***
Эстебан поежился от сквозняка и поспешно захлопнул за собой дверь. С мокрых волос неприятно капало на спину, но зато он чувствовал себя практически заново рожденным – всего то и нужно было десять минут постоять под горячим душем, вылить на себя полбанки геля с запахом нежных лютиков, растущих на альпийских лугах под полуденным солнцем и надеть чистые треники. Ричард обнаружился сидящим на его кровати в одних трусах и почему-то кепке – пыльной, с отчетливым следом острых зубов на козырьке и надписью «почти живой», что отлично отражало их нынешнее состояние. У него в руках клубочился Кукуя, счастливо покрякивая и перебирая в воздухе лапами – вид у того был до того счастливый, что Эстебан против воли расплылся в улыбке. – Ты его кормил? – вешая полотенце на дверь шкафа, спросил он, и подошел ближе, почесывая Кукую под клювом. Тот ткнулся мордой ему в запястья и фыркнул. – Да, он только что сожрал два носка, – устало отозвался Ричард, с усмешкой наблюдая за этой трогательной сценой воссоединения – Кукуя, отчаянно колотя всеми конечностями показывал, что хочет к Эстебану на ручки, поэтому того пришлось отдать. Эстебан аккуратно взял зверюгу и прижал к себе. Тот посидел ровно три секунды и запросился на пол. – Мощность всасывания у него, конечно, больше, чем у меня на экзамене по рунам, – Ричард широко зевнул и потянулся. Эстебан слегка завис, глядя на то, как перекатываются крепкие мышцы и напрягается белый живот. И, видимо пропустил момент, когда Ричард подвинулся ближе, тыкая пальцем в его ладонь, ведя подушечками по белым линиям. – Что это? – требовательно спросил он. Эстебан отступил на шаг и медленно наклонился, отпуская Кукую на волю – тот сразу же заковылял к себе в нору, которую недавно сделал себе в нижнем ящике шкафа с одеждой, тем самым выигрывая время. Сил на этот сложный и невероятно долгий разговор не было от слова совсем. Но, Эстебан посмотрел на решительное выражение лица Ричарда сквозь все еще влажные пряди челки и понял, что снова отмолчаться как противотанковая надолба не получится, придется говорить ртом. – Тебе нужна была защита, – начал с козырей Эстебан. Правда, вместо козыря у него была карта «Дурак», но об этом было решено умолчать. – Не беспокойся, оно пройдет, – а вот это уже было лишнее. Ричард, словно почуяв наебку, сощурил светлые глаза и скрестил руки на груди. Учитывая, что он все еще был без штанов, выглядело не так угрожающе, как могло бы быть. Скорее, завораживающе. Эстебан невольно облизнул пересохшие губы. – Эстебан, – с нажимом сказал Ричард, смотря на того снизу вверх. Ему явно мешала кепка, поэтому пришлось ее отложить. – Я спросил, что это. Эстебан с тяжелым вздохом перевел взгляд на свои пальцы – белая полоса была хорошо видна в полумраке – они опять забыли купить лампочки и продолжали существовать при свете одной, и то, уже работающей на чистой силе молитвы и обещаний отправить на заслуженную пенсию с ближайшей стипендии. – Ты что-то чувствуешь? – Эстебан решил начать издалека. И, видимо, это было ошибкой. – Я нихуя не чувствую уже много лет, – внезапно гневно зашипел Ричард. Эстебан сделал шаг назад и опустился на кровать напротив. Теперь они хотя бы были на одном уровне. Еще бы так можно было сделать с эмоциональным развитием, и вообще настала бы сказка. – Я не понимаю, где заканчиваются мои эмоции и начинается эта ебучая татуировка, – сделав глубокий вдох и явно чуть подуспокоившись, продолжил Ричард. – Но там, – он неопределенно махнул рукой в сторону окна и Эстебан рефлекторно глянул туда – все еще непроглядная темень и одинокий желтый фонарь вдалеке. – Я смог выбраться, только потому что будто знал куда идти. И слышал тебя, – Ричард хмурился, но смотрел прямо и упрямо. – Эстебан, – в голосе сквозила бесконечная усталость и какая-то обреченность. – Еще раз спрашиваю. Что это? Эстебан сжал зубы, зажмурил глаза и отпустил ситуацию окончательно. Будь что будет. Хрен со всем этим. Они сегодня столько пережили, что, может быть, и тут пронесет. – Мы связаны, – делая над собой титаническое усилие и поднимая взгляд на Ричарда, наконец выдавил из себя Эстебан. И внезапно запнулся, не представляя, с какой стороны вообще к этой истории подобраться. – Я... – он нахмурился еще сильнее, – я не знаю как уместить это все в слова. – Ну ты уж попытайся, – недовольно протянул Ричард, выгибая в знакомом, эстебановом, жесте одну бровь. Это выглядело комично и в другой ситуации Эстебан обязательно сказал на этот счет что-нибудь едкое, но сейчас, если честно, больше хотелось уползти в сторону шкафа и попросить Кукую подвинуться. Из Эстебана вышла бы неплохая моль – сидел бы там, никого не трогал, рубал картоху. – В теории, я не соврал, когда говорил, что это родовая защита, – чуть подумав, сказал он. Ричард нахмурился, и открыл было рот, чтобы что-то возразить. Возможно, уточнить когда еще Эстебан ему врал, но тот его опередил: – Мы... Ты снился мне с самого детства. Даже когда мы не были знакомы, – Ричард захлопнул рот и вопросительно поднял вторую бровь. – И если бы все работало правильно, я бы снился тебе тоже, – а вот это говорить вслух оказалось жутко больно и Эстебан не удержался от какого-то ребяческого желания ткнуть Ричарда носом в то, что тот, между прочим, тоже неправильный. – Папа рассказывал, что узнал маму в первую же секунду. А ты...Я думал, ты издеваешься, – Эстебан усмехнулся. – Мне не снятся сны, я же тебе говорил, – перебил Ричард, еще сильнее обхватывая себя за предплечья и словно бы совсем закрываясь. Эстебану показалось, что между ними не полметра, а, как минимум, Сулакский каньон. – Когда ты мне это сказал? – тут же ощетинился он. – Неделю назад? – и смотря, как Ричард недовольно засопел, не упустил возможности недовольно проворчать: – Вот именно, умник, – и продолжил дальше уже нормально. – Я все это время бесился, думал, что тебе не нужен потому, что... Да я не знаю почему, – он взмахнул рукой, горько усмехаясь. – Просто видимо на мне сломалось что-то, и я нахуй не сдался своей родственной душе. У каждого в нашей семье есть, у всех все нормально, а я, как всегда, – к горлу подкатил сухой комок, но Эстебан только поморщился. Нечего себя сейчас жалеть. Потом вернется обратно в душ и поплачет как настоящая эмо-девочка. У него там гель для душа с блесточками для таких случаев есть. И бомбочка для ванны в виде фена. – Это, – он небрежно кивнул на белые линии на руках, отбросил челку, скрывая нервозность и выпрямил спину. Оказывается, этот разговор прибил его к земле больше, чем он мог предполагать. – Я не мог иначе, ты лез в пасть к демону и мне надо было тебя защитить, – закончил он мысль и замолчал. Тишина давила со всех сторон, казалось, нужно было сказать что-то еще. – Это печать связи, – через паузу добавил он. Ричард все еще хранил молчание. Поднимать взгляд от пола было страшно. Тишина была такой гнетущей, что Эстебан начал медленно закипать. Он тут буквально эмоциональное харакири сделал, у него кишки и чувства наружу, а эта свинья неблагодарная сидит и молчит. – Да блять! – выдержки Эстебана хватило ровно на тридцать шесть секунд. Он считал. -Скажи уже хоть что-нибудь! – И наконец поднял взгляд. Ричард смотрел на него в упор совершенно ошарашенным взглядом. – Какого хуя ты молчал, придурок? – вкрадчиво и тихо, так, что волосы на жопе зашевелились, спросил Ричард. Но Эстебан так просто сдаваться не собирался. – А какая разница, если я тебе все равно нахуй не сдался? – оскалился он в ответ. – Я думал ты меня все это время игнорировал, потому что... не знаю. Мужики тебе не нравятся. Я тебе не нравлюсь. Да хуй его знает, – и совсем как Ричард скрестил руки на груди, еле подавляя желание забраться на кровать с ногами, накрыться одеялом и притвориться мертвым. Ричард же медленно прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и поставив локти на колени, обхватил руками голову. После чего вскочил на ноги, навернул круг по комнате, растерянно замер посередине и, так и не найдя, куда выплеснуть бурлящее негодование, пнул ни в чем не повинную табуретку. Та покачнулась и с грохотом упала на пол. Эстебан вздрогнул от громкого звука. – Сука, сука, сука, – громко проорал в никуда Ричард, после чего опустился на кровать рядом с Эстебаном и смотря в пол, все же спросил: – Это все из-за татуировки да? – голос у него звучал надломлено и обреченно. Эстебан ощутил легкое жжение где-то в районе ключиц. Так ощущалась горечь и обида, сейчас затапливающая Ричарда целиком. Впрочем, это было ожидаемо. – Она могла блокировать? Вещие сны — это тоже магическое воздействие на сознание, оно могло просто не пробиться через защиту. Или стираться прежде, чем я просыпался и вспоминал. Эстебан подумал, что это вообще нихуя не справедливо. И разозлился еще сильнее. Какой родитель вообще, даже во благо своего ребенка, может сотворить такое? Осознанно лишить его половины личности, не дать почувствовать то, что и делает нас людьми. Запереть в этой глухой безэмоциональной клетке. Они сидели так близко, что Эстебан чувствовал жар от бедра Ричарда, которым он прижимался к его ноге. Хотелось протянуть руку и положить ее на острое голое колено – подумать только, самый важный разговор в его жизни происходил в момент, когда на нем и его родственной душе было полторы вещи на двоих. Серые растянутые треники на Эстебане и синие, нихуя не скрывающие, боксеры на Ричарде. Вот это и правда – обнажены до предела. – Я не знаю, Дик, – вздохнул Эстебан, неловко пихая того плечом. Ричард вымученно улыбнулся, но глаз не поднял. – Я вообще ничего не понимаю. – Но все равно активировал связь, придурок, – с усмешкой отозвался тот. А потом внезапно взял Эстебана за руку, притягивая ее к себе ближе и укладывая на колено ладонью вверх. У Эстебана ёкнуло сердце. Ричард, все так же не смотря на него, щекотно касаясь кончиком ногтя, провел по центру ладони, ровно по белой линии. – Что она дает? – спустя несколько долгих мгновений, спросил он. Сердце билось быстро и часто. Ричард вполне мог почувствовать бешенный пульс, выдающий Эстебана с потрохами, но, кажется, он и так все уже понял. Не мог не понять. Эстебан рассматривал точеный профиль Ричарда, его светлые пушистые ресницы, бросающие длинные темные тени на впалые щеки, тонкие сухие губы, волевой подбородок, и эту трогательно выбившуюся прядь русых волос, которую так хотелось убрать со лба и коснуться его губами, разглаживая залегшую между бровей морщинку. – В критической ситуации ты можешь черпать мои ресурсы, – честно сказал Эстебан. Ричард нахмурился еще сильнее. – Я могу взять часть удара или проклятья на себя. Долго перечислять, – он судорожно вздохнул, понимая, что вообще все мысли вылетели из головы – Ричард продолжал невесомо гладить его ладонь. – Она односторонняя. Ты же не... – Эстебан запнулся, поморщился и, внутренне смиряясь, все же сказал это вслух, как бы окончательно смиряясь. – Короче, не беспокойся. Я не буду тебе мешать, – и коротко улыбнулся Ричарду, наконец посмотревшему на него. У того во взгляде было такое безмятежное спокойствие, что Эстебан даже растерялся. Не такой реакции он ожидал. – А зачем тогда сделал? – продолжая скользить пальцами вверх, по запястью, выше, к предплечью, спросил Ричард. Эстебан понял, что начинает задыхаться. – Хотел, чтобы ты выжил, – честно ответил он. – Любой ценой. А вот это уже прозвучало как признание. Эстебан смотрел в серые, глядящие в ответ неотрывно, с необъяснимой нежностью, глаза его личной бездны, в которую он падал ежедневно, ежечасно, и ничего не понимал. Не понимал, но не жалел и не хотел отводить взгляд. – Знаешь, что в этой максимально ебаной ситуации самое хорошее? – мягко спросил Ричард, переплетая их пальцы. Эстебан тяжело сглотнул и отрицательно качнул головой. – Мы точно знаем, что мои чувства настоящие. И влюбился в тебя сам, без всех этих твоих штучек. Эстебан заторможено кивнул и растянул губы в вымученной улыбке. А потом понял. Это ощущалось как электрический разряд, пробежавший по всему телу от центра живота во все стороны. Эстебана на мгновение сковало, а в глазах потемнело. Что? – Ты... – едва шевеля губами, спросил он, чувствуя, как сердце сжимается до боли, а пальцы цепляются за руки Ричарда так крепко, что начинает сводить. – Да, Эстебан, – все еще улыбаясь, ответил Ричард, не отрывая взгляд. Эстебан бы мог обмануться, думая, что тот спокоен, но чувствовал всем телом мелкую дрожь – Ричарда колотило не хуже его самого. – И даже твой уебанский характер не смог этому помешать. Но сильно старался. Эстебан прикрыл глаза. В ушах звенело. Еще немного, и они оба рисковали свалиться с сенсорной перегрузкой прямо тут. Хороши бы были, два пыльных мешка, доверху набитых глупыми страхами, магическими приколами и анекдотами про поручика Ржевского. – Что там надо говорить? – тихо спросил Ричард. Эстебан на пробу приоткрыл один глаз, чтобы проверить, не снится ли ему это. Не снилось. Окделл, во всем своем незыблемом великолепии смотрел на него в упор и видимо бил все рекорды по принятию тупых судьбоносных решений в самые кратчайшие сроки. – Чтобы активировать связь, – добавил он, будто бы Эстебан не понял с первого раза и внезапно широко улыбнулся. – Ричард, – Эстебан тяжело вздохнул и, сам не веря, что это говорит, попытался переубедить этого сумасшедшего. – Тебе это не нужно. – Давай я сам решу, хорошо, – мягко сказал Ричард и коснулся рукой его щеки проводя большим пальцем по скуле и смотря так нежно и доверчиво, что не оставил ни шанса. И Эстебан сдался. Он смотрел, как шевелятся губы Ричарда, произнося такие знакомые, выцарапанные на подкорке сознания, тысячу раз перечеркнутые, но все равно пригодившееся слова, но не слышал их. Эстебан видел, как магия, яркая, древняя и обжигающая, струится по запястьям Ричарда, облизывает каждый палец, вгрызаясь в плоть и застывая белыми, точно такими же, как на руках Эстебана, лентами, связывая их окончательно. Навсегда. – Что-нибудь чувствуешь? – едва рассеялись последние искры, белым пеплом опускаясь на голые коленки Ричарда, прохрипел Эстебан. – Тепло, – тут же отозвался Ричард, почему-то шепотом. – Твое сердце. И будто отголоски магии, – он коснулся пальцами по центру груди Эстебана, там, где часто стучало сердце. – Она у тебя такая теплая, – он поднял взгляд, смотря прямо, в упор. – Непривычное ощущение. Но все равно как через стекло, – он болезненно поморщился, но не успел Эстебан пообещать, что и с этим они обязательно разберутся, как Ричард лукаво усмехнулся. – А, нет, – шепнул он. – Одно прям отчетливо. – Что? – глядя на него во все глаза, спросил Эстебан, чувствуя, что вот сейчас. Сейчас случится что-то очень важное. – Что хочу тебя поцеловать, – улыбнулся Ричард и подался вперед. Эстебан наконец целовал любовь всей своей жизни.если прошла по касательной не умирал бы из-за тебя, но такие как ты – проходят навылет
20 февраля 2023 г. в 23:52
Эстебан успел отшатнуться и закрыть глаза, но малиновые всполохи активированного защитного круга все же на несколько секунд его ослепили. Сердце колотилось где-то в горле, а ледяной холод, сковавший тело, не давал отвести взгляда от чудовища, разочарованно зарычавшего и начавшего топтаться вокруг своей оси, пытаясь сообразить, где выход.
Выхода не было. От этого Эстебану стало еще хуже.
– Он правда его сожрал? – упавшим голосом спросил Ричард откуда-то сбоку. Эстебан усилием воли перестал рассматривать уродливую пасть монстра, в которой только что скрылся Альдо, и обернулся. Ричард сжимал в руках пакет с остатками рябинового пепла и выглядел настолько растерянным, насколько Эстебан себя чувствовал. – Он...
– Отдай! – Заорал Валентин с такой силой, что его голос разнесся по темному пустому лесу страшным эхом. От отчаяния, которым фонил Придд, у Эстебана сжалось сердце. – Он придурок, но это наш придурок! – Размахивая хвостом во все стороны и колотя им по ногам пытающегося удержать его Арно, продолжал орать он, практически кидаясь грудью на защитный, едва мерцающий в темноте, купол. – Ах ты, гнида рогатая, выплюнь, кому сказал!
– Валентин, успокойся, – звенящим от напряжения голосом убеждал Арно. Ему даже удалось оттащить Валентина подальше. Правда, для этого пришлось взять того в охапку и на буксир. – Мы сейчас что-нибудь придумаем. Робер? – Арно повернул голову к застывшему посреди поляны мужчине и с надеждой спросил: – Альдо жив? Ведь жив же?
Эстебан почувствовал, как его начинает подташнивать от нервов. Происходящее казалось очередным ебанутым кошмаром. Вот они одни в лесу возле Неметона, с вырвавшимся из злоебучей маски демоном, который сожрал их друга. Никто не знает где они, магический всплеск уже зафиксирован, через час тут будут Хранители, им всем дадут пизды, отчислят, засунут в какой-нибудь паршивый карман реальности на десять лет и заблокируют доступ к магии. И слова не дадут пикнуть, что у них вообще минус один.
– Я ошибся, – тихо сказал Робер. И если Эстебан до этого момента думал, что ему страшно, то он ошибался. По-настоящему страшно ему стало именно в этот момент. Страшнее было только понять, что в темноте коридора перепутал Алву с Паоло и назвал красавчиком, почти хлопнув по жопе. Но этот позорный момент своей жизни Эстебан предпочитал вспоминать примерно никогда. Отправиться в пучину постыдных эпизодов помешал Робер, продолживший тем же замогильным голосом. – Это ёкай. И что еще хуже – Мононокэ.
Внутри что-то похолодело и надорвалось. Эстебан перевел взгляд на монстра – он видел только ходящие желваки, ужасные острые зубы, белеющие в темноте и в голове не было ничего. Ничего, кроме непонятно откуда взявшегося мема с двуглазым Майком Вазовски и неоновой надписью «а как какать?». Эстебан нервно хихикнул. Кажется, это был единственный вопрос, на который он сейчас мог ответить.
– Робер, – неожиданно спокойно сказал Ричард, и Эстебан с трудом подавил желание нашарить его руку и сжать – что-то же в этом мире еще должно оставаться незыблемым. – Мы не понимаем. Можно на человеческом? – Эстебан издал истеричный смешок и, перехватив ледяной взгляд Ричарда, лишь нервно дернул плечами, но ничего не сказал. – Давай, как для дебилов, – нежно, почти убаюкивая, продолжил тот. – Что это?
Это, – подумал Эстебан, – эсхатологический пиздец в степени бесконечность. Такой даже в инстаграме Виктории Бони не увидеть. И ответил вместо Робера:
– Это, мон шери, – голосом, смутно напоминающим интонации Николая Дроздова, начал он, – буквально злобный воплощенный дух, – Эстебан устало потер глаза и развернулся к продолжающему нервничать чудовищу спиной. То периодически скорбно выло и, видимо из чистого упрямства, тыкалось отсутствующим носом в купол, обжигалось и свирепело еще больше. – Скорее всего, его запихали в маску, припечатали сверху чем-нибудь сильным и оставили без пищи умирать, – Ричард вопросительно посмотрел на Робера. Тот мрачно кивнул. Эстебан почувствовал обидный укол какой-то профессиональной ревности. Это что, получается, он тут вообще не авторитет? – Но потом кому-то пришло в голову отправить ее к студентам в общагу и все пошло по пизде, – все же закончил он, принципиально отвернувшись от Ричарда и обращаясь к хмурому Арно.
– Но мы не устраивали жертвоприношений, – все еще придерживая Валентина за полу пальто, нахмурился тот. Эстебан с сомнением оглядел их с ног до головы. Он уже ничему не верил.
– И не надо было, – наконец подал голос Робер, начиная расхаживать взад-вперед по мокрой земле. Его ботинки противно чавкали, раздражая еще больше. – Они питаются злобой, завистью, ревностью.
Эстебан хмыкнул. Три из трех. Во всяком случае, до первой чашки кофе. Потом два на выбор.
– То есть каждый раз, когда Маска срабатывала, кто-то из нас был триггером? – засовывая начинающие коченеть руки в карманы джинсов, спросил Ричард, хмурясь сильнее.
Его лицо, обычно выражающее что-то между умилительной растерянностью и простодушным непониманием, сейчас заострилось. Вырубленные будто из холодного гранита черты лица – жесткая линия челюсти, острые скулы, залегшая глубокая морщина посередине лба, – все это делало его разом на несколько лет старше и основательнее. У Эстебана не вовремя заныло в районе сердца – такой Ричард был ему незнаком, но притягателен.
– Это...Дик, – неуверенно начал Арно, удивленно округляя глаза, – ты вот настолько злился, когда к нам заселили Эстебана?
Эстебан удивленно моргнул и, сгоняя наваждение, уставился на внезапно растерявшегося Ричарда. С того разом слетела вся серьезность, и теперь он, коротко и виновато посмотрев в сторону Эстебана, неловко пожал плечами.
– Я не злился, – начал отпираться он. Эстебан хмыкнул. Ричард, бросив в его сторону еще один взгляд, упрямо продолжил: – Это было скорее... – он шаркнул ногой по жухлой траве. – Я не знаю, вы так хорошо начали с ним общаться с ходу, что я...
– Заревновал? – безжалостно припечатал уже слегка успокоившийся Валентин. – Второй раз то же самое, – кивнув сам себе, пробурчал он и повернул голову: – Арно? – требовательно спросил он.
– Возможно, причиной третьего тоже был я, – покорно согласился тот и, заметив, как на лице Валентина появилась довольная улыбка, тут же возмутился: – Ну ты хоть ради приличия изобрази скорбь, у тебя лучшего друга сожрали.
– Скоро выплюнут, он ядовитый, – довольно отозвался Валентин и, скрестив руки на груди, снова уставился на ёкая. Несмотря на всю браваду, в зеленых глазах плескалась тревога.
– Ты его успел облизать? – сдержанно уточнил Ричард, на всякий случая делая шаг в сторону Робера, чтобы не получить по коленям хвостом. Больно и обидно. Валентин оскалился.
Все это походило на нелепое представление, наспех сочиненное первокурсниками перед капустником по случаю очень важного мероприятия в День Дня, устроенного седьмым проректором третьего зама по хозяйственно-доебательской деятельности. Поэтому Эстебан нервно засмеялся и, переведя взгляд на серое, затянутое низкими тучами небо, неожиданно для себя увидел золотые всполохи. И в голове что-то замкнуло.
Мир, словно раздробленный до этого на части, начал с грохотом перестраиваться, перекраиваться и плыть. В черепной коробке, завывая и дребезжа, орала сирена, мысли путались и наперебой подкидывали варианты решения проблемы, но ни один из них не был хоть сколько-нибудь удобоваримым.
Эстебан сделал несколько шагов к ближайшему дереву и с размаху плюхнулся в грязь. Когда-то черные джинсы уже и так были напрочь испачканы в грязи, а ему срочно требовалась точка опоры. Эстебан подтянул колени к груди и зажал уши руками. Ему нужна была секунда, просто одна секунда передышки.
Он втянул носом холодный воздух, тут же чувствуя, как острая боль отдается в горле. Простуда вежливо постучалась изнутри, как бы намекая, что завтра он проснется с соплями до колена после всего этого ночного променада. Если, они, конечно, выживут.
В голове была все такая же каша, дребезжало как из старого советского радиоприемника, но сквозь колючие помехи уже хоть что-то было слышно. Навязчивая мысль так и крутилась вокруг, но сосредоточиться на ней было решительно невозможно.
Эстебан сцепил зубы и в этот момент почувствовал робкое теплое прикосновение к своей руке. Ему не нужно было даже открывать глаза, чтобы узнать кто перед ним – слишком хорошо знакомый тяжелый и холодный запах, шумное дыхание и фонящая тревога. Он бы не перепутал это ни с кем.
– Ричард, – устало вздохнул Эстебан, даже не открывая глаз. Ричард неожиданно оказался очень близко.
– Я больше к тебе не ревную, честно, – тихо сказал он, присаживаясь на корточки рядом и, ища опоры, положил теплую ладонь Эстебану на колено. Тому нестерпимо захотелось скулить.
– Мне все равно, – чтобы скрыть удивление, пробубнил Эстебан и, открыв наконец глаза, увидел обеспокоенный взгляд Ричарда напротив и запнулся. – Точнее... – он закусил губу. Тут в двух словах не объяснишь. Все потом. – Не важно, – Эстебан тяжело вздохнул и по-собачьи тряхнув головой, решил наконец задать мучивший его уже несколько дней вопрос. – На что похоже ощущение, когда тебя затягивает маска?
Ричард нахмурился и, видимо, не совсем отдавая себе отчета, потянулся рукой к груди, сжимая дутую куртку пальцами и царапая ее, словно ему было трудно дышать.
– Это сложно, – он поджал губы и уставился вниз, словно там мог найти подходящие слова. Эстебан тоже опустил взгляд – нет, все еще грязь, ветки и жухлые листья. Он запоздало понадеялся, что дерьма тут нет – они и так по уши в нем. – Мир будто перестает существовать, а эмоции будто выкручивают на максимум, – через долгую паузу медленно проговорил Ричард. – Что-то горячее и липкое тебя тащит вперед, опутывает по рукам и ногам. И дышать сложно.
– И вот тут, – незаметно подошедший к ним Арно коснулся рукой центра груди – Эстебан вздрогнул и поднял на него взгляд. Тот возвышался над ними темной высокой горой. – Огромный комок. Кровь внутри будто начинает закипать и от этого больно. Даже горячо. И очень жарко.
Эстебан перевел взгляд на Ричарда и тот, все еще хмурясь, кивнул, подтверждая слова. Изворотливая навязчивая мысль сделала последний круг почета по практически пустой черепушке и гордо села ровно посередине.
Эстебан едва не задохнулся от пронзившего его понимания.
– Черт, – сдавленно прохрипел он, лихорадочно кусая губы и начиная перебирать в воздухе пальцами, словно перелистывал страницы книги. – Сейчас, сейчас.
Это чувство было ему отлично знакомо. Тот сон, идиотский, который хорошо было бы уже забыть, но от чего-то он постоянно мысленно к нему возвращался, наконец обретал смысл. Он чувствовал это, когда его затягивало на дно. Он помнил тот отчаянный ужас и как больно было делать первые вдохи. Но откуда им взять тот свет? Кто его вытащил? Что там сказал тот Ричард, прежде чем он прыгнул? «Она ведет из одного мира в другой»? Как он вообще оттуда выбрался? Кто «она»? Паника? Водка? Революция?
Эстебан чувствовал, как куски логической цепочки с грохотом выстраиваются в линию, но тут же путаются, завязываясь морскими узлами и пуская отростки во все стороны.
Видимо, вид у него был откровенно кошмарный, потому что, когда он снова открыл глаза, Ричард, стоя коленями в светлых джинсах в грязи, со всей силы тряс его за плечи. И только когда он возмущенно дернулся из этого сомнительного аттракциона, перестал. Но не отодвинулся – положил на пылающий лоб холодную руку, от чего у Эстебана тут же зачастило сердце.
– Ты как? – обеспокоенно спросил Ричард, заглядывая Эстебану в глаза с таким перепуганным видом, что захотелось извиниться. – Давай, дыши. Ты что-то знаешь?
Эстебан кивнул. Потом сделал глубокий вдох и попробовал подняться. Оказалось, что они с Ричардом своими конечностями основательно так растащили грязь и оказались практически в луже. Иррационально захотелось предложить Дику похрюкать, но тогда Эстебан рисковал плюхнуться туда лицом – Ричард держал его крепко и, видимо на чистой силе Окделловского упрямства, тащил вверх.
– Сон, – прохрипел Эстебан, хватаясь за подставленное Арно плечо. – Я все это время неправильно его трактовал. Мне казалось он о нас, – он коротко посмотрел на Ричарда, но тот лишь сильнее нахмурился. – Обо мне, – поспешил исправиться Эстебан, но было уже поздно, – но это что-то другое.
– О нас? – эхом отозвался Ричард, но, видимо, Эстебан прятал панику хуже, чем ему бы хотелось, поэтому внезапно сменил траекторию расспросов. – Так, проехали. Что было во сне?
Прикинув все возможные варианты ответа и количество объяснений, Эстебан обернулся на чудовище, нарезающее круги внутри своей магической клетки и принял единственно верное решение – пропустить все причинно-следственные связи и сразу выдать результат мозговой деятельности:
– Нам нужно вырвать его сердце, – уверенно сказал он, глядя Ричарду в глаза.
Повисла тишина. На Эстебана смотрели как на идиота. Тому было неприятно – начинающая засыхать грязь начинала холодить жопу. И вообще, он старался.
Робер переступил с ноги на ногу, тяжело вздохнул и медленно, проговаривая каждое слово, будто бы боясь напугать Эстебана, аккуратно возразил:
– У демонов нет сердца, – и вежливо улыбнулся. Эстебану нестерпимо захотелось ему уебать.
– Это объясняет, почему Валентин такая сука, – задумчиво отозвался Ричард сбоку. Валентин, до этого увлеченно роющийся в своем, видимо, бесконечно вместительном рюкзаке – Эстебану даже на мгновение показалось, что он собирается нырнуть в него целиком, оторвался от своего занятия только для того, чтобы возмущенно посмотреть в их сторону.
– Не в этом смысле, – сцепив зубы, пояснил Эстебан, балансируя на грани дипломатии и безобразной драки. Больше, чем тупость, его бесило только что-то объяснять. – У настоящих демонов.
– А он что, хвост на липучку себе прикрепил? – продолжил допытываться Ричард. Эстебан со сдерживаемой яростью уставился на красивое лицо, мысленно вопрошая Вселенную, не станет ли хуже, если он сейчас набьет любви всей своей жизни ебало.
– Прекратите, – тяжело вздохнул Арно, устало потирая глаза и пытаясь успокоить Эстебана – тот чувствовал легкие невербальные поглаживания в области клокочущего раздражения. Все же, эмпат из Арно был замечательный. – Ричард прав, у демонов нет сердца.
– Я думал, вам, как Стражу, это известно. Но, кажется, ваши прогулы дали о себе знать, – снова влез Робер и, только начавший успокаиваться Эстебан почувствовал, как снова звереет.
– Думай, Робер, думай – практически прошипел он. – Альдо и есть сейчас его сердце. До тех пор, пока ёкай не высосет из него жизнь, он будет его основным источником существования. Сердцем, почкой, да хоть печенью, – с каждым словом лицо Робера становилось все мрачнее. Он невольно оглянулся через плечо на монстра.
– Выражайся яснее, – вместо ответа недовольно проворчал он и о чем-то задумался.
– Придумай альтернативные названия для органов жизнеобеспечения демонов, – чисто из вредности огрызнулся Эстебан.
Некстати подумалось, что зря он тогда так сладко храпел на паре по демонологии с восточными хтонями. С другой стороны, он смотрел очередной сон с одним небезызвестным демонологом – ну или его зародышем, которого явно прихлопнут или сейчас, или как только они выйдут из леса, – так что мысленно за прогул себе эту лекцию не засчитал. А зря. Теперь придется делать все по старинному дедовскому методу – бахнуть сто грамм для храбрости и оттаскать на хуях этот гуталиновый пузырь.
– То есть нам надо просто разрезать ёкая пополам и достать Альдо? – Валентин разочарованно отбросил в сторону рюкзак, видимо, так и не найдя, что искал. Выглядел он белее мела и, кажется, был полон решимости перегрызть эту тварь пополам зубами.
– Не совсем, – мрачно отозвался Робер, пока Эстебан думал, как бы это объяснить по-человечески. – Нам нужно попасть внутрь него. Дело в том, что при соприкосновении с нашей реальностью оболочка демона, как бы так выразиться, – он на секунду задумался и щелкнул в воздухе пальцами, – свершается. Поэтому если мы его просто распилим, то ничего не найдем.
– Ага, – глубокомысленно произнес Арно, что-то складывая в голове. Вид у него был скорее заинтересованный, чем озадаченный. Эстебан знал это выражение лица, сейчас Арно скажет или какую-то абсолютную фееричную чушь, или придумает, как им выбраться из этого пиздеца. Промежуточного варианта не было. – Альдо сейчас, по сути, находится не в демоне, а на другом плане? – продолжил допытываться тот.
– Да, думаю так будет яснее, – кивнул все еще ничего не подозревающий Робер. Эстебан затаил дыхание. Ричард, словно тоже что-то чувствуя, внимательно смотрел на друга.
– А вот Валентин тоже немного демон, – с воодушевлением, продолжил Арно, чуть подаваясь вперед. У Эстебана от предвкушения зачесалось в груди – зеленые глаза Савиньяка горели абсолютным любопытством и энтузиазмом. – Чисто гипотетически, если я в него что-нибудь засуну...
Эстебан почувствовал, что его практически предали.
– Ты конченный? – совершенно охуевшим голосом спросил Валентин, во все глаза смотря на Арно. Тот радостно обернулся и, не теряя настроя, гордо объявил:
– Нет, я исследователь, – и улыбнулся.
Нестерпимо захотелось сесть где-нибудь возле ближайшей кладбищенской оградки и зарыдать от смеха. Эстебан развернулся к Ричарду – на лице того же читалось что-то похожее и поэтому он собрал все свои остатки дипломатии, смел их в совочек и выкинул к херам.
– Нет, Арно, – держась из последних сил, ответил Эстебан, – если ты засунешь что-нибудь в Валентина, то потрахаться с другой материей не удастся. – И, глядя на то, как расстроенно вытянулось лицо друга, ехидно добавил: – Но если Валентин примет свою боевую форму...
– У тебя есть боевая форма? – с подозрением спросил Арно, разворачиваясь к Валентину, который, кажется, за последнюю минуту третий раз менял цвет.
Эстебан с восторгом проследил этот потрясающий градиент от абсолютно белого к синевато-зеленому, плавно переходящему в красный. У него такая красивая растяжка даже в лучшие годы художественной школы не выходила.
– Да, – ледяным тоном ответил Валентин, смотря Эстебану прямо в глаза. Тому на секунду показалось, что они зажглись лиловым. – Кожаные штаны и огромная, сука, плетка которой я превращу Эстебана в отбивную, пока он будет жариться на адском огне.
Вместо сцены осознания ужаса Эстебан клыкасто усмехнулся и подмигнул Валентину. В ночной тишине было отлично слышно, как скрипнули у того зубы.
Эстебан обернулся к Ричарду спросить, планируют ли они заварить дверь в комнату Арно и Валентина, объявив, что те приговариваются к пожизненному заключению в хорни джейле, но осекся на полуслове. Ричард стоял чуть поодаль, неподвижно, скрестив руки на груди и хмуря светлые брови. И пристально, не отрываясь, смотрел на беснующегося демона. Смотрел так, будто принимал важное решение. Эстебан знал этот взгляд – с таким обычно делают шаг в бездну.
– То есть единственный способ вытащить Альдо – это буквально залезть в пасть к демону и там уже ориентироваться по ситуации? – спросил Ричард, больше в никуда, чем у кого-то из них. Голос у него был твердым и обреченным.
– Возможно, не единственный, – ответил ни разу не улыбнувшийся за все это время Робер, отрываясь от записей, которые все это время судорожно листал, светя себе на пожелтевшие от времени страницы фонариком на телефоне. – Но пока мы доберемся обратно, объясним, что случилось и найдем кого-то, кто знает как с этим работать – спасать будет некого.
Ричард мрачно кивнул. От веселья с пробивающейся ноткой истерики не осталось и следа. Эстебан смотрел на него – собранного, взрослого, – и чувствовал иррациональную тревогу, закипающую где-то глубоко внутри. У Ричарда явно были намерения и Эстебану они уже заочно не нравились.
– И не совсем по ситуации, – растерянно пробубнил Робер, продолжая листать свою тетрадь, словно только сейчас обработав слова Ричарда до конца. – Если обращаться к древним источникам, то...
– Робер, короче, – взмолился Арно, видимо припоминая прошедшие пары и феноменальную способность Робера пространно отвечать на самый элементарнный вопрос по двадцать минут. Робер вскинул на него взгляд и, словно заключая сделку с самим собой, через паузу, начал говорить.
По всему получалось, что нужно взять пример с Альдо и полезть на рожон. Других входов и выходов попасть в материю демона не было. Единственное, что их может хоть как-то обезопасить – магическая привязка. Робер на этом моменте настолько выразительно глянул в сторону Эстебана и Арно, что те лишь обреченно переглянулись и вздохнули. Ричард, ничего не понимая, на мгновение обернулся тоже, но Эстебан лишь ободряюще улыбнулся.
Он, конечно, в тайне хотел посадить Ричарда на поводок и тянуть к себе так, чтобы у того перехватывало дыхание, но обычно эти фантазии не включали в себя хитровыебанные заклинания, другой план и демоническую жижу, в которой тому предстояло плавать брасом. Но выбирать не приходилось.
Эстебан засунул дрожащую руку в карман – он с удивлением посмотрел на трясущиеся пальцы, голова, занятая мыслями, была как никогда далека от тела, а потому шалящие нервы оказались полной неожиданностью, – и нашарил там короткий обломок серебряного карандаша. Тот развалился у него в руках дня три назад – боги, та несчастная занудная пара была будто в прошлой жизни, – и Эстебан машинально засунул короткую часть в джинсы. И вот, пригодился.
Снова лезть задницей в грязь не хотелось, поэтому он оглянулся по сторонам, заметил чуть выступающий из-под земли корень и присел на него, закатывая рукав толстовки. И, выводя на запястье витиеватый рисунок, подумал, что кто бы не отправился в эту клоаку, он его обязан удержать.
– А, да, – донесся до Эстебана командный голос Ричарда, вырывая его из мыслей. Он дочертил очередную кривую, в полутьме было неудобно рисовать практически прозрачные линии, заинтересованно скосил глаза. Окделл сосредоточенно что-то пытался нашарить в своем, ничуть не уступающем валентинову по размерам, рюкзаке. – Вот. Я еще бензин взял, сейчас пропитаем, – сказал Ричард, наконец вытаскивая обычную стеклянную пивную бутылку с наспех примотанной скотчем пластиковой красной крышкой. Явно от Колы. – Когда будем внутри, нужно будет поджечь. По идее хорошо бы святое пламя найти, но какое есть.
В руке у Арно, стоящего чуть поодаль, была зажата какая-то длинная палка, на которую тот сейчас сосредоточенно пялился и что-то шипел. Палка, вопреки законам логики, разума и мироздания, шипела в ответ. А еще искрилась и вибрировала.
Эстебан надменно хмыкнул, усилием воли подавив желание пошутить пошлую штуку, закатал второй рукав и пораженно остановился, наконец сообразив, что они пытаются сделать.
По всей видимости, его друзья на полном серьезе решили пойти на демона с веткой, убедительно замаскировав ее под меч. Ну ладно, трансфигурировав.
Степень абсурда происходящего стремилась к бесконечности.
– У меня есть зажигалка, – между тем воодушевленно поделился Робер, роясь в карманах куртки и через пару мгновений доставая оттуда понтовый зипповский прямоугольник. Эстебан даже не глядя мог поставить жопу, что на боку зажигалки была выгравирована молния. – Подойдет?
– Подойдет, – не глядя, ответил Ричард, стягивая с себя куртку и обменивая ее у Арно на вполне себе сносный меч. Сам Арно выглядел довольным и в разы более усталым. Эстебан припомнил, что ему никогда особо не давалась трансфигурация. – Разрывайте круг, я полезу, – уверенно сказал Ричард и, провернув меч в руке, шагнул к линии.
Эстебан флегматично начертил последнюю линию и полупрозрачный браслет коротко вспыхнул золотым и втянулся в кожу. Это место на руке ощутимо стянуло жгутами, но пульса пока не чувствовалось. Дело оставалось за малым.
– Ричард, – окликнул его Эстебан, вертя обрубок карандаша в пальцах. Он даже не сомневался, что этот камикадзе полезет первым, поэтому и сел рисовать себе татухи заранее. Как в воду глядел.
– Хуичард, – мгновенно взвился тот, за раздражением скрывая нервозность. Эстебан переглянулся с хмурым Арно – тот тоже отлично чувствовал исходящие от Ричарда волны животного страха. – Мы не можем лезть туда все. А у меня есть неоспоримое преимущество, – начал оправдываться тот, хотя никто еще не успел ничего предъявить.
– Отсутствие желания жить это не преимущество, – мрачно отозвался Валентин, исподлобья смотря на Ричарда. Прямо и страшно. Тот нервно дернул плечом и уже хотел начать спорить, но на его плечо опустилась ладонь Робера.
Эстебан почувствовал, как возвращается раздражение и закинул ногу на ногу, приготовившись смотреть шоу, которое с самого начала пошло не так. Не хватало только горящего пианино в кустах и какого-нибудь атонального говна в виде саундтрека – вот и вышел модный молодежный артхаусный спектакль. Делающий подкоп демон на заднем фоне отлично вписывался в контекст и задавал неповторимую атмосферу, Вилисов бы удавился от счастья
– Дик, не геройствуй, – устало сказал Робер, хмурясь. Эстебан уже ждал, что тот самоотверженно предложит свою кандидатуру на роль червячка для потусторонней огромной просроченной сашими, которая, кряхтя и рыча, все еще не оставляла попыток до них добраться, но Ричард его перебил.
– Слушайте, – тяжело вздохнул тот, разворачиваясь к ним лицом. Вид у него при этом был самый что ни на есть решительный. С таким обычно или стреляться идут, или просроченное молоко нюхают. – Эта бесящая татуировка блокирует вообще все, что можно заблокировать. Разве что жопу еще не успела. Мне из вас всех, – он ткнул пальцем в каждого по очереди, делая драматическую паузу, – там будет безопаснее всего. Должна же от нее быть хоть какая-то польза. Эстебан, ты же подстрахуешь? – не сбавляя тона, спросил он. Эстебан тяжело вздохнул.
– Ого, ты предлагаешь мне быть твоим Стражем? – насмешливо спросил он в противовес крайне серьезному Ричарду. У того, кажется, дернулся глаз. Поэтому Эстебан лишь поднял правую руку, демонстрируя открытое запястье, мерцающие слабым светом. – Все уже готово, малыш, – хмыкнул он и, поддавишь какому-то совершенно идиотскому порыву, поманил Ричарда пальцем.
– Откуда ты... – недоуменно спросил тот, но оборвал себя на полуслове и, махнув рукой, сделал шаг вперед. – У меня с каждой минутой все больше к тебе вопросов.
Эстебан уже открыл рот, чтобы продолжить их бессмысленную, но забивающую тревожную тишину дискуссию, как перед ним появился Робер, присаживаясь на корточки. Было понятно, что он сейчас возражений не потерпит.
– Я с тобой, – бросил он через плечо Ричарду и, повернувшись, все же уточнил: -Ты же удержишь двух?
Эстебан, изогнув губы в ухмылке, продемонстрировал второе запястье с такой же вязью. Робер хмыкнул и размотал шарф, обнажая горло. Эстебан покачал головой и оттянул ворот свитера пониже, оголяя ключицы и часть загорелой груди, перехватил карандаш поудобней и принялся за очередную наскальную живопись.
– А меня совсем со счетов списали, чертилы? – возмущенно взвился Арно, до этого молча наблюдавший за вершащейся перед его носом несправедливостью. Эстебан был даже удивлен, что его хватило так надолго.
– Нет, – спокойно ответил он, не отрываясь от узора. Круг, который он старательно пытался замкнуть, был кривой, косой, но вроде как активировался. Из источников света все еще была только полыхающая жопа Савиньяка. – Ты будешь открывать и закрывать круг.
– А че я-то? – прошипел Арно, упирая руки в бока. – Почему не Валентин? – Валентин выразительно кашлянул и не больно ударил Арно хвостом по ляжкам. Эстебан не видел, зато отчетливо слышал характерный звук и возмущенное ойканье. – А, да, точно, – потирая ушибленное место, вздохнул Арно. – А что будет делать Валентин?
– Мне тоже интересно, – вклинился в разговор тот, подходя ближе и с интересом рассматривая узор, который расплывался по груди Робера.
Эстебан почувствовал себя немного неловко и нахмурился, еле сдерживаясь от того, чтобы начать клацать зубами. Арно откуда-то сбоку тяжело вздохнул и потянул Валентина за полу пальто назад, за что Эстебан ему был благодарен.
– Не знаю, цветочки понюхай, стихи продекламируй. Займи себя чем-нибудь, взрослый мальчик, – огрызнулся Эстебан, нервно завершая узор и наконец чувствуя, как призрачный браслет на левой руке ожил, пульсируя в такт с сердце замершего перед ним Робера. Получилось.
Эстебан на пробу мысленно потянул за невидимую нить, сейчас ведущую из его запястья к центру груди Робера и тот вздрогнул, распахивая глаза. Эстебан потянул сильнее, прислушиваясь к ощущениям – связь была не сильно крепкой, но стабильной. Впрочем, они были мало знакомы, не стоило рассчитывать на какой-то ошеломительный эффект.
– Должно хватить, – подтверждая его мысли, кивнул Робер, застегнул куртку обратно и встал. Эстебан вежливо растянул губы в подобии улыбки и качнул головой. Ничего лучше он предложить не мог.
Осталось самое сложное. Ричард.
Тот стоял в нескольких шагах от него и тихо переругивался с опять роющимся в своем рюкзаке Валентином. Ричард же размахивал перед его носом зажигалкой и что-то быстро и уверенно говорил. Эстебан прислушался, судя по их лицам, он пропустил что-то важное.
– Убери свою пукалку, – надменно сказал Валентин, наконец что-то нашаривая на дне, – у меня есть кое-что получше. Так и знал, что пригодится, – и вытащил небольшой стеклянный пузырек, сверкнувший в темноте ярко-голубым. Арно, стоящий рядом, от неожиданности отшатнулся.
В отличи от Ричарда, который с ужасом уставился на довольного Валентина, теперь небрежно поигрывающего цепочкой, крепящейся к широкому горлышку, запечатанному пробкой.
– Ебаный свет, – пораженно выдохнул он, ловя пузырек в воздухе и ближе поднося к глазам. – Валентин, что это? Где ты это достал?
– Адское пламя, – клыкасто усмехнулся тот, и, перехватив руку Ричарда, уже более серьезно сказал: – Если оно потухнет, я откушу тебе жопу. Пожалуйста, не проеби его.
– Ты уверен? – аккуратно держа в руках маленький безобидный огонек в обманчиво хрупкой склянке, уточнил Ричард, наматывая цепочку на руку и закрепляя ее карабином.
Эстебан не мог оторвать взгляд от голубого огонька, теперь мерно раскачивающегося в воздухе. Срань господня, они буквально из говна и палок соорудили оружие массового поражения. И это еще пришли не особо подготовленные.
– Конечно уверен, – кивнул Валентин, – я люблю эту канарейку, – он обернулся в сторону монстра и, чуть понизив голос, добавил: – Только Альдо не говорите, что я это вслух сказал.
Ричард неверяще покачал головой и, усмехнувшись, наконец обернулся в сторону Эстебана. Тот устало кивнул перед собой.
– Добро пожаловать в наш бьюти-салон «На пне», – широко улыбаясь, притворно милым голосом проворковал Эстебан, смотря как Ричард, долго не думая, плюхается перед ним на колени в грязь, оттягивая ворот толстовки по примеру Робера.
В груди что-то кольнуло, когда Ричард поднял на него взгляд. Серые, обычно холодные и совершенно нечитаемые глаза сейчас смотрели с интересом. Он был так близко, что Эстебан с легкостью мог рассмотреть покрасневшие от усталости глаза, обветренные губы и темные тени, залегшие так глубоко, что это можно было исправить только двухнедельными каникулами где-нибудь между одеялом и подушкой. Но это никому из них не светило. Им светило только адское пламя в подарочной упаковке, магический защитный круг и блестящие пиздюли от всех инстанций.
Поэтому он перехватил карандаш и протянул руку, касаясь подушечками пальцев теплой кожи и намечая рисунок. И только потом нарисовал первый круг, смотря, как золотистое сияние мерцает на светлой, в этой темноте кажущейся почти фарфоровой, коже.
– Подумай о чем-нибудь приятном, – тихо сказал он, чувствуя на себе пристальный взгляд Ричарда. От него бросало в жар, но позволить себе отвлечься Эстебан не имел права – Можно даже не связанным со мной.
– А если с тобой, связь лучше будет? – так же тихо спросил Ричард, шумно сглатывая. Эстебан изогнул губы в горькой улыбке.
Связь между Стражем и Ныряльщиком в былые времена считалась чуть ли не священной. Это было что-то вроде парашюта – от это тонкой нити, связывающей их через эфемерное и очень зыбкое, то, что меняло ощущение пространства и времени, зависело вообще все. Ну и, соответственно, доверяли вообще не каждому. Сейчас же существовали удерживающие амулеты, улучшенные формулы рун, та же татуировка Окделла, например, но связью все равно дорожили.
Магия все еще была слишком сложной и совсем не совершенной машиной, завязанной на таком количестве факторов, что легче было не лезть, чем совать нос в неизвестность. И решались сунуть нос в эту Харибду немногие.
Но в их случае это был всего лишь злобный, но вполне себе одномерный демон – этакий локальный карман другой реальности, изученной и изведанной. Ну, для Эстебана, в теории, на такую практику студентов отпускали нехотя, сцепив зубы и взяв расписку о целости пиписки и еще ворох макулатуры. Да и выбирать особо не приходилось – Эстебан просто не мог себе представить развитие событий, где они, после того как ёкай сожрал их товарища, пожав друг другу руки, разошлись по домам.
– Что-то вроде, – качнул головой Эстебан, возвращаясь из своих мыслей и обнаруживая, что почти дорисовал узор. – А что, у тебя такие воспоминания есть? – Он провел последнюю линию, заворачивая вензель под острой ключицей и наконец убрал руку. Оказывается, он все это время так крепко держал карандаш, что пальцы начали ныть.
– И это все? – удивленно спросил Ричард, на что Эстебан вздохнул и, чуть тряхнув кистью, поставил точку посреди малого круга.
Рисунок знакомо вспыхнул, и Эстебан почувствовал бешеный ритм, забившийся у него на правом запястье. Сердце Ричарда частило так, будто он только что намотал пару десятков кругов по всей поляне.
– Все, – на пробу потянув неожиданно крепкую нить, Эстебан бы сравнил ее с очень толстой бечевкой, перекрученной между собой в две нитки, и остался доволен результатом. А потом поднял взгляд на Ричарда, все еще сидящего перед ним и внимательно что-то выискивающем на лице Эстебана. Тот вопросительно выгнул бровь: – Что такое?
– Если бы это произошло месяц назад, – медленно проговорил Ричард, будто бы был не совсем уверен, стоит ли это ему озвучивать, – я бы с очень большим трудом смог вспомнить про тебя что-то хорошее. Но сейчас я думал о тебе, – он улыбнулся краешком губ и у Эстебана сердце пропустило удар. – Просто хотел, чтобы ты знал. – И пожал плечами так легко, будто ничего такого не сказал.
Эстебан чуть не заскулил. Ошейник, и так туго застегнутый на его горле, сдавил еще сильнее. Он чувствовал себя бесконечно жалким и, одновременно с этим, будто ему прикрутили крылья. Пальцами он все еще ощущал прочную, словно сотканную из очень светлых и сильных чувств нить, а Ричард... Ричард просто был. Настоящий, живой, перед ним. И этого хватило.
– Ричард. Стой, – Эстебан дернул Ричарда, уже собравшегося подниматься, за предплечье, удерживая на месте. – Подожди секундочку.
Тот же, ничего не понимая, послушно опустился обратно, неловко переминаясь коленями в чавкающей грязи – ноги явно затекли от неудобного положения, но Ричард ничего не сказал. Эстебан требовательно протянул вторую руку и, выдохнув, будто собрался выпить водку залпом, накрыл широкие ладони своими, касаясь кончиками указательных пальцев голубоватых вен, сейчас почти не видных.
Эстебан с силой сжал зубы и, подняв на Ричарда взгляд – тот смотрел открыто, слегка удивленно, но на глубине серых глаз не было ни затаенного страха, ни настороженности, – решился. Он будет ненавидеть себя всю жизнь, если с Ричардом что-то случится, а он даже не попробует.
Поэтому Эстебан сильнее надавил пальцами и пульс и, шумно выдохнув, беззвучно шевеля губами, слово за словом, проговорил знакомые с детства слова.
Раз – по телу прокатилась теплая волна, заставляя крепче вцепиться в подставленные руки. Два – из-под пальцев полилось вязкое серебро, ввинчиваясь в вены Ричарда и, Эстебан был уверен, разливаясь по всему телу. Три – медленно, сантиметр за сантиметром, пальцы Эстебана оборачивало будто белой лентой, уходя вверх, к предплечьям – кожа в этих местах светлела еще сильнее. Четыре – внутри что-то с щелчком встало на место. Пять – Эстебан сцепил зубы, чтобы не упасть. Перед глазами потемнело и поплыло.
На него свалилась огромная и яркая волна чужих чувств, сплетаясь в один большой ком. Эстебан только усилием воли отодвинул этот бурлящий и бьющийся о ребра вихрь в сторону – и после этого Ричард будет говорить, что он ничего не чувствует?
– Что это? – Ричард вцепился в его руки, пристально рассматривая их и, вот это было самым невыносимым, скользя пальцами по белым полосам. – Эстебан, с тобой все в порядке? Ты...
– Все хорошо, – практически выдирая подрагивающие руки из крепкой хватки Ричарда, проскрипел Эстебан. И не удержался от вопроса. Жалкого, но ему так сильно необходимого сейчас. – Ты что-то чувствуешь?
Ричард удивленно нахмурился, часто заморгал и, будто прислушиваясь к себе, медленно произнес:
– Мне страшно, – честно и просто ответил он. Нужная эмоция будто бы по команде пискнула где-то в районе живота. Эстебан чувствовал ее, отдаленно и очень ясно – панический страх неизвестности и иррациональное желание жить, в Ричарде они мешались в пропорции пятьдесят на пятьдесят. – И все же, что это? – Ричард кивнул на руки Эстебана.
Ричард был удивительно спокоен. Эстебан удивленно порылся в чужих эмоциях, старательно выискивая там хоть небольшую долю недоверия или подозрения, но не находил ее. Видимо, у этого олуха было или пан, или пропал.
– Не обращай внимания, – вставая с корня, неловко пробубнил Эстебан, протягивая руку Ричарду, который с готовностью за нее ухватился, наконец вылезая из грязи. – Считай, что фамильное защитное заклинание. Идет как бонус к моему сучьему характеру, – Эстебан даже сам удивился, как ему удалось настолько филигранно недоговорить, умудрившись даже не напиздеть. – Ну что, время творить хуйню? – вместо всего этого спросил он.
– Оно самое, – устало усмехнулся Ричард и, вытащив воткнутый в землю меч, тяжело вздохнул и развернулся к демону.
Эстебан покрутил головой в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за портал или, на худой конец, проход. В лесу, конечно же, этого не было и в помине. Поэтому, как завещал классик, если поблизости не было выхода, его нужно было соорудить из подручных материалов.
Представив, сколько еще времени им предстоит выкладывать круг и поджигать отсыревшие ветки, Эстебан недовольно скривился. Вот учат, они, учат на парах как должно быть, пишут какие-то тупые тесты про то, что вход в Изнанку должен быть надежный, как созависимые отношения, не меньше двух с половиной метров в высоту и желательно чтобы не горел, не тонул и вообще знал, как рассчитать дискриминант. А на деле приходится лезть в любую подходящую дыру размером с анус цыпленка, потому что вокруг все полыхает.
– Я, конечно, ни на что уже не надеюсь, – грустно рассматривая ствол огромного дерева, на котором так удачно можно было бы что-нибудь нарисовать, протянул Эстебан, – но может кто-то взял с собой краску?
– Да, ведро, – недовольно проворчал Ричард. Эстебан усмехнулся – судя по всему, тот чуть ли не копытом рыл землю, подпрыгивая от нервов и нетерпения. Арно, замерший у линии и готовый разорвать круг тоже сверкал по-кошачьи зелеными глазами и недовольно сопел, что так долго.
– Ты не представляешь, – внезапно оживился Валентин и снова сунул руку в рюкзак, доставая оттуда баллончик. Все уставились на него с удивлением. – Так, завалялся, – быстро проговорил Придд и торопливо впихнул Эстебану в руки краску.
Эстебан несколько раз встряхнул ее и, сбросив прозрачную крышку, нарисовал первую вертикальную линию. Краска оказалась ярко-голубой. Ровно того цвета, которым уже полтора года велась легендарная перепалка между Арамоной и неким Сузой-Музой на стене курилки главного корпуса. Иногда эту вакханалию пытались прекратить другие преподаватели, но чаще из деканата раздавался дружный ржач – сразу после того, как очередная прыгающая свинья появлялась утром на стене, цитируя что-нибудь похабное и крайне оскорбительное.
Эстебан повернулся к Валентину. Тот смотрел на него с совершенно каменным выражением лица.
– Как ты посмел? – совершенно серьезно сказал Эстебан, глядя Валентину в глаза. – Очернять репутацию нашего преподавателя и моего научного руководителя, – он покачал головой, смотря как Валентин удивленно округляет глаза и, выдержав паузу, добавил: – Без меня!
И отвернулся, дорисовывая многострадальную дверь с небольшой ручкой, краем уха слыша, как наперебой возмущенно галдят Ричард и Арно.
Откинув в сторону баллончик, Эстебан закрыл глаза и сосредоточился, касаясь небольшой нарисованной на коре дерева круглой ручке. Нужно было почувствовать, ухватить и... В центр ладони ткнулся холодный металл, заставляя рефлекторно сжать пальцы и, не давая себе ни секунды подумать, потянуть дверь на себя. Старые петли натужно скрипнули. Эстебан распахнул глаза.
Перед ним, ровно по центру ствола дерева ярким пятном светлела голубая дверь, за которой клубилась непроглядная тьма. Он обернулся и кивнул замершим друзьям. Они были готовы.
Эстебан скорее слышал, чем видел, как Арно разорвал круг. Взревел ёкай, Ричард царапнул небольшой камень мечом, глухо выматерился Валентин, и Эстебан, прикрыв глаза, шагнул в темную пустоту, тут же оказываясь отрезанным от внешнего мира.
Пространство вокруг звенело, мягко касалось ледяной кожи, и только суматошный пульс – непонятно, где свой, а где чужой, – позволял не тронуться умом.
Магия, мерно клубившаяся где-то в районе солнечного сплетения, встрепенулась и заструилась по венам, разгоняя тепло и заставляя тянуться вперед. Эмоции Ричарда, непонятные и спутавшиеся в один клубок, катались где-то в районе лопаток, Эстебан мог выхватывать оттуда только неравномерные всполохи – вот дикий, первозданный ужас, короткий и жаркий, вот предвкушение, вот нервное оцепенение, вот медленно набирающая силу ярость – чистая и ослепляющая.
Эстебан распахнул глаза и вздрогнул от неожиданности. На него смотрели два знакомых зеленых глаза, насмешливо и изучающе. Перед ним стоял он сам.
Они еще ни разу не виделись. Эстебан знал – где-то существует его двойник, его тень, существующая на оборотной стороне его мира. Но еще ни разу не видел. Такие – вторые, – есть у каждого, существуют параллельно, независимо друг от друга, но одновременно. Чтобы мир стоял ровно нужно, чтобы был баланс. Но для того, чтобы стать Стражем нужен был союз. Которого у них еще не было. Эстебан сжал зубы и выдохнул – все прошлые разы этот, Второй, не откликался ни на один зов, не приходил, хотя Эстебан ждал и пытался. И он был готов тянут все в одиночку, не привыкать, он давно не рассчитывает ни на кого кроме себя.
Эстебан, стиснув зубы, протянул Второму руку. Некогда было разводить драму – за высоким, уходящим во все стороны в бесконечную черноту прозрачным стеклом Эстебан видел Ричарда и Робера. Они барахтались в липкой живой смоле, тяжело дышали и руками разрывали такие же вязкие, маслянистые путы на бледном Альдо. Эстебан видел все это мельком, позволив себе лишь один тревожный взгляд. Ему хватало частившего чужого пульса и неожиданно ярких нитей, тянущихся от его запястий к тем двум. Сейчас было важнее получить помощь, раз этот, Второй, все же соизволил явиться.
Тот же лишь ухмыльнулся краем сухих губ и скептически выгнул бровь, глядя на протянутую руку. У Эстебана не дрогнул ни один мускул на лице.
– Ты наглый, – хмыкнул Второй, не отрывая хищного взгляда.
– Я тебя звал, – не выдержав, прошипел Эстебан сквозь зубы, сжимая протянутую ладонь в кулак. Сдерживаемое бешенство клокотало где-то в районе горла. Второй растянул губы сильнее. Его это забавляло. – Столько раз.
– Упс, не слышал, – хмыкнул тот. – Абонент временно недоступен, перезвоните позже.
– Почему? – Эстебан еле успел дернуть на себя нить, связывающую его с Робером, краем глаза заметив непонятное шевеление в тьме позади него. Робер, словно откликаясь на зов, успел обернуться и отпрыгнуть, не попадаясь во что-то темное и вязкое.
– Потому что, в отличии от тебя, у меня есть работа. Я тебе не девочка по вызову, – зашипел Второй, и Эстебан только сейчас заметил синие круги под глазами и абсолютно заебанный вид. – И сейчас вместо обеда я с тобой тут треплюсь.
– Какого обеда, ночь на... – Эстебан на секунду запнулся. – снаружи.
– Никакой, нахуй, ружи! – возмутился Второй, приподнимая белое, намотанное на бедра нечто и принимаясь рыться по карманам белых штанов. Эстебан нахмурился, пытаясь понять, во что его двойник вообще одет. – У меня смена пятнадцатичасовая, откуда я знаю сколько времени. Когда перерыв, тогда и обед.
– Смена? – растеряно спросил Эстебан, рассматривая серую линялую футболку, неожиданно белые чистые штаны и стоптанные в ноль и избитые жизнью конверсы. А потом до него дошло, что за белая мотня была привязана Второму на бедра. – Ты что, из дурки сбежал?
И правда. Смирительная рубашка – Эстебан видел такие в фильмах, – была стянута на поясе. А длинные, раза в три, рукава завязаны бантиком на заднице. Выглядело так, что кто-то сделал это специально, во всяком случае, Эстебан мысленно прикинул и пришел к выводу, что сам бы так не изъебнулся.
Зеленые покрасневшие глаза посмотрели с укором. Второй выглядел... странно. Рыжые, неживые, будто высветленные и выкрашенные в неестественно-рыжий волосы были художественно уложены, тон кожи при всей позе усталой креветки был ровным. Эстебан присмотрелся – так и было, на лице Второго лежал толстый слой грима, рана на губе, ровно посередине, оказалась приклеенной.
– Нет, это... – тяжело вздохнул Второй, доставая из кармана сигареты. Эстебан в неверии на нее уставился. Притащить на Изнанку пачку Кэмела и теперь безуспешно пытаться прикурить от неработающей зажигалки? Он что, конченный? – Блять, как же долго объяснять, – наконец сумев каким-то чудом заставить зажигалку работать посреди ебаного нигде, пробубнил Второй, зажимая сигарету в зубах. – Скажи спасибо, что я сейчас не в латексном костюме голубя.
– Спасибо, – на автомате ответил Эстебан. Но тут же взял себя в руки и хмыкнул: – Ну в этом тоже, знаешь, с виду, ни поссать, ни... – но договорить не успел, правую руку резко свело болью, и он обернулся к стеклу вовремя. Ричард там как раз самозабвенно хреначил палкой крапиву. Ну, точнее, мечом пузырящуюся клыкастую жижу, больше похожую на черные извивающиеся сопли, не дающие подобраться к Альдо. – Ну раз не помогаешь, хоть не мешай, – Эстебан бедром отпихнул Второго с дороги, удобнее устраиваясь напротив батальной сцены, больше похожей на избиение малолетних и сосредоточился, беря под контроль часть эмоций этих двоих, успокаивая и направляя. – Сука, Робер, вот смертник, – прошипел он, смотря как Эпинэ, плюнув на все, хватает Альдо за только показавшиеся из-под черной жижи руки и тянет на себя.
– Не ссы, он из семьи каскадеров, не сдохнет, – стряхивая пепел в черное никуда, лениво отозвался Второй, прищуриваясь и внимательно, точно кот перед прыжком, рассматривая двоих за стеклом. – Точно от своих чего-то нахватался.
– Из семьи кого? – от неожиданности Эстебан на несколько мгновений потерял концентрацию и успел пропустить момент, когда Ричард выхватил крохотный пузырек с Адским пламенем и теперь остервенело грыз пробку, пытаясь ее открыть. Пока выигрывала пробка. – Он потомственная архивная крыса, из залов только читательский видит.
Второй внезапно нахмурился и, бросив сигарету в никуда под ноги – вот свинья, – скрестил руки на груди. И только сейчас Эстебан заметил на них белые пятна, очень похожие на его новоприобретенные полоски светлой кожи на пальцах. Вот только у Второго они были как у бенгальского кота – светлели неровными краями, расползались по запястьям и шли выше, сливаясь с молочной, не тронутой загаром кожей рук.
– Робер... – задумчиво протянул он. – Еще скажи, что вон та златовласая канарейка, – он кивнул в сторону бледного Ракана, еле цепляющегося пальцами за предплечья Робера, который с упорством барана тащил его из кокона жижи. Та была явно недовольна. – На кличку Альдо отзывается.
– Ну да, – кивнул Эстебан. – А у вас все не так?
Губы Второго дрогнули. Эстебан покосился на него, но ничего не стал уточнять. Какая ему разница теперь, все равно сотрудничества не получится, будет учиться выгребать так. Главное никому случайно не спиздануть, что у него двойник с прибабахом и от основной работы отлынивает, а то его даже почесать ызаргам пузо не пустят.
– Частично, – туманно ответил Второй и внезапно, понизив голос, очень аккуратно, будто подбирая правильные слова, сказал. – У твоего. Ричарда, – тут у него немного дрогнул голос и Эстебану даже послышалась легкая насмешка. Но потом стало не до веселья. – Пусто, – припечатал Второй.
Захотелось оторваться от созерцания того, как Ричард самозабвенно, со зверской рожей, льет бензин на предполагаемую голову черной сопливой жижи, и устроить Второму разнос. Потому что пошел он нахуй, вот почему. А то Эстебан не видит, что там пусто. Как, видимо, в голове у этого рыжего пижона.
– У меня нет шансов, – сквозь зубы процедил Эстебан, старательно смотря только вперед. – Мне не повезло.
Он правда пытался скрыть раздирающую его зависть – у его идиотского двойника, наверняка, все хорошо. И правда, нахер ему вообще нужен такой неудачник, который даже со своей родственной душой договориться не может, куда там уже высшие магические материи. Сиди, Эстебан, знай свое место.
– Ради него я бы поступил так же, – неожиданно серьезно сказал Второй, и, видимо, что-то для себя решив, взял Эстебана за запястье.
И стало легче. Эстебан понял, что все это время стоял ссутулившись, будто ему на плечи давил камень, а тут кто-то встал рядом, беря часть веса на себя. В висках перестало пульсировать от напряжения, а ноги, до этого ощущающиеся ватными и будто утопающие в чем-то зыбком, почувствовали твердость земли. И это было странно – они все еще оставались посреди гребаного ничего в абсолютном нигде.
– Каково это? – спросил Эстебан, смотря как вспыхивает синее Адское пламя прямо перед ногами Ричарда. Сердце того билось быстро и ровно, а внутри разливался острый азарт вместе с предвкушением победы. И правда, черная гадость начала корчиться и расползаться. – Когда...
Эстебан не успел договорить. Второй лишь усмехнулся и посмотрел на него с легкой иронией.
– Узнаешь, – беспечно махнул он рукой и, чуть поведя плечами, внезапно перехватил тянущиеся из запястий Эстебана нити, раздваивая их. Нити послушно скользнули ему под кожу. – Иди, я удержу их тут, а ты тяни наружу. Думаю, наши побеждают.
– Ты? – Эстебан удивленно посмотрел на Второго, уже увлеченно ощупывающего нити, прислушивающегося к собственным чувствам и разве что теперь не облизывающего разделяющее стекло. Видимо, тому все было совсем в новинку. – Ты согласен работать вместе?
– Да-да, – отмахнулся от него Второй. – Я собака, ты собака, и все в таком духе. Еще обсудим. Пиздуй отсюда, – и он, ловко повернув выскочившую ему прямо в ладонь ручку двери, распахнул ее, буквально выпихивая Эстебана в объятья холодного ночного леса.
Эстебан же, очутившись опять жопой в грязи, возмущенно уставился на захлопнувшуюся перед его носом дверь, мгновенно всосавшуюся в дерево, даже голубой краски не осталось, подумал, что ему в напарники достался редкостный говнюк. Хорошо, что он был точно таким же.
Сзади что-то громко зашипело – знакомо и разъяренно одновременно, а следом за этим послышался дикий топот и злобный рык ёкая. Эстебан повернул голову и мгновенно захотел обратно. В дерево, на Изнанку, к тому рыжему говнюку.
– Ебаный свет, что Валентин творит? – заорал Эстебан, подскакивая с земли и тут же поскальзываясь на грязи. Он обидно ударился коленом о корень и глухо застонал от боли, втягивая носом лесной воздух.
Арно на секунду обернулся к нему, и Эстебан увидел на его лице такое отчаяние и гнев, что на секунду ему стало страшно за себя. Казалось, Савиньяк сейчас накинется на него с кулаками и будет бить, пока от головы ничего не останется. Но потом тот перевел яростный взгляд на Валентина и Эстебан начал сочувствовать уже ему.
Вспомнилось недавнее полушутливое предложение Ричарда скинуться Валентину на психотерапию. Тогда Эстебан только поржал и сказал, что у них есть психотерапия дома и достал из холодильника бутылку вискаря. Но теперь был готов отложить покупки, несомненно, нужных вещей по самой-выгодной-в-этом-сезоне-не-пропустите скидке и вообще на пару месяцев забыть о существование Озона. Потому что суицидальные наклонности Валентина сейчас вылились в то, что он в полной боевой форме, размахивая хвостом, сверкая огромными, в полторы своей башки, рогами и светящимися лиловыми глазами прыгал вокруг взбесившегося ёкая, явно пытаясь понять, с какой стороны начать грызть его лапу. Любую, на выбор.
– Я не знаю, он будто с катушек слетел, – проорал Арно. Шума от двух демонических существ было столько, что у Эстебана закладывало уши. Они оба беспрерывно рычали, выли и матерились. Последнее, Эстебан очень на это надеялся, было личное и только что сочиненное либретто Валентина. – Ты знал, что он умеет обращаться? – внезапно обиженно спросил Арно, сжимая сильнее пакет с рябиной. Эстебан удивленно на него вытаращился.
– Это и есть боевая форма, придурок, – истерично проверяя пульс Ричарда ответил Эстебан. Ричард, судя по всему, был занят кардио – его сердце частило как у кролика. – Ты удивительно мало знаешь для человека, у которого брат ветеринар.
– А это тут каким боком? – Арно изогнул бровь, не отрывая от Валентина взгляда. Эстебан решил, что вот с этим пробелом в образовании Арно они разберутся позже.
Краем глаза он заметил бело-голубые всполохи, крутившиеся вокруг Валентина, и занервничал. Если до этого он списывал это на рябь в глазах или отблески света, то теперь абсолютно точно был уверен – что-то мельтешило за изогнутой спиной Придда, отвлекая и путая ёкая. Тот то и дело переключался на нечто очень быстрое, отмахиваясь от него как от мухи, но еще ни разу не попал. Эстебану подозрительно прищурился, но ничего не мог разглядеть.
– Как ты вообще его туда пустил? – проворчал он, рассматривая узкую дорожку пепла и еле подавляя желание за нее прыгнуть. Просто стоять и смотреть было невыносимо.
– Он сказал, что у него есть план, – зло отозвался Арно рядом, снова начиная звереть. Валентин как раз очень неудачно отпрыгнул – острый коготь ёкая прошелся по его бедру, оставляя глубокий кровоточащий порез. Валентин взвыл от боли, а Арно вздрогнул и дернулся к кругу.
– То есть тебя не напрягло, что до этого вообще все его планы пошли по пизде? – Эстебан уже сам начал злиться и полный боли вой Валентина стал последней каплей. – Так, все, нахуй, – проорал он Арно в ухо. – Разрывай кольцо, пошли огребать. А то от Валентина ничего не останется.
Арно кивнул и со злостью, глубоко вдавливая рябиновый пепел в землю, шаркнул ногой, разрывая защитную линию. Круг напоследок вспыхнул малиновым и исчез, уходя в землю. Неметон рядом, почувствовав ёкая в полной мере, нетерпеливо загудел.
Валентин, словно почувствовав это, на секунду замедлился, обернулся и – Эстебан мог поклясться, что даже с такого расстояния увидел, как на тонких губах расцвела плотоядная ухмылка, – отскочил ближе к зданию. Демон, почувствовавший внезапную свободу, косолапо бросился за ним.
Нити на запястьях Эстебана натянулись и тот, понятливо за них ухватившись, потянул изо всех сил. Это было странно. С виду тонкие и почти невесомые до этого на ощупь, полупрозрачные нити сейчас чувствовались как канаты. Эстебан сжал пальцы, чувствуя, как ему в ладони до крови впиваются холодные края нитей, но продолжал тащить на себя. Он не отпустит. Ни за что.
Он зажмурился и постарался нащупать внутри себя то яркое, зыбкое, что сейчас звенело и искрилось. Что отдавалось сладкой болью и откликалось на каждую эмоцию Ричарда. И оно нашлось.
Эстебан чувствовал ричардову ярость, такую далекую и в то же время ощущающуюся так близко, прямо под ребрами, свое тугое, горчащее упрямство и бесконечное желание жить. Всенепременно, обязательно, вопреки.
Он скорее ощущал, чем видел, как засветились белые ленты на руках. И почувствовал, будто сухие и горячие ладони Ричарда легли поверх его крепко сжатых пальцев. Эстебан глубоко вздохнул и сделал рывок.
И в этот момент произошло сразу несколько вещей. Ёкай раскрыл свою огромную зубастую пасть и уже приготовился сожрать Валентина, вжавшегося спиной в кирпичную стену Неметона – в лиловых глазах того полыхал такой чистый ужас, что Эстебан почувствовал, как цепенеет и он; закричал Арно – страшно, отчаянно, на надрыве; и из раздутого словно шар живота ёкая полилось синее пламя.
Эстебан будто в замедленной съемке видел, как показалось острие меча, объятого адским огнем, как Ричард, держа двумя руками эфес, в одно движение, плавно и, казалось, почти без усилия, с безумным оскалом, разрезал живот демона, кубарем выкатываясь из него. А следом за ним выпрыгнул Робер с телом Альдо на руках.
Валентин дернулся в сторону. Очень вовремя – черная, густая, похожая на смолу кровь взревевшего ёкая попала на стену Неметона, и земля у них под ногами завибрировала. Валентин испуганно вскрикнул, пятясь назад, будто его кто-то тащил, но подлетевший светлым вихрем Арно вцепился в его плечи, рога, руки, хвост и дернул на себя, увлекая как можно дальше от здания. Камень, древний и полностью пропитанный магией, будто потянулся к скулящему ёкаю, упирающемуся всеми лапами в рыхлую землю и разбрызгивая вокруг подтаявший снег с грязью, всего за несколько мгновений всосал его в себя.
Они остались стоять в звенящей тишине.
Глухо звякнул меч, падая на землю. Эстебан смотрел на Ричарда – тот, прикрыв глаза и запрокинув голову к темному небу, тяжело дышал. Эстебан видел, как тряслись его руки. Руки, на которых, исчезая, мерцали такие же белые ленты, как и на руках Эстебана – невозможно, немыслимо, Ричард же ничего не говорил, – бесследно растворяясь в воздухе, не оставляя на коже следов. Эстебан перевел взгляд на свои – его светлые полосы никуда не делись, и это немного заземляло.
Он сделал шаг. Второй, третий. И сам не заметил, как влетел в Ричарда, крепко обнимая. Тот, неожиданно, кажется, даже для себя, подался вперед, вжимаясь носом в шею Эстебана, цепляясь за его плечи и шумно дыша. От Ричарда пахло серой, костром и железом. Эстебан не выдержал – сжал сильнее, ткнулся губами в мокрый висок и зарылся рукой в волосы, чуть сжимая, вымещая непонятно откуда взявшуюся злость, мешающуюся с таким счастьем, что он думал, ему разнесет грудную клетку в клочья.
Ричард тяжело задышал ему в шею и наконец поднял голову, смотря на Эстебана в упор. Обычно серые, прозрачные, холодные глаза Ричарда сейчас были черными – зрачок практически вытеснил радужку, а сам взгляд был тяжелый, безумный, ничего не соображающей. Эстебана будто кипятком окатило. Он перевел взгляд на искусанные губы, призывно распахнутые, за которыми виднелся ровный ряд белых зубов и острый язык, быстро скользящий по небольшим клыкам, и уже потянулся было к невозможному, немыслимому, такому сейчас нужному...
Как Альдо с шумом вдохнул воздух и закашлялся, разрывая тишину страшными хрипами, доносившимися из его горла.
Ричард в мгновение отпрыгнул от Эстебана, кидаясь к Альдо, лежащему головой на коленях бледного Робера. Подлетевший с другой стороны Арно уже держал Ракана за подбородок, не давая уткнуться носом в грязь, начиная жрать землю, а Ричард уже судорожно разламывал пополам браслет, всунутый ему в руку Валентином.
В рот Альдо из полого браслета полилась золотая вязкая жидкость. Арно держал крепко, пока Ричард с Валентином на пару вливали все, что могли судорожно нашарить вокруг и стянуть с тонких запястий Альдо. Несколько браслетов оказались пустыми – Эстебан с ужасом подумал, сколько же жизненной силы успел за это время высосать ёкай, что в ход пошли даже резервы. Но потом одернул себя – еще ничего не закончилось, – и достал из кармана телефон, включая фонарик. Лишних браслетов быть не могло, лучше попробовать собрать если не все, то большинство.
Парочку ему удалось найти. Два, как оказалось, практически полностью заряженных, и три обычных, которые Альдо, видимо ,таскал просто как цацки. Два были Эстебану знакомы – мелкое плетение на одном, изящное и легкое, выгравированные скандинавские руны на другом – альгиз-ансуз-соул-вуньо. И зачем этому сумасшедшему еще энергия, он же и так будто из рекламы Дюрасел вылез?
И третий браслет. Странный, тяжелый, с крупным плетением и неожиданной молнией на одном из звеньев. Эстебан хмыкнул – видимо, новый. Альдо был увлекающимся мальчиком, но вот чтоб вот так прям сразу вешать на себя символику рода понравившегося мужика – это было что-то новенькое. Но не Эстебану было его судить, у него самого рыльце в пушку было изляпано больше, чем некогда чистые джинсы сейчас грязью. Поэтому он бездумно кинул не магические браслеты в карман и зашагал в сторону полутрупа.
Тот выглядел уже получше. Уже не таким мертвенно бледным, каким его вытащили из демона, но все еще основательно помятым.
– Он вообще живой? – на всякий случай уточнил Эстебан, за что удостоился такого красноречивого взгляда четырех пар глаз, что молча отдал браслеты и капитулировал в безопасную сторону.
Эстебан тяжело вздохнул и тоскливо посмотрел в сторону нахохлившихся над все еще валяющимся Альдо друзей и сжал в руке телефон. А теперь нужно было сделать очень неприятную вещь.
Он, скрестив пальцы на удачу, открыл историю вызовов, прокрутил немного вниз и, мысленно взмолившись всем богам разом, тапнул по экрану. Раздались гудки.
– Что? – раздраженно рявкнула трубка голосом Арамоны, и Эстебан, едва подавив в себе желание перекреститься, тут же заговорил:
– Извините, что так поздно, у нас проблемы, – трубка демонстративно хмыкнула. На заднем фоне Эстебан четко различил звук проезжающих машин. Ну, во всяком случае, он не разбудил Арамону, будет шанс, что их убьют не так мучительно, как могли. – Мы в лесу в Щербинке, – пошел в ва-банк Эстебан, сознаваясь во всем разом. – Ричард нашел Неметон, на нас напал демон и сожрал Альдо, но мы его уже вытащили. А потом Неметон сожрал демона. И... – он запнулся, поняв, что на том конце трубки воцарилось уж слишком злобное молчание. – Вот, – неловко закончил он и замер, практически не дыша.
Трубка разъяренно сопела ровно полторы секунды, и за них Эстебан успел пожалеть, что родился на свет, мысленно попросить прощения у всех, кого когда-то обидел и пообещать себе больше никогда не откладывать на потом всю хуйню, которую можно натворить сегодня. Аминь.
– Так это, сука, вы, – прорычал Арамона, заглушая даже мотоциклиста, газующего, кажется, прямо возле динамика. – Блять! – В голосе Арнольда послышались явные нотки отчаяния. У Эстебана очень некстати зачесалась спина. Ровно посередине, не дотянуться, особенно через куртку. – Вы там охуели все, куриные напердыши? Вы вообще в курсе, что это ебаное лазер-шоу вся Москва видела? – У Эстебана похолодело внутри. Им точно пиздец. – Семибальный всплеск магии прямо у пятого кольца, вы вообще понимаете, что натворили?
В принципе, можно было отвести трубку подальше от уха. Арамона орал так, что Эстебан не удивился бы, услышь он его со стороны железной дороги. Вашего научника и там и тут показывают.
– Вы поможете? – Собрав остатки наглости, спросил Эстебан, внутренне готовясь пройти нахуй. Но голос вроде даже звучал убедительно.
– Сука, как же вы меня заебали, – рыкнул Арамона и, это было даже слышно, закатил глаза. – К вам уже едет Отец Герман, ждите, – и бросил трубку.
Эстебан выдохнул, заблокировал телефон и медленно убрал его в карман. Еще немного потупил в землю и только потом неспешно отправился в сторону оживившейся компании, теперь заинтересованно блестящей в его сторону глазами. Кажется, его пантомима имела резонанс.
– Кому ты звонил? – требовательно спросил Арно, стоило Эстебану к ним приблизиться.
– Арамоне, – стараясь звучать как можно спокойнее, ответил он. И с садистским удовольствием наблюдал, как вытягиваются лица друзей.
– Так, запихните меня обратно в эту хуебесину, – проскулил едва открывший глаза Альдо, смотря на Эстебана как на предателя родины. Судя по лицу Ричарда, тот всецело поддерживал предыдущего оратора.
– Ты... – выдохнул он, алея скулами и смотря снизу вверх таким обреченным взглядом, что Эстебану поплохело. – Ты крыса!
– Причем чумная, – неожиданно влез в разговор Робер, до этого максимально сосредоточенный на Альдо. Вот от него Эстебан такой подставы точно не ожидал.
– Да прекратите, – возмутился он, чувствуя себя неловко. – Они все равно бы узнали, а так к нам уже едет Герман. Или вы хотите до общаги вот эту тушу на руках тащить?
Все недовольно заворчали, обижено засопели, но спорить никто не полез. Эстебан засчитал это как победу. Но на душе все равно было гадко. Смерть – это, конечно, страшно, но целый педсовет по твою бессмертную душу, это, если честно, перебор.
Собирали манатки по всему лесу долго – минут десять топтались только под деревьями, пытаясь утрамбовать все раскиданное в два рюкзака, но все равно пришлось распихивать по карманам. Валентин, остервенело засовывая не пригодившуюся веревку в рюкзак, громко ворчал, что они меньше чем за час умудрились засрать пол леса, неудивительно, что дома такой свинарник. Спорить никто с ним не собирался – место побоища выглядело так, будто тут прошлось все монгольское войско с Чингисханом во главе.
Альдо, пошатываясь и держась за Ричарда двумя руками, слабым голосом командовал Робером, послушно прочесывающим территорию на предмет поиска разлетевшихся фейерверком цацек. Эстебан паскудно молчал минут пять, позвякивая найденными браслетами с кольцами в кармане, но потом все же сжалился и отдал владельцу.
Поэтому из леса они выползли аккурат к тому моменту, как из-за поворота показались две машины, следующие одна за другой. Третья, уже припаркованная возле ближайшего фонарного столба, истерично мигающего, вторила в такт аварийкой. Возле, вальяжно облокотившись на капот, в черном пальто поверх привычной черной рясы, курил Герман. Эстебан даже с такого расстояния мог увидеть его, по-кошачьи бликующий в темноте, заинтересованный взгляд, обратившийся на них в ту же секунду, как они выползли из кустов.
– Три всадника Апокалипсиса, блять, – скорбно заключил Ричард, смотря как из припарковавшегося черного Крузака, лениво и чуть сонно, вылезает Алва.
Тот подождал пока следующая за ним белоснежная Инфинити припаркуется, – Эстебан от зависти засопел сильнее и от всей души пожелал владельцу его второй по влажности мечты после Ричарда всего хорошего, – галантно распахнул дверь, подавая руку Катарине. Эстебану ту же стало стыдно. С другой стороны, Катарина в его списке как раз делила место с Инфинити, так что минус на минус давал плюс.
К сожалению, этим плюсом оказался Арамона, выезжающий на своем ревущем не тише хозяина мотоцикле и неумолимо приближающийся к ним.
– А вот и четвертый, – мрачно поддакнул Арно, поправляя на плече рюкзак Валентина, который, спохватившись, спешно сматывал хвост и пытался пристроить его так, чтобы тот в самый неподходящий момент не вывалился наружу.
– Какая интересная компания, – едва они оказались в зоне слышимости, насмешливо проговорил Рокэ, осматривая их с головы до ног. Эстебан поморщился – скорее всего от цепкого взгляда не укрылась ни налипшая на одежду грязь, ни сажа, ни обреченные выражения лиц. – Юноша, я от вас такого не ожидал, – скрещивая руки на груди, продолжил Алва, Ричард рядом расстроенно засопел, и Эстебан уловил отголосок горячей обиды где-то в районе ключиц. – Робер, от вас тем более.
– Придержи свою лекцию до завтра, – сильнее кутаясь в светлое пальто, проворчала Катарина, пихая Рокэ локтем в бок. Эстебан недовольно отметил, что стояла она к нему чуть ближе, чем требовали того приличия. Он скосил глаза – Ричард, чуть щурясь, смотрел на них таким же внимательным и чуть ревнивым взглядом. Эстебану внезапно стало смешно – а что, если они с Ричардом, как родственные души, умудрились даже предметов недостижимого и отчасти платонического влечения выбрать одних и тех же. Надо было при случае напоить его и выведать. – Все живы? – мягко поинтересовалась Катарина, тоже присоединившись к оценке ущерба здоровья своих студентов.
Эстебан не вовремя вспомнил, что Катарина была первым проректором и, скорее всего, материально заинтересованной в том, чтобы они как минимум выжили, а как максимум исчезли с лица земли, стерев весь свой культурный и цифровой след, а ей не пришлось бы головой отвечать за них перед всеми инстанциями. Сложив это все вместе, Эстебан посмотрел на ситуацию другими глазами и похолодел внутри – гнев Арамоны начал приобретать вполне закономерные масштабы, а то холоднокровие, с которым на них сейчас смотрели преподаватели, вызывало уважение. И немного страх за свою задницу, которую они, скорее всего, им надерут.
– Почти, – кашлянув, начал Эстебан, беря ситуацию в свои руки. Серые, почти как у Ричарда, только более цепкие и холодные, глаза Катарины посмотрели прямо на него, от чего голос невольно дрогнул. – Альдо нужно в больницу, – он кивнул на молчащего Ракана, из которого поход до цивилизации вытянул все силы и теперь он безвольной и помятой тряпкой висел на плече Робера. – Он был внутри ёкая где-то минут тридцать.
Катарина смерила Альдо взглядом, оценивая масштаб проблемы и тяжело вздохнула, кидая взгляд на молчавшего Алву. Тот мрачно взглянул в ответ и, задумчиво прокрутив кольцо на указательном пальце, через несколько секунд кивнул. Эстебану показалось, что у них случился какой-то бессловесный диалог. Он обернулся на Ричарда – тот, широко распахнув глаза, переводил внимательный взгляд со своего научника на Катарину и обратно, явно силясь понять, что же это все значит.
– И его основательно так пожевало, вижу, – наконец вздохнула Катарина, переставая сверлить Алву взглядом и, подойдя к своей машине, открыла заднюю дверь. Альдо непонимающе хлопнул глазами. – Заползайте, молодой человек, – выгнув бровь, усмехнулась она.
– Чтобы и вы меня съели? – внезапно возмущенно отозвался Альдо. Эстебан уставился на него как на придурка, краем глаза замечая, как на лице Ворона на мгновение появилась одобрительная усмешка, но тут же исчезла. Видимо, он что-то знал о тайных пристрастиях Катарины сжирания заживо юношей. Эстебан почувствовал противоречивое желание узнать об этом побольше и не знать никогда.
– У меня средиземноморская диета, вы не вписываетесь в мой калораж, – насмешливо протянула Катарина, нетерпеливо начиная барабанить длинными ногтями по крыше машины. Арамона, на фоне что-то высказывающий подвернувшемуся ему под горячую лапу Арно, даже на секунду прервался, кидая скептичный взгляд в сторону разворачивающейся сцены.
– И даже не боитесь запачкать салон? – вскинув подбородок, продолжил допытываться Альдо, даже не пытаясь отцепиться от Робера. Который, в свою очередь, потеряв терпение, наконец рявкнул:
– Хорош выебываться, – и, точным движением отодрав от себя Альдо, в противовес рассерженному тону, мягко потащил в сторону приглашающе распахнутой двери. – Быстро в машину.
Эстебан было открыл рот, чтобы посоветовать не теряться и шлепнуть Альдо по жопе, когда еще такой случай представится, но вовремя захлопнул пасть – Алва смотрел прямо на него. Точнее, на его руки. Смотрел тяжело и изучающе, после чего внимательно оглядел на наличие таких же меток всех присутствующих и непонимающе нахмурился. Эстебан поспешил сунуть руки в карманы и сделать вид, что ничего не заметил.
– А он, смотрю, и не сильно больной, – между тем сонно зевая и поправляя небрежно собранные на голове в растрепавшийся пучок волосы, протянула Катарина, смотря как Альдо, снова позвякивающего непонятно чем, всасывает в нутро салона. – Робер, ты точно уверен, что он пострадавший?
– Точно, – хмуро отозвался Робер, замирая перед Катариной и неловко переминаясь с ноги на ногу, будто не мог решить – нырять в машину к Альдо прямо сейчас или дождаться приглашения. Катари закатила глаза и качнула головой, давая понять, что Робер задерживает процесс. Тот кивнул и направился к двери машины с противоположной стороны.
– Вы удивительно живучий, молодой человек, – сказала Ариго внутрь салона, туда, откуда доносилось недовольное ворчание и скрипы кожаной куртки о кожаные сидения – Альдо явно пытался устроиться поудобней, но у него ничего не получалось.
– Все, что меня не убивает, должно лучше стараться, – глухо донеслось оттуда неприлично бодрым голосом для человека, которого только недавно пожевал и выплюнул фаршированный концентрированным хаосом злобный резиновый шар.
Катарина, сцепив зубы, мягко хлопнула дверью, избавляя присутствующих от весьма утомительного общества Альдо. Эстебану сначала показалось, что она злится, но чуть присмотревшись он понял – наоборот. Катари прикусывала тонкие губы еле сдерживая смех.
Смотря вслед уезжающей машине, Эстебан к своему собственному удивлению, осознал, что, несмотря на общее гнетущее состояние и все еще зависшую в миллиметре от их шей гильотину в виде дисциплинарных взысканий, он улыбается. Потому что медленно все начинало разруливаться.
– Так, – заговорил Алва рядом с ним. Или нет, не начало. – Самые пришибленные и, кхм, – он сделал секундную паузу, будто бы подбирая правильное слово, – пострадавшие, – дипломатично продолжил он, – убыли. И теперь я жду объяснений, – он взглянул на Эстебана и тому мгновенно захотелось стать комариком и улететь на воздушном шарике. И пусть его прихлопнут, всяко лучше, чем вот этот вот взгляд Ворона. – Кажется, вы говорили Арнольду что-то про Неметон. Откуда вы его вообще взяли?
– Ричард его нашел, – выпалил Эстебан и тут же чуть не хлопнул себя по лбу. Прозвучало так, будто он мастерски перевел стрелки. Судя по возмущенному сопению Ричарда рядом, тот так и подумал.
– Даже так, – даже так, протянул Рокэ, переводя потеплевший на одну сотую градуса взгляд на Ричарда. Эстебан ощутил неуместный укол ревности. – Юноша?
Ричард тяжело вздохнул. Поджал губы, неловко спрятал руки в карманы грязных джинсов руки и, будто бы став под пристальным взглядом синих глаз меньше, тихо, но очень уверенно начал:
– Я сопоставил данные, которые у меня были...
Алва слушал внимательно, не перебивая и не пытаясь съязвить по ходу повествования. Эстебан чувствовал, как нервозность Ричарда, до этого занимавшая будто его всего целиком, начала постепенно растворяться, уступая место какому-то чуть нездоровому азарту и даже куражу.
И пока Ричард болтал, у Эстебана выдалась минута, чтобы наконец почувствовать этот второй комплект совершенно чужих эмоций, так идеально вставших в будто все это время пустующий паз внутри. Конечно, потребуется время, чтобы разложить все по местам, рассортировать и пронумеровать коробки со всем этим добром – эмоции Ричарда были свалены огромной кучей, и неудивительно, что тот в них путался. Или, Эстебан нахмурился, припоминая их недавний ночной диалог, по какой-то причине не чувствовал вовсе.
– Так, ясно, – Алва хлопнул руками, привлекая к себе внимание всех присутствующих, едва Ричард закончил говорить. – Герман, будь добр, доставь молодых людей до их места обитания, – он кивнул поочередно на все еще слушающих никак не заканчивающуюся отповедь Арамоны, целиком состоящую из матерных эвфемизмов, Арно и Валентина, а потом и на Эстебана с Ричардом. – Если я не ошибаюсь, вы живете вместе, – он на мгновение задумался. – Это многое объясняет. Но продолжим разговор с вами позже. К примеру завтра, в одиннадцать. В моем кабинете, – он выразительно взглянул на каждого по очереди. Эстебан почувствовал, что завтра в десять тридцать они всем блоком будут уничтожать запасы алкоголя для храбрости.
– Мы можем отказаться? – тоскливо поинтересовался Ричард. Эстебан удивленно на него уставился.
– Смелая попытка, юноша, – хмыкнул Алва. Его эта ситуация, судя по всему, только забавляла. – Хвалю. Но нет, явка строго обязательна.
– Иначе что? – продолжил нарываться Ричард.
– Дизлайк, отписка, магическая партия будет нами недовольна. Ричард, хватит. – не выдержал Арно. Эстебан перевел на него взгляд. Судя по всему, того окончательно задолбал этот парад отважных и слабоумных. – Извините, это стресс, – уже более миролюбиво обратился он к Алве.
– Извиняю, – бросил тот и, смерив Савиньяка внезапно теплым взглядом – Эстебан припомнил сплетни, что старшие братья Арно и этот ужас, летящий на крыльях ночи состояли в крайне близких отношениях. И пометил себе в голове при случае споить их главного ксеноеба и вызнать про это побольше. – Арнольд, – между тем обратился к Арамоне Алва, – наложи охранные на весь периметр. И на тот кэмперский городок тоже.
– Но там нет кэмперского городка, там кладбище, – удивленно протянул Ричард, тоже уже успевший сгрузить свой рюкзак в багажник и теперь старательно пытающийся стряхнуть засохшую грязь хотя бы с ботинок.
– Юноша, иногда вы бываете совершенно очаровательны, – вздохнул Алва. Даже в тусклом свете фонаря и нескольких пар фар было видно, как вспыхнули скулы Ричарда. Эстебан надеялся, что никто вокруг не слышал, как скрипнули его зубы. Впрочем, Рокэ не обратил на это никакого внимания, снова поворачиваясь к хмурому Арамоне. – Потом поставим купол. И хорошо бы дойти до самого объекта, оценить обстановку. Он же не опасен? – снова обернувшись к ним, спросил он.
– Он только что сожрал целого ёкая, – отозвался Валентин, едва заметно дрожа и, уже вообще не скрываясь, прижимаясь к Арно. – Когда мы уходили, он уже даже не выглядел как полусгнивший сарай.
– Теперь как полусгнивший сарай выглядите вы, так что неубедительно, – хмыкнул Алва и, окончательно потеряв интерес к студентам, зашагал в сторону леса.
– Хам, – возмущенно резюмировал Валентин, с каким-то нездоровым интересом смотря на удаляющуюся ровную спину.
– Я не понимаю твои эмоции, – нахмурился Арно, отлипая от Придда и, с одобрительного кивка Германа, закидывая рюкзак в багажник его машины. – Это злость или восторг?
– Если честно, я и сам не особо понимаю, – честно признался Валентин, открывая дверь машины и забираясь внутрь первым.
Ричард, повернувшись к Эстебану, одними губами прошептал беззвучной «сэйм», и тот не мог не согласиться. Впрочем, все тревожные мысли о завтрашнем разносе и деконструкция всего разговора на предмет «что же на самом деле имел в виду Рокэ Алва» вымелись из головы начисто, стоило только оказаться в теплом и тихом салоне машины Германа. Только захлопнув дверь, Эстебан понял, что на самом деле все это время вокруг было слишком много звуков – шум проезжающих мимо электричек, гудение машин со стороны шоссе, свист ветра, гуляющего по окраине леса и монотонное гудение низко протянутых электропроводов.
Размазало за считанные секунды. Эстебан успел только сонно моргнуть, как они вывернули на трассу. Глаза слипались просто невероятно, но он усилием воли не давал себе заснуть. Впрочем, сделать это было бы намного сложнее, сиди он на заднем сидении возле Ричарда, на плечо которого можно было бы так удачно скатиться и, прижавшись ближе, с чистой совестью захрапеть. Но нет, Эстебан мариновался на переднем, рядом с удивительно спокойным Супре. Молчание, повисшее в салоне, нарушил, как ни странно, сам Герман.
– Ну и натворили вы дел, ребятки, – с усмешкой сказал он, кидая быстрый взгляд на сидящих на заднем сидении ребят. Те сонно зашевелились.
– То же самое вы говорили, когда мы сдали вам отчеты по практике, – тут же отозвался Арно, накрывая ладонью пальцы Валентина, которые тот безуспешно пытался согреть, спрятав в рукава пальто.
Эстебан поспешно отвернулся, вглядываясь в нестройные ряды припозднившихся машин. Он всегда немного неловко чувствовал себя рядом с кем-то, кто в отношениях, будто подглядывал за чьей-то идеальной жизнью и был отчаянно лишним на этом празднике взаимных чувств.
– Хотите, чтобы вот это вместо нее вам засчитал? – усмехнулся Герман. Эстебан вообще поражался, как тот умел сочетать неформальный, располагающий к тебе и ослабляющий бдительность тон с этим чопорным «вы».
– А что, так можно? – тут же оживился Арно, подаваясь вперед и просовывая любопытную морду между сиденьями. Эстебан не удержался и щелкнул его по носу, на что тот лишь недовольно клацнул зубами и угрожающе сверкнул зелеными глазищами. Должного эффекта это не возымело, и Эстебан, ехидно усмехнувшись, еще и дернул Арно за кучерявую белобрысую прядь, так удачно свалившуюся на лоб.
– Тогда с вас научная статья, – краем глаза наблюдая за этой возней, ответил Герман. Арно тут же переключился на него.
– Это вымогательство! – заявил он, жалобно смотря на научного руководителя. Но у того, видимо, уже выработался иммунитет на эти взгляды, поэтому он даже бровью не повел.
– Это – высшее образование, – припечатал Герман, решительно поворачивая через четыре полосы. Эстебан проверил ремень безопасности. На всякий случай.
– Кошмар, куда я вообще попал, – недовольно заворчал Арно, уплывая куда-то назад и бубня уже оттуда. – Бесконечно карательная система какая-то.
– А нас отчислят? – наконец подал голос Ричард, озвучивая мысль, которая крутилась у них всех с момента, когда они вообще завидели недовольный клюв Алвы.
– И не мечтайте, – хмыкнул Герман, внезапно оживляясь. – Я планирую использовать вас как предлог и вычистить все общежитие от артефактов. Десять лет им уже говорю, что это небезопасно, вообще меня не слышат. Кстати, – он очень опасно обернулся назад, отвлекаясь от дороги. Эстебан еле подавил желание кинуться вперед и перехватить руль. – А этот тоже с вами? – как-то туманно спросил Герман, кивая за спину удивленным Ричарду, Валентину и Арно.
– Кто? – растерянно спросил Ричард, начиная крутить головой как сова. Герман еще секунду смотрел на него, после чего наконец соизволил перевести взгляд на дорогу. Эстебан разжал жопу.
– Ну, блондин ваш, – продолжил допытываться Супре.
– То есть вы от меня как от дипломника не просто отказываетесь, но уже и из памяти вычеркнули? – снова возмутился Савиньяк, от негодования даже подскакивая на сиденье. Валентин, подкатывая глаза, дернул его за рукав куртки, возвращая на место и, как спрут, закидывая на него все доступные конечности, мистическим образом вместившиеся в небольшое пространство машины.
– Я не о вас, Арно, – насмешливо отозвался Герман, изгибая губы в кривой улыбке. – Ладно. Не мое дело, – немного помолчал и немного зловеще добавил: – Пока не мое.
И машина вновь погрузилась в тишину. Арно еще несколько минут периодически ерзал, пытаясь устроиться удобней, Валентин что-то шипел на грани слышимости, а Герман, чуть подумав, негромко включил какую-то усыпляющую радиостанцию с легким джазом. Желто-красные огни за окном начали расплываться и Эстебан, уже на грани сна, услышал тихий шепот Ричарда:
– Валентин, – позвал тот. Валентин сонно промычал что-то в ответ. – Я сохранил, – послышалось бряцание чего-то железного о стекло. – Только вот, тут крест оторвался. Может, его можно обратно прицепить?
– Какой крест? – невнятно отозвался Валентин. Но уже через секунду продолжил. – Да похуй уже. Спи давай.
И Эстебана вырубило окончательно.
Примечания:
Угадайте, кто живой
(Я все еще живу на ваших комментариях, спасибо огромное за всю ту поддержку, что вы мне писали все эти месяцы. Вы правда лучшие!)