Quite when I'm coming home, I'm on my own.
I could lie and say I like it like that, like it like that…
Мне было скучно. Стрелка часов, висевших прямо над доской, едва пересекла цифру два и казалось, двигаться дальше не собиралась. Мистер Мартин — длинный, худощавый мужчина средних лет, преподававший у нас историю Америки — монотонно рассказывал о событиях прошлого века, которые меня ничуть не волновали. Как, впрочем, и моих одноклассников. Кто-то из них сидел тихо, стуча пальцами по клавиатуре или мирно посапывая, а кто-то демонстративно разговаривал едва ли не в полный голос, спорил, смеялся. Но мистер Мартин упорно продолжал свой монолог, не обращая внимание ни на что, кроме толстого учебника в своих руках и постоянно спадающих очков. Я положила голову на сгиб локтя и смотрела в окно. С третьего этажа открывался вид на спортивную площадку, где у кого-то проходил урок физкультуры. Солнце, очень вовремя показавшееся из-за облаков, светило мне прямо в глаза, но отчего-то я продолжала лежать в той же позе, жмурясь. В наушниках играла какая-то старая песня, выпущенная задолго до моего рождения. Не знаю, как она попала в мой плейлист. Обычно я предпочитала нечто более свежее. Я неосознанно настукивала её ритм пальцами и мечтала поскорее сбежать из этого ненавистного мне места. Время здесь тянулось жутко медленно, и спустя всего пару уроков не спасал даже интернет, где, казалось бы, всегда можно найти себе занятие. Единственной моей радостью была мысль о том, что этот год последний. Я училась в двенадцатом классе и до выпускного, подводящего черту моих многолетних мучений, оставались считанные месяцы. Наконец сквозь музыку пробился долгожданный звонок, оповещающий о конце урока. Мистер Мартин пытался объяснить домашнее задание, но куда там. Класс уже встал на уши, засуетился. Я бросила в шопер тетрадь, которую так и не открыла ни разу за сегодня, планшет, свой старенький айфон и направилась к выходу, где меня в последний момент окликнул историк. — Мисс Джонс, задержитесь на пару минут. Я, мысленно матерясь, подошла к нему. — Мисс Джонс, последние три теста написаны на D, — не увидев на моём лице ничего кроме равнодушия, мистер Мартин слегка приподнял брови, — вы собираетесь как-то выходить из этой ситуации? Впереди поступление, эти оценки могут здорово испортить ваш средний балл. Мне хотелось засмеяться ему в лицо. За мной висел длинный список долгов и плохих оценок. Эти D по истории не изменят ровным счётом ничего. — Но я не привык вредить людям, поэтому даю ваш шанс прийти на пересдачу на следующей неделе. — Ладно, — просто ответила я. Конечно же я не собиралась никуда приходить. Затем мне в руки сунули файл с листами мелкого печатного текста. — Здесь вся информация, которая может встретиться вам в тестах и которую вам, соответственно, нужно знать. Потрудитесь выучить хоть что-то, мисс Джонс. Я даже тему читать не стала. Сразу бросила файл в шопер и наконец покинула чёртов класс с безразличным: — До свидания. В коридорах всегда было полно людей. Все они толпились, толкались, спешили куда-то или наоборот стояли по среди дороги. В такой обстановке чувствовала себя некомфортно, поэтому быстро пересекла расстояние до своего шкафчика. У других там чего только не хранилось: и канцелярские принадлежности, и одежда, и сменная обувь, и какой-то ненужный хлам. У некоторых девочек я видела обклеенные памятными фотографиями дверцы, прямо как в сериалах. Мой же шкафчик ничего интересного собой не представлял. Он практически пустовал, а те немногочисленные вещи, которые всё-таки там хранились, были сложены в идеальную стопочку. Я сняла с крючка кофту, закрыла дверцу на замок, взломать который смог бы даже ребёнок, и наконец отправилась по направлению к выходу. Этого момента я ждала с самого утра. — Да ёб твою, — прошипела я, когда на меня налетел парень. Я знала его. Эндрю Уолтер — двенадцатиклассник, с которым мы пересекались на уроках математики. Он перевёлся в школу в начале этого учебного года и сразу влился в коллектив, завёл себе кучу знакомых и жил припеваючи. Довольно симпатичный на вид, далеко не глупый, да ещё и спортсмен. Прямо-таки парень-мечта. Но оказался он в итоге таким же, как и все его ровесники. Через пару месяцев от его доброжелательности и лояльности ни осталось практически ничего. Вместо них — бесконечное хвастовство, случайные связи на вечеринках, о которых часто перешёптывались мои одноклассницы и общение с богатенькими друзьями-клоунами. — Смотри куда прёшь, — рявкнул он. Я уже набрала в рот воздух, чтобы ответить ему чем-нибудь резким и колким, но в коридоре неожиданно раздалась короткая мелодия, оповещающая об объявлении. Все притихли и остановились на несколько секунд. — Добрый день, ребята, — послышался голос директора из динамиков, — прошу всех, кто записан на музыкальные классы, пройти в актовый зал через двадцать минут. Явка обязательна. Спасибо. Толпа снова засуетилась, все вернулись к прежним делам. Я раздражённо выдохнула. Мои планы свалить из этого ненавистного мне места на час раньше с треском провалились. Раньше в это время было занятие по музыке, но прямо перед зимними каникулами преподавательница уволилась, а найти кого-то на замену администрация видимо так и не смогла. Честно говоря, я была даже рада увольнению этой жабы. А она её очень напоминала. Особенно голосом. Он был таким противным и скрипучим, но это даже не главный её недостаток. Уроки музыки были у нас до ужаса скучными и нудными. Обычно преподаватель должен прививать любовь к предмету, а нас же, наоборот, её отбивали. Всё, чем мы занимались — слушали сухую биографию каких-то музыкантов прошлых столетий и её идиотские истории из жизни. Жаба — по-другому я её не называла — чертовски любила жаловаться на свою жизнь. То муж придёт позже обычного на полчаса, то сын получит A вместо A+, то таблетки от головы не подействуют за пять минут, хотя раньше всегда действовали, то собака снова помочилась мимо коврика. Смешно, это ведь такие большие проблемы. Мне жутко хотелось заткнуть её чем-нибудь, а её семье, которой приходилось терпеть это постоянно, я могла лишь посочувствовать. Я ненавидела нытиков. Я вышла на улицу. Проводить в школе это неожиданно появившееся время совсем не хотелось. Волосы тут же разлетелись в разные стороны. Сегодня было достаточно ветрено, но тепло. Я всю жизнь прожила в Лос-Анджелесе и плохо представляла, как зимой может быть холодно, какого это носить тёплые куртки. Я сделала небольшой крюк по стадиону и присела на дальнюю лавочку, совершенно не зная, чем себя занять. Я видела, как мои ровесники общаются в компаниях, что-то активно обсуждают, рассказывают друг другу, обнимаются, видела, как сладкие парочки держатся за руки и целуются на глазах у других. У меня в такие моменты непроизвольно закатывались глаза. В глубине души мне тоже хотелось чего-то подобного, хотя бы, чтобы ощутить себя такой же, как остальные. Но я была одинока и чужда для коллектива. Единственным моим другом был мальчик из Нью-Йорка, с которым я познакомилась в Интернете два года назад совершенно случайно. Я любила тогда высказывать своё мнение под разными провокационными постами. Иногда мне отвечали и завязывался спор. В тот раз темой была важность психического здоровья и моральные травмы. Я слишком хорошо знала, что это такое, чтобы не ответить какому-то неизвестному с кружкой пива на аватарке. В самый разгар нашей переписки к моей позиции присоединился ещё один аккаунт. Мы долго приводили аргументы тому человеку, однако тот лишь называл нас глупцами, идиотами и ещё чем-то похуже. В какой-то момент я вышла из сети, рассудив, что это пустая трата времени и такому барану невозможно ничего доказать. А этот мой сторонник, решив, что меня задели обзывательства, написал мне целое сочинение с просьбами не обращать внимание на таких как он. Так мы и начали общаться. У меня раньше никогда не было друзей, я испытывала большие проблемы с доверием. Первое время я почти ничего не писала о себе, высасывая информацию из Питера — так звали моего нового знакомого. А он с удовольствием рассказывал о своей жизни, своих проблемах и радостях, не настаивая на том же с моей стороны. Питер был самым приятным собеседником, которого я когда-либо встречала, и я на удивление очень привязалась к нему. Он стал единственным действительно дорогим мне человеком. Пусть мы и никогда не встречались в живую. Я написала ему несколько сообщений, скинула мем про его любимые «Звёздные войны» и откинулась на спинку лавочки. Мне очень нравился шум деревьев, пение птиц. Звуки природы всегда успокаивали меня и дарили какое-то невероятное чувство. Я не выдержала и потянулась в карман за сигаретой. Я курила нечасто, но полностью избавиться от этой привычки не могла. Так прошло минут пятнадцать. Затем я снова вернулась в школу и сразу поднялась на второй этаж в актовый зал. У меня было предположение, почему нас решили собрать. Я думала, сейчас нам скажут выбрать себе новую дисциплину. Я даже начала перебирать в голове варианты того, что я могла бы изучать. Ну или сделать вид, что изучаю. В актовом зале к тому времени уже собралось десятка два учеников. Я по привычке села где-то с краю, надев на голову капюшон и посильнее окутавшись в кофту. Здесь всегда было холодно. Я с нетерпением ждала появление кого-то из администрации, чтобы это «мероприятие» поскорее закончилось. Но как на зло, никто кроме учеников в зал не заходил. Моя смена в кафе начиналась в шесть, а я всё ещё торчала на другом конце города, голодная, с кучей дел в придачу. Наконец дверь открылась и внутрь вошла заместитель директора — темнокожая женщина средних лет, а вместе с ней молодая девушка, которую я никогда не встречала в школе прежде. На ней был надет бежевый костюм, на пальцах красовались несколько колец, а на шее висела замысловатая подвеска. Её светлые волосы находились в состоянии небольшого беспорядка, на лице играла лёгкая улыбка. Этот образ крепко отпечатался в моей памяти. — Здравствуйте, ребята, — начала заместитель директора, — целый месяц у вас не было занятий по музыке в связи с увольнением миссис Гэзли. Но мы нашли вам нового преподавателя. Поприветствуйте Билли Айлиш. Светловолосая девушка помахала рукой. Люди вокруг меня начали аплодировать, я сделала тоже самое. Затем заместитель шепнула ей что-то на ухо и удалилась. — Ребята, — недолго думая, сказала эта Билли. Голос у неё оказался приятным, — сегодня у нас не будет урока. Но я хочу познакомиться с вами поближе и обговорить планы на ближайшее будущее. Хорошо? Все закивали, заинтересованно ожидая дальнейших действий. Мне в какой-то мере тоже стало интересно. Всегда нравилось наблюдать за тем, как ведут себя другие люди, попадая в новый коллектив, нравилось анализировать их поведение. Сейчас я точно могла сказать, что эта девушка знала, что делает, от неё веяло каким-то энтузиазмом и энергией. — Для начала пару слов обо мне. Меня зовут Билли Айлиш, вы можете обращаться ко мне по имени. Я не настолько старая, — посмеялась она, — я певица. Играю на нескольких музыкальных инструментах, в музыке столько, сколько себя помню. Вы всегда можете обращаться ко мне с любыми вопросами, постараюсь помочь. Думаю, пока этого достаточно. Теперь я предлагаю каждому из вас подняться на сцену и рассказать несколько фактов о себе. Кто хочет начать? Как минимум половина сидящих тут же подняли свои руки. Билли выбрала мальчика со второго ряда. Он в припрыжку поднялся на сцену. — Я Джейкоб Хэнсли. Мне семнадцать лет. Играю на гитаре, мечтаю в будущем собрать свою группу. Помимо музыки увлекаюсь компьютерными играми, гуляю. Короче, приятно познакомиться! — Отлично, Джейкоб, — улыбнулась Билли, — кто следующий? Так каждый выходил и совершенно спокойно что-то о себе рассказывал. В то время я дрожала как осиновый лист. Ладони сделались ледяными и дрожали, захотелось в туалет. Публичные выступления всегда были одним из моих главных страхов. Я терпеть не могла чувствовать себя уязвимой, а перед десятками глаз я чувствовала именно это. Я боялась выглядеть глупо, сказать что-то не то, опозориться. Мне всегда хотелось оставаться в тени. Я судорожно пыталась придумать себе речь из нескольких предложений. Со стороны это казалось сущим пустяком, но для меня -то ещё испытание. А очередь тем временем неумолимо приближалась ко мне. Представились даже самые тихие и робкие ребята. Я чувствовала себя до жути жалкой и ничтожной. И вот последняя девочка села на своё место. Больше ничто не оттягивало момент моего выступления. — Прошу на сцену, мисс, — произнесла Билли, смешно жестикулируя руками. И тут я поняла, что не могу сдвинуться с места. Ноги просто отказывались меня поднимать. На меня смотрели десятки пар глаз, ожидая дальнейших моих действий. А я и не знала, что предпринять. «Чёрт, чёрт, чёрт» — крутилось в голове. Мне хотелось провалиться сквозь землю, сбежать куда подальше, но моя пятая точка всё ещё находилась на стуле. — Можно я не буду этого делать? — наконец тихо спросила я, смотря на свои сложенные в замок руки. — Что случилось? — спросила Билли и направилась прямо ко мне. — Она у нас мисс Отстаньте-от-меня-все, — послышалось откуда-то справа. По залу прокатилась волна смешков. Я сделала несколько глубоких вдохов. Помнится, в стрессовых ситуациях психолог говорила мне делать именно это. Но сердце по-прежнему стучало как бешенное. Билли остановилась в нескольких метрах от меня, её реакции я не видела и видеть не хотела. Мне нужно было пространство, мне хотелось побыть одной. Я чувствовала запах каких-то духов. Приятный запах, не такой въедливый и назойливый как у англичанки, которая каждое утро выливала на себя не больше, не меньше пол флакона. — Солнце, — сказала она ласково. Мне было настолько непривычно слышать что-то такое в свой адрес, что по моей спине пробежали мурашки. Я подняла глаза, и встретилась с другими глазами — безумно красивыми, глубокими, словно океан. Мне на ум пришло именно такое сравнение, — ты можешь не делать этого. Я никого не заставляю. Но ведь мы все пришли сюда, чтобы научиться чему-то новому, приобрести опыт, верно? Так зачем упускать такую возможность? Она будто в душу мне заглянула. В этих словах не было ничего сверхъестественного, но ощущения мои были до жути странными. Внутри сражались две противоположности. Одна моя часть яро соглашалась с Билли. Мне хотелось показать ей, что я не дикий зверёк, которым меня видели все вокруг. Но вторая, куда более убедительная, вопила о том, что я ничтожество и подкидывала самые плохие варианты исхода событий. Билли вместе с другими присутствующими ждали от меня хоть чего-то, но я лишь продолжала смотреть в её глаза, будто пытаясь найти в них ответы на все свои вопросы. А потом я резко встала и, переборов себя, направилась к сцене. Прожекторы светили мне прямо в глаза, и оттого я практически не видела зрительный зал. Это было к лучшему, иначе бы я постоянно цеплялась взглядом за чьё-нибудь лицо. Мне было очень некомфортно, а боевой настрой, который я почувствовала минуту назад, снова куда-то испарился. Руки инстинктивно потянулась к шее. Царапать эту ни в чём неповинную часть тела было моей дурной привычкой. Но я вовремя одёрнула себя. На людях я должны быть собрана. — Хочешь я буду задавать тебе вопросы, как на интервью? — предложила Билли, видя мою растерянность. Я согласилась, молясь, чтобы вопросы были простыми и поверхностными, — Как тебя зовут и сколько тебе лет? — Ну, меня зовут Мишель Джонс, мне семнадцать, — я надеялась, что мой голос звучал ровно. — Отлично, Мишель. Какую музыку ты любишь слушать? Этот вопрос был чуть сложнее. Но я не собиралась рассказывать правду о своих предпочтениях, поэтому выкрутилась простым: — Я меломан. Слушаю всё в подряд. — Это здорово. Что насчёт твоего пути в музыке? Почему ты выбрала именно этот класс? Это был самый сложный и философский в какой-то мере вопрос. Просто в один момент я очень полюбила музыку. Именно этот вид искусства помог мне пережить сложные жизненные периоды, помог не сломаться под тяжестью обстоятельств. Я научилась играть на синтезаторе, который купила себе сама. На честно заработанные деньги. Пела, пока никто не слышал. Мне правда нравилось, и я хотела бы двигаться вперёд. Правда не знала, как и куда. Но обо всём этом я тоже не хотела говорить. Слишком личное. — Не знаю. Мне просто нравится музыка. Это прикольно. — Хорошо, спасибо, — у меня сложилось ощущение, что Билли хотела спросить у меня что-то ещё, наконец услышать правду, а не клишированную ложь, однако она лишь улыбнулась и произнесла: — Давайте поаплодируем Мишель. В зале послышались неуверенные аплодисменты, и я, украдкой улыбаясь, села на своё место. Я чувствовала странную гордость, что всё-таки смогла сделать это. Билли кивнула мне и что-то проговорила одними губами. Я так и не разобрала, что именно. Следующие двадцать минут мои одноклассники на перебой рассказывали Билли про прошлую надоедливую преподавательницу, называемую мной жабой. Айлиш, смеясь, обещала не повторять её ошибок. Затем делились своими идеями и предложениями. Честно говоря, я давно не видела их такими заинтересованными и включёнными в процесс. Билли определённо умела расположить к себе людей. И она вела себя ни как учитель, а как старшая сестра. У меня возник именно такой образ. Мне тоже в какой-то мере хотелось поучаствовать в разговоре, но я понимала, что слушать меня никто не будет и вообще, моя привычная роль такого не предполагает. Билли иногда поглядывала на то, как я сижу в стороне, якобы залипая в телефоне, но ничего не предпринимала. Наверное, это было к лучшему. Напоследок девушка запустила на большом экране караоке. Одну песню я даже тихо напевала вместе со всеми, прикрывая рот. Будто я делала что-то постыдное. Когда отведённое на урок время подошло к концу, практически все выходили из зала разочарованными. Я правда удивилась способностям Билли. Мне казалось, чтобы заинтересовать этих лбов чем-то, мало будет расшибиться. Однако хватило простого диалога на равных. Билли не пыталась создать конструкцию учитель-ученик, она просто была на одной волне с группой школьников, уважала каждого и её уважали в ответ. Когда я стояла у самой двери, мы пересеклись взглядами. Я не могла прочитать эмоций Билли. Наверное, ко мне она испытывала жалость или сочувствие. А жалеть или сочувствовать мне не стоило. Это всё мои проблемы, никак не её. — До свидания, — сказала я. — Пока, — прилетело мне в спину через несколько секунд. Это было только начало…