***
Как оказалось, воззвать к помощи Горация Слизнорта ошибкой не было. К Снейпу был применен целый комплекс мер: сложные заклинания для очистки кожи, восстанавливающие зелья, целебные отвары и чары. Нынешний декан Слизерина послал куда-то своего слугу домовика, и он вернулся с полным комплектом одежды и формы нашей школы. Затем Северуса Снейпа отправили в душ мыться и переодеваться, строго велев развеять поврежденную одежду с помощью «Эванеско». Почти все это время я послушно трансфигурировала, вызывала и наколдовывала все, что было нужно профессору Слизнорту. Когда нужно, я могу быть и общительной, и послушной. Какое счастье, что я была в гриффиндорской форме, а не в моих любимых джинсах и кофточке. Стиль Грандж в 1976 году еще не слишком популярен, как и манера расписывать джинсы и футболки любимыми стихами. — Мисс МакДональд, вы не желаете мне объяснить, как все же разрушился тот злосчастный Маховик времени и где его остатки? — профессор Слизнорт дотошен, но ответ на этот вопрос я успела продумать. — Вот он, сэр, — говорю я и протягиваю профессору зелий сломанный Маховик времени Снейпа. — Я его пыталась снять, но вы же видите, какие у меня кудри! Цепочка артефакта надавила на одну из шкал, вот так, и она вот здесь перерезала пополам колбу песочных часов. Северус Снейп стоял рядом, и песок времени просыпался прямо на него и чуть-чуть на меня. На край моей мантии, вы ее сами только что развеяли с помощью «Эванеско». И теперь мантии у меня больше нет, — очень печально вздыхаю я. — Уничтоженный по вашей небрежности артефакт стоит в сотни раз дороже вашей школьной мантии от мадам Малкин, мисс МакДональд! И вам следует радоваться, что чистокровный маг прикрыл вас собой, спасая жизнь маглорожденной! Девицы с вашего факультета — просто стихийное бедствие, хотя и среди них есть прекрасные и умнейшие ведьмы, — это что, тонкий намек на маму Гарри Поттера Лили Эванс, очень неплохого зельевара, отличницу и красавицу, в которую был влюблен не только отец Гарри — Джеймс Поттер, но и Северус Снейп? Да, опыт работы в полиции так просто не забудешь. Дотошные расспросы привидений и живых портретов на протяжении двух лет принесли свои плоды. Гарри очень немало узнал о своей маме Лили Поттер, тогда еще Эванс. И об отце Джеймсе Поттере — олене в анимагической форме, и его друзьях Мародерах: Римусе Люпине — волке-оборотне, Сириусе Блэке — черном псе и Питере Петтигрю — маленькой юркой крысе. О банде анимагов Мародеров и о соперничестве Северуса Снейпа с Джеймсом Поттером из-за внимания Лили Эванс мы тоже многое узнали. И сейчас тут, в 1976 году, где изволим находиться мы из будущего, как раз и идет эпическое сражение пятикурсников Северуса Снейпа и Джеймса Поттера за любовь к маме Гарри, мисс Лили Эванс. Грустная и плохая шутка с моей стороны. С одной стороны, это классический подростковый любовный треугольник, а с другой стороны, в этой лавстори пострадали все три угла, причем жутко. И вот сейчас Снейп здесь в прежнем облике, но с силой и знаниями взрослого мага. Будет ли попытка реванша? Изменение будущего путем изменения прошлого, временная петля или парадокс времени?***
Я постепенно отходил от шока и размышлял над тем, насколько все плохо. Хм, «плохо» — это не то слово, которое можно применять в этой ситуации. Я запланировал узнать, что именно делает с Маховиком времени девочка-загадка Гермиона Грейнджер. Девочка-загадка оказалась… Да Мордред знает кем оказалась эта маглорожденная! Но да, где Грейнджер изволит проводить подаренные ей Маховиком времени лишние часы, я узнал, Когда воспользовался своим личным артефактом. Да еще в каких подробностях! Учитывая, что я и профессор зелий, и декан факультета, и изготовитель лекарств для школьного лазарета, день у меня более чем загружен, а при моих ночных обходах Хогвартса частенько и большая часть ночи. Жить когда? Или уже хотя бы просто выспаться. Маховик времени помогает выкроить час-другой для сна, отдыха за книгой, интересных опытов с зельями. Да и мои многогранные обязанности перед директором Хогвартса часто требуют серьезнейшей подготовки, так что лишнего времени нет, если, конечно, нет Маховика времени. На этот раз я хотел просто отдохнуть за книгой, по иронии судьбы, о временных парадоксах. Представьте мое удивление, когда на мой диван в моей личной гостиной я вернулся далеко не один. Мисс Грейнджер тоже решила скоротать пару часов не только в прошлом, но и с книгой из моей личной библиотеки, так сказать, у меня в гостях. От злости я онемел. Только думал, кому еще успела нанести неофициальный визит эта чудо-девочка. МакКошка? Ее декан, которую она не любит и которой не верит, профессор Минерва МакГонагалл, излишне послушно исполняющая все указания директора Дамблдора насчет ее друга Поттера. О да, эта Грейнджер точно посещала ее покои. Особенно учитывая, насколько мало знаний по трансфигурации дает ученикам мадам МакГонагалл и насколько далеко по этому предмету продвинулись Поттер и Грейнджер. Септима Вектор — профессор нумерологии, Филиус Флитвик — профессор чар, Батшеда Бабблинг — профессор древних рун. У них всех в этом сентябре то исчезали, то внезапно находились книги по их предметам и просто интереснейшие трактаты, уже изъятые отовсюду Министерством магии. О Мерлин! А ведь буквально вчера у меня неведомо куда исчез первый том «Парадоксов времени с точки зрения философии»! Вот значит он где, в руках этой мерзавки. Надо думать, книгу сейчас прочтут и поставят на место, и этой Грейнджер захочется прочесть второй том… Мне что, читать быстрее или просто без политесов прибить эту дрянь здесь и сейчас? Вы подумайте, как ранняя сексуальность влияет на ум, умно все придумала, малолетняя зараза! После я попытался возмутиться и расспросить гриффиндорскую оторву. Очень зря. Я практически получил ее признание, проливавшее свет на многие ее странности, но к странностям еще прилагалось ее самомнение. Она изволила кое-что заметить в поведении директора Дамблдора. Да куда эта дура лезет! Она даже представить не может, что не заметил, а точно знаю я. И что следует из этого знания? Я вспылил, гриффиндорская склонность к самоубийству мне неприятна. Импульсивно решил прочесть ее мысли, но о том, что я владею легилименцией, эта Грейнджер откуда-то знала. Дуреха попыталась сопротивляться легилименции физически, и у нее это получилось. В итоге Маховик времени разбит… И вот я опять в теле пятнадцатилетнего Северуса Снейпа в 1976 году, будь он неладен! И меня спасает от последствий воздействия песка времени мой бывший декан Гораций Слизнорт. Его уговорила мне помочь юная гриффиндорка Мэри МакДональд, она же Гермиона Грейнджер, моя головная боль с 1991 года. Хулиганка изволила просить помощи для меня под псевдонимом. Мэри МакДональд с Гриффиндора… И я снова слышу в своей памяти голос Лили Эванс: — Сев, ты знаешь, что подонки Эйвери и Мальсибер сделали с Мэри МакДональд? Ты не представляешь, чем это закончилось! Это не смешно, это темная магия. Ты слушаешь, Сев? А ведь была такая фраза, даже целый короткий разговор с Лили. И я тогда от него всячески уклонялся… Уклонялся, потому что знал? Временная петля? И сколько раз я уже появляюсь с этой Грейнджер в 1975 году? Это поправимо или нет? И что именно нужно поправить? А что дальше, снова все пережить и потерять Лили, самоуважение, свободу, цель в жизни? Моя жизнь что, сломана из-за Гермионы Грейнджер и созданной ею временной петли? Стоп! Но ведь свой Маховик времени ты разбил сам и, возможно, необратимо повредил ее. Гриффиндорка Грейнджер как раз старалась тебе помочь, взяв вину на себя, вспомни, кто только что уговорил декана Слизнорта оказать тебе помощь, она… Кстати, кто вообще эта Грейнджер? Как она сказала: «Сэр Снейп, когда и как вы умерли? И что, вторая жизнь в чужом теле — это как раз то, что позволяет стать магом?» Вот после этого ты и захотел прочесть ее мысли. Мысли души, обитающей в чужом теле. Мысли крестража. Северус Снейп потратил годы на изучение Темных искусств, и у него есть свое мнение насчет смерти Лили и ее мужа Джеймса, а шрам на лбу Мальчика-Который-Выжил, сына Лили, тоже, скорее всего, скрывает крестраж исчезнувшего в одночасье Волан-де-Морта. Крестраж в мальчике Гарри и крестраж в девочке Герми. И эти девочка и мальчик дружат, поддерживают друг друга и не верят почти никому в Хогвартсе, о Мерлин… Стоп, личные страхи после, если начал обдумывать ситуацию, так продолжай, Снейп! Хотя что тут продолжать, девочка Герми в этой паре главная, она опекает и оберегает сына Лили. Обучает его, кстати, да, латыни с нуля, причем с отличным результатом! Ищет нужные им обоим знания в отличных книгах из чужих библиотек. Нужные им обоим! Так, прежде всего, надо откровенно поговорить с этой Грейнджер и, возможно, сказать ей часть правды, ну, как пойдет. Иначе сомнения в директоре Дамблдоре заведут ее далеко. А если не заведут ее, а уже завели тебя, Снейп? Стоп. А вот на эту тему я даже не намерен думать!***
Но не думать — опасное занятие, как минутой спустя тут же убедился Северус Снейп. Он лишь чуть замешкался в коридоре, как его кто-то отбросил со своего пути. Зло зашипев от боли в ушибленном о стену локте, профессор Снейп резко оглянулся в сторону торопливого невежи и тут же вжался в стену, прячась в нише за гобеленом, стараясь не привлечь к себе внимания. По коридору спешил он сам, пятнадцатилетний Северус Снейп. Убегал от кого-то. Хотя от кого же здесь ему убегать, как не от четырех Мародеров и одной Мародерки, горько подсказала ему собственная память. — Сев, постой! Ты не уйдешь от разговора со мной! — раздался красивый девичий голос, который мгновенно заставил убегающего подростка остановиться. Еще бы, от этого голоса сердце сжалось даже у него, очень хорошо побитого жизнью профессора Снейпа. Красивая девушка с рыжими волосами, догнавшая юного Снейпа, была крайне возмущена. — Ты хоть знаешь, чему я сейчас была свидетелем? Сев, ты знаешь, что подонки Эйвери и Мальсибер сделали с Мэри МакДональд? Ты не представляешь, чем это закончилось! Это не смешно, это темная магия. Ты слушаешь, Сев? — Вот. Тот самый разговор. Взрослый Снейп насторожился. — А кто такая Мэри МакДональд? Почему я должен думать о ней? И почему я должен отвечать за любые действия Эйвери или Мальсибера? — глухо ответил Лили Эванс подросток. — Потому что именно твоим заклинанием твои дружки Эйвери и Мальсибер подняли ученицу нашего факультета в воздух вверх ногами! Бедная МакДональд смеялась до колик, даже когда упала на пол! На грязный пол с высоты четырех футов! — возмущалась девушка в гриффиндорской мантии. Лили во время своего монолога не замечала бледного лица Сева, нервно сжимающихся рук молодого человека и его слез. О Мерлин! Именно в тот день он получил письмо о смерти его матери. Тогда он бежал куда глаза глядят, ни на что не обращая внимания. Северусу требовался либо близкий друг, способный разделить его боль, либо одиночество. Лили Эванс была для него очень важна, она могла бы стать его другом или даже любимой, но другом она стала Мародерам, а любимой — их предводителю Джеймсу Поттеру, лорду Певерелл, второму золотому мальчику Гриффиндора. Ему же, другу детства Севу, полагалось остаться во френдзоне и смиренно радоваться ее, Лили, счастью. Все должны быть милы и великодушны, считала юная красавица Лили Эванс. Как будто людям не бывает больно, причем от счастья других людей… Он не зря старался сбежать, знал: сочувствия не будет. В тот страшный для него день Лили совсем не заметила его боли и слез, даже не пожелала его услышать. — Лили, моя мама умерла. Давай поговорим о ней?.. У меня сейчас нет сил думать о посторонних людях, — практически прошептал юный Снейп. Да. Именно это он тогда сказал Лили. А что ответила она? — Нет сил думать о посторонних людях? Я тебе посторонняя, Сев? Ты меня совсем не слушаешь и еще пожалеешь об этом! — худой подросток, низко опустив голову, отвернулся от красивой девушки. Второй Снейп, внешне точно такой же подросток, прячущийся сейчас в нише за гобеленом, помнит, как восемнадцать лет назад он так прятал от Лили Эванс свои слезы. Все могло бы быть иначе, если бы она их хотя бы заметила. Но девушка разворачивается спиной к темноволосому юноше в слизеринской мантии и уходит. Он тогда не остался без помощи и сочувствия, но вот этот разговор с Лили его память предпочла почти стереть, чтобы сохранить самого Снейпа. — Снейп! Подождите, то есть подожди! — в коридоре раздается уже другой, печально знакомый профессору Снейпу девичий голос. Мордред! Это что, она? Нужно срочно перехватить эту Грейнджер, только путаницы из причин и следствий ему недоставало! Мерлинова борода, из-за гобелена уже не выйти: по злополучному коридору уже шли люди. Да какие: Эйвери и Мальсибер! — Ну, я же говорил тебе, Мэри, он точно тут, — к Грейнджер, она же МакДональд, походит Мальсибер. Хм, Грегу Мальсиберу пятнадцать, он слизеринец, а тринадцатилетняя Грейнджер — гриффиндорка и маглорожденная. И он ей помогает? Да еще вместе с мрачным молчуном Эйвери. Лили сейчас рассказывала Северусу, что именно они несколько минут назад поднимали в воздух… эту Грейнджер! Причем с помощью заклинания Северуса Снейпа — очевидно, «Левикорпуса». И висеть вниз головой этой Грейнджер настолько понравилось, что она смеялась, даже когда упала на пол. Ну да, он в свои четырнадцать переделал «Мобиликорпус», позволяющий передвигать человека по воздуху, в «Левикорпус» именно смеха ради. О-о, как все потом над ним смеялись! Творец заклятий… Грейнджер подбегает к нему. Ты перепутала, это не твой профессор, дуреха! Мордред, тут Мальсибер и Эйвери, не подойдешь! Кудрявая заноза, так достававшая его на уроках, подбегает к юному Северусу, желая что-то сказать, но останавливается, всматривается ему в лицо, потом подходит ближе и что-то говорит. Отсюда ее слов не услышать, но Снейп, который успел поработать в Хогвартсе профессором зелий, сам вспоминает их. — О Господи, у тебя умер кто-то близкий? Неужели мама? Мне так жаль, я никак не смогу помочь тебе, тут вообще не помочь. Но мне так жаль. Северус! Не уходи, пожалуйста, побудь вместе с нами… Одному тебе будет только тяжелее. — Тебе-то откуда знать? — он тогда все же сумел огрызнуться сквозь слезы на слова незнакомой девчонки. — Мои родители тоже умерли несколько лет назад. Я знаю. Мы не сможем помочь тебе, но можно мы побудем рядом? — Мальсибер и Эйвери, растерянно слушавшие этот диалог, активно поддержали незнакомую кудрявую гриффиндорку с младших курсов. Она потянула всех на астрономическую башню. Они вчетвером сидели там в тишине половину ночи. Пили чай: заварку для него вызвали «Акцио» с кухни, котелок трансфигурировали из зеркальца девочки, воду для чая создали «Агуаменти» и вскипятили «Бойлио». Тишина, весенние звезды и чай в котелке, переходящем из рук в руки. Такие вот поминки юных магов по ведьме с тяжелой судьбой. А ведь получились поминки, и он, Северус, не был один в тот день. Хотя один разговор он очень старался вычеркнуть из памяти на восемнадцать лет. Все же это временная петля и парадокс времени одновременно. Ладно, пускай пьют чай, а эту Грейнджер он отловит, когда она будет уходить с башни. Все равно в спальни факультетов им хода нет. Но есть Выручай-комната, как вариант убежища пока подойдет. Но что же делать? Попасть в будущее, просто дожив до 1993 года? Не лучший вариант. Чья-то душа в этой Грейнджер, похоже, перед своей смертью потеряла родителей, или же они умерли все втроем, в автокатастрофе, например, она же магла… Вот к чему сейчас мысли об этой развратной девчонке? Думать нужно о том, что можно предотвратить: магическую войну, его обет, Черную метку, смерть Лили. А ведь почти все можно, главное — вычленить именно то, что обрушит все остальные события, как домино, создав в 1993 году другое будущее. Как ни крути, парадокс во времени уже сложился, вопрос лишь в том, на сколько можно будет углубить изменения реальности и направить их в нужную сторону. Итак, основная цель — предотвратить только начинающуюся магическую войну или минимизировать потери. Лили Поттер — одна из потерь. Стоп. Во-первых, Лили Эванс, а во-вторых, она вполне может стать Лили Снейп и родить не сына Гарри дураку Джеймсу Поттеру, а тебе дочь… допустим, Эйлин. Разве это плохая цель? Профессор Снейп из будущего, стоящий возле астрономической башни, внезапно вспоминает острый смородиновый вкус поминального чая, который именно сейчас пьет пятнадцатилетний он с приятелями Мальсибером, Эйвери и незнакомкой Грейнджер. А после вспоминаются слова первой красавицы Гриффиндора Лили Эванс: «Ты меня совсем не слушаешь и еще пожалеешь об этом!» Да, цель хорошая и единственно возможная, для пятнадцатилетнего Сева. А для тридцатитрехлетнего профессора Снейпа — маловероятная и не главная. Но да, Лили Эванс права, он еще пожалеет об этом.***
Война Слизней против Грифов в 1976 году ярко цвела и остро пахла. Конечно, а как же еще, если и здесь, в прошлом, и в нашем светлом будущем, ее нежно пестовали деканы факультетов, заботливо подливая в затухающий иногда костер вражды свежего бензина. Вот за это я, Джини Стронд, констебль полиции, очень не уважаю деканов Минерву МакГонагалл и Северуса Снейпа: за сознательное разжигание вражды между двумя группами детей. Мозг ребенка биологически полностью развивается только к двадцати одному году, и в первые семнадцать лет жизни далеко не каждое дитятко поймет, где кончается здоровое соперничество и начинается нездоровая травля. Сила и азарт у детей уже есть, а мозгов и опыта еще нет. Но взрослые отлично понимают, что они делают. Тут, в 1976 году, вместо Северуса Снейпа декан Слизерина еще Гораций Слизнорт, который и натаскивал нашего мрачного Бэтмена на священную войну факультетов Хогвартса. А магов мало, и за стенами магической школы война факультетов переросла в Первую магическую войну, которая, кстати, полыхнет в Магической Британии именно сейчас, в конце семидесятых. И во главе этой войны, с одной стороны, террорист Лорд Волан-де-Морт, предводитель Пожирателей смерти, а с другой — власти и сам Альбус Дамблдор, глава Ордена Феникса. Хорошо повоевали тогда, с ярким зеленым огоньком «Авады», чтобы было что вспомнить в Азкабане, а мой опекаемый Гарри Поттер в результате сирота. Я, как не самый глупый взрослый человек, учу его принимать нейтралитет как жизненную позицию, советую, как ему легче найти общий язык с родней, как и что думать о результатах своих и чужих поступков, объясняю, почему знания важны и почему знания и опыт — разные вещи. Вроде получается, хотя мальчишка Гарри видит во мне просто умную подругу. Да и ладно. Главное — он думает, и он не одинок. Да и от мерзкого Уизли его оберегать нужно… Ох, беда, я тут, а Рон Уизли там, рядом с Гарри! Ревнитель факультета Гораций Слизнорт выставил меня вон из своих подземелий. Голодная, иду на кухню и упрашиваю домовых эльфов накормить потерявшую счет времени девчонку. А уже поедая ужин, замечаю, что двое рослых слизеринцев приглядываются ко мне. Плохо дело, парни поняли, что никогда раньше не видели меня в Хогвартсе? Спокойно доедаю и стараюсь незаметно покинуть Большой зал, он же столовая и зал собраний. Но меня догоняют. Никакого заклинания или проклятия я не слышу, но вдруг оказываюсь поднятой в воздух кверху ногами. Моя школьная юбка падает к талии, и пятикурсники любуются моими трусами, а я, видя их замешательство, громко ржу над их смущением. Да, смеюсь именно я, во-первых, от облегчения. Пубертатным дурням просто интересно посмотреть на трусы гриффиндорки, но Слизни не знали, что выиграли джек-пот. Кругом дремучий 1976 год и розовые трусики-слипы с прикольным комиксом про любовные похождения Минни Маус есть только у меня, трофей из лихого 1993 года. Не веря своим глазам, парни подходят ближе и, кружа меня в воздухе, читают мини-комикс, а после ржут во все горло, как и я над ними. Лица у них еще те! Да, трусики бренда «Красотка Полли» — это страшная сила, особенно серия «мультфильмы». — А покрутить в воздухе ту, кто расширил ваш кругозор ценой своей стыдливости? Пожалуйста, прикольно же, — смеюсь по-доброму я. Меня крутят с помощью магии, но случайно роняют на пол. О, любители отметки «Тролль». Я снова смеюсь до икоты уже на полу коридора. — Значит так, не посещающие магловеденье чистокровки, внимайте мне! — начинаю факультатив по магловеденью я. Просто благотворительность… — В магловском мире вам нужен любой книжный магазин или газетный киоск. Говорите тайную фразу: «Я хочу сделать своей девушке подарок и мне нужны каталоги торговых брендов «Pretty Polly», «Rigby&Peller», «Silhouette» и «What Katie Did». Будьте добры». Каталоги бесплатные, но если их много, могут попросить десять пенсов. Блин, это одна восьмая кната, тяжело вам придется, парни! Но если у вас есть возможность выпить зелье старения или наложить маскирующие чары и выглядеть лет примерно на двадцать пять, просите там же сразу подборку журналов «Hustler» и «Playboy», это сильно дороже, но оно того стоит! Такие журналы, как правило, обернуты в непрозрачную обложку. И хватит ржать, если бы вы только знали, какие слухи ходят на Гриффиндоре про ваш клуб Слизней! — интригующе сообщаю я парням. — И какие же? — спрашивает один из них, пока второй молча помогает мне встать с пола. — Говорят, что все члены вашего клуба носят зеленые боксеры с изображением листьев мандрагоры и надписью «Ищите старательно, ваш Серебряный змей прячется под листвой»! Ребята минуту переваривают новую информацию о своем клубе, а после ржание выходит на новый уровень. С чувством юмора у них все в порядке!***
И вот я, бывший взрослый человек, бывший профессор зелий, жду у выхода с астрономической башни эту Грейнджер, то есть самую таинственную девочку с факультета Гриффиндор Мэри МакДональд. Многие ее ясно помнят, но никто не помнит, на каком потоке она училась, и ее колдографии в списках учеников за семидесятые годы нет, теперь понятно, почему. Ее колдографии в другом альбоме, рядом с детьми тех, кто ясно помнит Мэри МакДональд. Я тоже помню Мэри. Незнакомая мне кудрявая девчонка так ясно чувствовала мою боль. Скорбела всей душой вместе с будущим злым профессором зелий. Просто была рядом, когда нужно. Я поэтому злюсь на нее столь же сильно, как на Поттера младшего? Или потому что позже, в том же 1976 году, я этой девчонки в Хогвартсе уже не нашел? Впрочем, я ее и не искал, я искал Лили Эванс. Всегда. А сейчас мне нужно дождаться эту Грейнджер и поставить ей ультиматум или просто поговорить с нею. И, добившись от девочки понимания и доверия, разработать план совместных действий. Она хоть и малолетка, но умная. Да и малолетка ли, вспомни ее фантазии! Сколько тебе было лет, когда ты умерла, девочка-загадка? Возможно, тебя звали Мэри МакДональд? Стоп, а это кто направляется к астрономической башне? Лили Эванс и Джеймс Поттер. Зачем они тут? Затем, болван Снейп, что астрономическая башня — это место свиданий для влюбленных парочек Хогвартса! Но ведь их не было наверху? Ну ты и дурак, Снейп, возможно, они кого-то встретили у подножия астрономической башни. Тридцатитрехлетнего тебя, например? — О, Нюниус, твоя зависть и ревность вышла на новый уровень? Ты смело решил умереть, но испортить свидание тем, кого ненавидишь, так? Отойди с дороги! — слышу я издевательский голос Оленя. Меня вновь передергивает от злости. — Наверх нельзя. Там уже люди, и их покой сейчас тревожить не нужно. Многое нужно сказать, а сказать нечего. Поттеры не поймут. Поттеры?! Лили Эванс и Джеймс Поттер, лорд Певерелл! Вот-вот! Он юный спортсмен и богач, лорд Певерелл, а ты — нищий и тощий заучка Нюниус. Но ведь Лили не такая! А какая? Такая, как эта Грейнджер, которая наверху, под звездами, именно сейчас отпаивает тебя душистым чаем, надо думать, из чувства признательности за многочисленные «Тролли», снятые баллы, нотации и хронопутешествие? Лили стала женой оленя добровольно и с радостью. Но ты прав, взрослый Снейп, Поттеры и скорбящий Северус не совместимы. Останови их. — Сев, ты что несешь? Какие люди? В тебе вообще есть хоть капля благородства? Если я люблю не тебя, значит, можно делать мне, твоей подруге детства, любые подлости? — ого, «я люблю не тебя»… Насколько это было сказано раньше седьмого курса? — Там. Встреча. Других людей. Профессоров. Вперед, герои-любовники. Подставь себя и свою девушку, Олень, не останавливайся, не верь моим словам, окажи мне услугу! — отступаю в сторону и делаю широкий приглашающий жест, я все же слизеринец. Но стремление подняться к звездам прямо сейчас у этой пары затухает. — Тебе конец, Нюниус! Пошли, Лили, этот заучка не испортит нам красивый вечер. Я с ним после поговорю! Так говоришь, что любишь меня? Похвально, детка! — Похвально, детка?! Лили, ты что, не видишь, как он, лорд магии, к тебе, маглорожденной ведьме, относится? Герой-любовник и звезда квиддича, у него таких, как ты, на каждом факультете по одной! — не выдерживаю я. — Но любит он только меня! А зависть и ревность — плохие чувства, Сев! Пошли, Джеймс! — Лили демонстративно прижимается к кавалеру и позволяет парню собственнически обнять себя. Парочка уходит. Утром Лили и не думала, что мне от чего-то может быть больно, а сейчас жаждет причинить боль сама. В первый ли раз она это делает? Я грустно вздыхаю, думая о своей юности, и остаюсь на посту. Нужно дождаться кудрявую Мэри МакДональд, устроить нам убежище в Выручай-комнате и серьезно поговорить. Мне нужна ее помощь.***
Где-то во втором часу ночи мы вчетвером спускаемся с астрономической башни. Надежные и прикольные парни Грег Мальсибер и Ник Эйвери взялись доставить Северуса в подземелья Слизерина. Живут они там, змеи, а завтра у всех еще и уроки. Я за них спокойна, о друге они позаботятся! Да, этот Северус Снейп, увы, не профессор зелий, классическая ошибка дурехи в кинокомедии с близнецами, и дуреха здесь я. А Северуса Снейпа очень жаль, такое чувство, что мама вообще была ему самым близким человеком, к тому же ему всего пятнадцать как он будет жить и, кстати, где? Есть ли у парня дом, старшая родня и хоть какой-нибудь источник денег? Тощий как палка, так себе брюки и ботинки, а хватало ли им с мамой на жизнь вообще? Возможно, она болела, а зелья для профессора Снейпа были надеждой и способом ее спасти? Он не успел, а после потерял девушку. Если все так, то это знаковые неприятности, особенно в пятнадцать лет. Могут сломать к чертям! Мои родители погибли, когда мне исполнилось двадцать один, на их похоронах я и узнала, что ради моего обучения в юридическом колледже они взяли кредит под залог дома и практики. Все для дочки Джини… Пепел папы и мамы я развеяла над Длинным фьордом, полностью вернула банку долг, продав родной дом и папину ветеринарную станцию, вычеркнула парня-изменщика из своей жизни и уехала с острова Эстурой на Британские острова. Первые два года у меня была новая жизнь, а с 31 июля 1991 года, после гибели тела Джини Стронд, началась жизнь чужая. Жизнь Гермионы Грейнджер, девочки, которую я не спасла, но отняла у нее все. Совесть — мощная штука. Может, зря я сунулась почитать личные книги профессора Снейпа? Возможно, все опять моя вина? Тут кто-то шагнул из темноты и резко схватил меня за правую руку. Испугалась. Резко бью напавшего со всей силы кулаком левой руки в печень. Попала. — Здравствуйте, профессор Снейп, я рада, что вы нашлись! — радостно улыбаюсь я, подсвечивая люмосом скрюченную от боли фигуру профессора зелий. — Здраствуй-й-те, мисссс… С-с-с-сволочь гряз-з-з… — слышу я в ответ.***
Мерлин, больно-то как! Прямо в печень со всей дури! Я же только локтя коснулся, чтобы обратить на себя внимание, но девочка, или весьма опытная женщина, похоже, тоже напугана. Ты маг и джентльмен, Снейп, вот сейчас отдышишься и поговорите. Впервые за годы знакомства. Девочка о профессоре зелий так мечтает, что аж прибить развратницу хочется! — Простите, сэр, я машинально, просто очень испугалась. Все еще больно? Попробуйте частые и неглубокие выдохи, как при родах, это должно расслабить мышцы корпуса и помочь… — Мне трудно настроиться, я еще ни разу не рожал, мисс, — огрызаюсь я. — Да уж, с вашими бедрами это очень рискованно, и я даже не хочу представлять, как вы были бы оплодотворены, — фыркает мерзавка. У меня перехватывает дыхание от возмущения, а она заразительно смеется. Да как она смеет, зараза такая? Если профессор внешне выглядит как ребенок, то что, можно нарушать субординацию?! — У меня тоже есть подозрения, как вы добились расположения Эйвери и Мальсибера, ваши фантазии должны были им очень понравиться, мисс МакДональд! — Нет, это были не фантазии, я просто показала им свои трусы. Все мужчины любят женское белье, — нежным воркующим шепотом сказала эта Грейнджер. Я снова увидел ее мысленный образ, очерчивающий свои пухлые губы кончиком языка. Да Мордред! — А-а-о-оу. Кх-хм. Избавьте меня от подробностей! И вообще, вам точно не слишком рано столь подробно размышлять о подобных вещах? — пытаюсь я уязвить нахалку. — Мне двадцать шесть лет, профессор Снейп. Это вам рано в ваши пятнадцать, хотя, если не сейчас, то когда? Думаю, нам нужно серьезно поговорить, поскольку магия, пророчества насчет избранного Победителя Темного лорда, судьба и путешествия во времени — дела очень серьезные, — отвечает нахалка мне. Я шлепаюсь на землю, моей заднице, попавшей на камень, становится так же больно, как печени, отбитой этой мерзавкой. — Какая связь между вами и пророчеством насчет избранного Победителя Темного лорда? — Это я фактически родилась 31 июля 1991 года. И все очень непросто, профессор Снейп, — отвечает мне девочка-загадка. Печень и задница больше меня не беспокоят, зато начинает ужасно болеть голова. Еще бы! Мозг от этой Грейнджер начинает плавиться только так!