло, жмурясь и надеясь, что сегодня обойдется без слез - он этого очень не любил.
Молчание сменилось тихим пыхтением. От каждого толчка груди Элен медленно покачивались, и если бы девушка подняла взгляд, она бы увидела, что Гейдрих на это смотрит. Носком сапога он чуть толкнул ее колено, заставляя раздвинуть ноги. Из-за этого Элен пришлось вытянуть шею, чтобы сосать так же глубоко и не чувствовать этого жадного давления сзади. Она ощущала, что он уже близко - сдавленные звуки сменили характер. Второй ладонью гестаповец придерживал ее за горло, похабно улыбаясь каждый раз, когда входил особенно глубоко и мог сам это чувствовать.
Пальцы вцепились в густые волосы, и он кончил. Элен нельзя было отстраняться - иначе она получила бы пощечину, поэтому пришлось все покорно проглотить.
Вытерев пальцами уголки губ, девушка медленно поднялась. Гейдрих уже сидел на краю кровати, терпеливо ожидая, когда у него снова появятся силы. Элен привыкла к этому: после первого раза гестаповец несколько смягчался и мог иногда даже завязать какой-то разговор.
— Вы сегодня один, — подала ровный голос Элен. Она старалась говорить максимально спокойно, чтобы не дай Бог Гейдрих не уловил никакой дерзости или страха, и, хотя сказанное было глупым и банальным, Райнхарда это не разозлило. Наоборот, он посмотрел в ее покрасневшее от стараний личико и коротко кивнул:
— А тебе мало? — усмехнувшись, он махнул рукой, — снимай остальное.
«Значит, в хорошем настроении», — подумала девушка, стягивая с себя белье и переступая через него. Туфельки она аккуратно поставила рядышком с кроватью.
Райнхард не сводил с нее пристального взгляда, бесстыдно изучая ее тело. Он много раз видел ее такой, всякое делал, не спрашивая разрешения, но взгляд его с первого раза не поменялся. Элен опустила глаза: готов.
Гейдрих поднялся с кровати, и его член забавно покачнулся в сторону. Придерживая Элен за талию, он подвел ее ближе к окну. Легкий свет вечерних фонарей ложился на голые нежные плечи, отбрасывал две длинные тени и стыдливо ложился на пол. Подавшись вперед, Гейдрих разорвал это секундное спокойствие, цепляясь за чужие волосы:
— Пусть все видят, во что превращаются наши женщины! — он яростно, фальшиво шипел, на ходу придумывая поводы для таких эмоций, и тянул за волосы вниз, — из-за таких потаскух, как ты, немецкий народ находится в извечном духовном упадке!
Элен беззвучно дернулась, когда он все же ударил ее по щеке, не сильно, ведь Гейдрих слишком ценит свои дорогие игрушки, и нервно сглотнула. Он крепко сжал свободной рукой ее задницу, притягивая ближе к себе и потираясь о ее бедро:
— Тебе должно быть стыдно! — длинный нос упирался ей в щеку, — тебе стыдно?!
Девушка качнула головой, и над ее ухом раздался противный пищащий смех. Гейдрих чуть отошел назад и грубо развернул ее, упираясь рукой ей между лопатками и вдавливая в подоконник. Она ощущала его цепкий взгляд на своей заднице, и стыдливо опустила голову, скрывая от уличного света лицо. Длинная рука протиснулась вперед, широкая ладонь обхватила ее грудь, чуть оттягивая крупный сосок. По спине предательски пробежали мурашки, и Райнхард воспринял это по-своему, жестко, без прелюдий входя в нее.
Элен зашипела, сжимаясь, отчего получила несильный шлепок по заднице. Она прекрасно понимала, почему девочки боялись Гейдриха, как огня. Он сам был высоким, большим, с толстым членом, и редко когда считал нужным уделить какое-то внимание девушке перед тем, как перейти к основному процессу.
— Такая горячая, — он склонился к ее уху, касаясь толстыми губами мочки. Элен смогла лишь что-то просипеть, раздвигая ноги шире, чувствуя, как он входит глубже, растягивая ее, массируя ладонью ее грудь, отвлекая от боли. Гестаповец целовал ее шею, прижимал к себе, вместе с тем вдавливаясь в нее бедрами. Вновь потяжелевшие яйца качались под крупной задницей. Элен царапала короткими ногтями подоконник, когда головка проникала особенно глубокого, касаясь шейки. Между ног было мокро и жарко, а ей было так стыдно, хотя бы потому, что он так ее целовал, а она велась на это, на мгновения забывая, что она всего лишь шлюха.
Не кончив в нее, он вышел. Ему не нужна была эта глупая проблема, а от всех остальных его отгораживали лучшие специалисты в сфере медицины, еженедельно проверяющие всех проституток на наличие любовных зараз. Любовь вообще, как считал Гейдрих, самая цепкая зараза.
— Нравится тебе, да? — он усмехнулся, пропихивая в ее влажное лоно два пальца, проверяя, насколько хорошо он растянул ее собой. Он был доволен.
Отступив назад, Гейдрих вновь приземлился на кровать, усаживая Элен себе на колено, прижимая ее спиной к своей груди. Два пальца были глубоко в ней, и он пытался протиснуть третий, до самого обручального кольца. Он никогда его не снимал, хотя сегодня на то были все причины.
— Моя девочка… — Райнхард несдержанно дышал ей в шею, методично трахая пальцами. Элен ерзала, склонив голову на его плечо, и тихо хныкала, елозя пятками по ковру. Несмотря на все терзания, она могла даже получить оргазм от всего этого, особенно когда Гейдрих, сам того не замечая, немного сгибал пальцы.
Наигравшись с ее сосками, Райнхард переместил руку ей на шею, сдавливая. Элен мгновенно покраснела и напряглась, упираясь ладонью в чужое колено, пытаясь сползти вниз, но ей этого не позволяли. Ладонь рвано двигалась у ее промежности, забирая все соки, и вдруг Гейдрих, наверное, наигравшись, отпустил ее. Элен сползла вниз, ожидая приказа опереться на локти, чтобы гестаповец мог, как обычно это бывало, полностью насладиться ее задницей, но ничего такого не последовало. Обернувшись, она заметила, что Райнхард кончил себе в руку.
«Как-то слишком легко», — подумала про себя Элен, вставая и усаживаясь рядом с Гейдрихом. По нему было видно, что он от чего-то очень сильно устал и искал здесь спокойствия, места, где ему не будут докучать расспросами.
Элен поняла, что на сегодня это все. Не решившись коснуться Райнхарда, она встала и отошла ближе к окну, ожидая, что он начнет что-то рассказывать. В особо благоприятные дни он даже позволял ей кончить, а потом оставался еще на час, рассказывая какие-то непонятные вещи. Иногда он смешно ругался на своих коллег, перед этим обязательно убедившись, что прослушка в комнате отключена. Будто бы Элен была святой и при случае не выдала бы всего услышанного.
— Может..? — девушка кивнула на небольшой столик, на котором стояла непочатая бутылка вина. Она иногда предлагала его своим гостям.
— Нет, — сухо бросил Гейдрих, качая головой. Он сидел с закрытыми глазами, будто борясь с сонливостью. Элен недолго смотрела на его вытянутое лицо и даже протянула руку, чтобы погладить по щеке, но в самый последний момент убрала. Он ничего не видел.
Очнувшись и вынырнув из этой паузы, Гейдрих наскоро вытер руку о покрывало и натянул на себя штаны, приводя в порядок свой внешний вид. Заведя руку назад, он достал из кармана сложенную вдвое толстую пачку. У Элен загорелись уши - там было много сверх того, что необходимо. Если честно, Гейдрих имел полное право не платить вовсе, но от такой щедрости проститутки не отказываются.
— Купи себе какую-нибудь ерунду, что вы там обычно любите, — он повел в воздухе рукой, выписывая что-то неочевидное, — и белье новое. Красное.
Райнхард повернулся к ней, проводя большим пальцем по ее подбородку, а она не проронила ни слова. Конечно, она купит все, что он скажет, никуда не денется.
— Вы не останетесь?
Одернув вниз рукава, Райнхард остановился у самой двери. Обнаженная, Элен сидела на кровати и потерянно смотрела на него, вцепившись в брошенные с барского плеча деньги. Она привыкла, что каждая ее услуга имеет свою цену, и от неожиданности подумала, что ей стоит еще что-то предложить. Гейдрих надел фуражку:
— Нет. Дела ждут.
Дверь захлопнулась, оставляя девушку в тишине. Она не могла даже подумать, что такое произошло в жизни Гейдриха, но теперь, глядя на пачку рейхсмарок, точно знала: она будет молить о том, чтобы это случилось вновь.