🕷
Влад прогуливался по дворцовому саду. Сколько себя помнил, всегда любил осень. Кто-нибудь обязательно скажет, что это не самый приятный из сезонов: регулярные дожди, хлопоты для зверушек по подготовке к долгому зимнему сну, беззастенчивое оголение ветвей деревьев, птички, спешащие унести крылья в тёплые страны и уже не распевающие своих звонких песен. У многих по какой-то неведомой причине вошло в привычку жаловаться на осеннюю хандру и спихивать на неё ответственность за собственную непродуктивность и плохое настроение. Юноша находил в любимом времени года утешение и отдых от вечной беготни зимой, весной и летом. Прохлада осени остужала пыл и отрезвляла голову после выжимающей до последних соков летней жары. Воздух наполнялся невероятными запахами: свежести, листвы, опавших яблок и груш. Природа изо всех сил старалась покрасоваться перед морозной, враждебной зимой, такой равнодушно-белой. Краски осени — невероятные. Кусты, деревья и даже трава под ногами наряжались в золото, янтарь, рубины и редкую россыпь изумрудов. Влад ни разу не признавался вслух, что по-настоящему живёт только осенью. Да кто бы поверил? Совсем в её антураж и палитру не вписывался. Вот Алёнка — другое дело! — тёплая и уютная… А он что? Юноша-зимняя-стужа — такой же колючий и бесчувственный… Шаг. Шаг. Листья об ноги шуршат. Шаг. Шаг. Замерли все и молчат. Шаг. Через секунду второй. Шаг. Но вроде не свой, а чужой. Шаг? Или не было шага? Вдруг за спиной тишина. Шаг. Неспешно вроде, но смело. Шаг. И всё внутри обомлело… Влад напрягся и чувствовал себя при этом настоящим дураком. Ну, кто мог напасть в саду? Если только белки шишками закидают. Чувствам же всё равно не прикажешь и нервничать по щелчку пальца не перестанешь. Юноша в принципе стал, не свойственно себе, беспокойным и даже ночью практически не смыкал глаз. Всё думал и думал о том, что так тщательно и так долго копилось. В голове, как книги на полочках, с такой заботой были расставлены все воспоминания. Рядом с каждым пустовало место — под томик с самокритикой. За проведённое время в компании (не)подруги-бессонницы, он успел настрочить автобиографию уже лет до ста, как раз зяб в темнице, где Морок из прошлого тоже промывал себе косточки. Врачи, говорят, лечат головные беды задушевной болтовнёй… Тогда, почему бесконечные самоанализы и сессии с внутренним психологом ему совсем ничем не помогали? Влад так надеялся, найдёт переломный момент на пути своего 'становления', поругает глупца-дурака, пообещает, что подобных поступков больше не допустит, и всё: пиявка от сердца отсосётся. Не отсасывалась, зараза такая! По ощущениям, в подчинении этой — самой главной и, вероятно, самой толстой — ещё штуки четыре находилось. Сосали и сосали. Вкусный, видимо. Нутро неприятно заскребло. Хотелось, как раньше, отточенным приёмом, в мгновение ока превратиться в птичку и упорхнуть под спасительный свод дымчатого неба. Сбежать, оставляя всё позади, игнорируя факт, что проблемы потянулись бы следом. Пальцы непроизвольно сжались в кулак, специально впиваясь ногтями в ладонь. Противно быть застигнутым врасплох. Влад не хотел объясняться, увиливать, в очередной раз, сдаваясь глупой привычке, притворяться, что всё нормально, а уж тем более отбиваться, если за спиной всё-таки притаился коварный обидчик. Выдохнув так, что выпустил на волю весь лёгочный кислород, он обернулся. Прирос к месту. Лицо, видимо, слишком сильно перекосилось от досады, став причиной Алёнкиного хихиканья. — Плохой из тебя разведчик, — да, хороший, на самом деле. Не скажешь ведь, что голова чуть не лопнула от мыслей из-за безобидных игр с преследованием. — О, бойкот отменяется? — она тут же подошла вплотную и подхватила его под руку. — Зато, — толчок локтем в бок. — Захватчик хороший. Стало чуточку легче. Они двинулись по дорожке, ведущей всё глубже в сад, вместе шурша листьми. Молчали. Юноша, будто и вовсе не прекращая, продолжил свою дурацкую забаву: не сводить с принцессы взгляда, заметит — продул. Ещё не проиграл, а начал аж сразу после их недо-ссоры, пере-спора в дворцовом коридоре. Злило. Ладно бы с этим беспокойством, дак ведь ещё непонятно откуда взялась чрезмерная вспыльчивость. Данная черта в принципе была присуща его характеру, но чтобы вскипать от одного неудачного слова — совсем ни в какие рамки. «Ну вот на неё разве позволительно сердиться, м?» — зырк на рыжую макушку. Они вообще-то часто спорили или вели эмоциональные обсуждения самых разных тем. С Алёнкой так интересно! И мнения у них почти всегда не совпадали, но каждый, по умолчанию, к мыслям собеседника прислушивался и любовно поглаживал, как сундук с золотыми монетами. Сегодня пиявки Влада решили уйти в разнос, заявив, что и без собственной казны хорошо живётся, — дискуссии не получилось. На мгновение утянуло в липуче-неприятное чувство, будто снова стали чужие друг другу. Разом вспомнились все приказы Сирина: обмани, обокради, оскорби. И глаза Алёнкины, уже тогда к себе притягивающие: по-карему злящиеся, по-янтарному заинтересованные. «Что ты ожидал от неё услышать вообще? Прекрасная идея? Иди на произвол судьбы и на все четыре стороны?» — нахмурился. Снова взгляд в бок. Проиграл. — Ты… — Что? Злишься? Ненавидишь? — Извини за то недоразумение… — У меня новость! Обещаю, будешь в восторге. Папа рассказал, — воскликнула девушка, наконец, дождавшись, когда он расколется и заговорит первым. Даже не заметила, что Влад совершил извинительный подвиг… Алёнкиному нетерпению простительно. Уверен, что сразу понеслась его искать, как только удалось раздобыть отцовские откровения. — Новость? — Ну, ёжики! Как магию твою вернуть. Есть тут, оказывается, один способ. В общем… — Погоди. Ты же вроде не в восторге была, нет? Она возмущённо схватила его за плечи и слегка сжала чёрный кашемир водолазки. — Да хоть обколдуйся! Не против я вовсе, — Алёнка улыбнулась. — Просто переживаю за тебя… Опять обречёшься на триста лет в чужом теле. И сопротивляться ведь даже не станешь. Юноша отстранился и неловко улыбнулся. Волшебница всегда так искренне волновалась за его многострадальную судьбу, показывая поступками, демонстрируя открытым взглядом, но никогда не говоря словами. Приятно. Так, что разом потеплело на душе. Влад нахмурился, когда снова облизнул холод. Стыдно. Опять изображал всё утро оскорблённого и важного-бумажного… Он робко глянул в светящееся беспокойством лицо напротив, одна из пиявок отсосалась, внезапно сдавшись под натиском Алёнкиной заботы или проникнувшись к нему жалостью. — Ну, ладно, — снова улыбнулся, скидывая оцепенение. — Выкладывай. Ноги как раз завершили самостоятельно-проложенный маршрут до самого подходящего места для разговоров и раздумий. Влад часто засиживался здесь в тёплые августовские вечера, слушая журчание поблёскивающей в лучах закатного солнца воды в небольшой фонтане. Осенью место пропиталось покоем заслуженного отдыха и тщательно укрылось лоскутным одеялом из опавших листьев. Юноша обошёл фонтан вокруг, лавируя между скамеек, вновь рассматривая возвышающуюся каменную скульптуру — жар-птицу с длинным сложенным хвостом и печально опущенной головой — талисман королевской семьи. Летом, брызги воды медленно скатывались с её клюва, подобно хрустальным слёзам. Незаметно вздохнув, Влад отвернулся, приблизился к одной из скамеек. Парой лёгких движений очистил поверхность от отдыхающих листиков, придирчиво глянул на узорчатую деревянную гладь — сухо. Удобно разместившись, он поманил Алёнку, постучав ладонью по месту рядом с собой. — Короче! — девушка плюхнулась в полуоборот к нему и всплеснула руками, повинуясь привычке активно жестикулировать. Одному Владу известно, как трудно ей приходится на уроках этикета, где ничем махать в принципе не предполагается. — Слышал когда-нибудь о 'Глоткé Надежды'? — покачал головой. Честно, даже если бы знал эту сказку наизусть, духу бы не хватило признаться и стать причиной разочарования в искрящихся карих глазах. — В давние времена отчаявшиеся маги и волшебницы совершали тяжёлый и долгий путь со всех концов Сказочного Мира к Серпентинке. Дорога одна, ведущая далеко, в самое сердце горного массива, пряча внутри… Что-то, — серьёзно? — Никто не знал, а кому посчастливилось увидеть своими глазами — не говорил, потому что 'магические места, подобно счастью, любят тишину'. Путешественники возвращались домой полные сил, нашедшие утешение и душевный покой. Поговаривали, что у многих исполнялись заветные желания и сокровенные мечты. Алёнка закончила рассказ и удовлетворённо заглянула в полное сомнений юношеское лицо. Преимущество жизни в Сказочном Мире — большинство легенд оказывалось правдой. Хоть наугад тыкай в любую книгу в библиотеке. Похождения бравого война или приключения смелой феи, которые так и просят надписи на обложке: 'Основано на реальных событиях'. В достоверности истории, рассказанной, плюсом ко всему, проверенным источником, можно было даже не сомневаться. Волновало другое. Стоило ли проделывать тяжёлый путь, толком не зная зачем? — Забыла! — досадливо воскликнула. — Серпентинка всего в двух днях ходьбы от Дворца. Выйдем на рассвете, а через ночь уже будем на месте. Видишь, как удачно всё складывается! Ещё и поход, в качестве приятного бонуса. — Выйдем? — уточнил юноша, изогнув бровь. — А что, хотел от меня отделаться? — подначила Влада девушка. Ладно, правда было смешно полагать, что она отпустит его в одиночку. — Пойду с тобой, конечно, сбежишь ещё! Оп! Уже не смешно. — А твои занятия? Король не бу… — Спокойно, всё схвачено! Папа сам сказал, что мне тоже пойдёт на пользу там побывать. Гора ведь не только желания исполняет, но и сил придаёт. — Ну да, а то ты у нас всегда такая унылая, — подколол её юноша. Она возмущённо ударила молодого князя кулаком в грудь. — Ну всё, всё! — выставил ладони в знак перемирия. — Мы же пойдём? Влад пожал плечами: почему бы и нет. Проведёт несколько бессонных ночей в другом месте, может, и поспит от смены обстановки. Побыть с Алёнкой наедине пару дней тоже весьма заманчиво и приятно. Им и здесь ничего не мешало проводить время вместе, но что-то на подкорке сознания сковывало и не давало полностью расслабиться. Они неспешно направились обратно во Дворец, обрисовывая план действий. Решили выйти утром завтрашнего дня — в субботу, так как сегодня никто не обещал дать девушке учебный выходной. Алёнка переживала, что не успеет расправиться со всеми делами, ведь их ждала ещё и служба Хранителей, поэтому Влад самоотверженно пообещал заступить на пост в одиночку и помочь Сказочным, если потребуется. Ещё нужно было собрать вещи и выспаться. Мало ли где им посчастливится найти ночлег в походе… Лучше уж отоспаться на мягкой перине сразу за четыре дня. Конечно, никто не запрещал — скорее уговаривал — взять с собой палатку, подушки и одеяла, но идея тащить всё это в гору не особо прельщала.🕸🕷🕸
К ночи небо рассеялось, позволяя тусклому свету луны серебрить всю комнату. Влад рассматривал потолок, удобно устроившись на кровати, задумчиво перебирая пальцами где-то в районе груди и живота. В голове расплывчатами картинками проносились события уходящего дня. Обсудить тонкости предстоящего похода удалось только за ужином. Король рассказал о всех, известных ему, опасностях и особенностях маршрута. На пути их поджидало… абсолютно ничего: никаких монстров, засад, ловушек. Красота. Правда, Алёнка сказала, скучно. Если приключение и впрямь рассматривать, как обыкновенный поход, то специфика ландшафта обещала, что будет интересно, и они ещё пожалеют о своих опрометчивых словах. Сначала бескрайнее поле, тянущееся за горизонт сразу от Дворца. Затем река, которую, по словам правителя, предстояло пересечь по мосту. Задачка на поразмышлять: этой тропой перестали ходить лет пятьсот назад, поэтому состояние единственной переправы ставилось под огромный знак вопроса. Потом — берёзки, сосёнки, осинки и рябинки вплоть до самого подножия горы. В целом, справятся. О сухом пайке позаботилась королева. По её распоряжению, для путников доверху наполнили провизией небольшую походную сумку, в ещё одну положили вещи первой необходимости. Владу казалось подозрительным ледяное спокойствие правителей — отпускают свою дочь в четырёхдневное путешествие на пару ни с кем-нибудь, а с Мороком. Это пройденный этап, больные воспоминания, да… Но сам факт! Он ведь и целей своих толком никому не объяснил. Его и не спрашивали, если уж совсем откровенно. Рад, что не спрашивали, Влад и самому себе затруднялся ответить. «Как это зачем? Власть вернуть», — сказала Пиявка. «Чтобы колдовать, дорогой», — добавила вторая. «Величие только так и заработать», — прикинула третья. «Сказочные почитать будут», — мечтательно протянула четвёртая. «Даже король с королевой», — заключила первая, самая большая и убедительная. Влад так и не понял, почему слушал пиявок, но только они подсказывали ответы на крутящиеся в голове ночи напролёт вопросы. Безумно раздражало! Вечно спрашиваешь себя об одном и том же и не имеешь ни единой догадки, позволившей бы хоть что-нибудь решить. «Отточенным приёмом… В мгновение ока… Упорхнуть под спасительный свод…»🕸🕷🕸
Выступив на рассвете, друзья практически без остановки упорно шагали вперёд. Влад не брался говорить за Алёнку, но лично ему было очень неуютно топать под открытым небом по практически голой земле — ещё в конце августа прошла последняя жатва. Абсолютно всё вокруг казалось настолько пустым и вымершим, что юноша бы точно молча развернулся в обратную сторону, решив послать куда подальше все эти приключения, если бы волшебницы не было рядом. Её как будто вообще ничего никогда не настораживало. Можно и позавидовать озорному нраву девушки, точно пляска искорок костра. Влад не завидовал, но сильно Алёнку за лёгкость и весёлость ценил. По секрету. От самого себя тоже. После получаса упорной ходьбы молодой князь стал подмечать вещи, которые, по ощущениям, в самом начале и вовсе не существовали. Внезапно понравилось с особой тщательностью переступать через миллионы маленьких бороздок на плодородной почве. Не хотелось тревожить уже порядком уставшую землю, осень и зима — пора её законного отдыха. Засохшие стебли разнотравья шуршали не так приятно, как опавшие листья, но не менее забавно хрустели, принося странное удовольствие. Мысли юноши приступили к написанию картин, превращая поле в холст ярких красок. Представилось, что летом это место — бескрайний простор зелени, пестрящий фонариками полевых цветов: синих васильков, желтоглазых ромашек, белых и розовых тысячелистников, голубого цикория, лилового мышиного горошка. На целых три глубоких вдоха вернулись запахи. Нос защекотал почти невесомый аромат лепестков, оседающий в легких горьким послевкусием трав. Через ускользающее мгновение органы чувств вернулись в реальность и оцепенели неверием — летние краски, может, и сошли, а пьянящая красота поля осталась. На душе с каждой секундой становилось легче. Янтарно-гранатовый лес у горизонта слегка покачивал деревьями на ветру, готовясь к приходу путников в гости. Птички, решившие никуда не лететь зимой, возмущённо щебетали и выныривали прямо из-под ног — подбирали оставшиеся семечки и веточки для своих гнёзд. Золотые тюки, разбросанные то тут, то там, доставали чуть ли не до макушки. За одним из них спряталась Алёнка, а Влад жутко перепугался, вдруг не обнаружив её рядом. Зато девушку очень позабавило, как молодой князь потеряно кружился на месте, смотря по сторонам. Заразившись хорошим настроением принцессы, скачущей вперёд с неиссякаемым запасом энергии, юноша довольно легко шагал дальше. Изнуряющий путь совершенно незаметной метаморфозой обратился приятной сердцу и телу прогулку. Алёнка предлагала разные игры, чтобы не идти молчком, — то 'отгадай, что вижу', то 'правда — действие'. Больше всего понравилось придумывать загадки, вооружившись лишь своим кругозором и воображением. По правилам игры, разрешено было задавать наводящие вопросы: живое/неживое, съедобное/несъедобное, рыба/птица/зверь и тому подобное. Чуть ли не битый час Влад пытался понять, что это — 'снаружи красное, а внутри белое'. Чего он только не перебрал, в какие только дебри сознания не залез. Борщ со сметаной. Борщ, блин! 'Шаньга' — передразнила тогда принцесса. Кажется, ещё одна отсосалась.🕸🕷🕸
Переход через реку, который беспокоил юношу накануне вечером, прошёл на удивление быстро (ну, почти) и без приключений. Даже как-то досадно — потратил так много времени на размышления. С другой стороны, лучше уж о мосте думать, чем опять с пиявками разговаривать. Дощатая переправа приковывала к себе недоверчивый взгляд старым серо-зеленоватым цветом. Ничего надёжного такой оттенок не предвещал — древесина подгнила… в лучшем случае. Алёнка, в отличие от своего компаньона, предпочла не гадать, полностью игнорируя мучающий Влада вопрос — 'обвалится, не обвалится.' Когда молодой князь на пробу ступил на узкую ленту моста, волшебница перешла реку почти на половину. Ну и пожалуйста. Несколько раз легко топнул по древесине. Вниз, кувыркаясь в воздухе, полетела мелкая стружка. Ладно. Не остановиться и не полюбоваться на реку, быстро несущую свои воды, пенящиеся там, где рассекались о выступающие со дна камни, было бы преступлением. Напоминало о том, какие люди жалкие и ничтожные перед лицом стихии.🕸🕷🕸
Солнце клонилось к закату, когда путники, порядком уставшие, зашли под кроны приветливо распахнувших объятия деревьев. До выполнения плана на день оставалось только найти подходящее место для ночлега, поэтому они прогуливались между стволов, осматриваясь. Алёнка шла чуть впереди и напевала незнакомый мотив себе под нос. Влад снова нахмурился, очертив её взглядом с ног до головы. — Ты что, в этом пойдёшь? — удивлённо воскликнул юноша, завидев её утром. На волшебнице красовался коротенький комбинезон, купленный в далёкий день их первого перемещения в Сказочный Мир. Даже руки полностью не прикрывал. Спасибо, что хоть воротник-стоечка, и шея не на голе. — Я же в тёплых колготках, — она оттянула плотную ткань на ноге, которая тут же раздражённо вернулась на прежнее место обнимать кожу. — Видишь? — Если тебе станет холодно, то вернёшься домой, а я дальше — один! — спорить, ожидаемо, было бесполезно. Случайно встретившись взглядами с королевой, он понял, что уже не первый, кто пытался переубедить. Валерий предпочёл даже не вмешиваться, побрякивая ложкой в чашке с кофе. Влад спрятал руки в карманах объёмной жилетки. Ткань оттянулась вниз, и мех на капюшоне защекотал кожу на щеках и шее. Он оригинальностью не блистал в плане одежды. Снарядился в походный костюм, комфортно, тепло — залог успеха. Да и во Дворце юноша иконой стиля не славился — это, пожалуйста, к Алисе. Одевался, как нравится, и ходил довольный: брюки чуть зауженные к низу или, наоборот, широкие, а сверху одна из многочисленных рубашек или водолазок. Цвет обязательно чёрный, как вороново крыло. Иногда тёмно-тёмно серый, как остывшие угольки. Недавно Алёнка пригрозилась подарить голубую блузку — 'и только попробуй не носить!' — Не замёрзла? Давай жилетку дам? Она обернулась на ходу и убедительно помотала головой, слегка растянув губы в улыбке. Через какое-то время странствий между лепетавшими сосёнками, осинками, рябинками они набрели на небольшую опушку в глуши березняка, защищённую практически со всех сторон кустами ещё пестрившего крупными алыми ягодами шиповника. Идеальнее не придумаешь. Оставив Алёнку доставать вещи из походной сумки, Влад ещё немного побродил по лесу, собирая хвороста для костра. Повезло — нашёл сухое упавшее деревце, которое сможет поддерживать пламя до самого утра. Они вместе разломали податливый, хрупкий ствол на несколько частей и соорудили костровище. — Бдыщ! — Алёнка 'выстрелила' из пальца огненным шаром, и кора расцвела пламенем. Пока Влад занимался собирательством, девушка расстелила на земле плед и выудила из сумки по банке гречки с тушёнкой. Юноша, соорудив странного вида конструкцию в костре, водрузил на неё жестянки — пусть греются. Чтобы не поедать голодными глазами заманчиво поблескивающие в темноте цилиндры, друзья решили подсушить в язычках пламени ломтики хлеба. Так спокойно на душе — покручивать в воздухе палкой с проткнутым в самое сердце пекарским изделием — и… вкусно. Чего нельзя было сказать о крупе из банки. Ладно, на природе всё оказывалось съедобно, даже не думалось, что в обычной жизни такое и пробовать не станешь. — Как дела у девочек? — расслабленно спросил Влад, закинув в рот очередную ложку. — М? — девушка поспешно дожевала. — Ты никогда раньше не спрашивал. — Потому что ты рассказываешь сама, — цокнул языком, беззлобно добавил. — Не хочешь, ну и не говори. — Да нет, нет, просто не ожидала инициативы с твоей стороны, — она задумчиво помешала содержимое банки, а потом тепло улыбнулась. — Маша, как всегда, с головой в учёбе, записалась на все факультативы, в библиотеке торчит часами. Начинаю подозревать, что не одна она там тусуется… — глаза забавно округлились, Алёнка откашлялась. — Машка ещё недавно участвовала в университетском конкурсе устного перевода. Первое место заняла! — Почти не удивлён! Она чуть ли не на всех сказочных языках свободно разговаривает, — пожал плечами юноша, про себя хмыкнув подозрениям о 'тайном' романе Волшебницы Земли. Она лукаво на него глянула. — Вот нечего на меня так смотреть! Не чужие друг другу люди ведь. «И правда…» Молодой князь и не задумывался об этом раньше. Да они, можно сказать, были не просто 'не чужими людьми', а даже друзьями, в крайнем случае, приятелями. Пусть, он и не общался с девочками так тесно, как с принцессой, но определённо интересовался, как складывалась их жизнь. Иногда Алёнка предлагала ему вместе позвонить Сказочному Патрулю — просто поболтать. И Влад, с хорошо скрываемой радостью, соглашался. Бессмысленно-расслабленно-довольную улыбку было позволено показывать только принцессе (и то не с самого начала!). С каждой из волшебниц было по-своему интересно, и сами собой находились темы для разговоров. Даже их излюбленный обмен колкостями с Варей — скорее, особая манера общения, чем реальная неприязнь. Для Влада в целом оказывалось невероятно сложно сходиться с людьми. По большему счёту, из-за его характера и привычки держаться на людях образом, которому научили ещё в далёком, почти утеряном из памяти детстве. На Руси требования к будущему правителю всегда были очень строгие, а ожидания от мальчонки слишком завышенные. Либо соответствуешь, либо наказание. Может, конечно, только у него в жизни всё так печально получалось, а других царевичей холили и лелеяли. Юноша не знал, но удары розгами получал достаточно часто, чтобы усвоить: играть с обычными детьми — плохо, громко смеяться — моветон, быть собой — непозволительно. Как он себя не растерял вообще? А, погодите, растерял, и лишь недавно начал собираться по кусочкам. Благодаря Алёнке, Сказочному Патрулю и Алисе, Саше с Васей тоже. После стольких лет тоски, у него появились настоящие друзья. Он вдохнул полной грудью, способный, наконец, дотронуться сразу до всех запахов осеннего леса и примешивающейся к ним горечи костра. Третья пиявка отсосалась. — Варя недавно была дома в Штормграде, — мысли снова сконцентрировались на голосе принцессы. — Помирилась с родителями? — 'как решительно и смело' — подумалось мельком. — Ну, — протянула Алёнка. — Не совсем. Она вспылила, потом они вспылили. Да никто и не ждал, что вдруг наступит тишь да благодать. Просто захотела, приличия ради, рассказать о своих успехах, родители всё-таки. Слишком много всего накопилось, знаешь, чтобы за один вечер взяло и разрешилось. Любовь любовью, но не так это всё работает… Расстроилась, конечно, но виду не подаёт, как всегда, впрочем… Я бы и не узнала ничего, если бы не Снежка. Ёлки… — девушка закрыла рот рукой, с опаской на него глянув. — Чего? — весело фыркнул. Личное наблюдение: её фирменные 'ёжики' — малая степень удивления или возмущения, если разговор заходил о хвойных деревьях, значит, дело серьёзное. — Да секрет это!.. Был, — она вздохнула. Глаза блестнули хитринкой. — Ты ведь никому не скажешь, да? — Как только вернёмся, разболтаю всем в Сказочном Городе, у меня ведь так много знакомых, с которыми можно посплетничать. — Я серьёзно вообще-то, — возмущённо воскликнула Алёнка. — Вопрос жизни и смерти! — Не скажу, — Влад склонил голову набок, немо спрашивая: 'я в серьёз должен это обещать?' Она закатила глаза. Явно переняла эту привычку у него. Нечестно. — У Снежки, кстати, всё хорошо. Расстраивается только, что с Васей редко видеться получается. Учёба и всё такое. Он тоже не бездельничает, говорит, в институт поступил, аграрный, вроде… Видимо, так сильно понравилось с семенами летом возиться. Девушка замолчала и побила ложкой о внутренние стенки пустой банки, которую продолжала сжимать в руке. От Влада не укрылось, что она и словом не обмолвилась о Саше. После того как Алёнка решила не возвращаться в Мышкин, фокусник будто избегал общения. Первое время писал, интересовался, спрашивал, а потом перестал. Девушка терзалась вопросом: 'Почему?' Ведь она всегда отвечала, звонила сама, изо всех сил стараясь поддерживать общение. Называла причиной неразделённую симпатию Саши, хоть и признавалась ему много раз, что не может притворяться, лгать о чувствах себе и близкому человеку. Молодой князь, со временем, хорошо понял Алёнкины чувства, утешая грусть, злость, досаду. Безумно дорожил её доверием к себе, и бескрайне переживал. Искренне так, что аж рёбра сдавливало. Тему Абрикосова пообещал себе не поднимать. Если сама начнёт говорить или путанно намекать — с готовностью выслушает и подбодрит. Сыпать соль на рану — ни за что на свете. — Ну, рад, что все живы и здоровы. 'Привет' им передавай в следующий раз, — Влад помолчал. Вообще, давать развёрнутые комментарии, честно признаться, не его талант. Да и особой необходимости в них не чувствовалось. Нравилось слушать, узнавать, становиться невольной частью чего-то общего. Алёнка, кажется, это понимала и принимала, поэтому длинных монологов в ответ не требовала… Она вообще ничего не требовала. — Нет, лучше не передавай. Волшебница тихо рассмеялась. Не смог сдержать улыбку. Любил её хихиканья, а если бы умел или помнил, как звучит собственный смех, — обязательно бы прыснул тоже. Влад поднялся на ноги и подошёл к сумке, чтобы прибрать столовые приборы и пустые банки, оставшиеся после скромного ужина. Если называть вещи своими именами, просто запихал в неё мусор — то, что люди обычно выкидывают в помойное ведро. Не в лесу же бросать! Преступление настоящее, как грех на душу взять. У него и без того провинностей достаточно. Небо незаметно потемнело, а воздух между широкими и узкими стволами уплотнился и ощутимо потяжелел. Лишь костёр освещал небольшое пространство вокруг, играясь тёплыми переливами на лицах путников, кустах и деревьях. Где-то вдали ухала сова. Влад поёжился. Всегда поражала удивительная способность леса меняться так значительно с наступлением ночи. Днём он казался приветливым и дружелюбным — пели птички, трудился дятел, оповещая об этом всех глухим, равномерным стуком, перешёптывались деревья, шелестя на чуднóм невербальном языке, одинокие в октябре грибы и ягоды заманчиво выглядывали из-под рыжеватой травы то тут, то там. С заходом солнца, всё погружалось во тьму, замирало и, кажется, вымирало. Лес становился зловещим, настораживающим, будто хранил не загадки, как днём, а зловещие тайны, опасности и ужасы. Влад опять поёжился и повел плечами, пытаясь скинуть с себя цепкие пальцы волнения. Он вернулся к костру, возле которого было намного теплее, и, скрестив ноги, присел рядом с Алёнкой. Огонь начинал неприятно припекать лицо. Волшебница придвинулась ближе, случайно ткнувшись коленкой в бедро, и разместила подбородок на его плече, прожигая взглядом ничуть не хуже пламени. — Давай на звёзды посмотрим? — он повернул голову навстречу голосу, чуть не столкнкувшись с Алёнкой носами. Хотелось возразить, и даже нашлась куча аргументов против странной затеи. Было довольно поздно, а им следовало набраться сил перед завтрашним днём, чтобы не плестись в гору, помирая на каждом шагу. Он, конечно, очень сомневался, что сможет уснуть, но в душе теплилась надежда на благотворное влияние свежего воздуха, усталости и… Алёнки под боком? Совсем не хотелось гасить костёр, пусть и наличие единственного источника света в лесу было неоднозначным. Огонь, греющий от заморозков, которые уже начали воплощать в жизнь план атак на октябрьские ночи, также мог привлечь недружелюбных магических существ из чащи или комаров, в чём тоже мало чего приятного. Да и вообще, они во второсортном романе, что ли? Покорно сдался умоляющему взгляду. Обречённо взмахнув руками и состроив страдальческую мину (донельзя уморительную, если судить по реакции девушки), Влад откинулся на спину. Через секунду, пламя с недовольным шипением потухло, а Алёнка улеглась рядом, закинув руки за голову. Юноша зажмурился — искренне ждал, что их одним укусом сцапает тьма. На удивление, даже без танцев огня, в лесу было достаточно светло. Не как днём, конечно, но серебра луны и звёзд хватало, чтобы выхватывать из ночи знакомые силуэты. — Ты не переживай, — вдруг сказала Алёна, как будто внимательно следила за ним всё это время и слышала все до единой мысли. — Потом снова разожжём. У меня спички, — щёлкнула пальцами, образуя маленький огонёчек. — Всегда под рукой. Влад ничего не ответил, лишь искоса глянул на её представление. Молодой князь пылал тайной любовью, в которой никому, никогда не признался бы. Луна — не жаркое, самовлюблённое солнце, которое слепило и затмевало собой всё остальное. Она застенчивая, внимательная, даже днём наблюдает за людскими хлопотами, а ночью бережно укрывает серебряной вуалью дома, реки, деревья и поля. Сегодня ни одна туча не посмела прятать от глаз небо, украшенное рассыпаным по дымчато-синей глади крупным звёздным жемчугом, и ночное светило, робко воссиявшее. Так тихо. Влад не смел ни произнести слова, ни отвести взгляда от бескрайнего мерцающего свода, раскинувшегося где-то недостижимо высоко. Хотелось протянуть руку тому, кто смог бы забрать отсюда — туда, в даль, где нет шума в голове, нет ничего, только бесконечный покой… Алёнкины пальцы внезапно коснулись волос где-то у виска и заправили локон за ухо, возвращая в реальность. Она, оказывается, неотрывно смотрела на него всё это время, а он и не заметил. Влад неловко улыбнулся и повернулся набок, подложив ладонь под щеку. — Привет… — ну вот, начал разговаривать, как влюблённый дурак, а ещё они всё-таки смотрят на звёзды. Докажи теперь, что не второсортный роман. Непонятно. Хотелось всего. Особенно коснуться, ну хоть как-нибудь, хоть на секунду. Обострилась необходимость чувствовать чужое тепло, убедиться что происходящее — не цепкий реалистичный сон, в который он всё-таки провалился после проведённых не смыкая глаз месяцев. Странно. Никогда раньше такого не испытывал. Он мог так долго рассуждать о своих тёплых чувствах к осени, луне, природе, по-необычному обычных вещах, окружающих каждый день, а в отношение Алёнки даже слова не подбирались, все казались каими-то не теми, недостаточными, неисчерпывающими. Молодой князь изо всех сил пытался начать жить заново, бороться с пиявками внутри, отстраивать новую реальность вокруг себя… Но он бы не раздумывая послал всё к чертям и разрушил то немногое, что успел создать, если бы девушка исчезла из его хрупкого мирка… И было больно.🕸🕷🕸
— Алёнка? — еле выговорил Влад, разлепив глаза. Задремал. Всё-таки оказался прав, уповая на убаюкивающую силу свежего воздуха, наполненного тяжёлыми запахами леса. Болела голова. Волшебница нашлась рядом, свернувшись калачиком и уткнувшись головой в его бок. Юноша беззвучно хмыкнул, и кто ещё всю дорогу доказывал, что не поддаётся холоду? Молодой князь медленно сел, стараясь не потревожить девушку, и огляделся. Темно. К своему неудовольствию, отметил, что они разлеглись прямо посередь опушки. Приходи и трапезничай — стол накрыт. Морозец пробирал до мурашек, которые то и дело пробегали вдоль позвоночника и заставляли неосознанно поводить плечами. Костёр разжигать было бессмысленно. Да и как его разведешь, если 'спички' в беспамятстве и видят уже десятый сон. Единственным спасением казалось уйти ближе к деревьям, где хаотичная постановка стволов немного осаждала неожиданные порывы зябкого ветра. В глубине чащи — за кустами шиповника, — вырисовывалось дерево, настолько пожилое и высокое, что касалось кроной неба, исчезая во мгле. Влад засомневался, стоит ли будить девушку, но послушав с минуту её размеренное сопение, решил не тревожить. Поднявшись на ноги и потянувшись, юноша аккуратно подхватил волшебницу вместе с пледом. Получилась Алёнка в коконе, беззвучно прыснул. Дерево оказалось клёном, непонятно по какой причине решившим затесаться среди берёз. Влад, использовав ногу в качестве граблей, соорудил кособокую кучу из резных листьев, не так давно опавших на землю — ещё не расквасились. Применив всю ловкость и смекалку, юноша изловчился аккуратно усесться на импровизированную подушку, разместив Алёнку у себя на коленях. Жёстко. Немного поёрзал. Всё равно жёстко. Здесь наступает смирение. Влад не надеялся, что снова сможет уснуть. Кроме шелеста листвы, до слуха не доносилось ни единого звука. Юноша запрокинул голову, упёрся затылком в шершавую кору, напряг зрение, стараясь разглядеть шевеление листьев, тенью выделяющихся на фоне неба. Проваливаясь в темноту, Влад почувствовал, как Алёнка поёрзала щекой у ключиц. Руки почти неосознанно прижали девушку ближе, невесомо обнимая за плечи. Её размеренное дыхание шевелило мех жилетки, вселяло спокойствие, убаюкивало ничуть не хуже лесных колыбельных. Юноша прикрыл веки, сдаваясь усталости, отсосалась очередная пиявка.🕸🕷🕸
Сон решил взять своё и до последнего не хотел выпускать Влада из цепких пальцев. Разлепить глаза отчаянно не получалось, а отдохнувший и вновь оживший мир пробивался в сознание расплывчатыми картинками. Голова неуютно пустовала от мыслей. Приятная тяжесть Алёнкиного тела исчезла. Из чащи глухо доносились её шаги. Ветка предательски хрустнула в отдалении. Зыбко, как рябью по воде, память подсказывала, что минутами ранее девушка укрыла его пледом, всё ещё хранившим тёпло. Обидно, что не грел, заставляя ёжится, выбивая судорожные выдохи и недовольное бурчание. Тело начинало затекать от неподвижного сидения с прижатыми к груди коленями, склонившейся к плечу голове и крепко обнимающими бока руками. Если бы мог скрючиться и сжаться ещё сильнее, Влад бы не преминул возможностью. Шуршание, проследовавшее в глубь леса, не возвращалось. К счастью, можно было повременить со вскакиваниями и спасательными операциями. Громкие возгласы Алёнки сразу бы оповестили о бедах, застигнувших её врасплох. Что-нибудь в духе: 'Негодяй! Да на кого ты нападать вздумал?!' Тем не менее, нарастающее волнение уже взяло верх над сном. В чаще много и других опасностей, помимо бандитов и разбойников, а деревья хоть и разносили звуки на много километров, но понять, откуда именно эти звуки доносятся, не давали. Органы чувств приступили к неспешному анализу. Шелест листвы и редкие трели птиц, оповещающие о восходе солнца. Душноватый, сырой запах почвы и листвы. Молочная рассветная дымка, постепенно окрашивающая лес в пурпур, немного слепила глаза. Полупрозрачный туман, плывущий над землёй у самых корней, казался розоватыми облаками. Слух схватился за шорох листьев, подбирающийся всё ближе и ближе, затихший где-то за спиной. Влад обернулся и лениво разлепил один глаз, убедившись, что с Алёнкой всё в порядке, вернул голову в прежнее положение. Вскоре, девушка уселась рядом и забралась под шерстяной, колючий плед, прижав к себе коленки и положив на них подбородок. Князь, наконец, собрался с духом и поменял положение тела, чуть развернушись и разместив голову на плече волшебницы. Щека случайно коснулась рыжих волос — холодных и немного влажных после целой ночи под открытым небом, — согнавших от макушки до пят табун мурашек. Неприятных таких, с крошечными лапками. — Влад? — тихо позвала Алёнка, проведя пальцем по кончику его носа. — М? — хрипловато отозвался он, недовольно шмыгнув и поморщившись. — Ты такой милый, когда спишь. Новый шмыг и глупая улыбка. Хотелось продлить минуты тихого спокойствия, оттянуть момент, когда игнорировать подъём будет невозможно. — Не замёрзла? Она, мелко дрожа, упрямо помотала головой — как и десятки раз до этого.🕸🕷🕸
Наскоро позавтракав и упаковав в сумки вещи, друзья продолжили путь. Несмотря на всю неописуемость желания остаться под защитой деревьев на подольше, холод покусывал, заставляя двигаться дальше. Правда, Алёнка совсем не замёрзла, упорно заговаривая ему зубы сказками о вечногреющем внутреннем огне. За вчерашний день они, сами того не заметив, преодолели большую часть маршрута. Оставалось только выйти из леса и забраться в гору, о последнем думалось с содраганием. Расстояние, может, и небольшое, но уклон скалистых камней утомлял намного сильнее, чем пешие странствия по плоскости. Ещё и дыхание постоянно сбивалось, вырывая из груди тяжёлые вдохи-выдохи. Проведя некоторое время среди деревьев, невольно начинаешь чувствовать себя одним из его обитателей, и они будто бы принимают тебя за своего, начиная любопытно высовывать носы. Чуть ли не под ногами, наискосок в кусты, пронёсся заяц, сверкающий пёстрыми серо-белыми пятками и куцым хвостом. Птицы, перелетающие с ветки на ветку над головами, были слишком заняты, чтобы петь им прощальные песни, но ждали в гости на обратном пути. Громко каркали вороны, и стрекотали сороки, неуютно над ними посмеиваясь. Когда в спину Влада внезапно прилетела шишка, он не преминул ответить тем же. Началось лесное сражение: прятки за стволами и кустами, набеги на склады боеприпасов противника, меткие броски и хаотичный обстрел под аккомпанемент дружного хохота — Владов звучит совсем не плохо. Непонятно, сколько времени они провели бы так ещё, если бы один из снарядов не прилетел точно в лоб юноши. Он тут же решил: 'Да ну его к лешему!' Алёнка пыталась извиниться, сгибаясь пополам от смеха.🕸🕷🕸
Около полудня, они вышли из чащи и перекусили, давая себе шанс перевести дух. Деревья не совсем пропали из поля зрения, но значительно поредели и держались ближе к земле. Яркое солнце бестолку повисло над головами — воздух совсем не прогревался, а оно лишь припекало спину и слепило глаза. Небо, как и вчера, было ясное и чистое, будто застыло на месте, лишь изредка пересекаясь крошечными, размазанными облаками. До подножия горы, вершина которой уже давно виднелась над рябинками-осинками, оставалось совсем ничего, и в груди начинало шевелиться беспокойство. Хотелось знать наверняка, чего ждать дальше. Зачем шли через поле и лес, пересекали быструю реку? Ради чего полезут в сердце каменного массива? Куда он шёл? Приближение к цели и логичному завершению путешествия открывало второе дыхание, окрыляло ноги, стирало понятие об усталости — Алёнка неслась вперёд. Почему Владу, с каждым шагом в сторону тянущейся куда-то неровной линией и плавно набирающей высоту Серпентинке, становилось всё сложнее делать следующий шаг, будто ноги прирастали к земле? Гора медленно приобретала чёткие очертания, прорезаясь из туманной дали голыми, холодными камнями без единой травинки или засохшего кустика. Подножие казалось входом в другой мир — по обе стороны от него, образуя ущелье, тянулись ввысь скалистые великаны. Неужели и впрямь пойдут по самому дну, позволяя окружить себя плотным кольцом горной породы? Серпентином тянулась в темноту шершавая дорожка, услужливо предлагая проводить их в самую глубь. Влад ненадолго застыл перед входом, не решаясь сделать первый шаг. Никогда не было настолько страшно и неуютно. Цепкие пальцы опять впивались в сердце и перехватывали горло, не позволяя вдохнуть полной грудью. Алёнка уже прошла несколько метров по каменной тропинке, поэтому, обернувшись, озадаченно смотрела на него из полутени. Молодой князь ступил, упираясь подошвой ботинка в твёрдую, холодную поверхность. Вызывало больше доверия, чем старый мост. Ноги лишь сильнее сопротивлялись продвинуться хотя бы на миллиметр. Чем дальше они заходили, тем гуще становился мглистый воздух. Стены горного массива по правую и левую руку прятали за собой солнце, полностью поглощая горячий, закатный свет. Всё сложнее проглядывались неровности дорожки под ногами. Круче становился склон, каждый шаг отдавался напряжением в бёдрах. В какой-то момент шероховатые камни сменились ступеньками, где-то раскрошившимися по краям или полностью обвалившимися. Некоторые из них шатались из стороны в сторону, вниз прыгали камушки, потревоженные тяжестью человеческого тела. Внутри разбушевалась последняя пиявка, присосавшись настолько сильно, что, казалось, была вполне обрадована избавлению от четырёх подчинённых. Лёгкие сдавливала то ли усталость, то ли что-то другое, юноше неизвестное. Тело сковывало осторожностью и напряжением. Снаружи невероятной тяжестью давили на плечи руки гнетущей атмосферы. Нос вдыхал удушающе пустой воздух, оставляющий в гортани послевкусие отчаяния и одиночества. Подошедшие вплотную к серпантину скалы так и норовили исцарапать бока или вовсе расплющить. Сбежать. Сжаться в комок. Спрятаться от бездушного камня, обступившего со всех сторон. — А мы бы с девчонками уже давно наверху были! — улыбаясь от уха до уха, кинула ему через плечо Алёнка, которая бодро шагала чуть впереди. Её звонкий, жизнерадостный голос показался глухим, будто доносился из вакуума. Влад, находясь на грани панической атаки и в плену нервозности, не нашёл сил на выдумывание остроумного ответа, лишь поднял уголок губ в привычном жесте искусственной ухмылки. Алёнка щёлкнула пальцами, пуская плавать по воздуху несколько огненных шаров. Ущелье залилось тёплым светом. Стены подёрнулись чёрной рябью теней, за ними потянулись бесформенные полоски. Юноша ничего не замечал, отражая происходящее вокруг, как сквозь сон, и машинально переставляя ноги.🕸🕷🕸
Серпентинка извилистой тропой привела их к разинутой пасти. Они стояли на ровной площадке, оттягивая момент, когда в зияющий каменный проход придётся протискиваться. Лицо обдувало прохладной свежестью, вырывающейся изнутри. Алёнкина магия здесь не работала, отрицая все старательные попытки вновь зажечь потухшие шары. Мгла снова безпрепятственно касалась всех частей тела. Влад перестал что-либо ощущать. Ушли тревоги, страх, паника, сливаясь в одно большое ничего — в пустоту за солнечным сплетением, подобно чёрной дыре напротив. Первый шаг навстречу черноте оказалось сделать в тысячу раз проще. Через секунду ладони едва ощутимо коснулась Алёнкина, но тут же отдёрнулась. Девушка непонимающе глянула на него, потом на свою руку, обожённую мертветским холодом юношеского тела. В нерешительности переплела их пальцы, невесомо сжав. Влад не чувствовал.🕸🕷🕸
Длинный, узкий коридор, взявший начало сразу за проходом, тянул их всё глубже вдаль. Ни единый отблеск света не пробивался сквозь массив камня, оставив их напряжённо шагать в полной тишине и тёмном одиночестве. Невозможно вести счёт времени. Влад не отрывал левую руку от колючего камня, заставляющего онемевать пальцы, но не позволяющего отпускать единственный ориентир в пространстве. Не потеряться бы тут, погребёнными заживо, без шанса на спасение. Куда он вообще её затащил? «Одни неприятности от тебя, Влади~ик», — ласково протянула пиявка, сыто причмокнув ртом — высосала последние капли крови. Стены начали медленно разжимать хватку. Холодный свет вырисовывал очертания камней чуть в отдалении. — Князь Владисла~ав… — позвал казавшийся смутно знакомым голос ленивой песней. Внутри всё похолодело, мозг трубил сигналы тревоги, но ноги не останавливались и неслись вперёд — к свету. Знал, что должен быть там. Алёнка едва поспевала следом. Завернув за угол, юноша чуть не грохнулся вниз с утёса. Друзья остановились у входа в достаточно просторный грот, жмурясь от ослепляющего холода. Дорожка, которая привела их сюда, не обрывалась, но резко уходила влево и вниз. Привыкнув к свету, волшебница восторженно крутила головой из стороны в сторону. Влад застыл, не в силах оторваться от источника серебра далеко под ногами. Озеро подсвечивалось изнутри, пуская по глухим каменным стенам податливые волны. Водные переливы вокруг зачаровывали, унося мыслями в океанскую пучину. — Кня~зь… — нараспев протянул бархатистый голос. — Владисла~ав… Юноша не мог сопротивляться зову, тянущему на самое дно, притягивающему к мерцающему озеру. Пиявка недовольно покусывала внутри, — обвиняла, что он до сих пор стоит на месте. Влад ринулся вниз по крошащимся ступенькам, чудом не спотыкаясь о шероховатости камней. У самой водной глади он обессиленно рухнул, больно ударившись коленями, и заглянул внутрь — на своё отражение. Взрослый мужчина, с застывшим выражением на бледном щетинистом лице. Волосы не вились чёрными змейками вдоль щёк, а прятались где-то под богатым убранством княжеской короны, фантомно сдавливающей виски. На плечах тяжёлым грузом покоилась мантия с воротником из волчьего меха — очень дорогая, он помнил. Лишь голубые глаза, уставившиеся в ответ были такие же — холодные, пустые. Мёртвые. Влад застыл, не в силах ни моргнуть, ни пошевелиться, ни даже вдохнуть. Лицо любимой пиявки. Его прошлое. Оно захлестнуло, подобно ледяной воде, проникало везде — в лёгкие, в уши, в нос, — пропускало локоны сквозь тонкие пальцы. Юноша тонул в эгоизме, жестокости, лжи и лицемерии, боли, отчаянии, потерянности, невыносимом одиночестве. Он задыхался, лишь без толку хватая ртом воздух. Почему считали, что Аленький цветочек создал из него нового Влада? Зачем говорили, что ему повезло быть спасённым? Магия артефакта лишь изменила его внешне, сняв проклятие и вернув истинный облик, оставленный в далёкой юности. Она не забрала прошлое, лишь навечно приковала его к сердцу молодого князя без возможности от себя избавиться. Воспоминания не могли не заявлять о себе. Нельзя было забыть и не думать. Его жизнь, путь, которым шёл на протяжении сотен лет, даже не отдавая отчёт этим сотням. Чем сильнее Влад погружался, тем чаще хотелось сдаться мольбам вернуться обратно. Как отстраивать что-то, стараясь стать лучше, если не знаешь, что и когда пошло не так? Вечно хотелось сбежать. Он разрывался на части голосами прошлого, подбивающего добиться старых целей, и настоящего, где искренне пытался просто жить и быть счастливым. Ему же дали второй шанс. Как он мог опять подчиниться старым ошибкам? Призрак князя Владислава загнал его сюда, а теперь безмолвно смотрел из водной глубины. Мужчина заплакал — щёки обожгло дорожками слёз, — но упрямо не отводил от него умоляющего взгляда. Внезапно Влад понял и невесомо кивнул. Лёгкие резко разжались, позволяя, наконец, жадно вдохнуть кислород полной грудью. Князь мягко улыбнулся, медленно исчезая, становясь отражением юноши со змейками чёрных волос. Внутри опять опустело, в этот раз от облегчения. Влад хотел подняться и разогнуть затёкшие ноги, но не смог — в глазах потемнело, затылок больно приложился о камни. Всё оборвалось.🕸🕷🕸
Резко дёрнувшись, Влад проснулся и собирался тут же вскочить, но был безжалостно остановлен опутавшим со всех сторон одеялом. Где он вообще? Порывисто сел и оглянулся — голова отозвалась тупой болью. Его покои. Потерев лоб ладонью, он откинул навязчивый пуховый плен и опустил ноги на пол. Влад несколько раз моргнул, рассматривая непонятно откуда взявшиеся трикотажную кофту с длинным рукавом и свободные пижамные штаны. Вздохнул. Не давал покоя факт, что его кто-то переодевал. Даже нижнего белья не оставили. Луна приветливо заглядывала в комнату, очерчивая серебром силуэты мебели и ласково поглаживая щеку. Дверь с тихим скрипом отворилась, юноша машинально обернулся. Молодой князь не успел даже испугаться, приглушенный вскрик, и он уложен обратно на подушку. — Ты очнулся! — восклицала придавившая сверху Алёнка, сомкнув руки вокруг его шеи. Влад правда старался успевать своевременно реагировать или начать хотя бы один мыслительный процесс, когда она, нанеся ощутимый удар в грудь, уже сидела рядом, сжимая его пальцы ладошкой. — Аэ… «И что говорить?» — единственная мысль бегущей строчкой в голове. — Ты отключился прямо там! Что вообще случилось? — Ага… Не приснилось всё-таки.? — он по-глупому моргал глазами. — Приснилось? Издеваешься, что ли? — растерянно лепетала в ответ. Вокруг заплясали огненные искорки. — Алён, ты почему не спишь? — с новым дверным скрипом в покоях показался король. Девушка резко развернулась к нему лицом, сложив руки перед собой. Валерий, на несколько секунд задержавшись на них взглядом, продолжил, теперь обращаясь к юноше: — Какое облегчение для всех нас, что ты пришёл в себя! — послышалось неуверенное 'спасибо'. — Знаю, что вам многое хочется обсудить, но давайте отложим всё до утра. Влад ещё очень слаб, да и всем не помешает хорошенько отдохнуть. Алёнка беспомощно переводила взгляд с него на отца и обратно. Обречённо вздохнула и послушно скрылась за дверью. Шлёпанье босых ног по мраморному полу быстро удалялось. Правитель, мягко улыбнувшись юноше и пожелав 'доброй ночи', последовал вслед за волшебницей. Молодой князь так ничего и не понял. Слишком много событий для пяти минут в сознании. Озеро, которое всё ещё казалось мутным отголоском сна. Мучающий вопрос о переодеваниях. Алёна, ненароком положившая конец неопределённости между ними. Выглядевший взволнованным Валерий, назвавший его по имени без всяких там Владиславов и Владимировичей. Он хмыкнул, мотнул головой и всё-таки поднялся на ноги — решил подышать. Юноша облокотился скрещенными руками на металлические перила, ограждающие балкон по всему периметру. Небо усеяли звезды. Было тихо и спокойно. Даже в голове приятно пусто, как будто все мысли разом взяли и улетели, взяв билет в один не известно где находящийся конец. Влад прислушался к своим чувствам. Позвал пиявок — съехали. Тихо рассмеялся своим мыслям. В памяти возник призрак князя Владислава, мерцающий в толще водной глади. Умолял дать себе второй шанс, перестать задаваться бесконечными вопросами, мучаться тягостью старых ошибок. Влад смог, наконец, отпустить прошлое и, главное, простить себя, постепенно прекращая винить во всех совершённых и несовершённых грехах. Будущее перестало казаться беспросветной печалью на горизонте, а настоящее потеряло оттенки безысходности. Сам ведь не позволял себе просто жить, как все нормальные молодые человеки, отталкивая всё, что могло принести счастье и радость. 'К Алёнке бы пробраться, ' — предложил вернувшийся бунтарский дух. Кто-то обнял его со спины, сомкнув руки в замочек на животе. Чуть не подпрыгнул ведь от испуга! Совсем растерял всю бдительность… Ну и ладно! Как тут не уверовать в материальность мыслей? Хотел увидеть девушку — пожалуйста, пришла сама. Влад мягко высвободился из крепких оков, лишь для того, чтобы повернуться к волшебнице лицом и заключить её в объятия, крепко прижав к себе. — Напугала… Не зная, как совладать с охватившими вдруг чувствами, Влад отстранился, удерживая её за талию, почти невесомо погладил руками от кистей до плеч. Её тело прикрывала лишь легкая ночная сорочка на бретельках, оголяющая тонкие ключицы. Огненные завитки волос лежали сверху неким беспорядком. Как дотронуться до всего сразу? Алёнка на секунду оцепенела, удивлённо на него уставившись. Через секунду, казавшуюся вечностью, улыбнулась, позволяя делать дальше всё, что захочется. Юноша снова прижал её к себе, быстро клюнул в самый уголок губ. Лицо обдало возмущённым пыхтением. — Замёрзла ведь… — прошептал, констатируя факт. — Согрей… — и девушка коротко, чувственно прижалась к его губам своими. По коже пробежала волна мурашек. — Запрещённый приём, — тихо засмеялся юноша, чмокнув её ещё раз. Волшебница усмехнулась. Влад настойчиво повёл девушку внутрь, повалил на кровать, тут же бухнувшись рядом, накрывая её одеялом по самую шею, обхвативая руками. Для верности, положил сверху ногу, чтобы не вздумала сопротивляться. — Ну эй! — сдавлено донесся возмущённый голос Алёнки. — Кто так поступает вообще?! — Ты сказала греть — я грею, — юноша рассмеялся. — И вообще, не совращай меня. — Да кто кого совращает? — продолжала негодовать. — Ладно, пусти, я не буду. Влад ослабил хватку. Она уложила голову ему на плечо и обняла, не забыв, якобы случайно, пройтись пальцами по рёбрам. Щекотно. — Должна признаться, что в походе отморозила себе всё, что было можно… что нельзя тоже, — внезапное чистосердечное. Он выразительно хмыкнул: кто бы сомневался. — Мне так жаль, что ничего не получилось с твоей магией, — грустно прошептала Алёнка, нависнув над его лицом. — Не очень-то и нужно, — пожал плечами юноша и хитро улыбнулся. — У меня и так есть всё, чего хочу. Принцесса. Собственные покои. Уважение… Прости, прости! — рассмеялся, заметив её возмущённый взгляд. — Шучу! — Не понимаю я тебя, со~овсем, — протянула она, тыкнув пальцем в кочик носа. Ничего не ответил, застывая в полуулыбке. Не хотелось рассказывать о своих душевных терзаниях, которые так долго не давали покоя. Описывать бессонные ночи, когда он метался из угла в угол, не зная, куда деться от бесконечных вопросов. Он обязательно поделиться с ней историей о своих пиявках и их проникновенных беседах, как только будет готов, придумает достаточное количество шуток и вспомнит всё увлекательно-захватывающее — прошлое ведь запомнилось не одними мучениями и душевными терзаниями. Не упомянет лишь про озеро, по крайней мере, не в ближайшие лет пятьдесят. И навсегда запомнит то личное — жгуче больное — в глазах князя Владислава. Он провёл пальцами по ключице девушки, вдоль шеи, по линии челюсти, коснулся подбородка и приблизился, как бы намекая — сама решай: поддаться 'природному очарованию' или отстраниться. — Я же говорю, что это ты меня совращаешь, — не поддалась Алёнка. Влад цокнул языком и закатил глаза. — А всё-таки, сколько дней прошло с нашего возвращения? — Часов пять… — она едва сдерживала смех, но глянула недоверчиво: точно память отшибло, что ли? — В смысле часов…? — он немного расстроился. — Но как же тогда…? — Знаешь ли! Сначала всё казалось нормальным. Уселся, значит, возле озера. Я подумала, ладно, ничего, просто залюбовался, но ты ведь вообще не шевелился! Ещё и не отзывался, чуть голос не сорвала, пока докричаться пыталась. Потом — раз! — как долбанулся об камни! Я сразу колечко швырнула, и мы уже во дворце! Папа подбежал, жутко испугался, начал распрашивать… — Какое ещё колечко? — как будто из всего сказанного юношу заинтересовало только это. — Мама в дорогу дала. Магический артефакт такой, способен мгновенно перемещать, стоит только бросить в ноги и чётко представить место назначения. — Ага, значит твои родители мне всё-таки не доверяют, раз дали возможность улизнуть в мгновение ока. — Вот ведь придурошный! Да если бы не они, ты бы так и валялся там без сознания! — Да знаю-знаю, — молодой князь рассмеялся. — Прости, что напугал, я не специально. Алёнка всегда безошибочно считывала его шутки, сарказм, подначивания и не упускала возможности бросить в ответ что-нибудь эдакое. Если нужные слова не находились, лупила его в плечо или грудь. Она несколько раз порывалась что-то сказать, но лишь беспощадно наносила удар за ударом.🕸🕷🕸
— Ладно, папа прав. Надо отдохнуть, — через какое-то время нехотя протянула девушка и заёрзала, собираясь встать. Влад среагировал молниеносно: перевернулся одним ловким движением и улёгся на неё сверху. — Попалась, — довольная улыбка. — Никуда не пущу. — Вдруг ко мне кто-нибудь зайдёт? — Не зайдёт, ты же спишь, — юноша снова прижался к её губам. Так неописуемо легко, когда больше не нужно бояться, что оттолкнут или назовут дураком. Решаться на первый шаг так трудно — не узнать заранее и наверняка, что происходит в голове у другого человека, а когда отмашку дали, мол, можно, пожалуйста, сколько влезет, то и смелость сразу из всех щелей, не понятно, куда деваться. Приятно осознавать, что дурацкая стена между ними осталась в прошлом вместе с пиявками, он бы больше не смог противостоять порывами, честное слово. — Владислав Владимирович, я вообще-то серьёзно… — Алёна Валерьевна, — он опустился чуть ниже, прикоснулся губами к шее, потом к ключице. — Ну придумаем что-нибудь! Заботимся о проблемах по мере их… — сама его заткнула. Нет, ну справедливо, ты либо целуйся, либо языком чеши. Удобная позиция — нависать сверху. Вся в его власти. Да и он у неё в подчинении тоже. Разве смог бы от Алёнки отстраниться? Если только полюбоваться или ещё куда-нибудь чмокнуть, куснуть, лизнуть — быстро, коротко, на пробу. Трясогуска — или, кто там теперь ему компанию вместо пиявок составляет? — подкинула очередную глупость: — Заметь, — тёплые и влажные губы коснулись его шеи, выбив полустон. — Я давал возможность остановиться. Теперь ответственность лежит на тебе. — Какой же ты всё-таки невыносимый!🕷