Я не хочу умирать в одиночестве, Не хочу жить покинутым. Я отказываюсь смиряться с этим, Потому что моя душа разрывается на части. Я не хочу, чтобы вы знали, Что моё сердце изнурено. Я отказываюсь это показывать, Я отказываюсь смиряться с этим. Разбудите меня, когда всё закончится, Я устал жить, словно во сне. Прошу, разбудите меня, когда всё закончится, Я устал жить где-то между, Я отказываюсь. Five Finger Death Punch — I Refuse
Поцелуи. Лёгкие, нежные, почти ощутимые. Щека, шея, ключица. Кир потянулся, выгибая спину, подставляясь ещё больше под непринуждённую ласку. За окном было настолько темно, что даже нельзя было сказать: ночь ещё продолжалась или утро уже наступило. Кир мигом закрыл глаза, решая поспать ещё немного. Перевернулся на бок, мгновенно засыпая. Тихие смешки со стороны он уже не слышал. После нескольких часов сна Кир снова открыл глаза, замечая, что за окном наконец стало светло. Ноябрьское небо было хмурым и серым, навевало плохое настроение. Но парень улыбнулся, вспоминая тёплые призрачные поцелуи, скользящие по его спине. Жени рядом не оказалось, чтобы было совсем не удивительно. Он всегда просыпался очень рано, тогда как сам Кир любил подольше понежиться в кровати. Сладко потянувшись, разминая затёкшие мышцы, неторопливо поднялся. Лёгкая боль в пояснице нарастала с каждым шагом, и в конечном итоге он не мог наклониться, чтобы поднять с пола свои трусы. Подцепив их пальцами ног, он забрал их, но надеть так и не решился, боясь, что боль станет совсем нестерпимой. Всё-таки вчера не нужно было так спешить. Однако Кир снова улыбнулся, ни о чём не жалея. Несмотря на физическую боль, ему давно не было так хорошо. Впервые он признался ему в любви — и сразу стало всё предельно понятно. Кристально чисто. Он нашёл полуголого Женю на кухне, ловко орудующего деревянной лопаткой. Его упругие ягодицы, обтянутые чёрными боксерами, качались в такт музыке. Парень, полностью охваченный процессом готовки и мелодией, что лилась из его наушников, совсем не замечал Кира, который не мог оторвать от него взгляда. Невооружённым взглядом было видно, как парень счастлив. Когда Жене понадобилось взять что-то на кухонном столе, он наконец заметил застывшего парня на пороге. Удивлённый взгляд почти сразу сменился на плотоядный, как только его глаза стали медленно опускаться вниз. Ещё в постели он никак не мог насмотреться на голое любимое тело, и сейчас, при хорошем освещении, он не мог отвести взгляд. Впрочем, Кир также не спешил со словами, просто молча взирал на него в ответ, ожидая неизвестно чего. И когда Женя медленно опустился перед ним на колени, целуя его пресс, а языком выполняя немыслимые пируэты с его пупком, нервно выдохнул, опёрся рукой о косяк и прикрыл глаза от наслаждения. В паху тяжелело всё сильнее от поцелуев, которые не заходили дальше вниз, от настойчивых ласкающих рук, которые сжимались на его бёдрах и ягодицах. И когда член уже не просил, а требовал к себе внимания, почти задевая своей головкой подбородок парня, Женя лизнул сочащуюся капельку смазки. Мелкая дрожь охватила тело Кира. Хотелось до мушек перед глазами схватить его голову и толкнуться в жаркий влажный рот со всей силы. «Мой!» — урчало самолюбие певца в данный момент. «Ни за что больше не отпущу! Не покину!» Женя быстро вошёл во вкус. Он давно желал вот так стоять перед ним на коленях, просить прощения за всё, доказать, что именно он, этот невозможный эгоистичный парень, не умеющий врать, покорил его сердце так, что не выгнать его оттуда, не выжечь, не достать. Намертво. Навсегда. Кир, как бы ни хотелось, так и не притронулся к чёрным манящим волосам, бедра спокойны и не движутся навстречу влажному теплу. Лишь карие глаза горят янтарным пламенем, от них не ускользает ни одна капля пота, что украшает лицо парня, который усердно старается сделать ему приятно. Греховно сладкие губы посасывают головку в такт движущейся руке на стволе. Быстрее, глубже, ярче. Хочется всего и сразу. Когда разрядка становится всё нестерпимее, Кирилл достаёт член из рта своего парня и кончает ему прямо на лицо. Тяжёлые белые капли плавно спускаются по неприкрытому веку и гладко выбритой щеке. Женя щурится, но выглядит довольным. — И тебе доброе утро, — усмехается он. Вытирая лицо, заметил, что Кир не сдвинулся даже на миллиметр. Забирает из его руки трусы и осторожно одевает, оставляя поцелуи на бёдрах и голени в процессе. — Сильно болит? Я предупреждал, сам виноват, — Женя совсем по-мальчишески показывает язык и тянет уже одетого Кира за стол, положив тому подушку на твёрдый стул. — У меня есть отличное средство, надо помазать перед выходом. Кир тут же вспоминает о репетиции, почти порываясь бежать и искать остальную одежду. Женя снова берёт его за руку и ласково обнимает со спины. Чужие руки гладят тело, заставляя помимо воли расслабиться. Отпуская себя, доверившись парню за его спиной, он опрокидывает голову, наслаждаясь мускулами, что чувствует сзади. — Не волнуйся, я на машине, это быстрее, чем на метро, — шепчет бархатным уверенным голосом прямо на ушко, слегка прикусывая и вылизывая его. — Такими темпами я с тобой из квартиры даже не выберусь, — не то чтобы Кир был сильно против, но сначала — дело, а потехе — час. — Тогда давай завтракать! — воодушевленно произнёс Женя отпуская от себя столь любимое тело. — Я хотел приготовить чисто американский завтрак. Чтоб привыкал, но… — ярко улыбнулся ему такой красивый повар. А ещё гитарист, да и вообще очень хороший человек. Светлый, добрый, уверенный, настойчивый… Кирилл протяжно застонал, роняя обречённо голову. Казалось, сильнее влюбиться было невозможно, но и тут он побил все рекорды. Судьи, где его медаль? Он повесит её себе на шею как доказательство. Хотя сейчас сердце с едва заметным шрамом было счастливо, трепыхалось, словно птичка, немного боялось, но всё же было в предвкушении всего, что могут подарить эти ласковые надёжные руки. Кир даже не заметил момент, когда Женя снова стал заполнять тишину своей приятной лёгкой болтовней. — Я думал приготовить панкейки с кленовым сиропом, но в итоге в этой стране получились обычные оладьи с мёдом. Хотя, по сути, почти то же самое. И тем более у тебя ещё будет время привыкнуть к Америке и их еде. Ты представляешь, они там завтракают прямо на ходу. Идут по улице, жуют свой сэндвич, запивают стаканчиком кофе из Старбакс. Там модно есть не дома, заказывают на вынос прямо из ресторанов, а в выходные дни утром завтракают в кафе. И да, красные диваны там полное клише, но это суровая правдивая реальность! А ещё постоянно придётся следить за правилами, иначе обычный прохожий пожалуется на тебя полицейскому, и могут выписать штраф даже за бумажку, брошенную мимо мусорки. Кир всегда тихо удивляется, как ему постоянно удаётся быть таким живым, успевать вести беседу и есть одновременно. Сам он так не умеет. Поэтому молча слушает, пьёт невероятно вкусный кофе, проглатывает кусочек сладкого теста, полностью игнорируя вазочку с мёдом, стоящую рядом. — Ты нервничаешь. Не надо, — тихо констатирует факт Кир, не в силах выносить напряжение. — Волнуюсь немного, — Женя чуть виновато опустил голову. — Вчера всё же ты мне признался в чувствах, — сказал он, будто это что-то должно объяснить. Кир молчит, но это не кажется неуместным. Он ест всегда аккуратно, не спеша. Женя хочет посмотреть тому в глаза, но тот упрямо не поднимает взгляда. — Неужели чтобы вытрясти с тебя эти слова нужно было уехать в другую страну, разбить тебе сердце и собрать его заново? — На первый взгляд кажется, что Женя шутит, но слегка обиженный тон его выдаёт. — А разве эти три слова тебя бы остановили? — Киру уже надоел этот бессмысленный разговор. — Будь так, я бы повторял бы их тебе каждый день. — Не повторял бы. И ты это знаешь. — Достаточно, — Кир резко встал, — спасибо за завтрак, но нам действительно уже пора. — Ты не доел. — Не имеет значения. — Тогда не доел я. — Возьмёшь кофе по пути. — Ты просто невозможен. — Да, и я хочу тебе напомнить, что ты любишь меня. — Напомнить мне? Скорее себе. Что? До сих пор не верится, что моё сердце принадлежит тебе? Что я приехал к тебе, как и обещал? Что готов вновь и вновь доказывать тебе свои чувства? — Ты просто невозможен, — сказал Кир перед тем, как его поцеловать. — Чёрт, я бы не вылезал с тобой из постели целый день, — сказал Женя, чуть оторвавшись от желанных губ. — Это ты виноват, нечего флиртовать со мной. — Как мне это сделать, если ты передо мной такой… — Какой? — Мой. Через десятки поцелуев, пару обжиманий в автомобиле и несколько милых затискиваний они всё же добрались до студии, опоздав совсем немного. Не сказать, что кто-то из присутствующих был в шоке, когда увидел парочку друзей, крепко держащихся за руки, и всё же Владу, проспорившему Паше, пришлось отдать немалую сумму. Лишь менеджер сидел на своём месте, листая что-то в телефоне, не поворачивая даже головы в сторону воссоединившейся парочки. Нет, его сердце вовсе не болело от их счастливого вида, но на душе всё равно было невероятно тоскливо от собственного одиночества. Однако сбежать больше не хотелось, что уже было маленькой победой над своими слабостями. Кир вовсе не ожидал, что их встретят так бурно, с аплодисментами и свистом. Особенно шумел Влад, даже несмотря на то, что лишился парочки купюр. Его радость, впрочем, вполне была объяснима. Главная драма в жизни его коллег разрешилась, не мудрено, что снова коллектив войдёт в прежний рабочий режим. Гитарист ждал этого с нетерпением. Сорванные репетиции портили ему настроение так, что он стал чаще срываться на близких людях. Наконец-то всё будет как прежде. Музыканты не сразу заметили двух молодых людей, которые смотрели на них изучающе. Стас не в первый раз наблюдал за репетицией своих друзей. Он был уже давно не музыкант, по крайней мере, не в чистом виде, как ему некоторые не устают напоминать. Но сегодня здесь в зале творилась какая-то магия. Он будто перенёсся на несколько лет назад. И хоть тогда их было трое, а сейчас четверо, это совсем не портило волшебной атмосферы. Его спутница, казалось, была не так сильно очарована. Они вдвоём зашли в студию под самый конец песни, которую обычно исполняла группа на разогреве. — Просто немыслимо! И вот эту банду я должна спасать? — сказала блондинка с явным пренебрежением в голосе, когда наконец музыка затихла. — А что Вас не устраивает, милочка? — спросил Паша, с интересом рассматривая девушку. Посмотреть собственно было на что. И Даша знала, какое впечатление производит своим чересчур соблазнительным нарядом, несмотря на холодную осень. Высокие кожаные сапоги, чёрные колготки, короткое платье и розовая миниатюрная шубка. Длинные волосы цвета белого золота были уложены в аккуратную причёску, а макияж совсем не был незаметным: раннее утро совсем не смущало девушку. Собственно, вряд ли её вообще можно чем-то смутить. — Мальчик с галерки, ты это мне? А то я было подумала, что ты обращаешься к вашему фронтмэну с внешностью Джастина Бибера. Вот кто действительно милочка. — Даша, попридержи свой язык, — Женя уже успел позабыть, какой мегерой бывает эта скрипачка. Девушка поворачивает к нему голову, полные красные губы всё сильнее сжимаются от старой обиды. Как он посмел после всего, что было, позвонить ей и попросить помощи? А главное, зачем? Похвастаться собственным счастьем? И с кем? С этим мальчиком-роботом? Он пожалеет, что вспомнил о ней. — Подожди-ка, — говорит Паша Жене. Он обходит свою барабанную установку и подходит к ней ближе. — Я тебе не мальчик, тебе ясно? Можно на «Вы» и шёпотом. — А может, ты просто пойдёшь на хуй? У вас же в группе сплошные геи? Что сказать, везёт мне на них! — О, ну тогда тебе полезно знать, что перед тобой стоит самый натуральный натурал. — Полезно? Скорее, странно, что они не забрали тебя в свою секту или ты для них сильно страшненький? — Даш, перебор уже. Ты переходишь уже на личности, — Женя всё не оставлял попытки дозваться до её здравого смысла и хорошего воспитания, которые наверняка сейчас спрятаны слишком глубоко под этой бравадой. — Я пригласил тебя не за тем, чтобы ссориться с моими друзьями. — Страшненький? Женщина, у тебя вообще глаза есть? — Паша даже не слышал, что говорил Женя. Стало жизненно необходимо поставить эту стерву на место. — Паша, перестань вестись на её подколы, она ещё даже не начала, — Стас, что привёл с собой давнюю подругу с самого начала знал, что это плохая идея, ведь хорошо её знал, так же как и Женя, ведь они втроём учились в одной музыкальной школе. — Блин, а я так надеялся, что мы наконец начнём репетировать, как раньше, — подал голос Влад, когда атмосфера вокруг стала совсем агрессивной. — А ну заткнулись! — прокричал Денис, про которого все на время забыли. — Я здесь менеджер, поэтому я тут решаю, что, почему и когда делать. Ты, Стас, раз уж пришёл, сядь и не мельтеши перед глазами в своей кислотно-зеленой кофте, а ты, Даша, расчехляй свою скрипку, и покажи, на что способна, не согласна — дверь вон там. Пофлиртуете потом, у нас время поджимает, концерт уже через неделю, а у нас до прогона даже не дошло. Гитаристы и барабанщик на исходную. К Кириллу претензий нет. Все действительно немного успокоились и будто вспомнили, зачем они здесь собрались. Стас уселся рядом с Дэном, Женя и Влад снова взяли гитары, один Паша стоял напротив Даши, не отрывая от неё взгляда. И тут его лицо вмиг меняется и от его громкого хохота недоумевают все участники группы. — Дэн предложил ей, ха-ха, расчехлить свою скрипку, ха-ха. Ну вы поняли, да? — У тебя такое же мерзкое чувство юмора, как ты сам, — ответила блондинка, доставая наконец скрипку. — О, милочка, не спеши с выводами, — усмехнулся он, садясь на свое место. Все наконец-то вспомнили про Кирилла, который всё это время молчаливо наблюдал за происходящим. Его лицо было абсолютно нечитаемым и даже навевающим скуку. Сейчас от него зависел темп репетиции и выбор песни, но он всё так же стоял и будто что-то обдумывал. — У него вообще голос есть? — Даша уже теряла терпение, ведь, очевидно, вся группа ждала каких-то указаний от молчаливого робота. Они со Стасом пришли под самый конец, поэтому услышали лишь восхитительную музыку, но не вокал. — Я думаю, — наконец произнес Кир, игнорируя агрессивные нападки со стороны девушки, — никто не сомневается в твоём таланте владения скрипкой. Но ты заявила, что хочешь петь вместе со мной на сцене. Как насчёт дуэта прямо сейчас? — Но я ничего не разучивала, — было видно всем, что Даша была в растерянности, как бы она ни старалась это скрыть. — Это же репетиция, можешь подсматривать текст, — успокоил её Кирилл. И лишь некоторые находящиеся рядом, понимали, что происходит на самом деле. Денис со Стасом поздоровалась и, обменявшись любезностями, уселись на диван. У них было не так много тем для разговоров, но это не было для них проблемой. В конце концов они пришли сюда побыть со своими друзьями и наблюдать за процессом репетиции, а не вести дружбу друг с другом. Однако даже Стас заметил удрученное настроение парня, уткнувшегося в телефон, упрямо не поднимающего взгляд на сцену. Денис не поднял голову даже когда послышался идеальный голос вокалиста. Такой уверенный, почти без акцента, живой, окрашенный самыми различными интонациями. Он слушал его и впадал в ступор, не замечая в телефоне выпрыгивающих сообщений от организаторов концерта. Но когда вторую партию стала петь девушка, голова, опущенная вниз, заинтересованно поднялась. Практически одновременно музыка прекратилась, тогда как женский голос не останавливался. Девушка явно не понимала, в чём дело и старалась вести себя как профессионал, вот только затянувшееся молчание говорило об обратном. Эта ситуация менеджеру напоминала о недавнем случае, где так же музыка резко прекратила играть, когда вокалист… — Милочка, если ты так же играешь на скрипке как поешь, то ты зря тратишь наше время, — Паша не подбирал слова, чтобы не обидеть нежные чувства девушки, наоборот. Эту зазнавшуюся особу хотелось поставить на место. И после репетиции он даже пожмёт руку Киру за подаренную возможность. — Я не понимаю, что не так, — Даша отчаянно не хотела принимать тот факт, что она где-то прокололась. — Ты сфальшивила, — так просто объяснил ей Кир. — Мы всегда прекращаем и возобновляем сложный момент, чтобы его проработать. — Почему нельзя было выбрать песню на русском? — Жаловалась девушка. — Почему нельзя прекратить жаловаться? — Всё не унимался барабанщик. — Давайте ещё раз с моей партии, — перебил его Кир, обращаясь к другим музыкантам, — а ты, — повернулся он к скрипачке, — будь внимательна. Слушай музыку и своего партнёра, то есть меня. Понимаю, что это очень сложно для тебя, но это была твоя идея. Если ты не уверена в своем исполнении… — Я уверена, — перебила она речь Кира. — Просто не училась вокалу, и такой как ты никогда меня не поймёт. — Сейчас ты можешь либо взять себя в руки и засунуть свою гордость куда подальше, либо продолжать жаловаться, но делать это за пределами этой студии, — вынес свой вердикт Кир. Даша хотела провалиться сквозь землю. Так её ещё никто не унижал. А может, действительно уйти? Что она здесь забыла? С первого взгляда было понятно, что у Жени всё прекрасно, и ему наплевать на неё. — Жаловаться я больше не буду, но и здесь не останусь. Провожать не надо, неудачники! Ребята оцепенели, не в силах произнести ни слова. Никому из них не было жаль девушку, но что следовало делать дальше, когда их запасной план, кажется, накрылся медным тазом? Все молчали, как воды в рот набрали, даже Стас, её давний друг, не ушёл за ней, зная её взрывной и надменный характер. Женя, пригласивший скрипачку, лишь качал головой из стороны в сторону, будто не мог поверить, что до этого вообще дошло. Лишь Кир поспешил выйти за ней, стараясь нагнать слишком обидчивую девушку. Может, он и считался виновником срыва, но таковым себя не чувствовал. Он не планировал извиняться перед ней или умолять о возвращении. Им преследовалась другая цель. Влад же ловил очередное чувство дежавю. Может, эта группа проклята? Сколько можно наблюдать, как его одни товарищи уходят, хлопая дверью, стараясь уйти побыстрее, тогда как другие бросаются за ними, спеша остановить их и вернуть. Он просто хотел играть и творить. Удрученный и грустный, он ловит на себе взгляд Стаса. Тот смотрит на него, не отрываясь, изучает. Глаза бегают по его татуированным сильным рукам, замечают, как он нервно сглатывает и как сильно пальцы сжимают гитару. Видимо, тому скучно, но Влад не какое-то развлечение. И он очень сильно надеется, что когда-нибудь справедливость восторжествует, и этот наглый тип получит по заслугам. В следующий раз его рука не дрогнет, и рядом никого не будет, чтобы защитить. Кирилл находит Дашу почти сразу. Она не успела ещё далеко уйти. Оказавшись на свежем воздухе, некоторое время просто стояла на крыльце здания, понемногу приходя в себя. Когда она шла сюда, никак не ожидала от самой себя, что накинется на группу парней с такой агрессией. Неудивительно, что ничего не вышло. Мужчины не любят, когда с ними соревнуются женщины. — Зачем ты здесь? — спросила девушка у парня, что неуверенно топтался рядом, не зная, как привлечь к себе внимание. — Решил поиздеваться? — Если бы я действительно хотел поиздеваться, то сказал бы совсем другое. — Знаешь, кажется, в тебе живут два абсолютно разных человека. Иначе как объяснить то, как ты меняешься во время исполнения песни. Как может настолько флегматичный и спокойный человек петь так страстно? — Хочешь поговорить обо мне? — спокойно спросил Кир, уже зная ответ. — Я думал тебе больше интересен мой парень. Даша скривилась. Слова об однополых отношениях вызывали лишь чувство отторжения. В каком ужасном мире они живут, что мужчины встречаются с другими мужчинами, а красивые достойные девушки остаются брошены и одиноки. Кирилл, отмечая любую реакцию девушки, продолжил: — Думала, я не узнаю, что вы с Женей раньше встречались? — Чёрт, я просила его никому не рассказывать, — от своего гнева Даша почти плевала парню в лицо. Как же сильно она ненавидела его сейчас! Что Женя только нашёл в нём? — Он и не говорил, — сказал Кир невозмутимо. — Но знаешь, для меня ваши прошлые отношения совсем не проблема. — Да? — самоуверенно спросила девушка. Тут же хотелось вернуться и доказать всем, что с ней стоит считаться, заставить нервничать и заткнуть рты всем неугодным. Особенно тому барабанщику, который даже посмел подумать, что может подчинить себе её. — А знаешь почему? Немногие из группы знают об этом, но тебе я скажу. — Ого, люблю тайны, — сказала миролюбиво она. Но в мыслях о примирении не могло быть даже речи. Пусть поуговаривают её ещё немного, она великодушно согласится, и вот тогда начнётся настоящая война. Она докажет Жене, что он сделал огромную ошибку, встречаясь с этим смазливым Джастином Бибером. — Это будет наш последний концерт. Почти сразу после него мы с Женей летим в штаты. Девушка не могла поверить собственным ушам. Что это значит? Женя снова уезжает от неё навсегда? О какой войне может идти речь, когда добиваться некого. Битва проиграна, даже не начавшись. Кирилл с удовольствием, как губка, впитывал её удивлённый взгляд, который с каждой секундой становился всё более несчастным и потерянным. Девушка уже дважды была растеряна и не знала, что делать. Для неё — провал. Для него — победа. Конечно, он мог поддаться её заведомо провальной игре, как вернуть себе бывшего. Но настроения не было, и он не намерен делиться. Кир так долго был одинок, что теперь нуждался во всепоглощающем внимании Жени к себе. — И что ты хочешь от меня? Я не вернусь только для того, чтобы вы отгремели свой прощальный концерт! — Жене будет жаль это услышать. Но я хотел тебя догнать не только ради этого. Я не хочу, чтобы группа распалась, но это будет неизбежно после нашего отъезда. Поэтому я хочу, чтобы ты возглавила её. — Ты, должно быть, шутишь? — воскликнула девушка. — А похоже? Я помогу тебе с вокалом, но ты будешь должна отбросить свои предрассудки. Со Стасом же ты нормально можешь общаться. И я, заметь, не уводил твоего парня. Вы разошлись ещё до меня, иначе бы я знал об этом. Нам нечего и некого делить, а я хочу лишь помочь, чтобы то детище, что мы сотворили с Женей, не пропало бесследно и жило дальше. Что скажешь? Когда Кир вошёл обратно в студию, стягивая с себя верхнюю одежду, все не сразу заметили Дашу, которая немного стесняясь, тупила взгляд в пол, долго не решаясь смотреть на ребят. Парни, не сговариваясь, решили вести себя более дружелюбно и терпимо, несмотря на былые агрессивные атаки со стороны скрипачки. Пожалуй, кроме одного. Паша обязательно найдёт способ поквитаться с ней.***
Впервые, на памяти Кирилла, ужин был настолько громким, полным беседы и культурного общения. И в центре всего внимания был, конечно, Женя, щедро даря свои улыбки и хорошее настроение всем, кто тянулся к нему. Вся его семья, будто сговорившись, засыпала парня вопросами, кто он и откуда. И хотя это было ожидаемо, Кир всё равно удивлялся его выдержке. Казалось, его совсем не утомили бесконечные вопросы в его сторону. Честно говоря, Женя был к ним готов. После того, как они ушли из школы, парни долго не хотели возвращаться домой. И хотя Женя сам напросился в гости, с некоторым волнением оттягивал этот момент, когда они останутся наедине. Он был совсем не невинен, но с Киром, казалось совершенно наоборот. Он не знал, что делать, впервые смущавшись. Они долго гуляли в парке, разговаривали. Кир не признавался до последнего, что ему стало сильно холодно. Женя хотел ему верить, не чувствуя намечавшийся мороз из-за кипящей крови. И только когда Кир взял его горячую ладонь своей лапкой-ледышкой, он наконец осмелел и позволил себе расслабиться. Близилось время для ужина, поэтому, когда они зашли в дом, жадно втянули в себя этот жар и манящие запахи, исходившие из кухни. Показавшаяся мать на пороге уже хотела было отчитать сына за поздний визит, но вовремя заметила рядом с ним его друга и так не произнесла ни слова. Что уж греха таить, она была счастлива, что у него, такого закрытого и неординарного, вообще появился друг. Долго упрашивать остаться на ужин не пришлось. А Женя впервые за долгое время почувствовал себя любимым, будто это его семья так долго ждала и не садилась за стол, пока он не придёт. Все хотели Женю о чём-то спросить: о его семье, об увлечениях и планах на будущее. Парень отвечал иногда загадочно, приправляя свои остроумные ответы щепоткой юмора, иногда искренне, ничего не тая. Он знал, что это повышенное внимание к нему вызвано лишь потому, что их собственный сын оставался для них не разгадан. Он был лишь проводником, и это прописная истина ударила пониманием всей ситуации в целом. Настроение вмиг испортилось. Он не хотел быть любопытной зверюшкой, в которую тыкают палкой, заставляя её плясать и веселить всех этих людей. Но он все равно улыбался и старался вежливо отвечать на вопросы, даже касающиеся ему совсем бестактными. Кирилл сначала абсолютно не прислушивался к оживлённому диалогу, он наслаждался весёлой атмосферой и непринуждённой обстановкой. Но потом что-то изменилось. Голоса стали смешливыми, интонации — издевательскими, и всё это не было похоже на шутку. Одного взгляда на Женю хватило, чтобы понять, в чём дело. Несмотря на его дежурную улыбку, он видел, как тот сдерживает себя, а в его глазах читалось почти неприкрытое отвращение. Кирилл стал наконец слушать, что происходит. — Думаю, ты прав, Женя, — говорит отец в своей привычной манере. — В конце концов, не у всех есть возможность получить высшее образование. И это абсолютно нормально. Кто же нам тогда будет стирать, готовить? Приносить мне газету по утрам? У всех есть свое предназначение. Кто-то руководит миром, а кто-то его обслуживает. Твоё решение не поступать в университет говорит о тебе как о смелом человеке. Многие бы, как те мышки в кувшине с молоком, бесполезно карабкались бы, так и ничего и не достигнув, теряя свое время. — Я не это имел в виду, — сжав зубы отвечает Женя. — И к слову, если мышка будет достаточно стараться, она сумеет выбраться из кувшина. — Именно, она сделает из молока масло. Но кто посадил в кувшин эту мышь? Кто хотел её утопить? Про то и речь, некоторые способны лишь на то, чтобы взбить масло. Было видно, что отец хочет добавить что-то ещё, но громкий стук вилки по тарелке привлекает внимание все сидящих за столом. Кирилл смотрит на отца своим фирменным взглядом, который как кроме «заткнись» никак не расшифровывается. Сестра в шутку зовёт его в такие моменты берсерком, хотя она и сама не понимает до конца, что значит это слово. — Женя, может, ты останешься на ночёвку? — Мама хочет сгладить возникшую неловкость, но это предложение только усугубляет. — А что? — Она обводит строгим взглядом всех за столом, выявляя любое несогласие. — Ника постоянно ночует то у Маши, то у Насти. Даже Дима приводил друга к нам на ночёвку. — Ага, — хмуро подаёт голос брат. — Только мне было девять, а не семнадцать. — Да, спасибо за приглашение, — говорит Женя, — но это уже лишнее. Не хочу вас смущать. — Ты нас ни капельки не смущаешь, — говорит мама, не обращая внимание на кривляние папы. — Оставайся, мне показалось, что вы за все время так и не пообщались. Завтра выходные, в школу не надо. Женя не знал, что предпринять, идти домой действительно не хотелось. Там, кроме пьяной компании его отца, никто не ждал. А речь этой доброй женщины была такой заманчивой, что он сдался, наверное, слишком быстро. Он старался не встречаться взглядом с отцом его друга, не хотелось видеть эту напыщенность и высокомерие в его холодных глазах. Он всего лишь проболтался о своём не самом лучшем денежном положении, и понеслось. Если бы Кирилл так вовремя не уронил вилку, он не знал, чем бы закончился этот спор. Кирилл мысленно поблагодарил маму за такое радушие. Как-нибудь надо обязательно признаться вслух. Она должна знать, как сильно он ценит её за то, как филигранно она противостоит отцу и сглаживает все острые углы. Но не сегодня. Его внимание снова привлекает Женя, это зеленоглазый брюнет, который помогает маме убирать посуду, параллельно общаясь с Никой, которая расспрашивает его, каким бы пони он хотел бы стать. Удивительно, как тот со всей ответственностью подбирает слова. Он не отмахнулся от неё, как любой взрослый, который считает себя выше того, чтобы тратить свое драгоценное время на какие-то бессмысленные вопросы. Женя ловит его взгляд и заливается краской. В ответ Кир подмигивает ему и подымается в свою комнату под строгим взглядом матери. Конечно, она говорит ему что-то о том, что надо пойти прибраться в своей комнате прежде, чем приглашать туда гостя, тем более, на ночь, но в его комнате всегда чисто. Кир не против, если мама хочет поболтать с Женей те-а-тет. Мама Кира неторопливо моет посуду, более тщательно, чем обычно, косо посматривая на мальчика, который так же с особой внимательностью вытирает тарелку за тарелкой. Женя хочет заверить эту женщину, что он не обидит её сына. Мать хочет удостовериться, что с её ребёнком надёжный человек. — Знаешь, Женя, ты невероятный человек, — говорит она наконец тихо, но по-матерински тепло. — Вы уже так хорошо изучили меня? — говорит он с лёгкой смешинкой в голосе. — Я заметила, как он смотрит на тебя. Мне этого достаточно, — она улыбнулась, не прекращая намыливать тарелку. Женя многое хочет спросить у неё. Наконец-то тема разговора повернула куда ему нужно, ведь, по сути, он так и не разгадал этого парня. Даже его семья не знает про него ничего особенного. Однако, он не может найти слов. Руки прекращают работать, мыслительный процесс слишком сильный, чтобы заставить тело откликнуться даже на такую мелочь. Женщина, заметив настроение парня, считывая его намерение, поспешила ответить: — Веришь или нет, я и сама не знаю, почему он решил не обременять себя речью. Хотя он всегда был ненормальным ребёнком. Не таким, как все. Может быть, его никто не понимает, но я уверена, что он очень хорошо понимает людей. И он достаточно эгоистичен и самодостаточен, но иногда я всё равно очень переживаю за него. Многие его молчание принимают за слабость. Не хочу, чтобы ему делали больно. Он не такой равнодушный, каким хочет казаться. Женя молчит, руки снова вернулись к процессу. Он думает, стоит ли говорить, что над её сыном издевались в школе? Безусловно, нет. Кир ему за это спасибо не скажет. И почему-то ему кажется, что после той драки, это был последний раз, когда он позволял себе молчать на проявленное неуважение к нему. — Я верю, что ты хороший друг и неспроста повстречался ему. Могу ли я попросить тебя кое о чём? Приглядывай за ним, по возможности. — Конечно, — голос, полный твёрдого намерения и решимости, успокоил женщину. Когда с посудой было покончено, она пожелала ему хорошего отдыха. Жене ничего больше не оставалось делать, как направиться на второй этаж, где располагалась спальня Кира. Только оказавшись рядом с его дверью, запоздало пришло понимание, что им придётся спать в одной комнате. Конечно, он хотел зайти с ним так далеко, как только сможет. Но это был парень, а не девушка. Он не считал, что Кир от его неопытности поднимет его на смех, но он также не хотел его разочаровывать. Собравшись с духом, он стучится в дверь и резко открывает её. Кирилл стоит у окна, и Женя не знает, как долго он простоял вот так, задумчиво рассматривая тёмную безлюдную улицу. Его стройный силуэт сейчас больше, чем обычно похож на неподвижную статую. Женя впервые не хочет нарушать такое спокойствие, разбавляя его своей болтовней. Дверь закрыта, и он прислоняется к ней всем своим корпусом, не отрывая настороженного взгляда от парня. — Извини моего отца за грубость, — наконец произносит Кир, так и не повернувшись. — У него особый пунктик на деньги. — Не извиняйся, — отмахнулся Женя. — Хотя это было, безусловно, сложно — сдерживать все эти нападки. Но мне всё равно было приятно с ними познакомиться. — Ты можешь мне не лгать. — Ты ведь понимаешь, что они через меня хотели узнать о тебе? — проигнорировал Женя его предыдущую реплику. — Почему ты с ними не общаешься? Они — твоя семья. Ладно отец. Он тот ещё козёл, насколько я понял. Но мама у тебя просто замечательная. Она переживает за тебя. — Зачем мне общаться с теми, кто не может понять меня в полной мере? Зачем мне тратить время на тех людей, которые не оценят те слова, что я скажу? Они — моя семья, ты прав. Это неизменно. Но что бы я ни сказал, какие бы слова ни подобрал, они всё равно мне чужие. — Ты ещё больше засранец, чем твой отец, — смеётся Женя. — Откуда в тебе это высокомерие? С чего ты взял, что они тебя не поймут? Ты ведь даже не пытался. — Очень давно пытался. Но это уже неважно. И я не высокомерный. Я просто ценю своё время и пространство и не собираюсь тратить его на не тех людей. Даже если я вынужден жить с ними, потому что они моя семья. — Но разве тебе не одиноко? — Безусловно, — он медленно поворачивается и смотрит наконец Жене в глаза. — Несмотря на наше странное общение и ещё более странное влечение, ты совсем меня не знаешь. И это не твоя вина. Во мне, поверь, много плохого. Я эгоист, ужасный собственник, а ещё очень долго могу спать. Я читаю людей, порой одного взгляда хватает, чтобы мне стало всё предельно ясно касаемо характера и намерений. Но самое худшее — я не могу испытывать половину эмоций. Всё равно, что робот на батарейках. Иногда я не могу отличить свои эмоции и чужие. Всё смешивается, и я ещё больше замыкаюсь. — Ты просто очень сильный эмпат, и это вполне понятно, почему ты закрываешься от людей. Это просто защита. Иначе бы тебя раздавило всеми возможными эмоциями, которые ты считал. Ты накапливаешь их, держишь в себе, и только в музыке наконец растворяешь. Ты вовсе не бесчувственный, я бы даже сказал, абсолютно наоборот. Кирилл молчит некоторое время, никак не подтверждая и не отрицая, казалось бы, простую истину. Смотрит так внимательно, так настойчиво, не мигая, и кажется, будто не верит этим словам. Как они могут быть правдой, если всевозможные психологи и психотерапевты не разобрались в его проблеме. Так отчего же обычный старшеклассник решил его чёртову дилемму? — Так нравится колупаться в моих мозгах? Это приносит тебе какое-то извращенное удовольствие? — и хоть взгляд Кирилла кажется сердитым, но голос никак не выдаёт это. — Я просто хочу понять тебя. Мне больно смотреть, как ты закрываешься от всех. — Да кому я, к чёрту, нужен? Матери, которая предпочитает витать в облаках и не замечать дальше собственного носа? Отцу, который не появляется дома даже на выходных, зарабатывая так много, что мама уже не знает, на что потратить, чтобы ненароком не разбаловать нас ещё больше? Хотя, наверное, брат в этом превзошёл нас с Никой. А одноклассникам я не нужен, потому что просто не намерен подхалимничать. Зачем мне разговаривать с тем, кто этого даже не оценит? Когда-нибудь ты поймёшь, что не надо улыбаться тем, кто этого не заслуживает. Женя закрыл глаза, не в силах больше продолжать этот бессмысленный спор. Как же он устал! Почему они сейчас вообще разговаривают на эту тему? — Удивительно. У тебя есть всё, о чём я мечтал: семья, большой дом, но ты кажется совсем несчастен. — Это не твои мечты. Ты просто скучаешь по маме, — говорит тихо Кир. — Я бы тоже скучал. Женя никогда не говорил ему об этом. Ни о пьяном отце, ни о смерти матери. Неужели Кирилл настолько проницательный? Как он мог догадаться? И все равно, несмотря на все озвученные им самим недостатки, это не вызывало у Жени никакого отторжения. — Я не знаю, что ты должен сделать или сказать, чтобы ты меня действительно оттолкнул. Так что даже не пытайся. Кирилл снова будто считал его реакцию, сопоставил его слова с тем, что он видит. Медленно подходит к нему ближе. Женя замер на месте, боясь пошевелиться. Сейчас он на себе испытал эту удушающую энергию, заставляющую подчиняться. В прошлый раз он видел её мельком, когда Кир применял её на Паше. И это плохо кончилось. Зачем он это делает? Наверняка испытывает его на прочность. Эта мысль так сильно рассердила Женю, что он упрямо смотрит в эти немигающие карие глаза, которые, казалось, хотели проглотить его живьём. Буквально за одну секунду взгляд Кира теплеет. Он аккуратно обнимает его за плечи и шепчет: — Ты уверен? Со мной будет очень сложно. Мокрый влажный язык задевает ухо, и Женя так сильно вздрагивает, что его трясёт. Кир не останавливается и прокладывает дорожку от его уха до шеи маленькими невинными поцелуями, которые со временем превращаются в страстные и горячие. — Ты безумно вкусно пахнешь, — говорит Кир громче, отрываясь от своего дела. Наверное, Женя до сих пор не отошёл от убийственного взгляда Кира, иначе как объяснить свой ступор, тот просто не знал. Такая перемена настроения была огромной неожиданностью. Кир почувствовал, как его встряхнули и оторвали от такой манящей шеи, останавливая его дикие поцелуи, которые хотели спускаться все ниже и ниже. — Это снова твоя очередная проверка? — Женя устал доказывать свои чувства. — Эта проверка, хоть и самая приятная, но она неизбежна. Не бывает отношений без физической близости. Я много читал об этом. Меня не волнует, что ты парень. Я белый лист. Ты же — другое дело. Что скажешь? — Боже, иногда тебя так несёт! Хватит болтать. Женя больше не планировал стоять как дебил и позволять Киру делать с собой, что заблагорассудиться. Пришла его очередь. Он оттолкнулся от двери, а Кир сделал шаг назад. Но Женя взял его за руку, не позволяя отойти ещё дальше. Кир вовсе не собирался сбегать, он хотел лишь дойти до кровати. Настойчивый стук в дверь заставил их вмиг отпрянуть друг от друга. Незамедлительно дверь открылась. Мама Кира что-то говорила о том, что беспокоится как мальчики устроятся на одной кровати, а ещё она принесла сменную одежду для Жени, который из её речи выхватывал только ключевые слова. Поставив два стакана тёплого молока и поднос с шоколадным печеньем на стол, она вышла, напомнив им напоследок, как важно чистить зубы по вечерам. — Тёплое молоко по ночам? Ха, это такое клише. Тебе точно семнадцать? — смеялся Женя, однако свой стакан с молоком взял. — Для мамы мне всегда будет десять, — пожал плечами Кир. Внимательно следя, как Женя большими глотками пьёт молоко, он предлагает выпить и его стакан тоже. — Странно, что твою маму не смутило, что мы будем спать в одной кровати, — сказал Женя, немного покраснев. — Ну, мы же оба парни… — Да, только в этом нет ничего такого, если эти парни не целуются друг с другом. Кир усмехнулся, вспомнив горячее прикосновение на своих губах сегодня днём. Он никогда не задумывался ни о поцелуях, ни о какой вообще либо близости. Конечно, он читал, что люди могут испытывать такие чувства, как возбуждение, страсть, влечение, но он всегда считал, что это не про него. Боже, ему даже не хотелось дрочить, как его брату, о чём тут ещё говорить? Но Женя открывал в нём такое, что внутренности разом сжимались, как пружина, а в животе тяжелело от предвкушения. Ванная комната находилась напротив комнаты Кира. Женя решил пойти помыться первым. Быстро ополоснувшись и почистив зубы, он выходит в коридор и натыкается на старшего брата Кира. Тот выглядит совсем не удивлённо, будто поджидал его за дверью. Его взгляд снисходительный, насмешливый. Так смотрят на глупых наивных детей. — Не знаю, какой у тебя план по поводу моего нерадивого братца, но он заведомо обречён. Ему интересна лишь своя музыка и его ограниченный мир, в котором он живёт. Так что заканчивай этот спектакль с дружбой и вали. — Ты ни черта о нем не знаешь! Высунь свою голову из задницы и посмотри на своего брата незамыленным папашей взглядом. Уверен, ты будешь очень впечатлён. Но Дима лишь тихо рассмеялся и закрыл дверь ванной с обратной стороны. Звук льющейся воды будто поставил точку в их коротком диалоге. И Женя наконец понял, почему Кир закрывается от этих людей. Его семья уже заведомо всё решила и сделала выводы. Разговаривать с ними и пытаться что-то доказать и объяснить всё равно, что стучать головой об стену. С невесёлыми мыслями он открывает дверь в комнату и застывает на месте. Кир в одних боксерах лежит на кровати. Глаза его закрыты, уши заняты наушниками, и до Жени слабо доносится приглушенная мелодия. Лицо такое расслабленное и красивое, что кажется будто он спит. Лишь подрагивающие пальцы в такт музыке на голом животе говорят об обратном. Его живот. Боже, эти шесть кубиков пресса, что он прячет за своими свитерами, кажутся нереальными. Женя всегда считал Кира неспортивным человеком, хотя иногда он так прытко поднимается сам по эскалатору, что можно было догадаться о его выносливости. Но Кир даже на физкультуру не ходит, и никто не видит это совершенное атлетичное тело. Какое кощунство! Женя и сам отлично сложен, и в раздевалках он часто видел мужские тела. Но вид полуголого Кира заставлял сердцебиение учащаться, а во рту становилось сухо. Он облизнул губы и подошёл ближе к парню, который не замечал, что в комнате он больше не один. Женя уставился на чёрные боксеры Кира, в которых выделяется контур расслабленного чужого члена и не может отвести глаз. Приходит осознание, что если бы вместо Кира лежал абсолютно другой парень, не было бы так интересно и волнительно. Ужасно хотелось дотронуться, но Женя не какой-то извращенный маньяк-насильник. Он берет его за большой палец ноги и немного тянет, привлекая к себе внимание. Глаза Кира распахиваются, и он внимательным взглядом окидывает фигуру парня. — А тебе идут мои вещи, — улыбается он и двигается ближе к краю, приглашая лечь рядом. На Жене очень удобная и мягкая чёрная футболка и серые клетчатые пижамные штаны. Когда их ему принесли, он не особо их разглядывал и не задумывался, чьи они. Но теперь, казалось, сама одежда душит его, заставляет нервно сглатывать, а пульс зашкаливать. Может, дело лишь в тахикардии? Потому что влюбляться в этого парня было бы очень плохой идеей. Но Женя верит в судьбу, и что бы ни принесли ему эти чувства, он готов окунуться в них с головой. Кир не слышит, но чувствует, как другая сторона матраса продавливается от веса чужого тела. Он поворачивает голову и смотрит в зелёные глаза, которые, казалось, сверкают от разглядывания его силуэта. Кир знает, что хорошо выглядит. Его тело — его храм. И никто ещё не прикасался к нему. И он совсем не против, если до него дотронется Женя. Как же он этого хотел! На столе рядом с кроватью горит ночник, освещая неуютную комнату тёплым приятным светом. Ещё не так поздно, чтобы ложиться спать, но и недостаточно рано, чтобы играть и петь. Кирилл, не глядя, протягивает Жене второй наушник. Медленная и спокойная мелодия обволакивает и дарит утешение. Музыка отвлекает, забирает всё внимание на себя, но недостаточно. Женя очередной раз окидывает Кира похотливым взглядом и думает: какого чёрта он ждёт? Кир выглядит как самое невинное и прекрасное создание, и мысль дотронуться до его чистой и голой кожи становится навязчивой и нестерпимой. Кир лежит на спине с закрытыми глазами. Впервые музыка не может захватить его внимание, чтобы он забыл обо всем на свете. Наконец он чувствует, как Женя оседлал его и смотрит совершенно ошалелым взглядом. Он проводит рукой от груди вниз, задевая короткими ногтями пресс и останавливается на кромке трусов. — Я совершаю преступление, касаясь тебя таким образом, — шепчет он. Кириллу нравится их игра — медленно и уверенно ходить по краю, увеличивая напряжение между ними. Но сколько можно это терпеть? Кирилл поднимается навстречу парню и прижимается к его губам. Они целуются и совсем перестают замечать музыку, что на заднем фоне играет для них. Сейчас, на данный момент, имеют значение только они. Их прикосновения, поцелуи, которые становятся все жарче и откровеннее. Теперь очередь Жени целовать его шею, и как же хочется пометить её. Втянуть в себя этот горячий участок кожи, где бьётся невероятно быстро пульс. Единственное, что он может себе позволить, это слегка укусить, но этого уже достаточно, чтобы Кир вскрикнул от наслаждения. Слышать его полустоны было невероятно горячо. Женя уже был болезненно твёрд, и когда он почти неосознанно качнулся бёдрами, чувствуя чужой возбужденный член, он в панике отстранился. Взгляд Кирилла мгновенно потух. Он тут же хотел оттолкнуть, но Женя, заметив реакцию парня, попытался объяснить: — Подожди, я просто растерялся. Я не знаю, как нам обоим доставить удовольствие, но я очень хочу этого, поверь мне. — Уверен? Вряд ли после всего, что произойдёт, ты сможешь утешить свою гетеросексуальность. — Ну и чёрт с ней, — говорит Женя, улыбаясь. Кир опускается на кровать и тянет за собой парня, приглашая лечь на него. Теперь всё изменилось, и это нельзя будет списать на шалившие гормоны или недотрах. Каждое прикосновение просит и одновременно дарит обещание: «будь моим» и «я буду твоим».