***
— Гастон, пора покормить нашего сына, — сказала Жанна, отрываясь от работы. Муж выпрямился и отёр рукавом мокрое лицо. — Иди, жена. Я присяду, подожду тебя на поляне. Быстро поедим и продолжим. К закату солнца надо убрать весь урожай. Осталось немного. — Я быстро, проведаю нашего мальчика и вернусь. Жанна и Гастон поженились чуть больше двух лет назад. Жили очень дружно, и Бог наградил их сыном. Старый кюре окрестил ребёнка, тот получил имя Симон Лабарб, сын Жанны и Гастона Лабарбов.***
Женщина побежала в конец поля и вскоре добралась до того места, где под тенистым кустом на мягкой траве устроила годовалого ребёнка. Малыша было неслышно, похоже, он крепко спал. Мать улыбнулась. Для своего возраста сынок вёл себя очень спокойно, не так часто плакал, как обычно это делали другие дети. Когда Жанна совсем приблизилась, она вдруг увидела странную до ужаса картину. Рядом с мальчиком лежала непонятная тварь. Чудище прижимало к себе ребёнка и, что поражало больше всего, — эти двое мирно спали. Симон во сне причмокивал губами, а его пухлые ручки доверчиво обхватывали шею уродца. Жанна обладала смелым характером и не привыкла паниковать по любому поводу. Поскольку с Симоном ничего страшного не случилось, она не закричала, потихоньку подкралась к спящим и внимательно принялась рассматривать найдёныша. Женская интуиция подсказывала, что жуткое существо тоже детёныш. Его тело выглядело, как у двухлетнего ребёнка: ножки, ручки, — всё такое же, только на пальчиках виднелись не ногти, а крошечные коготки. Серую кожу в тёмных пятнышках покрывала мелкая чешуя. Он имел округлый животик, а дальше выяснилось, что чужеродное создание тоже мальчик. Но если поглядеть на голову этого маленького «человечка», то она резко отличалась от людской и вообще даже не подходила ни одному известному животному. Лоб казался непропорционально высоким и заканчивался небольшим ребристым гребнем. По сторонам костяного выступа свешивались коротенькие чёрные жгутики. Найдёныш пошевелился, немного сдвинулся с места и разжал кулачок. На траву упала оторванная голова очень ядовитой змеи, а чуть в стороне Жанна заметила мёртвое тело гадины. Так что получается? Этот enfant trouvé (найдёныш) спас маленького Симона от неминуемой смерти? Со слезами на глазах мать возблагодарила Деву Марию, что та послала это странное, но доброе создание защитить бедного малютку. Значит, ангелы-хранители бывают и такими: без крыльев и в чешуе. Матушка взяла сына на руки и дала ему грудь. Младенец принялся сосать молоко. Найдёныш тоже проснулся, сел и с явным интересом уставился жёлтыми глазками на женщину. Вдруг он вытянул ручки и жалобно запищал. Жанна догадалась, что чешуйчатый малыш просил есть. Тогда она поманила найдёныша к себе. Тот быстро подполз и смело забрался к женщине на колени. Его ладошки потянулись к другой груди кормящей матери. Сердце крестьянки прониклось жалостью к этому несчастному созданию, чья будущая судьба окажется очень нелёгкой среди людей. Она выполнила просьбу детёныша, такую простую и понятную для каждой матушки. Тогда из его беззубого, огромного, странной формы рта показался длинный язычок, которым enfant trouvé плотно обхватил сосок женской груди, и молоко тоненькой струйкой полилось в горло чужеродного существа. Жанна даже не вздрогнула. Для себя она уже всё решила. Если посланник Богоматери спас дитя Лабарбов, значит, родители Симона обязаны позаботится о бедняжке, каким бы страшным с виду тот ни выглядел. Когда малыши насытились, Жанна подхватила их на руки и понесла показать подкидыша супругу. Конечно, Гастон начнёт возражать, не захочет оставить себе чужеродного детёныша, но женщина знала, как убедить своего мужа. Так и вышло. После недолгих споров Гастон согласился, что жена права. Вот только он настаивал, что Труви (найденный), как стали называть это существо, надо непременно окрестить, чтобы соседи не посчитали его нечестивым порождением. Ведь всё равно дитя не скроешь, придётся выводить на улицу всем на обозрение. И вот, спустя два месяца, когда чужеродный малец уже вовсю бегал по дому и рвался обследовать двор, Жанна решилась сходить на исповедь к местному священнику. Святой отец не стал медлить после ухода прихожанки и быстренько поспешил к Лабарбам в гости. Никакие просьбы не помогли. Кюре отказался окрестить детёныша, да ещё пригрозил передать ужасного уродца, в чьих жилах текла зелёная кровь святой инквизиции. Однако в душе отец Фурье всё-таки оставался добрым человеком. Поэтому, прежде чем решиться на крайний поступок, пообещал посоветоваться с местным бароном. Господин как раз на днях прибыл в собственное поместье. Анри де Клермон славился своей щедростью. Когда он приезжал к себе в замок, всегда устраивал празднества с фейерверками, c катанием на лодках по реке и c охотой в лесах на оленей. Этот человек обладал гуманным нравом и весёлым характером, но одна страсть затмевала все лучшие качества достойного дворянина. Карточная игра по-крупному, когда на кон ставились земельные владения, большие деньги и драгоценности — вот то, что его неудержимо влекло и грозило, в конце концов, разорить до последнего денье. Ещё де Клермон любил диких животных и с увлечением разводил их в зверинце, который устроил на территории поместья. Когда отец Фурье пришёл с визитом к барону, тот пребывал в прекрасном настроении, потому как накануне выиграл в карты хорошие земли у старого приятеля, тоже картёжника и кутилы. Кюре поведал господину необычную историю своей прихожанки, что та приютила у себя странное на вид человеческое существо. Завтра же де Клермон пожелал видеть этого приёмыша у себя. Утром следующего дня Жанна принарядила названого сына, подхватила на руки и в сопровождении священника они в повозке отправились в замок. Барон, как любитель всяких диковинок, пришёл в восхищение от одного вида экзотического детёныша и посмеялся над кюре. — Я забираю питомца себе и помещу в зверинец. Это не исчадие ада, как вы полагали, святой отец, а всего лишь экземпляр неизвестного вида животных. Кюре растерянно развёл руками. — Я не соглашусь с вами, мессир де Клермон, для этого он слишком умён. В ответ барон громко расхохотался. — Да-да, отец Фурье. Именно животное. Разве вы не видите, что у твари на морде наметились клыки и когти на лапах. Возможно, мореплаватели привезли беднягу с дальних островов, поиграли и бросили. Конечно, де Клермон лукавил и понимал, что это странное существо, при всей своей необычной внешности, всё же не животное. Хоть дворянин жил в жестокое время, но оставался гуманным человеком и не хотел, чтобы уникальное создание, кого бы следовало получше узнать, попало в застенки к святой инквизиции. Ведь палачам лучше не попадаться в лапы. Начнут нещадно мучить невинного младенца, а после полумёртвого сожгут на костре. Жанна радовалась, что Труви ещё легко отделался. Пусть обитает в клетке, но зато останется в живых. Когда кюре ушёл, женщина подтвердила: малыш необычайно умный для своего возраста, буквально всё схватывал на лету, хоть и не мог, как ни старался, выучиться произносить слова. Поскольку малыш по-прежнему питался молоком приёмной матери, семья Лабарбов переселилась в уютный домик на территории поместья барона. Гастон работал в саду, а Жанна кормила и ухаживала за Труви. Всё остальное время женщина вместе с товарками трудилась в господской кухне. Спустя месяц барон забрал детёныша из зверинца, где держал бедняжку в отдельной клетке, исключительно из-за отца Фурье. Кюре никак не успокаивался и продолжал наведываться. Но когда священник, наконец, согласился считать Труви животным, то прекратил свои визиты. Экзота перевели в комнатушку под лестницей. Каждое утро его приводили к де Клермону на поклон и ради забавы стали наряжать в нарядные костюмчики. А между тем приёмыш рос. Странное лицо его изменялось и становилось всё страшнее. На пальцах рук и ног начали появляться острые когти, которые ему благополучно срезали, чтобы сам не поранился, да и другим не навредил. На причудливой голове разрослись гладкие чёрные жгуты. Вот только все, кто ежедневно общался с Труви, не слишком сосредотачивали на этом своё внимание. Он сумел себя так поставить, что окружающие относились к уродцу терпимо. Надо сказать, что старшие сыновья барона давно выросли и устроили свои судьбы. У отца осталась единственная, очень болезненная дочь. День ото дня Луиза чахла, бедняжке пророчили скорую смерть. Однажды стали замечать, что Труви каждый день взялся посещать больную девочку и оставаться с ней часами под присмотром сиделок. Сначала обеспокоенные нянюшки выступали против его визитов — уж слишком неприятное лицо у этого уродца. Но мать и отец Луизы решили, что дочери пойдёт только на пользу общение с необычным созданием. Хоть тот и страшный снаружи, но тоже дитя, а дети, как известно, всегда поймут друг друга. Припомнили рассказ Жанны, как это существо спасло её младенца от ядовитой змеи. Женщина продолжала верить, будто найдёныш — посланник Богоматери. Тем более нечего было опасаться Труви. Наоборот, появилась надежда, что этот забавный и совсем не опасный чешуйчатый малыш взбодрит больную девочку и настроит на весёлый лад. Итак, детям дружить разрешили. Тогда няньки тоже смирились. Если господа желают, значит, им виднее. А Труви просто брал холодные, почти прозрачные пальчики Луизы в свои горячие ладошки и старался согреть. Он обнимал маленькую подружку, прижимал к груди, и потихоньку раскачиваясь из стороны в сторону, баюкал девочку, делился с ней своим теплом и мурлыкал на ушко непонятные сказки. Прошло три недели. Луиза оживилась и начала садиться в постели. Спустя ещё семь дней встала с кровати и самостоятельно вышла из спальни. Девочка выглядела вполне здоровой. У неё появился аппетит и хороший сон. Радости не было предела. Когда малышка полностью поправилась, она не захотела разлучаться со своим приятелем. Труви устроили в комнате напротив апартаментов маленькой подружки. Так и стали расти вместе девочка и её экзотический друг. Настала пора обучать дочь чтению и письму. Родители надумали преподавать Луизе сами, конечно, вместе с неразлучным товарищем всех детских забав. Хоть Труви выглядел необычно, но назвать его животным никому не приходило в голову. Настолько тот достойно себя вёл и совершал разумные поступки, иногда даже слишком логичные для своего возраста. Уже в течение месяца приёмыш научился ловко писать, таким способом чётко и красиво выражать свои мысли на бумаге. Тогда уж все окончательно поняли: Труви не просто смышлёный, а что он на редкость одарённое создание. Хоть говорить по-прежнему не мог из-за физических особенностей своего рта, зато всё прекрасно понимал. А ещё умел ласково мурлыкать и задорно стрекотать от смеха. Вскоре этот уникум стал всеобщим любимцем в поместье барона Анри де Клермона. Пролетело время безмятежного детства. Луизе исполнилось десять лет. До совершеннолетия её ждало дальнейшее обучение в монастыре кармелиток в Амьене. В те времена дворяне отдавали своих дочерей в заботливые руки монахинь, чтобы святые сёстры помогли девочкам лучше понять и усвоить Божьи законы, преподали им хорошие манеры, умение вести светские беседы, разбираться в изящных искусствах и другим премудростям. Как же тяжело было расставаться детям, но ничего не поделаешь, надо ехать. Так распорядились отец и матушка Луизы. Труви остался и взялся помогать камердинеру барона. Хоть юнцу от роду было не больше четырнадцати лет, но выглядел тот намного крупнее и выше ростом мальчишек в этом возрасте. Тело подростка окрепло и приобрело стройность. Барон часто брал приёмыша с собой на охоту, где неожиданно проявились новые таланты Труви. Он с лёгкостью научился владеть холодным оружием, и завалить оленя юному охотнику не представляло никакого труда. Добрый господин не мог нарадоваться на ловкого помощника. Минуло три года. Анри де Клермон овдовел и уже не выглядел тем весёлым молодцом, как много лет назад. Праздники в усадьбе постепенно прекратились, но страсть к карточной игре в бароне не угасла. И что плохо, тот постоянно стал проигрывать, но остановиться никак не мог. Это безрассудное влечение уже походило на болезнь. Случилось так, что оказались потеряны все лучшие земли, какие отец собирался оставить в наследство своим сыновьям. Драгоценности покойной жены тоже перешли в чужие руки. И, наконец, де Клермон поставил на кон свой единственный замок и его лишился. В итоге у неудачника не сохранилось почти ничего, кроме дворянского титула. И вот сражённому горем барону, когда казалось, будто всё уже кончено, а впереди лишь ждала унылая жизнь бедняка, предложили вернуть замок вместе с большей частью лучших земельных угодий. Взамен же отдать экзотическую особь, о чьём существовании узнал король. Всем было известно, как престарелый монарх обожал карликов и всевозможных уродцев. Десятки убогих созданий, наряженных в шутовскую одежду, наполняли королевские покои и всячески старались угодить хозяину. Но де Клермон не захотел расстаться с Труви, к которому успел крепко привязаться, и теперь несчастному барону предстояло покинуть свои родовые владения. Утром камердинер вручил господину письмо от Труви, где юнец упрашивал обменять себя на родовой замок. Причём так виртуозно сумел убедить своего благодетеля, что тому ничего не оставалось, как согласиться. Поместье было возвращено мессиру де Клермону, но Труви потерян и спешно отправлен в Париж.