Сестра — это вневременная связь. Мы помним друг друга такими, какими мы были всегда, у нас общие, понятные только нами шутки, мы знаем все секреты, горести и радости друг друга… Сестра — это друг навеки!
Цукаса пулей мчалась по улицам Сейрейтея, сбивая некоторых синигами на своём пути. Среди них, кажется, была лейтенантша десятого отряда, однажды посещавшая Академию духовных искусств для проведения показательных боёв студентам. Мацумото хотела было остановить бегущую сломя голову Тенрю, хватая ту за запястье, но ей это не удалось — девушка промчалась мимо, вырвав руку из несостоявшейся хватки. Смущение зеленовласки придавало ей скорости и желания оказаться как можно дальше от Кучики Падме. Уже на территории своего отряда Цукаса-таки врезалась лоб в лоб, точнее — лоб в грудь с каким-то синигами. Не успела она оклематься, как оказалась обездвижена широкими сильными ладонями по плечам. Девушка подавила лёгкое головокружение и подняла взгляд на откровенно насмешливую улыбку офицера Кучики, но уже из третьего отряда. — Куда или откуда так несёшься, душа моя? — Томоэ сразу узнал виновницу вчерашнего инцидента, ещё до того, как она влетела в него на всей своей скорости. Цукаса шокировано распахнула свои аквамариновые глаза, давая беловласому парню рассмотреть их каждый необычный, даже магический перелив. Тенрю была весьма миловидной девушкой. Не самой красивой, да и с внешностью не модельной, но очень даже ничего. Пусть её всеобщим студенческим прозвищем был «гном» из-за её роста в 157 сантиметров, и особой зеленовласка была весьма хрупкой, но поклонников у неё было достаточно. Другое дело, что знаки внимания от них Цукаса не принимала. На лице девушка имела небольшую россыпь веснушек, которые, как и полагалось, виднелись чаще только весной, под солнцем. Хорошенький курносый носик и тонкие губы органично смотрелись с её большими глазами. Цукаса в ответ рассматривала Томоэ. Как и его сестра, он был невероятно красив. Девушка знала о всеобщем женском мнении, что капитан Кучики считался самым красивым мужчиной в Готее, но сейчас она не могла себе представить кого-то прекраснее его сына. Сегодня длинные волосы офицера не уложены в официальную причёску, только пряди заплетены в косы и заколоты над затылочной частью странной заколкой в виде треугольной призмы. В первую встречу Цукаса решила, что парень седой, но на самом деле его волосы были просто белоснежными. Взгляд хитрых серо-небесных глаз, так похожий на взгляд Падме, пристально наблюдал за каждым изменением в лице Тенрю, наполняясь смешинками от её смущения и стеснения. Шихакушо такое же, как и вчера — с алой ситагой и белыми наручами на руках. — Й-я… — залепетала девушка, не до конца отойдя от магии красоты наследника клана Кучики. — Я тебя… то есть… Я Вас искала. Томоэ шире улыбнулся. — Считай, нашла? И что дальше? — Й-я… не знаю… «Какой бесстыдник… — недовольно подумала Цукаса, стараясь освободиться от каменной хватки Кучики. Парень, кажется, даже не напрягался, удерживая её на месте, зато изрядно веселился из-за её попыток бегства. — Точно бабник!» Цукаса вспомнила, как именно Падме произнесла слово «очередная», предположив, что Тенрю — любовница её брата. Это не звучало как унижение, лишь как обидная констатация факта и даже попытка «вразумить» очередную дурочку, попавшуюся в плен серых глаз и ехидной улыбочки. Наконец, вдоволь наразвлекавшись, Томоэ разжал хватку, освобождая Цукасу. Девушка тут же отшатнулась и принялась растирать плечи, что заболели от силы нажима офицера. Хотя тот особо и не старался, и уж тем более не хотел навредить мышцам и костям рядовой третьего отряда. Тенрю забавно надула щёчки и вытянула губки «уточкой», обиженно исподлобья глядя на откровенно веселящегося парня. — Тебя зовут как? — решил-таки поинтересоваться Кучики, подавив смех. Цукаса буркнула в ответ своё имя и никакое звание новичка-рядового, и тогда он тоже представился, обозначая себя в иерархии третьего отряда как пятого офицера. — Я и так знаю твоё имя. — Не удивительно. Меня много кто знает. «Гены»… — парень хмыкнул. — Ты сказала, что искала меня. Надеюсь не для того, чтобы попытаться подружиться и подобраться к моему отцу. Поверь, на такую кнопку он даже не посмотрит. Цукасе показалось, что ей удалось поставить свой личный рекорд по покраснению полчаса. Девушке было страшно представить, как она выглядит со стороны с алым лицом и явно растрёпанным видом. — Чего вы все заладили — отец да отец. Не нужен он мне! Я даже не знаю, как он выглядит! Томоэ усмехнулся на это заявление. Его следующие слова немного шокировали Тенрю своею проницательностью. — Я так полагаю, ты уже виделась с моей сестрой. Цукаса в изумлении вытянула лицо. Это действие было красноречивее любых слов. Улыбка Кучики стала ещё шире. — Она главная устранительница поклонниц отца, — начал разъяснять он. — Мама для неё — кумир номер один. Потенциальные любовницы отца должны бояться гнева Падме, а не леди Кучики. — Я её понимаю… — задумавшись о чём-то своём, произнесла Тенрю. «Мы не такие и разные… — смело решила она. — Наверное, хорошо, когда твои родители — высший пример для подражания» Тенрю также отметила, что и Томоэ, и Падме называет одного родителя как-то официально — «отец», а другого — нежно и ласково — «мама». Связано ли это с особым воспитанием или обыкновенным уважением? Цукасе казалось, что на их месте она выделяла бы по этому параметру именно леди Кучики. Может, всё дело в том, что о капитане шестого отряда она мало что знала. По крайней мере, меньше, чем о его добродетельной супруге. «Наверняка он хороший человек, раз леди Кучики его выбрала, — тут же подумалось Тенрю. — Хотя такта своим детям явно не додал…» О том, что дети были не только его, но и его жены, Цукаса не думала. Она была уверена, что ехидство, бесенята в глазах и странное чувство юмора, если их вроде как шутки можно было таковыми назвать, были от отца, а не от святой в глазах Тенрю женщины, являющейся их матерью. Насколько зеленовласка знала или, может, предполагала, воспитанием в благородном клане занимались специальные люди и совсем немного — глава семьи. — О-о, — понимающе изрёк Томоэ. — Так ты фанатка моей мамы, а не отца. Считай, тебе повезло оказаться именно в третьем отряде. «Будто у меня был выбор…» — злобно ответила молодому офицеру у себя в уме Цукаса. — Почему бы мне не быть её фанаткой? — буркнула она. — Она замечательный человек. Я из её детдома в Руконе… Кучики тут же стал серьёзным. Взглядом он снова окинул рядовую, стоящую перед ним, подмечая, что ничего, присущего девушкам её возраста на неё не было — ни украшений, ни каких-либо заколок или какой угодно бижутерии. Даже уши были без серёг и без проколов или шрамов от них (мало ли, мочки ведь могли зарасти). Полное отсутствие макияжа, хотя некоторые дамы-синигами рисковали краситься очень ярко вопреки уставу. Стандартное шихакушо не давало признать в Цукасе выходца из приюта, делая её вид презентабельным, хоть форма и была сбитая и слегка запылённая. — Кстати, ты не мог бы провести меня к капитану? — вдруг Тенрю вспомнила об Айбо и недолгом разрешении лейтенанта Киры на его содержания без согласования с тайчо. — У меня к ней есть небольшая просьба. Что-то в словах девушки изумило офицера, и причина не резкая смена разговора. Он отчего-то снова улыбнулся. — А ты её уже видела? — Нет пока. Даже не знаю её имени. Я же только утром прибыла. А что? — Ничего. А леди Кучики ты когда-нибудь видела? — Нет, — Тенрю подозрительно прищурилась. — А причём тут твоя мать и наш капитан? Кучики отмахнулся от ответа, мысленно думая о том, что ближайшие дни намечается что-то интересное. — Да нет, ничего. Просто наш капитан сегодня взяла отгул. У неё два лейтенанта, поэтому она без зазрения свести сбросила тяжёлую работу по регистрации новеньких на них. — Я видела только лейтенанта Киру… — задумчиво изрекла Тенрю. — А чем занят второй фукутайчо? — Надеюсь, пытается не раздражать ни себя, ни кого-либо ещё. На вопросительный взгляд девушки Томоэ ничего не ответил и не пояснил свою фразу. Только добавил: — Наверное, в десятом отряде тусуется. Тенрю подумала о том, что второго лейтенанта отправили на помощь тамошнему капитану. Она помнила взбалмошный характер его помощницы, успевший устроить пьянку среди студентов всего за один свой приход. Тогда-то Цукаса и узнала из её пьяного лепета (а зеленовласка не преминула такой возможностью — выпивать с самим фукутайчо), что работа Мацумото заключаются в том, чтобы отлынивать от работы вице-капитана. По крайней мере, в этом была уверена сама рыжеволосая красавица. Помниться, Канаэ, как единственная трезвая в группе, лично отнесла её «на своём горбу» обратно в десятый отряд, а потом на все расспросы отвечала, что только подкинула женщину в кабинет к её начальнику. Самого капитана Акаге якобы не видела, а может и не якобы. Но что-то Цукасе подсказывало, что подруга нагло лгала ей в лицо, хоть сама девушка никогда не могла различить, когда та говорит правду, а когда мастерски её обманывает, не пойми зачем.***
Ускользнув из-под колючего взгляда пятого офицера, Тенрю поспешила обратно в жилые бараки. Канаэ в комнате не оказалось. Одна знакомая Цукасы передала ей, что Акаге ушла на свою ежедневную тренировку. Девушка устало вздохнула и медленно опустилась на кровать, лениво стаскивая пальцами ног варадзи. Где-то под кроватью зашуршал Айбо. «Интересно, говоришь? — подумала Тенрю, припоминая красноречивую оценку встречи с беловласым незнакомым мужчиной от Канаэ. — А ведь даже служба не началась… Что же будет завтра?» Едва опустившись головой на подушку, Цукаса тут же провалилась в сон. Вечером вернулась потная и уставшая Акаге с взмокшими волосами и покрасневшим лицом. В её руках была молодая веточка с дубовыми листьями, которую рыжевласка поставила в стакан с водой. Укрывая шею коротким полотенцем весь путь от тренировочного полигона, дабы не застудить её на улице, девушка тихо собрала банные вещи и направилась в купальню. Уже чистая и кое-как приободрившаяся, она пришла в комнату в тот момент, когда Цукаса, широко и смачно зевая и потягиваясь, поднялась на кровати. — С воскрешением, — сказала Канаэ, принимаясь убирать вещи по местам и собирать грязную одежду для того, чтобы отнести её в прачку. — С лёгким паром, — ответствовала Тенрю, позёвывая. — Ты куда? — Надо простирнуться. Цукаса кивнула. Акаге никогда не любила копить не свежие вещи. Воспитательница в приюте говорила, что она страдает небольшим психическим расстройством: её беспокоит беспорядок, невыполненные дела, а также девушка комфортнее чувствует себя в ограниченных, но не маленьких пространствам. К примеру, Канаэ всегда закрывает двери, даже если они ведут в смежную комнату и даже если сама девушка одна во всём доме. Такие вещи давно не удивляли и не волновали Тенрю. А вот странная даже для её подруги молчаливость — уж с теми, кого она считала друзьями, Канаэ любила говорить — немного напрягала Цукасу. — Что-то произошло на твоей тренировке? Акаге резко замерла, наклонившись, чтобы ровно поставить варадзи, брошенные зеленовлаской. Её беспристрастное выражение лица не изменилось, но в глазах промелькнули какие-то воспоминания. flashback — Пронзай, Санрей! Занпакто в руках Канаэ засветилось и преобразилось в массивный, но удобный арбалет. Девушка заняла нужную стойку, берясь левой рукой за цевьё под прикладом и опираясь локтём о тазобедренный сустав. В который раз Акаге посетовала в уме на неудобность своего духовного оружия, стараясь найти удобную позу. Сперва надо было тренировать быстрое занятие стойки, из которой, собственно, потом следовало стрелять. Проделав множество раз эти действия, Канаэ, в конце концов, натянула тетиву: на направляющей тут же засветила стрела из света, похожая на луч солнца. Указательный палец правой руки нашёл курок, и девушка принялась целиться. Боковым зрением Акаге уловила движение на одном из тех деревьев, что были высажены словно ограда вокруг третьего малого полигона, а затем услышала еле различимый хруст. Девушка ощутила то самое неприятное чувство слежки, преследующее её вот уже пару лет. Поэтому, сделав вид, что она ничего не заметила, Канаэ прицелилась, а уже через мгновение на скорости сюмпо оказалась рядом с нужным дубом. Но ничего, кроме, может, отломленной молодой веточки, не говорило о том, что на дереве действительно кто-то сидел секундами ранее. Воздух в Сейрейтей был насыщен духовными частицами, поэтому по реацу души отыскивать могли только очень сильные и опытные синигами. По этой причине Акаге не могла узнать: померещился ли ей в который чей-то раз образ или нет. Канаэ медленно подняла отломленную ветвь, словно в надежде, что она сохранила остатки духовной силы. Ничего, кроме мимолётного леденящего душу ощущения, она не почувствовала, но от неожиданности шагнула назад, резко заглатывая тёплый вечерний воздух. О том, мираж ли и этот момент, Акаге могла думать лишь несколько минут, а потом вернулась к тренировкам, чтобы отточить свою скорость принятия стойки и точность выстрелов с мощностью разрыва стрел. конец flashback — Ты снова что-то видела? — настойчиво поинтересовалась Цукаса, когда Канаэ, не ответив ей, продолжила своё занятие. Акаге повела плечом, не поднимая взгляда на подругу. — Нет, — односложно произнесла она. Цукасе мало верилось в правдивость ответа подруги, но она не стала настаивать. К тому же, Канаэ уже двинулась к выходу из комнаты с небольшим вещевым мешком в руках с грязной одеждой и порошком для стирки. Веточка дуба на тумбе у кровати Акаге привлекла внимание Тенрю — раньше она не замечала за рыжевлаской любви к растениям, — но потом она благополучно забыла о ней и принялась сама собираться в общие бани.