Называй меня страхом, называй меня смертью, называй меня кровью

— Ты сегодня особенно загадочен, дорогой, — увидев, что его проигнорировали, Ахерон вплел пальцы в мягкие волосы на чужом затылке, чтобы привлечь внимание, и продолжил: — Какие думы занимают твою светлую голову весь вечер? Флегетон вздрогнул от неожиданного прикосновения, но тут же повернул голову и лукаво заулыбался: — Есть у меня одна идея. Тебе точно понравится. Заинтригованный, мужчина присел на диван рядом с близким, приобнимая того за плечи и привлекая к себе. Тот сразу откликнулся, удобно и привычно усаживаясь на чужие колени и приникая к смуглому уху, переходя на интимный шёпот, хотя дома, кроме них двоих, никого не было. — Помнишь, мы экспериментировали со связыванием? — не дождавшись ответа, Флегетон изящным движением ладони прикрыл чужие губы и продолжил, — я вот чего желаю узнать, а нет ли у тебя таких мыслей — связать меня и сделать всё, что тебе заблагорассудится? Ахерон шумно выдохнул, прикрывая глаза и сжимая ладонью ткань брюк на бедре партнёра. Да, у него была одна идея, и уже от одной мысли о возможности ее исполнения он уже нешуточно завёлся. — Ну, чего ты там пыхтишь? Или мне прочитать твои мысли? — Флегетон явно почувствовал изменение настроения — казалось, сам воздух в комнате сгустился, заставляя делать вздохи чаще. Блондин ахнул, когда его мягко, но настойчиво повалили на диван, и тут же заткнули чувственным поцелуем. Но он не собирался так просто сдаваться. — Тебе не нужна верёвка, чтобы целовать меня, дорогой. — Правда? А если я задумал привязать тебя к себе, чтобы ты никуда не делся? Ехидство не могло скрыть возбуждения, и Ахерон прекрасно это осознавал. Его партнёр жадно всматривался в лицо и ловил все мельчайшие детали — и потемневшие от вожделения глаза, и раздувающиеся ноздри, и рычащие нотки в голосе. На таком уровне взаимопонимания скрыть силу желания невозможно. Однако, он явно не догадался, какая участь ему уготована, иначе не был бы так очаровательно беспечен. От этой мысли губы брюнета сами собой расплылись в зловещей улыбке. Тут уже и Флегетон начал волноваться, но вместо продолжения пикировки нежно улыбнулся и тихо промолвил: — Да я и так никуда не денусь, родной. — То-то же, — удовлетворенно бросил Ахерон и, отстранившись, приказал: — Раздевайся. — Что, так сразу? — игриво переспросил блондин, но, встретив серьёзный взгляд, решил послушаться и, ослабив галстук, принялся расстёгивать на себе рубашку. — Один момент, — Ахерон отошёл в сторону и открыл шкаф, задумчиво роясь на верхней полке, но держа партнёра в поле зрения. Пользуясь тем, что его оставили без присмотра, Флегетон с максимально скучающим видом снял с себя рубашку и галстук, повесил на стоящий рядом стул, пристроил там же очки и улёгся поудобнее, заложив руки за голову. — Полностью раздевайся, — бросил Ахерон из-за дверцы шкафа, мельком взглянув на милого. — Что-что? — блондин показательно зевнул, картинно прикрыв рот ладонью, — прошу, повтори, дорогой, я не расслышал. — От зараза, — прорычал Ахерон, — а, вот ты где. На тусклый свет явился моток чёрной шелковой верёвки, который мужчина тут же принялся ловко разматывать, медленно двигаясь в сторону дивана. Флегетон сделал вид, что красиво уснул за полторы минуты. Негромко хмыкнув в усы, Ахерон продолжил приближаться плавными шагами, неразличимыми для человеческого уха. Но его близкие — не люди, их таким маневром не проведёшь. А вот другим… Оставшийся метр брюнет преодолел точным прыжком, усаживаясь на бёдра лежащего и резко хватая его за горло правой рукой. Тот даже вздохнуть не успел, только испуганно распахнуть глаза и вцепиться в массивное запястье. — Я тебе что сказал? — в сочетании с удушением и явственно рычащими нотками, эти слова вызвали во Флегетоне такую сильную волну возбуждения, что он хрипло застонал и закусил губу до крови. Внимание Ахерона сразу переключилось на яркую капельку и, подождав, пока она начнёт стекать по гладкому подбородку, он подхватил её языком, а после сразу отстранился, дразняще облизывая полную нижнюю губу. Взгляд Флегетона сменился на умоляющий. — Нет, так не пойдёт, хороший мой. Ты же знаешь правила поведения, так ведь? — мужчина перестал сжимать чужое горло и мягко убрал руку, с удовлетворением оглядывая лёгкие следы на светлой коже. — Какие правила? — рассеянно переспросил блондин, потирая пострадавшую шею. — Ты должен слушаться, — Ахерон отстранился, накручивая на кулак верёвку, и повторил низким чувственным голосом, — раздевайся. — Хорошо, хорошо, — шёпот вторил ловким движениям пальцев. Плавно движущиеся руки быстро справились с ремнём, и вскоре брюки оказались на том же стуле, где уже покоилась рубашка. Все ещё одетый, мужчина провожал жадным взглядом каждое движение, продолжая разматывать моток. Когда Флегетон оказался полностью обнажённым, он протянул в его сторону свободную руку и одними губами шепнул: — Подойди. Заворожённый происходящим, блондин приблизился, чтобы его тут же уверенно взяли за плечи и развернули спиной, а затем накинули на глаза прохладную ткань. — Что ты делаешь? Я… Тихие слова прервала сильная ладонь, мягко накрывая губы и прижимая голову к плечу. Ахерон наклонился к чужому уху и принялся шептать, гладя партнёра по груди и животу свободной рукой: — Потерпи, родной, скоро все поймёшь. Не удержавшись, мужчина принялся покусывать ухо, а затем спустился мокрыми поцелуями через шею к плечу. Взволнованный от его прикосновений, Флегетон чувственно отреагировал, подставляясь под поцелуи, прижимаясь всем телом. Юркая ладонь уже принялась ласкать член Ахерона через плотную ткань брюк, когда тот осознал, что теряет контроль. Оставалось только укусить нежную кожу на плече, прокалывая клыками, слизать алую влагу, с наслаждением слушая судорожный вздох и следующий за ним сладкий стон. Манёвр оказался успешным, и моментально воспользовавшись отвлечением, Ахерон завёл руки партнёра ему за спину и быстро намотал несколько витков. Блондин усмехнулся, отмечая своё поражение, и расслабился, позволяя своему близкому связать себя так, как ему хочется. Некоторое время он чувствовал себя скульптурой, над которой работает придирчивый автор — Ахерон ходил вокруг него, вязал узелки, проводил широкими ладонями по коже, иногда довольно или задумчиво хмыкал в усы. Судя по ощущениям, он создал причудливую вязь на верхней части тела, вплетя в неё сложенные за спиной руки, согнутые в локтях. Но, даже отстраняясь, чтобы посмотреть, он ни на мгновение не разрывал тактильный контакт. Флегетон постоянно чувствовал его руки в разных точках своего тела. Сейчас одна из них приятной тёплой тяжестью покоилась на плече, а вторая нежно касалась кончиками пальцев подбородка. Пока что было не вполне ясно, что же задумал его милый, но, очевидно, он нешуточно разволновался — дыхание со свистом вырывалось из его приоткрытого рта, уж этот звук блондин хорошо различал. Он чувственно закусил губу, ожидая поцелуя, или хотя бы внимания к собственному члену, по которому уже стекала смазка, но вместо этого услышал тихий хмык. И чужая ладонь на его плече надавила, побуждая опуститься на колени. Флегетон повиновался беспрекословно, и, видимо, в награду за это с его глаз сняли повязку. Сразу подняв яркие глаза на любовника, мужчина так внезапно и остро осознал, что будет дальше, что взволнованно приоткрыл рот, в который тут же скользнул большой палец чужой руки. Смотря прямо и смело, хоть и снизу вверх, блондин мягко обхватил подушечку пальца губами, вобрал в рот поглубже, облизал, а затем прижал языком к нёбу, чувственно зажмурившись. Ахерон зарычал. Убрав руку из такого манящего рта, он схватил партнера за волосы и резко откинул его голову назад. Флегетон торжествующе усмехнулся. Голый, связанный, стоящий на коленях перед полностью одетым любовником, собирающимся отыметь его в рот — он продолжал дразнить его. Очевидно, возбуждение и злость захватили все внимание брюнета, и он никак не прокомментировал происходящее, только ловко расстегнул ремень брюк, а за ним ширинку одной рукой, продолжая крепко держать своего близкого за волосы и глядя прямо в эти бесстыжие глаза. Не затягивая более, Ахерон приспустил белье и надавил большим пальцем на основание своего члена, направляя его ниже, в жаркую глубину рта, где его приняли с готовностью и охотой. Мужчина направлял чужую голову плавно, постепенно наращивая темп. Флегетон сосредоточился на процессе, прикрыв глаза и стараясь двигаться в такт нажимающей на его затылок широкой ладони, облизывая ствол и головку языком, сжимая губы в кольцо. Его милому это очень нравилось — он низко говорил, выдыхая: — Да, вот так, родной, так хорошо, — и все продолжалось: неприличные хлюпы, ласкающие слух стоны, пока связанный не открыл глаза и не посмотрел прямо в лицо Ахерону. Тот мгновенно уловил превосходство. И сразу вытащил член из чужого рта, с силой потянув за волосы, давая партнеру отдышаться. — Вот, значит, как, да? Ты, я погляжу, все никак не угомонишься. Так я тебя угомоню, — не давая ничего сказать в ответ, мужчина с нажимом направил член в чужой рот, толкаясь всё грубее, — Давай, я знаю, ты можешь взять глубже. Несомненно, Флегетон мог, что немедленно и сделал, пропуская всю плоть в горло. Другой бы мог задохнуться на его месте, с таким—то размером, но только не он. Он лишь жмурился сосредоточенно, пытаясь как—то перестроить плоть, чтобы проще принимать, но собраться, когда тебя трахают в рот, довольно затруднительно. Вот и у него не получалось, да и так, что от напряжения из его глаз выступили слезы. От осознания, что он может прекратить это в любой момент, чтобы спокойно перестроить горло, отдохнуть или сказать, что ему не нравится, и все прекратится, не становилось лучше. Желание держать лицо в любой ситуации все пересиливало, а осознание собственной беспомощности ой как возбуждало, заставляя бедра трястись, а кулаки сжиматься. Наверняка уже закапал смазкой пол... Мысли терялись в потоке движений, на таком близком расстоянии от пика границы их ощущений уже размывались, и чувствуя каждой клеточкой своего тела, как его любовнику сейчас хорошо, Флегетон сам начал стонать. За звучным голосом брюнета его было совсем не слышно, но зато вибрация ощущалась великолепно. Ахерон был уже на грани, держа его голову двумя руками, вбиваясь мощными толчками в податливое узкое горло, шепча его имя и какие—то другие слова, которые было сложно распознать. Он опустил голову, жадно вглядываясь в лицо связанного и с громким выдохом кончил, не переставая вжимать голову любовника себе в пах. Флегетон принял все — и, с трудом сглотнув, начал сползать лбом по штанине, кашляя и пытаясь восстановить дыхание. Но его тут же подхватили подрагивающими ладонями и, подняв с пола, в несколько быстрых шагов донесли до кровати и плавно опустили на одеяло, подложив под спину подушку, чтобы было комфортно лежать со связанными руками. Он хотел сказать, что из него вытрахали всю душу. Что такого он, конечно, не ожидал. Что он хочет, чтобы после всего этого с ним были нежным. Чтобы его поцеловали. Прямо сейчас. Но все, что он смог — это хрипло прошептать, смаргивая застилающие глаза слезы: — Ахерон... Названный моментально сбросил пиджак вместе с рубашкой, не обращая внимания, куда полетела одежда, и тут же приник губами ко рту, в который так яростно вбивался пару минут назад, целуя милого глубоко и влажно, гладя руками всего его, стирая слезы губами и ладонями. — Любимый мой, родной, как хорошо ты мне сделал. Но мы еще не закончили, — интригующий шёпот в самое ухо заставил светлую кожу покрыться мурашками. Стоило Флегетону обреченно подумать, что сейчас ему хочется вовсе не того, чтобы его дальше трахали, как рука партнера добралась до его члена и принялась мягко ласкать от головки от основания, размазывая прозрачную густую жидкость, а тем временем пухлые губы накрыли его собственные, ловя протяжный стон. Как же он жаждал этих прикосновений. Настолько, что непроизвольно начал толкаться бедрами в чужую руку, стремясь поскорее дойти до пика. Но Ахерон убрал руку, ведя вверх по телу и легонько царапая кожу мозолистыми подушечками пальцев. — Ещё, ещё, — умоляюще прошептал Флегетон в губы своему близкому, не задумываясь, как он выглядит сейчас, видя в глазах напротив только обожание. И он получил ещё — рука вернулась к члену, но прикосновения были дразняще медленными, даже с учетом того, что блондина целовали и кусали за чувствительную шею, а затем было много мокрых поцелуев — по всему доступному телу. Спустившись до низа живота, Ахерон переместился на край кровати, подтянув милого за бёдра к самому краю, а сам слез на пол и закинул стройные ноги партнёра на свои мощные плечи. Голова была абсолютно ватной, Флегетон мог только бессвязно стонать и скулить, ну кто ещё мог довести его до такого состояния, зная все его слабые места? Приложив немыслимые усилия, связанный приоткрыл глаза, и наклонил голову, чтобы посмотреть, как Ахерон выцеловывает внутреннюю сторону его бедра и гладит, гладит всё тело своими большими ладонями, цепляя красиво оттеняющие светлую кожу верёвки. Поймав его взгляд, брюнет лукаво лыбнулся и, прикрыв глаза пушистыми ресницами, подхватил его за задницу и одновременно с этим целиком вобрал в рот его член. Следующий за этим стон сорвался на крик, когда Ахерон сразу взял быстрый темп, не переставая массировать ягодицы. Хорошо, что он держал крепко, от острого удовольствия Флегетон беспорядочно метался по кровати и точно скатился бы куда—нибудь. Он уже ничего не соображал, мир сузился до кровати, до них двоих, до Ахерона, и он выстанывал его имя, не переставая ни на секунду: — Ахерон, Ахерон, Ахерон... Называемый чувствовал всё так же ярко, и тоже застонал, но с его голосом вибрация передавалась не в пример сильнее. Флегетону показалось, что он сейчас или умрёт, или сойдёт с ума, или наконец кончит. К счастью, случилось третье — выгнувшись, он излился с всхлипом, раскрыв невидящие глаза, а затем обмяк, уронив голову набок. Пока он дышал и пытался понять, что происходит, Ахерон мягко повернул его на бок и ловко распутал узелки. Освободив любовника от пут, он откинул их в сторону, чтобы гладить и целовать всё родное тело, ещё дрожащее от оргазма. Спустя несколько минут лежащий обессиленной тряпочкой блондин наконец проявил признаки сознания, слабо сжав запястье милого. Тот приподнялся на локте, чтобы посмотреть в его лицо. — Ммм, — сказал Флегетон. — Какие мы немногословные, — прокомментировал его партнёр, но с такой доброй улыбкой, что вероятность издёвки отпадала напрочь. — Курить хочу, — тихий, немного охрипший от криков голос, — но я не встану. Отнеси меня, будь любезен. И его отнесли на балкон, завернув в огромный пушистый халат, усадили в кресло себе на колени, прикурили сигарету. Разве не для этого всего нужны близкие?