Живые чувства

Чмок. Целует в ушко с характерным звуком, и наклоняется ниже. Чмок. Губы оказываются на румяной щеке, в ответ приходит недовольно фырканье. Крид смеётся и начинает целовать быстро, пачкая чужие личико. Шип отмахивается, стараясь не сбиться с текста, который он повторяет. Всё это очень и очень тяжело при таких обстоятельствах. Он кладёт руку между мягкими губами и лицом, но её нагло поднимают и толкают его к стенке. У Егора очки с носа съезжают, а айпад грохается на пол. — Егор Крид, ну что ты, чёртову мать, творишь? — выплюнул парень раздражённо и икнул от страха. На его подбородке оказались чужие пальцы, что в ту же секунду задрали красное личико к верху. Кораблин закусил губу и не поднимал взгляда. Ему было страшно. — Не провоцируй. Смолчать Шип не смог. — А то что? Тут же осёкся и замямлил что-то несуразное. Ну знает же, что занят, ну зачем… Но Булаткин уже кипит. — Убери свой айпад хоть на секунду и посмотри на меня. — мужчина тряхнул его за плечо. Егор перевёл взгляд с пола в его сторону. Под чужим, настойчивым взглядом синих глаз он весь съёжился и затрясся. Такие моменты были для него новы и волнительны, ведь они встречаются всего неделю. Всего неделю после совместной песни. Так стремительно быстро. Крид оттягивает ткань его голубой худи — у него ведь такая же красная — и подходит ближе. Напряжение чужого тела чувствуется даже отсюда. — Шип, — он утыкается носом в трясущиеся волосы и вдыхает приятный запах соломы. — Мы с тобой уже неделю вместе, но ты даже поцеловать себя не дал. Кораблин промолчал. И что не мог сказать сейчас? Что боится до жути или что стоит немного подождать? — Да, точно. — он согласился со вторым вариантом, но почему-то вслух. — Значит…? — Нет… Я не готов. Егору было все равно. Он хотел только поцеловать эти тонкие губы прямо сейчас, и чтобы они непременно сопротивлялись, как и их хозяин. Потому что уламывать неприступного Шипа слишком большой каеф. Тонкие пальчики впились ногтями в плечи, пытаясь то-ли сделать больно, то-ли оттолкнуть, но Крид был неприклонен. Абсолютно. В последний раз проехавшись по мягкой щеке, он накрыл его губы своими. Шип ухмыльнулся. До Булаткина сквозь пелену дошёл только сладкий стон, но и он окончательно растворился, уступая место белому шуму и новым ощущениям. И новым, живым чувствам.