Глава 2 — Начало После Конца
Янг Сяо-Лонг не была напугана. Ведь Янг Сяо-Лонг никогда не боялась! Она была гордой Нордской женщиной-воином, сильной рукой, острым умом и крепким сердцем! И если чему и удалось научить континенту Тамриэля, начиная с саг об Исграморе и заканчивая завоеваниями Талоса и битвой за Красное Кольцо, так это тому, что Нордские воины не испытывали страха, нет! Они вселяли страх в сердца других! С учетом этого, если Янг должна была признать, что она способна испытывать любые эмоции, хоть в малейшей степени напоминающие «страх», то, клянусь Обливионом, в тот день она определенно испытывала множество этих безымянных эмоций. Хотя, если быть честным, 17-е число Последнего Семени 4E201 началось для Янг очень неудачно. К тому времени она потратила почти два месяца, чтобы проделать трудный путь от участка земли, которым они владели на юге Сиродила, до самого севера провинции Скайрим, несмотря на растущие волнения и опасности на дорогах, а также мольбы и протесты своего отца Тая, с единственной целью — найти свою суку-мать Рейвен Бранвен, выяснить, почему она бросила их 12 лет назад, а затем выбить из нее всю душу за то, что она разбила сердце Тая и оставила его растить Янг в одиночку. Не то чтобы Тай плохо справлялся со своими обязанностями, но она решила, что он, по крайней мере, заслуживает ответа, развязки и расплаты. К несчастью, в тот самый момент, когда она пересекла границу, она наткнулась на засаду Имперцев, устроенную на проходящий отряд повстанцев. Но не просто засаду на повстанцев, о нет. Сам генерал Туллий лично прибыл проследить за поимкой Ульфрика Буревестника. Даже такая крестьянка, как она, из захолустного Бравила, слышала о восстании Буревестника и о том, кто такие эти люди. Возможно, если бы Янг была на высоте, ей удалось бы сбежать. Однако, ослабленная путешествиями и связанными с ними нагрузками, она не смогла одолеть трех Легионеров, которые набросились на нее, и потеряла сознание после двух минут сопротивления (получив удар ногой в живот и удар по голове рукоятками их мечей). Хуже того, она очнулась в тюремной повозке вместе с Братьями Бури, ей пришлось терпеть самодовольное пение и гул этих повстанцев (она была слишком занята, чтобы перевести дыхание, и огрызалась на него, чтобы засунуть его болтовню куда подальше от солнца, и во имя Девяти она была благодарна, что им хватило предусмотрительности заткнуть рот Ульфрику), и ее привезли в укрепленный город на казнь. По крайней мере имперский солдат попытался выступить против ее казни, хотя его тут же остановил капитан. Она была уверена, что этот маленький жест станет утешением, когда ей отрубят голову. Именно тогда, когда ее заставили встать на колени перед большим грузным палачом в капюшоне (она прозвала его Младшим, чтобы позлить его), когда она смотрела на сверкающий в солнечных лучах топор, и упорно игнорировала обезглавленную голову брата Бури под ней, первые признаки того, что определенно не было страхом, начали давать о себе знать, и она почувствовала, как эмоционально компенсирует их, становясь злой, агрессивной, пока, наконец, не начала ругаться на Младшего, на Божеств, на Имперцев, которые собирались казнить ее за то, что она оказалась не в том месте и не в то время. Стоицизм ценился в Сиродиле, но в Скайриме она была Нордом; ей казалось, что Девять могут не обращать внимания на ее пылающие страсти. А тут еще дракон, как назло, внезапно спустился на город, и, когда с небес на нее обрушился огненный дождь, она поспешила пересмотреть свои мысли и укрыться за ближайшей каменной башней со всей скоростью, на которую были способны ее ноги. Пока она пробиралась через осажденный город, наблюдая, как Легионеры, Братья Бури и горожане сгорают на месте, голова ее, как у совы, вертелась в беспрерывном бдении: зарождающийся страх превратился в полномасштабное наводнение, схватившее ее сердце в свои ледяные объятия. И по мере того, как она все ближе и ближе приближалась к тому, что Норд мог ощутить как самое близкое к страху, она начала проявлять агрессию. Даже когда она проскользнула мимо массивного черного дракона, пытавшегося приземлиться между ней и главной крепостью города, она ненадолго задержала на нем взгляд и поклялась отомстить зловещим огням внутри, за то, что он сделал с Хелгеном, за то, что он был достойным противником, против которого она хотела испытать себя, и за то, что второй раз в жизни заставил ее почувствовать себя беспомощной и потерянной. Она знала, что чудовище получило сообщение, так как глаза его сузились, но даже когда оно открыло свою клыкастую пасть (для того ли, чтобы дыхнуть огнем на непокорную смертную или прорычать вызов в натуральном виде, она не могла сказать), выживший Легионер, который добрался туда вместе с ней, поспешил закрыть дверь между ними. Яростный рёв этой твари, которой отказали в добыче, был слышен на весь Скайрим, и паре оставалось лишь наблюдать, как от его попыток проникнуть внутрь форт содрогается и рушится, падающие обломки и осколки закрывают им вход. Легионер освободил ее, представился Хадваром и отнесся с пониманием, когда она тут же ударила его по лицу. Он указал ей на сундук с кожаными одеяниями Легиона, пока лечил ушибленную челюсть, и предложил ей меч, от которого она отказалась. Насколько она могла судить (а она верила в свою способность судить о людях, выросши в послевоенном Бравиле), Хадвар был неплохим человеком. Честный, искренний, добросердечный, простой на вид и с головой, он не позволил неожиданному виду свободно разгуливающих по форту Братьев Бури надолго обезоружить себя и попытался убедить их работать вместе. Затем он, впоследствии, доказал силу своего меча в руке, когда они напали на него и ему пришлось их зарубить. Воистину, Янг могла бы оценить Хадвара как потенциального компаньона… Если бы не тот факт, что он почти позволил ее казнить. Конечно, он протестовал и извинялся, но все равно был слишком готов следовать приказу начальства, а не собственному сердцу. И Янг чуть не потеряла голову из-за этого. Как бы она ни ценила его лучшие физические качества… Янг ведь не приехала в Скайрим в поисках любви. Это был всего лишь полет мимолетной фантазии, которая исчезла, как только она подумала об этом. Янг вздохнула и раздраженно покачала головой. В начале года ей исполнилось восемнадцать лет, и, хотя физически она уже созрела, но все еще время от времени испытывала то же самое желание общения, которое овладевало многими молодыми девушками в ее деревне. Лично она считала удачей, что никто из парней в ее деревне не смог привлечь ее внимание — и для нее, и для них, если Тай (инструктор по безоружному бою городской Гильдии Бойцов) узнает об этом. Впрочем, это тоже не имело значения. "Любой порт в шторме" - как говорил ей отец. В данный момент эти двое были просто удобными союзниками, которые вместе работали над побегом из крепости, и не более того. В этот момент она была в таком отчаянии, что приняла бы помощь от тролля или медведя (или даже от Брата Бури). А потом они наткнулись на подземелья, и Янг задумалась, есть ли у Девяти чувство юмора? Из всех людей и существ, встреченных ею за этот день, даже дракон не вызвал у нее такого отвращения, как мучитель форта. Честно говоря, это было чудо, что ему удалось выживать все это время, хотя несколько Братьев Бури, похоже, изо всех сил старались исправить это небольшое упущение. Честно говоря, у нее возникло искушение "случайно" отвлечь его, пока он также "случайно" не будет убит до того, как она смогла бы вмешаться. На самом деле, это было очень заманчиво. Однако Хадвар был обязан по чести и долгу помочь товарищу по Легиону (хотя даже он, к ее радости, не одобрял социопатический садизм этого человека), и когда тот поблагодарил их за спасение своей никчемной шкуры, грубо отстранив их и отказавшись идти с ними, ей почти не пришлось тратить силы на то, чтобы убедить Хадвара оставить этого человека на произвол судьбы. По крайней мере он не стал возражать, когда Хадвар заметил в камере несколько полезных предметов, а также отмычки. Если бы она слышала его раздраженный голос, когда занималась тем, что в Бравиле было не более чем детской игрой, она бы наверняка показала ему другой способ использования отмычек. Он язвительно заметил, когда они забрали книгу заклинаний и зелье мертвого мага, но его помощник нашел повод «смахнуть пыль с его капюшона», когда она начала яростно жестикулировать, что он может сделать с помощью своей смекалки, и Хадвар быстро поторопил ее вглубь подземелья, пока она не сделала то, о чем мучитель пожалеет. Однако, когда ее проталкивали мимо ряда камер, что-то привлекло внимание и заставило Янг остановиться. Заглянув вглубь камеры, она увидела свет, отражающийся от блестящей пластины, и на мгновение задумалась о том, как взломать замок камеры. Наверняка такая блестящая металлическая пластина стоила бы несколько септимов? Затем она увидела, как отраженный свет мерцает, когда пластина слегка сдвигается, и удвоила усилия, чтобы отпереть камеру. Залитый кровью светловолосый парень в камере еще дышал! Конечно, у Янг не было особых проблем с убийством врагов в пылу битвы, и она не чувствовала никакой вины за то, что оставила мучителя, но даже воспитанная в Бравиле девушка не смогла отказаться от идеи просто бросить раненого юношу. Когда она бросилась вперед, чтобы осмотреть раненого, Хадвар заговорил у нее за спиной: — Подождите, кто… Эта камера должна быть пустой. Мы не приводили его сюда; нет никаких записей о заключенном в этой камере! Эта камера была пуста, когда я патрулировал квартал на прошлой неделе! И как он так пострадал? Янг проследила за отверстиями, которые были пробиты в его нагруднике и странной черной ткани под ним, но, несмотря на всю кровь, она не нашла ни порезов, ни открытых ран, не говоря уже о глубоких ранах, которые, судя по состоянию доспехов, должны были пробить его грудь. Были легкие синяки, но ничего, что могло бы вызвать столько крови. Приходил ли к нему опытный целитель? Это не могли быть Братья Бури: их пренебрежение к магии осталось в стороне, камера была заперта, и у них не было причин залечивать его раны и оставлять здесь. И это не мог быть Легион: они даже не знали, что он был в камере, а если бы они его вылечили, то не было бы причин оставлять его в одежде, а не переодевать в лохмотья пленника или снимать ножны с его бока. Так кто же это мог быть? Она знала, что им нужно выбраться, пока форт не обрушился и не зажал их в пещере, а Норд перед ней не был тяжело ранен. Приняв решение, она начала энергично трясти его. Его веки дрогнули, и он зашевелился, а она уставилась в его голубые глаза, прежде чем одарить его дерзкой ухмылкой и начать: — Эй, ты. Ты наконец-то проснулся. К сожалению, она не смогла пойти дальше этого, прежде чем лежащий перед ней парень позеленел, и его внезапно и яростно вырвало на ее ботинки.***
Примечание автора: А вот и первая оригинальная глава этой истории! Буду честен… Я переписал все с нуля. Изначально я писал ее с точки зрения Жона, когда он просыпается в камере, дезориентируется и приходит в себя. Но когда я попробовал написать это, я обнаружил, что это крайне неуклюже, без должного потока. Поэтому я отбросил несколько тысяч слов и начал все с нуля. Я понимаю, что, возможно, могу показаться немного суровым по отношению к Братьям Бури. На это я хочу заметить, что начальная часть написана с точки зрения Янг. А Янг, будучи Нордом, родилась и выросла в Сиродиле. Теологические вопросы — это одно, но ей не обязательно плевать на независимость провинций, особенно если учесть, что в Сиродиле каждый, у кого есть два глаза, может увидеть на горизонте вторую Великую войну. Она также может быть немного предвзятой и обиженной, ведь Рейвен «Сука» Бранвен действительно бросила свою семью ради Скайрима… Кроме того, в отличие от молчаливого протагониста игры Довакина… я никак не могу представить, чтобы Янг была хоть немного спокойной и пассивной из-за того, что она находилась в повозке, полной Братьев Бури, из-за которых ее схватили и отправили на казнь. Или быть казненной имперцами за то, что она оказалась не в том месте и не в то время. И уж точно не тогда, когда настоящий, честный как Талос, как Обливион, проклятый дракон сеет хаос и дышит огнем на город внизу, а с неба сыплются огненные камни и разбивают каменные башни, словно они не более чем хворост. Янг, как персонаж, всегда производила на меня впечатление слегка неуверенной в себе, создавая массивный фронт наглого высокомерия и уверенности и маскируя любые признаки слабости своим вспыльчивым характером, и эти аспекты, вероятно, только усилились бы в Норде, растущем в послевоенном Тамриэле без Саммер Роуз в качестве второй матери. Что касается того, что Янг ненадолго заглянулась на Хадвара… Люди заглядываются на других людей. Особенно когда вы молоды, гормональны и подвержены стрессу. RWBY-Янг, на первый взгляд, очень легкомысленна, открыто присматривается к другим парням до Инициации, и особенно охотно пользуется своей привлекательностью и использует свою женственность. Конечно, она не так легко формирует романтические привязанности (возможно, из-за Рейвен), но она определенно не краснеющая ханжа. А теперь представьте Янг без супер-мамы Саммер, без ответственности за воспитание Руби, поместите ее в средневековое общество, где драки и поединки чести — обычное дело, где определение «общественные приличия» было ослаблено опустошительной войной, тяжелыми экономическими условиями и широко распространенной преступностью, а затем сделайте ее Нордом, пылким и страстным. При этом я не хочу, чтобы люди думали, что я ругаю Хадвара. У Янг только что был один из худших и самых стрессовых дней в ее жизни, и Хадвар действительно почти позволил ей умереть… Что касается того, почему глава получилась такой короткой… Мне показалось, что эта глава лучше всего подходит в качестве краткого введения в жизнь Янгонарожденной, прежде чем мы действительно начнем действовать. И не волнуйтесь, Жона вырвало только потому, что запах крови и внутренностей, в сочетании с его ранами и дезориентацией, переполнил его. Помните, у Гримм нет крови, а он, насколько я могу судить, на данный момент никого не убил.