Как нож по горлу

Холодный воздух бил в лицо, царапая щеки. Люмин натянула шарф на нос. Несмотря на высокие сугробы после ночной метели, улицы полнились людьми. Большинство шло по делам — работа в Снежной всегда кипела, — а некоторые расчищали снег на основных дорогах, хотя следующей ночью все снова замело бы. Смотря на город с высоты птичьего полета, Люмин задумалась о том, как отличался бы ее первый визит Снежной, если бы Тарталья был с ней. Дерзкая улыбка, ехидные комментарии. Он знал бы, что показать ей в первую очередь. Чем удивить; чем заворожить; как рассмешить даже в эпицентре назревавшей войны. Может, горы не казались бы такими величавыми и одинокими, а тусклые улицы и облачное небо не навевали бы тоску так сильно, что даже в груди как будто выл ледяной ветер. Снежная была красивой — то, как Тарталья ее описывал, заставило ее поверить в это, но Люмин больше не замечала красоту. Несколько лет назад она дала обещание брату одного из самых безумных людей, которых она когда-либо встречала. Люмин не любила давать обещаний: она прожила слишком долго, чтобы верить чужим словам и опрометчиво бросаться своими, но мир ребенка полон надежд и света. Как она могла отказать? Когда его искрившиеся счастьем глаза перекликались с глазами Итера в детстве, Люмин ответила не подумав. Она много раз думала о том, что не успеет исполнить обещание, но никогда не думала, что их история оборвется на полпути не из-за нее. Как она теперь посмотрела бы в глаза Тевкру? Что сказала бы — и помогли бы слова? — Люмин. — Венти как всегда неслышно оказался позади нее. Люмин не видела его лица, но словно чувствовала затылком его безобидное любопытство. — Все в порядке? — М-м. — Она в последний раз оглядела тяжелый серый пейзаж города и заснеженные холмы за ним. — Просто вспомнила кое-что… Глаза жгло, а горло сдавило. Люмин вдохнула колючий воздух, запрокидывая голову и моргая. Обещание Тевкру больше не было конфетой в кармане, которую она когда-нибудь развернула бы. Оно стало ножом, вжатым ей под горло. Ее время на исполнение этого обещания истекало.

***

Люмин думала, что ей придется опрашивать людей втихую, чтобы узнать, где он жил. Но вопрос сорвался с языка после разговора с Царицей. Та только выгнула бровь, помолчала — и ответила, пусть и несколько расплывчато. И ладно. Люмин хотя бы знала, где ей начать искать, если только ее не обманули. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Тевкр снова случайно нашел ее, бегая по улицам, и она поскорее прекратила бы бродить по морозу, но, с другой стороны, одна мысль о встречи с ним бросала Люмин в нервную дрожь. Что, если он проигнорирует ее? Люмин не была виновна в смерти Тартальи, но она не смогла защитить его, и этот крест останется с ней на всю жизнь. И увидеть разочарование в глазах его брата было бы как удар хлыстом по еще кровоточившей ране. — Извините, — она окликнула мимо проходившего мужчину, — вы не подскажите, где живет Тевкр и его семья? Мужчина посмотрел на нее холодно, с подозрением. — А вы кто и зачем их ищете? — Я — подруга его старшего брата, Тартальи. Мне просто хотелось узнать, в порядке ли они. — Воно что. — Глаза мужчины едва смягчились. — Они уехали. Не хотели рисковать оставшимися детьми после смерти Тартальи, полагаю. Его младшие же его боготворили. Небось пошли бы по его стопам, если бы остались. Хотя, может, еще и пойдут. Что расстояние, если сердце у них одной породы? — Он вздохнул, выпуская облачко пара. — И раньше им опасно было, но люди всегда таят надежду, что трагедия обойдет их стороной, даже если они ходят по лезвию ножа. Что уж говорить о Тартальи — он же был как черт упрямый, словно бессмертный. Но как только трагедия стала реальной, так они деру и дали, чтобы сохранить детей от всего этого. — А вы знаете, куда они направились? — Взяли корабль до Ли Юэ. Куда их после этого занесло — без понятия. Не мое это дело. Ли Юэ. Это логично. Тарталья наверняка писал семье о Ли Юэ, если он и о Люмин-то писал. О Чжун Ли рассказывал, точно. Да и Тевкр там был, и ему понравилось. Люмин прикрыла уставшие глаза. Мужчина успел уйти, пока она задумалась. Вечер быстро укрывал город темнотой. В домах зажигались огни, а людей на улицах становилось меньше. Стоя на пустой дороге, между линией зданий с зашторенными окнами, через которые проливался теплый свет, Люмин как никогда осознавала свою незначительность. Такие моменты уединения, когда ты один, а остальные — вместе, всегда навевали ей плохие мысли. Люмин хотелось отдаться им, даже если только на вечер. А завтра она вернулась бы к своей роли героини, смахнув грусть с плеч, как снег. Сколько этого было — и сколько еще будет. Она вновь открыла глаза и решила вернуться к остальным. Ее время больше не принадлежало ей одной; предаться скорби она всегда успеет, если выживет. Люмин развернулась и вздрогнула от удивления. Венти ослепительно улыбнулся, словно они не стояли в ночи в мороз, и вручил ей горячий пирожок в обертке. Тепло разлилось по ее рукам. — Заглянешь со мной кое-куда? — Он подмигнул, склонив голову набок, и пошел вперед не оглядываясь. Люмин последовала за ним, прорезая путь через сугробы с чуть большей энергией, чем раньше — по дороге она съела пирожок, и немного сил вернулось к ней. Она заметила, что Венти нес с собой пакет, хотя не разглядела, что в нем лежало. Они пробрались через закоулок за дома и вышли ближе к городской стене, где обычно ничего не было, кроме сугробов. Это место оказалось исключением — вместо сугроба перед ним предстало высокое белое дерево, с тонкими многочисленными ветвями, украшенными звездами. Люмин пригляделась и поняла, что это были картонные звезды — вырезанные и покрашенные в золотой. Они висели на серебряных ниточках, качавшихся на ветру и поблескивавших в тусклом свете из окон и фонарей. Люмин неосознанно подошла ближе, запрокидывая голову, чтобы насладиться видом крупных звезд на темном небе, и только тогда заметила мраморный блок под деревом, который доставал ей до колен. На нем была лишь одна надпись. «Тарталья». Венти встал рядом с ней. — Его тело не нашли, но его семья все равно провела тихие похороны, прежде чем уехать. Он достал что-то из пакета. — Вот, у меня тут пиво. — Венти покрутил бутылку. — И даже кружка — специально для него. Он налил пива в кружку, поставил ее на нижнюю часть надгробия, смахнув оттуда снег, и отдал бутылку Люмин. Для себя он достал еще одну из пакета, после чего скомкал его и засунул в карман одежды. С щелчком пальца он открыл себе пиво и приблизил его к Люмин. — Выпьем, друзья. — Венти улыбнулся. — Застолья здесь не устроишь, но и так неплохо. Люмин тихо стукнула свою бутылку о его, но не отпила. Венти без слов отошел подальше, оставив ее у дерева. — Я так и не смогла встретить твоего брата или погулять с тобой по Снежной, — прошептала Люмин. Она не боялась, что ее услышат, и не стеснялась, что Венти мог уловить ее слова. Но голос не слушался. — Мы не сможем исполнить наши обещания в этой жизни… Хотя, возможно, однажды я встречу Тевкра. Но стоит ли напоминать ему об этом, или горечи прошлого лучше остаться в прошлом? Ответа не было. Она смахнула слезы и последний раз осмотрела дерево, звезды и надгробие, запечатывая образ в воспоминаниях. Сотни улыбок Тартальи и это — все были моментами, которые она хотела сохранить, какой бы болью они ни отзывались в сердце. — Это наша последняя встреча. — Она улыбнулась. — Больше мы не увидимся. Книга с его историей закрылась. Люмин поставила в ней точку. На надгробии остались кружка, бутылка пива и белый цветок, а звезды продолжали покачиваться на дереве.