I don't really even know how it happened
I started talkin', they started laughin'
I don't really even know how it happened
I started watchin' them photographin'
I don't really how it happened
Instead of stoppin', they still were flashin'
I started walkin', gave no reaction
No reaction
Я проснулась от лучей солнца, светивших мне прямо в глаза. Моё окно располагалось на восточной стене, поэтому перед сном я закрывала жалюзи. В этот раз видимо забыла. Я потянулась и нехотя открыла глаза. До будильника оставалось ещё добрых двадцать минут, которые в любой другой день я бы с радостью потратила на заветный сон, но сегодня спать больше не хотелось. Я была в неплохом расположении духа и даже мысли об учёбе и вечерней смене в кафе не могли этого испортить. Я сходила в душ. Маленькая комнатка на первом этаже, освещаемая лампочками тусклого жёлтого цвета никогда, не внушала мне доверия. Ванная была грязной, кое-где на стенах появилась плесень и трещины. Плитка давно выцвела и придавала этому помещению ещё более мрачный вид. Я стояла в сланцах, подставив лицо под струю прохладной воды. С горячей в районе всегда был напряг. В моё детство её давали рано утром и поздно ночью, так что мне часто приходилось устраивать себе процедуры закаливания. В последнее время ситуация немного улучшилась и горячую воду можно было дождаться, постояв минут пять. Этим я и занималась. Мне нужно было помыть голову. Мой завтрак состоял из черничного йогурта и булочки. Утром мне было сложно заставить себя съесть что-то более сытное. Затем я натянула на себя джинсы, большую толстовку с эмблемой известного на весь мир университета, куда таким как я дорога была закрыта, и сделала высокий хвост. Я окинула своё отражение оценивающим взглядом. Я выглядела вполне неплохо. В семь утра я вышла из дома и пару минут постояла на крыльце, вдыхая свежий утренний воздух. На небе снова не было ни единого облачка. Я даже улыбнулась. Хорошая погода имела на меня определённое влияние. Прежде чем идти на школьный автобус, я забрала из почтового ящика несколько бумаг. Рекламные объявления, газета, задолженность по оплате света и газа — одним словом ничего нового. Я выбросила макулатуру в мусорный ящик и направилась к остановке, где уже толпились школьники всех возрастов. Те, что помладше, играли в догонялки, звонко смеялись. Им я отчасти завидовала. Мне бы тоже хотелось оказаться в беззаботном детстве и вот так носиться по газону, ни о чём не переживая. Девочки и мальчике постарше общались кучками. Я как всегда была одна и смотрела на это всё равнодушным взглядом. Подъехал знаменитый жёлтый автобус, покататься в котором мечтал любой заграничный подросток. Водитель не менялся годами — старичок в смешной кепке с доброй улыбкой во весь рот. Я вошла самой последней, по привычке ища глазами Синди. Но её нигде не было, и сердце не приятно кольнуло. Вдруг с ней что-то случилось за выходные? С другой стороны, она могла просто заболеть, уехать куда-то с родителями или что-то в этом роде. Почему меня вообще это волновало? В школу я вошла почти за двадцать минут до начала первого урока. Оставив в шкафчике кофту и вытащив несколько тетрадей, я сразу направилась в библиотеку. Там у нас проходила литература. Предмет вела миссис Стоун — женщина сорока, мягкотелая, тихая. С таким характером ей стоило бы сидеть и перебирать документы, но никак не учить подростков без тормозов. Она интересно рассказывала, и сама явно была увлечена своим делом, но её никто не слушал и не воспринимал всерьёз. Я на уроках миссис Стоун сидела на галёрке и рисовала «несчастных» в своём блокноте. Это было ещё одно моё тайное хобби. И объективно, у меня не плохо получалось. Карандашные наброски людей получались довольно живыми. Литературу слушать я даже не пыталась. Прочитав в своё время очень много книг, у меня сформировалась хорошая база, которой хватало, чтобы писать тесты на B. За итоговый экзамен по этому предмету я совсем не переживала, чего не могла сказать про другие. В особенности за экзамены по точным наукам. Хотя переживания — это громко сказано. Некоторые зубрилы сидели на успокоительных, так они боялись провалиться. Я же просто понимала, что через несколько месяцев мне придётся напрячь булки и как-то закончить эту чёртову школу. Урок пролетел довольно быстро, а за ним ещё один и ещё. Затем я, как и большинство других школьников, вышла на улицу, где расположилась у раскидистого дерева. Под шум листвы и щебетание птиц я съела свой обед: лапшу с кусочками курицы. В столовой я обедала последнее время редко. Потом у меня была короткая переписка с Питером и просмотр очередного бестолкового видео на ютубе. День шёл подозрительно гладко и хорошо. Такая тенденция меня конечно радовала, но в тоже время напрягала. И не зря. Я не любила вляпываться во всякое дерьмо, присущее старшеклассникам в школе, как не любила попадать в центр внимания. Я хотела забрать из шкафчика пенал с карандашами, когда наткнулась на компанию юношей, кажется из одиннадцатого. Они пользовались в школе какой-никакой репутацией, устраивали тусовки едва ли не каждые выходные и состояли в школьной команде по баскетболу, большего я не знала. Мне не было до них дела, пока я не услышала имя Билли и не увидела в телефоне одного из них её весьма откровенные фотографии. На самом деле в них не было ничего непристойного, но школьники ведь умеют раздуть из мухи слона. Я остановилась неподалёку и прислушалась. Шпион ей-богу. — Я бы вдул ей, — сказал брюнет высокого роста. — Песенки у неё хуйня, а вот формы… — Секса с училкой музыки у меня ещё не было, — хмыкнул владелец телефона — светловолосый парень в какой-то брендовой тряпке. — Да кто сказал, что она тебе даст? — Хочешь проверить? — На что спорим? — На тот элитный коньяк твоего бати, — протянул руку брюнет с явным азартом. — Ты охуел? Он мне глотку перегрызёт за эту бутылку. — Не перегрызёт. Ты же уверен в своих силах, ловелас. Они пожали друг другу руки, смотря прямо в глаза. Мне стало до жути противно. Подобные споры не были для меня открытием, однако сейчас дело касалось Билли, а не какой-нибудь девицы, готовой прыгнуть в кровать к любому, кто чуть симпатичнее обезьяны, и это в корне меняло дело. Внутри меня вспыхнула ярость, этим возомнившим из себя бог знает кого, хотелось хорошенько треснуть и вправить мозги. Если они конечно были. И я не смогла промолчать. — Вы ничего не перепутали? Компания замолчала на несколько секунд, а затем брюнет, он стоял ближе всех ко мне, развернулся на сто восемьдесят градусов. — Это что ещё за мымра? — Джонс, — противно протянул третий юноша, до этого в основном молчавший, — ты что, говорить умеешь? — Умею, — ответила я спокойно, хотя внутри меня творилась настоящая буря негативных эмоций, — отъебитесь от Айлиш. — Это интересно почему? — спросил блондин. Он откровенно потешался надо мной. — По определению. Вам трахаться больше не с кем? — Ой-ой. Вы посмотрите у кого язычок прорезался. Будет нам тыкать тут ещё. — Тыкалка не выросла, — они засмеялись. — Озабоченные животные, — я не сдержалась и с силой пнула брюнета в пах так, что тот отлетел к шкафчикам с глухим стуком. Гнев, накопленный мною за последнее время, вырвался наружу. Такого поворота никто не ожидал, и на несколько секунд воцарилась тишина. Затем светловолосый прошипел что-то нечленораздельное и в один прыжок схватил меня за горло, прижав к соседней стене. — Мымра недоделанная, не на тех напала. Он перекрыл мне доступ к кислороду. Перед глазами начало темнеть, я запаниковала. Физически юноша был гораздо сильнее меня. Я пыталась убрать его руки или хотя бы сдержать напор, но всё бестолку. Тогда, собрав все силы в кулак, я ударила его по носу. Светловолосый застонал от боли. — Ебанутая мразь. Тебе конец. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы около нас не появилось несколько преподавателей. — А ну перестать, — скомандовал физик, — это что за беспредел?! Светловолосый, кому мне посчастливилось разбить нос, смотрел на меня уничтожающим взглядом. Рядом с ним уже кружили две учительницы: вытирали салфеткой кровь, беспокоились не кружится ли голова. Дружки его стояли чуть поодаль, а за ними целая толпа зевак. Они перешёптывались, кто-то снимал происходящее на телефон, чтобы потом слить видео в какой-нибудь школьный паблик. Это ведь такая интересная новость. Я стояла без движения, сложив руки на груди. — Проводите мистера Робинсона в медкабинет, а вы, — физик смерил строгим взглядом меня и недобитую компанию, — к директору. Живо. *** Около получаса минут я просидела на диванчике в коридоре, ожидая пока директор наговорится с друзьями Робинсона. Я ничуть не переживала, хотя понимала, что просто так эта ситуация мне с рук не сойдёт. Робинсон был сыночком довольно состоятельных родителей, которые в добавок спонсировали школу. Администрация таких ценила и делала всё, чтобы им угодить. Справедливость никого не интересовала, всегда выбирали меньшее из зол или правильнее сказать меньшую из проблем. Наконец юноши вышли из кабинета, смерив меня торжествующими взглядами, а за ними в дверном проёме появилась секретарша — афроамериканка средних лет в белой рубашке и юбке-карандаше. — Джонс, проходите. Я взяла шопер и проследовала в довольно просторный и светлый кабинет. Секретарский стол стоял с краю, заваленный всевозможными бумагами и документами, около окна восседал директор Морита. Худощавый, длинный, седой — своими цепкими глазёнками он будто в душу пытался заглянуть. — Присаживайтесь, мисс Джонс, — сказал он, откашлявшись, — я уже услышал хронологию событий от мистера Стоуна и мистера Бека, однако мне хотелось бы взглянуть на ситуацию с вашей стороны. — Многоуважаемая компания спорила на секс с человеком. Я всего лишь хотела показать, что это немного неэтично, — мой голос так и сочился сарказмом. — Очень-очень интересно. И что же это был за человек? — Какая разница? — Ну как же. Это весьма важная деталь. Или вы ещё не успели придумать правдоподобную ложь, а, мисс Джонс? — мистер Морита чуть наклонился ко мне. Я резко выдохнула. Конечно же мне не верили. На что я вообще могла надеяться? Однако я всё ровно не собиралась раскрывать всех карт и упоминать Билли. Мне не хотелось портить ей репутацию. К молодым преподавателям и так относились предвзято. — Мистер Бек рассказал о том, что они с друзьями обсуждали видеоигру, когда вы неожиданно вступили в словесную перепалку, а затем толкнули мистера Стоуна, — продолжил директор, смотря мне прямо в глаза. Что он надеялся там увидеть? — значит зачинщиком конфликта стали именно вы. Что скажете в своё оправдание? Я молчала. А что мне ещё было делать? Да, вспылила, да, ударила. Но ведь заслуженно. По крайней мере я твёрдо была уверенна в правильности своего поступка. А эти признаться в настоящей теме разговора побоялись, про видеоигру придумали. За споры на секс их по головке тоже не погладили бы. Старшая школа старшей школой, но у всего должны быть границы. — Мисс Джонс, в прошлом у вас уже наблюдались вспышки агрессии и некие психические отклонения, — подала голос секретарша, листая моё личное дело. Такие велись на каждого ученика, — вы посещали психолога в средней школе. Неужели старые проблемы дают о себе знать? Я хорошо помнила свой первый поход к школьному психологу. Мне тогда едва исполнилось двенадцать. Моя расшатанная психика стала давать сбои. Я могла без видимой на то причины начать злиться, плакать, бояться. Я старалась подавлять это на людях, но получалось откровенно говоря херово. В конце концов я была всего лишь ребёнком. Однажды на уроке у меня случился очередной приступ. Глупое задание по естествознанию, которое никак у меня не получалось, стало словно спусковым крючком. Я в ярости скинула с парты все вещи и под взглядами ничего не понимающих одноклассников выбежала из кабинета в туалет, где задыхалась в истерике. Меня нашла учительница и, как полагается, отвела в кабинет под номером 20А. Такой светлый, уютный, с детскими рисунками на стенах. Психолог — милая на вид темноволосая женщина с розовыми щеками вызвала у меня желание довериться, поделиться своими переживаниями. Это было нетипично для меня, но в тот момент усталость видимо взяла верх, и я вывалила всю правду. БОльшую часть правды. Она так внимательно меня слушала, подбадривала, кивала, я даже была рада, что поделилась с кем-то накопленными переживаниями. Ненадолго на душе у меня полегчало. А потом эта миссис Уилсон окончательно разрушила моё хрупкое доверие людям. Она в деталях рассказала всё администрации, хотя обещала оставить разговор между нами двумя, а администрация в свою очередь сообщила Беннетам — тем, кого я желала никогда больше не видеть. На следующий день мы сидели в том же самом кабинете напротив той же самой женщиной уже втроём: я, мистер и миссис Беннет. Прямо как примерная семья. Мои опекуны были рассержены тем, что их вызвали в школу и оторвали от «невероятно важных дел», но при чужих держали лицо. Не хотели потерять тех денег, что государство платило им за меня. Миссис Уилсон улыбалась, пыталась разговаривать со мной, но я молчала не хуже любого партизана. Отчего-то мне безумно хотелось плакать, а сердце разрывалось от странной печали. Вечером того дня мистер Беннет злился сильнее обычного. — Неблагодарная, — кричал он, выпив водки, которая на кухне просто не переводилась, — всё у тебя есть: и крыша над головой, и пожрать. И что мы получаем взамен? Я молча стояла около двери, опустив голову. Это нужно было просто переждать. Меня мурыжили ещё минут десять, обзывали психованной идиоткой, бессовестной, никчёмной, а потом буквально пинками под зад отправили в комнату и запретили покидать её пределы. Мне их запреты были совершенно по боку, так что на всю ночь я ушла бродить по ночному Лос-Анджелесу. Мне было и больно, и обидно, и одиноко. Но поделать я ничего не могла. Это воспоминание очень резко и чётко возникло у меня перед глазами. Я потрясла головой. — Значит так, — снова закашлялся Морита, — я считаю, что вам, мисс Джонс, нужно снова обратиться за помощью. Мы сообщим психологу, она с вами свяжется. А в качестве наказания за драку всю неделю вы должны будете посещать лекции по поведению человека в обществе. Они, если вы забыли, проводятся в кабинете 330 F. Начнёте сегодня же. Я, догадавшись, что разговор окончен, поднялась со стула и направилась к выходу. У самой двери меня окликнула секретарша: — Идите на урок, мисс Джонс. Не забудьте извиниться перед мистером Робинсоном. Вам очень повезло, что его родители не написали на вас заявление. Тогда бы вы не отделались так просто. И впредь чтобы никаких драк. Девочка всё-таки. Я бросила короткое «до свидания» и поплелась по коридору. Ха-ха-ха, извиниться перед этим ублюдком, очень смешно. Если администрация лизала жопу этому семейству, я этого делать не собиралась. *** Оставшиеся два урока прошли для меня не самым лучшим образом. На меня постоянно пялились, а в коридорах перешёптывались стоило мне пройти мимо. Да, новости в школе разлетались просто со скоростью света. Да ещё какие новости. Лузерша Мишель Джонс наваляла местному мажорчику. Я надеялась не встретить свою рожу в каком-нибудь ютуб-ролике, хотя, наверное, бессмысленно. В три часа дня большая часть школьников закончила свой учебный день. Они радостные высыпали на улицу, а я, мысленно проклиная мир, отправилась в назначенный кабинет для отбывания наказания. Сбегать бесполезно. Знаем, плавали. Моя «тюрьма» представляла собой обыкновенный кабинет с большим телевизором, где крутили лекции полицейского о конфликтах и правилах поведения. «Надзирателем» был работник школы, связанный с воспитательной работой. Он читал книгу, почёсывая подбородок. Заметив меня, мужчина взял в руки специальный список «преступников». — Добрый день. Фамилия. — Джонс, — ответила я равнодушно, проследовав на последнюю парту. Помимо меня в кабинете находилось ещё человек десять таких же несчастных. Два часа тянулись бесконечно долго. Казалось стрелка часов замерла на месте и двигаться больше не собиралась. Питер писал мне подбадривающие сообщения, но они едва ли спасали моё в конец испорченное настроение. А ведь день так хорошо начинался. Уже через сорок минут у меня разболелась голова. Монотонный голос диктора действовал на нервы. — Люди должны уважать друг друга, уметь слушать и, что самое главное, слышать. Это очень важный принцип, на котором строится общество. Всегда помните, любую конфликтную ситуацию можно решить словами. Вам не нужно применять физическое насилие, чтобы доказать свою точку зрения… Боже, мне так хотелось кинуть чем-нибудь в этот чёртов телевизор. А ведь мне предстояло выслушивать этот ужас ещё четыре долгих дня. *** Второй день наказания шёл для меня даже более томительно, чем первый. «Надзирателем» в этот раз выступала противная тётка по имени мисс Кларсон. Она вела биологию и держала в страхе всю школу. Характерная, придирчивая, вечно всем недовольная, моя голова автоматически упала на парту, стоило ей войти в кабинет. — Да твою же мать, — прошептал парень, сидящий впереди меня. Что ж, я была с ним полностью согласна. — Здравствуйте, товарищи-нарушители, — начала она своим скрипучим голоском, — сдаём телефончики. Она прошла по классу и собрала наши мобильники в ящик. Меня всегда раздражали повёрнутые на правилах люди. Лишившись единственного развлечения, я почти час пролежала на парте, пялясь в одну точку. Вчера из-за наказания я опоздала на работу и получила выговор от управляющей. Постоянные нарушения мне никто прощать не стал бы, а из кафе вылететь я боялась. Где мне ещё искать такой заработок? Я погрузилась мысли о своих житейских проблемах и не сразу заметила присутствие в кабинете ещё одного человека. — Мисс Кларсон, вам просили передать эти бумаги, — я вскинула голову, услышав знакомый голос. Рядом с «надзирателем» стояла Билли. Сегодня она была одета в толстовку и штаны бежевого цвета. Она пробежалась глазами по классу и остановилась на мне, чуть нахмурившись. Я первая нарушила зрительный контакт и снова уткнулась лбом в сгиб локте. Отчего-то я почувствовала себя неловко, словно меня застукали за чем-то плохим. — Джонс, выйдите из кабинета. С вами хотят поговорить, — ворчливо произнесла мисс Кларсон после короткой реплики Билли, которую я не услышала с последней парты. Я с толикой волнения проследовала к выходу. Сразу за мной вышла Айлиш. Мне в нос ударил запах её духов. И почему он нравился мне так сильно? — Привет, — сказала она, как всегда улыбаясь. — Здрасте, — вопросительно поприветствовала я. — Ну рассказывай. — Что рассказывать? — я заметно напряглась. В голову полезли самые плохие предположения. Больше всего я боялась испортить отношения с человеком, стоявшим сейчас прямо передо мной. — А как ты думаешь? — Я, эм… — Да расслабься, Мишель, боже, — рассмеялась Билли, чуть потрясся меня за плечо, — я просто прикалываюсь. Расскажи, как попала в эту комнату страха. — Скорее комнату самого нудного времяпрепровождения, — пробурчала я. От сердца отлегло. Она кажется ничего не знала о драке, споре и всей этой истории. Оно и к лучшему, — да так. Случился конфликт тут с одними. — Бывает. Повод хоть стоящий? «Ещё какой. Ты — этот повод» — пронеслось у меня в голове. В реальности я лишь кивнула, глядя в глаза цвета океана. Самые красивые глаза во вселенной. — И долго тебе терпеть это? — Всю неделю. Мы простояли молча секунд двадцать. Билли будто хотела спросить у меня что-то ещё, но никак не решалась. Затем у неё видимо родилась какая-то гениальная идея. — Стой здесь, — она зашла в кабинет на несколько минут и вернулась с моим шопером и телефоном в руках, — я отпросила тебя у мисс Кларсон. Домой тебя конечно не отпустят, но есть альтернатива. Ты можешь помочь мне проверить работы других школьников. Ты не против? Конечно я была не против, что за глупый вопрос. Да я была обеими руками за. Покинуть этот чёртов кабинет и провести время в компании Билли — лучший исход событий. — Красиво рисуешь кстати, — она отдала мне мои вещи. Под чехлом телефона лежал карандашный набросок Питера. Я не любила, когда другие люди смотрели на мои художества, но получить комплимент всё же было приятно. — Идём? — Идём. Это было странно.