Он не плакал. Не мог. Слезы пришли через несколько дней, после похорон, когда он вернулся с кладбища и увидел в ванной её халат, зубную щетку, а на ночном столике у кровати закладку в недочитанной книжке. «Одиночество в Сети» Януш Леон Вишневский
— Они забрали тело капитана с собой, — почти беззвучно под конец доклада говорил Хизэо на собрании капитанов. — Демон Эфа оставила меня в живых специально. Хотела, чтобы я вернулся и всё вам рассказал. Все высшие офицеры сейчас смотрели на проекцию памяти офицера, где ещё несколько секунд назад Нацуми свернули шею. Сейчас там было запечатлено изображение этой лежавшей в неестественной позе на земле женщины, словно последний кадр фильма, выставленный на автомате на паузу. Её небесно-голубые глаза были пустыми и безжизненными. Кукольными. Матовыми. Без единого проблеска жизни. Никто не смотрел на единственного выжившего из отряда по зачистке территории близ размывов, но вот его слова впитывали, как губки, до последнего слога. Капитаны и лейтенанты, вызванные сюда же, молчали. Каждый из них переживал потерю коллеги по-своему. Мацумото плакала, закрыв рот рукой и опустившись на колени. Ни у кого из коллег не было сил подойти к чувствительной девушки и поддержать хоть чем-нибудь. Лицо Ичимару ожесточилось, он замер, находясь в некой прострации. Кира выглядел едва ли не так же плохо, как Рангику. Даже Кенпачи, стиснув зубы, старался сдержать предательские слёзы. Рукия почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Она не только потеряла невестку — леди Кучики приходилась Абараи лучшей подругой задолго до свадьбы с её братом. Капитана тринадцатого отряда пугала сама мысль о том, какова будет реакция Кохэйри и Томоэ. Да и Ичика будет в шоке — Нацуми была её единственной и горячо любимой тётей. Они все потеряли не только её, но и сестру. Но хуже всего, конечно, было Бьякуе. Он был смертельно бледен и глубоко шокирован. В ушах всё ещё стояли душераздирающие крики супруги и тот хруст, с которым её жизнь угасла. Её слёзы, когда блондинка узнала о пропаже своего чада в размыве, разбили ему сердце не меньше, чем само исчезновение дочери. Падме ещё можно разыскать, и шанс даже почти воодушевляющий. Капитан шестого отряда был готов раствориться в сюмпо тотчас, когда увидел, что его ребёнок исчезает в голубоватой дымке, чтобы начать искать. Но Кьёраку приказал досмотреть воспоминания Тетсуи до конца. И сейчас Сюнсуй, при взгляде на давнего товарища, понял всю глубину своей ошибки. Сколько бы Бьякуя не приказывал себе успокоиться, взять себя в руки или хотя бы просто стоять, его тело и разум не поддавались. Он испытывал отвратительное дежавю, прямо как тогда, когда израненную Нацу унесли арранкары. Но тогда она была жива, её можно было спасти и вернуть. Но не сейчас. Сейчас её убили. И это не исправить. Сердце определило себя мёртвым и всё равно разрывалось от боли. В одну минуту мужчина узнал не только то, что его дочь пропала, но и то, что возлюбленной супруги больше, а её тело забрали демоны. Её нет… Эта мысль билась испуганной птицей в голове. Отравляла разум и тело, парализовала и убивала. Медленно. Мучительно. С наслаждением от чужих мук. Её нет… Взгляд лавандовых глаз опустошился не хуже, чем у трупа Нацуми. Капитан пошатнулся, но стоявший сзади Абараи вовремя поймал начальника и шурина. Исане тут же всполошилась и, подскочив к мужчине, принялась приводить его в чувства, похлопывая по щекам. Рукия тоже подошла, стараясь хоть своим присутствием поддержать брата. Её нет… Нет. Нет. Нет. Бьякуя не терял сознание. Но очень бы хотел. Сейчас перед глазами стояли воспоминания, словно бы сам мужчина сейчас умрёт через секунду, и мозг решил помочь ему перед не самой славной кончиной просмотреть весь жизненный путь. Вот первая встреча Нацуми. Она смущается и прячется за веером. Вот Бьякуя делает первый шаг навстречу их общению. Вот девушка соглашается выйти за него. Встреча спустя сотню лет. Улыбка, звонкий смех, влюблённые глаза смотрят с обожанием на главу благородного клана в любые года, время, погоду, день и час. Трепетные объятия, нежные прикосновения, дурманящие мысли поцелуи. — Добрый вечер. М-меня зовут Урахара Нацуми. М-мне очень приятно с вами познакомиться. — Не смотри на меня так удивлённо, Кучики Бьякуя! — Скажи, как ты думаешь… умирать… это больно? — Правда-правда? — Бьякуя… Я люблю тебя. Люблю. — Ты всё оглядываешься в прошлое… меня там больше не найдёшь. А когда вернёшься в реальность… рискуешь не найти меня и в настоящем… — Всё и вправду хорошо, когда ты рядом. И в хорошем настроении. — Я люблю тебя. А ты, вот, подумай… Кого ты любишь: меня или же кого-то ещё с моим лицом и голосом? — Глупый… такие чувства… мне еле хватает сил, чтобы удержать их в себе. Они не смогут пройти даже через вечность. У меня просто нет сил оторваться от тебя. — Мы нашли друг друга. — Ты пахнешь домом… Я очень скучала. — Я, Урахара Нацуми, посвящаю себя Вам, Кучики Бьякуя, как жена, и Вашей семье, как первая леди. Чтобы учиться и расти вместе, исследовать и приключать вместе, уважать Вас во всём как равного, в предвидении радости и боли, силы и усталости, направления и сомнения, для всех восходов и заходов солнца. Твой дом ныне мой дом. — Ты не терял меня. Ты целых два раза меня находил. — Теперь нас двое. Мы есть друг у друга. Может, ещё не понимаем, что это значит, но я и ты — единое целое. — Никогда бы не подумала, что ты будешь ревновать меня к работе. — Ну как же? Открыв глаза, я увидела такую замечательную картину — умиротворённое лицо своего прекрасного супруга, что меня с головой накрыло цунами любовного дурмана. — Почему ты не сказал, что вернулся? Даже не позвонил! Считаешь, это нормально? — Ты очень занят уже очень долго. Всё в порядке? — Спасибо, мой рыцарь. — Как я благодарна небесам и судьбе, что ты у меня есть. Чтобы я делала без тебя? Я же так сильно тебя люблю. Бьякуя не слышал слов Хизэо о том, чем Эфа грозила ему. Демонесса заявила, что синигами должны выдать им какую-то Ан Ли Мин, или волна демонов ещё страшнее обрушится на Сейрейтей. В ушах был только голос Нацуми, он отпечатался на подкорке сознания. Мелодичный, нежный, когда надо — жёсткий и гневный. Словно человек, потерявший руку, а после ещё чувствующий её, Бьякуя ощущал на себе прикосновения жены, которые ныне больше никогда не испытает. Её лицо — перед глазами. Красивое. Счастливое или грустное. Любимое. Мило поджимающиеся губки в минуты недовольства. Взлетающие от удивления брови. Наполненное безграничным счастьем ангельское выражение лица. Невероятный запах. Пьянящая и окрыляющая любовь… Всё рухнуло. Словно по щелчку злой судьбы. И Бьякуя знал, что виноват он. Обещал защищать и никогда не отпускать. Но обижая раз за разом, губил самого важного человека в своей жизни. И вот она сломалась, ушла, чтобы передохнуть. Ушла. И не вернулась.***
Цукаса потеряла два дня, находясь в жуткой истерики. Ей не хотелось никого видеть и слышать, и даже подругу она еле переносила, хоть та и буквально кормила, поила её, укладывала спать и даже купала. Акаге тоже было тяжело, но смотреть на убивающуюся Тенрю было гораздо сложнее. Цукаса ощущала сильную связь с Нацуми, словно та была её матерью. Девушка чувствовала, что осиротела во второй раз. Чуть подуспокоившись, она всё-таки выслушала Канаэ. Та рассказала о том, что смогла узнать от Ичимару, перетерпев его волну ядовитого сарказма. Историю страшной бойни и преступного убийства. Тенрю не понадобилось много времени, чтобы найти виноватого в смерти капитана. Она встала с кровати, быстро оделась и направилась в шестой отряд. Почти никто не располагал сведениями, где находится капитан. Лишь Абараи, который сперва отнекивался, а затем, сдавшись и узнав в Тенрю романтический интерес племянника, рассказал девушке о том, что глава клана Кучики в лазарете. Цукаса едва ли не забыла поблагодарить лейтенанта — так сильно она спешила. В лазарете находилась вся семья Кучики. Точнее — её остатки. Не считая Гинрея — он был в поместье и горевал по невестке. Томоэ и Кохэйри сидели в кабинете Исане, ожидая, что та поведает им правду о состоянии отца и как ему помочь. — Он в глубокой депрессии, — сделала неутешительное заключение Котецу. Ей и самой было тяжело — объект её нежных чувств погиб вместе с остальными из отряда Урахары. Но видя состояние своего непосредственного коллеги, женщина допустила преступную мысль слабой радости по поводу того, что она не успела так сильно привязаться к другому человеку. — Боюсь, что такими темпами вскоре его придётся кормить внутривенно. Младшим из Кучики разрешили навестить отца, но только после его осмотра. Дети стояли в коридоре перед палатой родителя, когда сюда с шумом буквально влетела Цукаса. Девушка остановилась, увидев знакомые лица. Томоэ удивлённо смотрел на рядовую. Они не виделись с того момента, когда Пятый оставил двух подруг после обнародования информации о гибели отряда матери. Парень тогда направился к отцу, чтобы всё выяснить, но Абараи рассказал, что его забрала Исане в свои врачевательные владения прямо из кабинета для собрания высших офицеров. С тех пор Бьякуя здесь. Наследник клана выглядел плохо — подавленный и словно посеревший. Но с теми печалью и отчаянием, которыми была проникнута сама энергетика нынешней Кохэйри, не шёл в сравнение её брат. Девушка осунулась, перестала краситься. Кожа и так была бледной, сухой, словно намелованной. Её красивые волосы потускнели, теперь Кучики просто завязывала их в хвост. Наряд не отличался прежней утончённостью — это были тёмные и практичные одежды, похожие на шихакушо синигами. Девушка словно постарела на несколько десятков лет. — Что… что случилось? — спросила Кохэйри, не совсем понимая, что тут делает подчинённая из отряда её матери. Тенрю стушевалась. Не могла же она рассказать, что бежала сюда с намерением хотя бы попытаться ударить капитана шестого отряда (тем более, учитывая, в каком он состоянии, сделать это было бы не очень сложно). — Я пришла… ну… я хотела поговорить с капитаном Кучики. — Не стоит, — сталь в голосе Томоэ заставила Цукасу вздрогнуть. Никогда прежде Пятый не использовал такой тон в диалоге с Тенрю. — Он тебя не услышит. — В каком смысле? Кохэйри и Томоэ переглянулись. Тогда младшая из Кучики решила говорить. — Ему очень плохо. Нам всем очень и очень плохо. Из палаты вышла Исане. Котецу никак не отреагировала на рядовую, даже, казалось, не заметила её. Только и бросила, что «можно входить», после чего ушла. Тенрю из кридора видела, что стало с главой клана Кучики. Он сидел на кушетке в больничной одежде. Точнее не он, а его тело — какая-то пустая оболочка. Холодный стеклянный взгляд был направлен куда-то вдаль в окно, к которому была повёрнута голова мужчины. Цукасе чудилось, что если бы она могла прикоснуться к мыслям мужчины, то мгновенно замёрзла бы насмерть. Кохэйри, всхлипывая, подошла к отцу, присаживаясь рядом с ним. Бьякуя никак не отреагировал на это. А когда девушка взяла его за руку, даже не моргнул. Томоэ стоял тут же, за спиной сестры, и тяжёлым взглядом полных грусти глаз смотрел на остатки своей семьи. Совсем скоро глава клана убрал руку от дочери. Он не хотел, просто не мог смотреть на своё чадо — слишком сильно Кохэйри была похожа на Нацуми. По бледному осунувшемуся и словно окаменевшему лицу безмолвно потекли две слезы, точно расплавленный металл. Они не были привычным для всех облегчением — лишь невыносимой пыткой. У юной леди Кучики защемило сердце от этой картины, и сама она зарыдала навзрыд, склоняясь лбом книзу и закрывая мокрые глаза. Томоэ подсел к девушке, обнимая её и позволяя спрятать лицо на своей груди. Парня и самого тошнило от мысли, что ни мать, ни, возможно, сестра, больше никогда не вернутся. Но он старался быть сильным. Пятый знал, что больше некому. А ещё Томоэ знал, что нужно вернуть тело матери и похоронить его рядом с остальными членами клана. Об этом же думал и Бьякуя. Наверное, только эта мысль и заставила его кое-как прийти в себя через три дня и требовать от Кьёраку включить себя в отряд по зачистке разбредшихся пустых и демонов по миру Общества душ, которые вылезли из размывов. Ичимару назначили исполняющим обязанности капитана. Он собирал отряд, решив оставить Киру в Сейрейтее, а также отказал Тенрю и Акаге в том, чтобы взять с собой на эту миссию. Однако Кохэйри, которая тоже изъявила желание идти со всеми, включила девушек в «свой личный отряд», аргументируя эти действия тем, что ей нужна будет помощь в переодевании. Младшая Кучики заявила отцу в лицо то, что хотела сказать Цукаса — о том, что мужчина расколол свою семью и что именно он виноват в том, что мама отправилась на такую опасную миссию. Девушка пригрозила пойти в одиночку на поиски её тела, отдельно ото всех, если Кучики не возьмёт её с собой, и тогда-то девушка точно пострадает. Мужчина сдался подозрительно быстро. Но на самом деле у него просто не было сил отказывать и спорить. Наутро шестого дня со дня объявления о смерти капитана Урахары и её подчинённых, из Сейрейтея выдвинулось два отряда, под командованием Зараки с Котецу, а также Кучики, Ичимару и Хицугаи.