***
— Дима! — Крикнул Сергей Борисович на весь кабинет, пока его подопечные надевали ленточки. — Я не знаю, где он. — Сразу ответил Позов, поднимая руки. Сергей Борисович прищурился и что-то пробубнил себе под нос, доставая телефон. А дело было в том, что Шастун опаздывал уже на пятнадцать минут. У них через десять должен быть финальный прогон танца, а через двадцать — начало линейки. Матвиенко нервничал, потому что впервые выпускал класс и потому что очень сильно любил этих ребят. На самом деле классное руководство, которое сначала показалось Сереже наказанием, оказалось лучшим подарком. Ко всем своим подопечным он прикипел душой, поэтому проводить последний звонок, зная, что некоторых он вообще может больше не встретить, было тяжело. Иногда Серёжа ругал себя за то, что так сильно привязался к школьникам. Но с другой стороны — каким он будет учителем, если ученики не будут радовать и заставлять его сердце петь? Его одиннадцатиклассники были по головно невероятными людьми, которые, при желании, могут многого достичь в этой жизни. Матвиенко, как самый наивный человек, надеялся, что они действительно станут важными людьми. Но вот один из его подопечных, которого Сережа искренне считал своим другом и которого мысленно уже убил всеми возможными способами, мог не стать никем в этой жизни. Потому что Матвиенко уже готов был воплотить в жизнь все свои изощрённые методы убийства. Сергей Борисович знал, что Арсений точно не виноват в опоздании своего парня: лучший друг приехал в школу вместе с ним. Антон вчера был относительно бодр и свеж, когда помогал собирать шкаф у Сережи дома, выпил всего одну бутылку пива и пообещал лечь раньше спать, чтобы не проспать. Матвиенко надеялся, что он действительно лег спать, а не пошел куда-нибудь пить, продолжая отмечать субботний день рождения сестры. Друзья Антона были все в сборе — даже Дима, живущий через дорогу от школы и вечно опаздывающий, пришел вовремя. И поэтому Сережа категорически не понимал, почему нельзя хоть раз в два года прийти в школу в назначенное время. — Я здесь! — Именно с такими словами Антон залетел в кабинет. Он кинул свой рюкзак на стол, поправил рубашку и сразу встал около Димы, чтобы тот одел на него ленточку. — Шастун, я даже от комментариев воздержусь. — Вздохнул Сережа, сложив руки на груди. — Ты забыл про будильник? Тебя задержала бабушка, несущая тяжелые пакеты? — Я перепутал время. — Просто сказал Антон, когда Дима закрепил булавками ленточку. Он повернулся лицом к Сергею Борисовичу и ярко улыбнулся. — Благодари всех, кого нет наверху, что нам пора идти, иначе я не знаю, чтобы сделал с тобой. — Сказал Матвиенко. — Танцующие, все за мной. Остальные — ровно через пятнадцать минут вы должны стоять на обозначенном месте. В руках шарики, которые раздаст вам Павел Алексеевич. Только попробуйте что-нибудь учудить. Когда Дима, Антон и Сергей Борисович оказались на заднем дворе школы, где уже собрались все остальные танцующие и Арсений, сразу началась репетиция. Они сделали единственный прогон, учителя и школьники остались им довольны, поэтому каждый получил свою долю похвалы. Не зря они последнюю неделю натирали себе мазоли, чтобы станцевать идеально. Около крыльца школы уже собрались все одиннадцатиклассники, их родители и друзья, учителя построили своих подопечных, и все было готово к началу праздника. Когда Антон встал на заранее оговоренное место вместе со своей партнершей, он невольно погрузился в воспоминания. Все-таки, в этом месте прошло одиннадцать лет его жизни: здесь он нашел хороших друзей, узнал многое о жизни, об устройстве мира. Школа заново свела его с Арсением, и Антон всегда будет благодарен этому месту за него. Сейчас, стоя на своем последнего звонке, Антон понимал, что от него уходит детство. Больше не будет посиделок с друзьями на перемене, столовой с вкусными булочками и пиццей на физкультуре, уроков, иногда нудных, а иногда — веселых. Не будет больше нелепых отмазок для Сергея Борисовича или Павла Алексеевича, классных сборов после уроков, поздравления учителей с праздниками, как это было всегда Антон понимал, что сегодня уходит детство, начинается взрослая жизнь с другими проблемами — экзамены, университет, работа, дом, деньги. И больше не будет той беззаботной юношеской жизни, которая у Антона прошла в этой школе. Когда заиграла музыка для вальса, Антон подал руку своей спутнице и повел ее в центр площадки. Парень осматривал стоящих здесь людей, а на его лице расцветала улыбка: он видел маму, которая плакала, видел сестру, что стояла недалеко от Ильи, Арсений Сергеевич тепло улыбался и хлопал. Дима и Катя стояли по правую руку, готовясь танцевать, Ира и Макар — в рядах одиннадцатиклассников. Шастун знал, что все эти люди, на данный момент являются самыми близкими и важными в его жизни, и тот факт, что они находятся здесь согревал его сердце. Антон позволил памяти сделать все за себя. Он вел партнершу по танцу, словно читал учебник — медленно, но вдумчиво, следя за каждым движением, жестом, за музыкой. В конце танца Антон поцеловал ладони девушки, вызывая в очередной раз ее смущенную улыбку, и повел ее с площадки. Все взорвались аплодисментами, пока директор благодарил учеников за прекрасный танец. — Умница. — Тихо сказал Попов, когда Антон, отпустив свою партнершу, прошел мимо него. Шастун, у которого сердце забилось неожиданно быстрее, смущенно улыбнулся, как ранее девушка, и кивком поблагодарил своего мужчину. Дальше началась привычная и до боли грустная в этот раз речь Павла Алексеевича, который провожал в добрый путь своих родных одиннадцатиклассников. Антон с глубокой печалью, но с еще большим предвкушением отпускал школьную пору, потому что знал, надеялся, что в будущем у него будет еще много событий, о которых он будет вспоминать с такой же теплой улыбкой и легким сердцем. — А сейчас, дорогие одиннадцатиклассники, прозвенит ваш последний, но самый важный звонок. — Сказал Воля. Когда в тишине раздался первый звон, Антон грустно улыбнулся. Шаст посмотрел на стоящего рядом Диму, перевел взгляд на Илью, и понял, что в душе у каждого из них сейчас царит такое же безумие, что и у Антона. Каждый школьник на этой линейке сейчас с особой грустью и тоской служат колокольчик. — Хочется сказать, что вы — всегда будете часть этой школы, ее истории. Для многих школа стала действительно вторым домом, и мы всегда рады видеть наших выпускников в ее стенах. Когда им дали сигнал к выпуски воздушных шариков, Антон посмотрел на свой — синий, с надписью «выпускник», и грустно улыбнулся. Он отпустил свой шар, как отпускает свое детство, с легким сердцем и небольшой тоской. — Прикинь, мы реально закончили школу. — Сказал Илья, когда все начали потихоньку расходиться. Класс Антона отправился в свой родной кабинет, поэтому парни поспешили за всеми. — Только недавно были в первом классе, а сейчас уже все — конец. — Сказал Дима. Антон кивнул, высматривая в толпе заходящих в школу Арсения. Попова он не увидел, поэтому цокнул языком и все-таки ускорил шаг. В кабинете уже сидели все его одноклассники и Сергей Борисович, поэтому Шастун сел на свое привычное место рядом с Димой. — До сих пор не верю, что выпустил свой первый класс. — Признался Сергей Борисович. — И я безумно рад, что мне два года назад достался именно ваш класс. Я знаю, что в моей жизни скромного учителя будет еще не одно классное руководство, но хочу сказать, что первый класс не забывается никогда. Все вы стали мне такими родными, словно мои дети, и мне так тяжело отпускать вас. — Сергей Борисович, мы любим вас. — Сказала староста класса. — И ваши уроки навсегда останутся в наших сердцах, честное слово. — Ну вот, опять доводите меня. — Матвиенко демонстративно шмыгнул носом и вытер глаза. — Я вас всех тоже люблю, правда-правда, и орал на вас я только из своих светлых и искренних чувств. — Признайтесь, что будете очень скучать по нам. — Фыркнул Шастун. — Особенно по твоим опозданиями, Шаст. — Засмеялся Сергей Борисович. — Это не последняя наша встреча с вами, потому что впереди у нас еще экзамены и выпускной. Но именно сейчас я отпускаю своих птенчиков в добрый путь, во взрослую жизнь. И я действительно буду скучать по вам. Когда весь класс накинулся на своего классного руководителя с объятиями, Сергей Борисович, конечно, заворчал. Но ему было приятно, что его ученики ценили и любили его также сильно, как он любил их. После классного часа, как это назвал Матвиенко, Антон, Дима и Илья спустились вниз, где стояли их родители. Мамы радостно обняли своих детей, в очередной раз поздравляя их с последними звонком. Дальше, естественно, все начали фотографироваться. — У меня должна быть фотография с последнего звонка моего сына! — Заявила Майя, вставая на пороге школы. В итоге, было сделано огромное количество снимков: с Позовыми, с Макаровыми, с парнями, без них, с Настей. В один момент Шасту показалось, что у его мамы закончится память на телефоне. Однако Майя Олеговна была довольна, счастлива, и это было самым важным моментом для Антона.***
— Я скоро приеду. — Сказал Арсений по телефону уже вечером. Антон как раз закончил вторую бутылку пива и был готов ехать к своему парню домой. После последнего звонка Дима, Илья, Антон и, соответственно, девушки парней поехали ко второму домой, чтобы посидеть и отметить такое знаменательное событие. Они купили пиво, чипсы, заказали пиццу и весь оставшийся день провели, смотря фильмы, играя в приставку и просто разговаривая. Совсем скоро у них начнутся выпускные экзамены, которые точно не принесут никакой радости в жизни. Сегодня им хотелось поймать тот кусочек счастья и беззаботности, которого в ближайшее время могло и не быть. — Точно поедешь к своему мужику? — Спросила Ира, когда Антон пошел собираться. — Могли бы еще партию сыграть. — Чтобы я в очередной раз проиграл? — Фыркнул Шаст. — Я лучше поеду туда, где меня любят и ценят. — Что? Прям любят? — Хитро спросила Катя. — Тебе сказали об этом, признавайся. На самом деле Шастун не помнил такого. Вчера, когда они собирали шкаф у Сережи, Арсений странно расспрашивал его, помнит ли он что-то о ночном звонке. А Антон искренне не помнил, как он оказался в комнате и что было после двух часов ночи. Поэтому Попов после такого заявления стал смотреть еще страннее и хитрее, будто бы Антон вчера сказал ему что-то секретное. Шаст не отрицал тот факт, что, возможно, он все-таки признался в любви своему мужчине на пьяную голову, но точно не мог сказать ничего. — Как только признаются, обязательно напишу вам всем первым делом. — Фыркнул Антон. — А только потом отвечу взаимностью. — Взаимностью, значит. — Хитро спросила Ира. — Все, меня уже ждут. Вы моей личной жизнью интересуетесь сильнее, чем мама. — Буркнул Антон, выбегая из квартиры. Он услышал громкий смех своих друзей, когда Макар не закрывал дверь, и закатил глаза. Около подъезда уже стоял Арсений, поэтому Шаст прыгнул на переднее сидение и оставил быстрый поцелуй на его губах. Сзади сидел Бенедикт, который громко поприветствовал парня, и Антону пришлось погладить его по мордочке. — Гуляли? — Вывозил его в новый парк для собак. — Ответил Арс, улыбаясь. — От тебя пахнет пивом и пиццей, поэтому, подозреваю, что от еще нескольких баночек ты не откажешься. — Когда ты видел, чтобы я отказывался от пива? — Ты отказывался от пива в пользу коньяка, я помню это! За небольшим спором они доехали до дома Арсения — тот жил буквально в пяти минутах от Макара. Пара забрала пакеты из багажника, вывели Бенни и медленно направились в сторону подъезда. На входе они встретили соседку Попова, которая уже запомнила Антона и все время спрашивала, как у него дела и что у него нового в жизни, и им пришлось задержаться, чтобы милая Инесса Петрововна рассказала про свою внучку. Уже в квартире Бенни отправился кушать, пока Антон и Арсений разбирали пакеты. На Шасте все еще была надета рубашка со школы, поэтому, оставив Попова, он отправился в спальню, чтобы переодеться. Когда Арс вошел в комнату, Антон стоял около шкафа и выбирал между двумя футболками. Попов ухмыльнулся и, подойдя к нему, втянул своего парня в глубокий, долгий поцелуй. Шастун откинул в сторону футболки и схватил мужчину за бедра, притягивая ближе к себе, отчего тот издал тихий, но такой сладкий стон. — Пиво пить не будем? — Выдохнул Антон, припадая губами к его шее. Ответа, естественно, он не дождался, потому что Попов откинул голову назад, предоставляя доступ. Арсений потерся своим стояком о стояк Антона, который отчетливо выделялся сквозь единственный предмет одежды — трусы. — Куда полетел, радость моя? Если продолжишь в таком духе, я могу кончить, ничего не начав. — Фыркнул Шастун. — Помнишь, что у нас секса не было почти неделю? — А кто виноват, что ты был занят? — Пробубнил Арс. Антон начал расстегивать ремень на штанах своего партнера, пока тот пытался стянуть с него нижнее белье. Когда Шаст опустился на колени и резко стянул с него штаны вместе с боксерами, ноги Попова подкосились от такого напора. Он закусил губу, смотря на своего парня сверху вниз. Арсений сам стянул с себя кофту, откидывая ее куда-то в сторону и открывая доступ к своему телу. Антон начал целовать низ его живота, дразня, отчего Арс сказал: — Блять, Шаст, ну опять началось? Парень поднял свой взгляд, медленно проводя рукой по всей длине возбужденного органа. Арсений был уверен, что Антон спецаильно издевается над ним, иначе его действия он назвать не мог. Дыхание Попова перехватило, и казалось, что мир вот-вот распадется на части, когда Антон взял его член к себе в рот. Это было не впервые, но каждый раз Арсений наслаждался этим процессом, как в первый, и ему было так хорошо. Он серьезно готов был кончить прямо сейчас. — Блять. — Простонал Арс, когда Шаст увеличил скорость. Он провел языком по всей длине члена, немного втянул воздух, вызывая легкую дрожь в теле, и выпустил орган с громким чпоком. Арсений почувствовал, будто каждая капелька крови в его теле сейчас приливает к его члену. Однако он не успел ничего осознать или сделать, когда Антон резко развернул его и толкнул на кровать. Парень стянул с себя боксеры, проводя рукой по стояку, а потом помог Арсению убрать висящие на лодыжках штаны и нижнее белье. — Ты сегодня крайне властный. — Ухмыльнулся Попов. — Еще скажи, что тебе не нравится. Антон достал смазку, игнорируя лежащие там квадратики, а затем аккуратно выдавил прохладную жидкость к себе на пальцы. Презервативами, собственно, они не пользовались уже несколько недель, как только прошли все необходимые анализы — хотя, по факту, они должны были сделать очень давно. — Что ты делаешь? — Ты сегодня крайне разговорчивый и медлительный, поэтому я решил взять инициативу в свои руки. — Антон пожал плечами и вошел в себя пальцами, принимаясь растягивать себя, становясь в более выгодную позицию, чтобы Арсению все было видно. Шаст махнул в сторону смазки, и Арс без слов понял его. Мужчина размазал немного по своему колом стоящему члену и посмотрел на Антон, закусив губу. Когда парень закончил себя растягивать и забрался на Попова сверху, тот готов был кончить прямо так. Арсений улыбнулся, намереваясь осторожно войти в своего парня, но его планы резко изменились. Улыбка мгновенно исчезла, стоило Шасту насадиться на него без какого либо предупреждения, заставляя Арса буквально вскрикнуть. — Блять, Антон, двигайся. — И Шастун не мог сделать ничего другого. Он начал медленно двигаться. Оба парня застонали, когда Арс стал подаваться навстречу его движениям, поддерживая единый ритм. Шастун навис над парнем, прижимаясь к нему всем телом, соединяя их губы в очередном поцелуе. — Антон, я почти… — Тихо сказал Арс. Они оба погружались в собственные ощущения на протяжении нескольких минут, продолжая целовать шеи и лица друг друга. Их губы вновь встретились, втягивая друг друга в ленивый поцелуй. Кончили они почти одновременно: сначала перед глазами Арса начали прыгать звездочки, а потом Антон с тихим стоном излился на живот и грудь своего мужчины. Парень совершенно не обратил на это внимание, укладываясь сверху и понимая, что им все равно потом идти в душ. Он чувствовал, что член Арса все еще находится в нем, и тихо фыркнул, ловя последние волны наслаждения. — Антон? — Тихо позвал его Попов, зарываясь рукой в кудряшки. — М? — Полусонно ответил Шаст, понимая, что еще немного и он отправится в царство Морфея. — Я тебя люблю. — И я тебя люблю. — Спокойно ответил Антон. Арсений резко перевернулся, оказываясь сверху. Он вытащил свой член, но вставать не стал, находясь все еще между ног Шаста. Парень заинтересованно посмотрел на него и ухмыльнулся, когда Попов поцеловал его в губы. — И ты признался первым, знаешь? — Я чувствовал, что все-таки я сказал тебе это. — Засмеялся Антон. — И ты странно вел себя вчера. — Я пытался понять, помнишь ли ты что-то. — Цокнул языком Попов. — Давай спать, я устал. — Вот уж нет, мы пойдем в душ. Завтра с утра это все станет ужасным и отвратительным, и я не собираюсь спать в своей же сперме. И с твоей внутри. — Раньше это не было проблемой. — Сегодня у меня чистоплотное настроение. — Антон громко шлепнул Арсения по задницы, вызывая его возмущенный вопль. — И ты в курсе, что наш абсолютно романтичный момент признания в любви был безнадежно испорчен? — А мне все нравится. — Сказал Арсений, поднимаясь. Он почувствовал на своем теле остатки спермы и цокнул языком, помогая подняться Антону. Их ноги немного дрожали от недавнего оргазма. — Так я и не говорил, что мне не нравится. — Иди уже в ванную, чудовище.