ЗОНА АБСОЛЮТ

13 Мая 2012 года. Окраины Зоны Отчуждения. КПП близ отделения МВС. Полное название: «Место временного содержания для лиц занимающихся сталкерством, незаконной деятельностью и другими правонарушениями на территории Чернобыльской Зоны Отчуждения и вблизи её территории.» Солнце. Здесь, почти за границей Зоны, оно всё-таки появляется на небе и греет овдовевшую землю своими лучами. Если проехать хотя бы пару миль вперёд, то там уже начинается другая Зона, похожая больше на строгую, гиперопекающую мать. Такая вцепится в горло и не отпустит, что она и делает. Они же, простые старожилы, совсем не попадают под её властную руку, тем не менее, соседствовать с этой дамочкой невозможно. А потому, от одних лишь видов зеленеющей травы и совершенно спокойных, почти безмятежных товарищей, душа немого пока наблюдателя трепещет в предвкушении того, что скоро всё это закончится и он отправится домой. Особенно тревожно становится когда с отделения МВС к ним поступают обрубки, которых нужно повторно допросить и либо убить, либо отправить в неизвестном направлении. Казалось бы, последний день охраны блокпоста, никаких приключений, но майор с повышенным садизмом подкинул им дохлую корову в виде монолитовца, изрядно побитого, лишённого зрения и, как оказалось, почти инвалида на ноги, которыми он может пока шевелить, но со слов товарища капитана, Павла Бережкова, не чувствует ног. Нормально разговаривать монолитовец может только с ним. Может, дело в звучании его спокойного, почти ласкового голоса, а может в чём-то другом. Вместе с запахом свежести в помещение проникают редкие фразы находящихся на посту военных. Ахерон больше не видит. Его ноги никак не шевелятся уже пару минут, и теперь вряд ли будут. Алексей Харьков пугает его своей уверенностью с которой он намерен завершить дело майора, и оставить его беспомощное тело кататься поленом в грузовом отсеке автомобиля. Он уверен в этом, ведь они военные. А как давно известно, военные сделают всё, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу. Другие же здесь, совсем мальчишки, незнакомые с суровым нравом Зоны, хотят лишь одного: чтобы всё поскорее закончилось и они наконец смогли попасть домой. Именно поэтому на слабые мольбы отпустить его, реагирует только один старлей, отчего упрашивает Алексея соврать начальству, но тот пока не преклонен. — Ну что, в последний раз спрашиваю. Откуда вы лезете? — командир наклоняется к монолитовцу, но вместо ответа получает невнятный шёпот. — Погромче, ни черта неслышно. А вы там завалитесь! — замахивается Алексей на подопечных, шушукающихся за спиной. — Вернуться… Обязательно вернуться. — послышалось почти в гробовой тишине, отчего по спине командира пробежали противные мурашки, а лицо стало ещё более серьёзным. Он, кажется, единственный, кто не так юн в этой компании и понимает из этой ситуации только одно, самое важное: никогда не лезь в дела «Монолита». Именно поэтому предложение Павла становится уже не таким глупым. — О чём ты говоришь? — Нужно вернуться назад… Помоги… — монолитовец вдруг взялся за голову, но бойцы, по своевременному приказу Алексея не дали ему и шелохнутся, ибо уже знали что бедолага может убить себя прямо сейчас и ему ничего не помешает. Пересадив допрашиваемого из угла на стул, Алексей сел на корточки рядом с Ахероном, думая о том, что с ним делать. С одной стороны, тайна, скрываемая в разуме противника, грызёт пытливый мозг, вынуждая довести начатое до конца, а с другой стороны он не хочет находиться здесь больше положенного срока. — Слушай, — командир вдруг берёт руку Ахерона в свою, как-то по-дружески сжав её, отчего монолитовца мелко передёрнуло. Давно его так за руку не брали. — Мы с тобой взрослые люди, так? — Верно… — вперился в его лицо невидящим взглядом Ахерон, скорее всего, пребывая в некотором шоке и непонимании происходящего от задаваемых ему вопросов. — Ну так вот, что ты думаешь насчёт выгодного предложения? — командир угрожающе зыркнул на бойцов и те вышли из помещения. — Каково оно? — Честно говоря, я ещё не решил. Но ты можешь остаться здесь до приезда грузовика, и далее тебя повезут в очень неприятное место. Либо я помогаю устроить тебе побег, но с одним условием. — Чем я должен отплатить Вам? — монолитовец волновался бы ещё больше, если бы эта рука не находилась рядом. Так он чувствует присутствие Алексея, не ожидает подвоха или внезапного удара. Так он знает, что ему действительно хотят помочь, а не задушить на месте, завершив дело майора. Наклонившись к уху парнишки, капитан выдвинул свои условия и монолитовец, недовольно поморщившись, всё-таки согласился, после чего Алексей хлопнул его по спине. — Молодчина. Что ж, отдыхай, а я пока поговорю с товарищем Бережковым. Если что нужно, то остальную информацию узнаешь от него. Выйдя за дверь и пригласив бойцов обратно в кабинет, Алексей удалился с Павлом ближе к выходу из небольшого здания где запланировал обговорить план. Павел по обыкновению своему строит мученическую мину, будто каждый день вагоны разгружает. Хотя, с его то обязанностями и не такую мину состроишь. — Паш, в общем, принимаю я твой вариант. Это сейчас единственный способ избежать последствий как для нас, так и для них. План у меня имеется, только вот… — среднего роста мужчина повернулся к Павлу с разбитым видом. — В чём заключается проблема? — Один он никак отсюда не уйдёт, дезертирство сам знаешь чем карается, да и не все захотят с ним возиться. Из общего числа ребят на подобную авантюру действительно способен только ты, но знаешь, мне не хочется терять такого ценного бойца. — Одним Бережком больше, одним меньше. Это армия, а мы в Зоне, если ты не забыл. Уверен, моё место ещё займёт кто-нибудь из ребят, так что выкладывай план. — Да я не об этом! — капитан нахмурился, норовя треснуть Пашке по лбу. — Времени мало. Петренко сказал что грузовик скоро подъедет, так что выкладывай. — В общем, есть у меня идейка. Вчера новых нарушителей привезли, один из них оказался дезертиром с самого последнего КПП. Только вот какого-то чёрта напился он с бандитами до белочки перед тем как сбежать, ну наши его и нашли. Хрен его знает, конечно, как он ещё в живых остался на тот момент. Сейчас он в изоляторе находится, там же и дружок его. Понимаешь к чему клоню? — Так ведь заметят? — Нет, — командир понизил тон. — Помер он некоторое время назад. Нарядим его в твою одежду, вручим твой КПК и скинем в аномалию, мол вот так, героически погиб. А ты в это время пойдёшь провожать нашего монолитовца под видом Тигра. Связываться мы с тобой будем, не беспокойся, главное доставь его куда нужно и иди на точку координаты которой тебе скинут. — Прям тебе «Мёртвые души» — усмехнулся Павел. — А то, только действовать нужно быстро. Без шума и пыли. — Ну так оно и понятно, кто ж нам, простым солдатам, шуметь разрешал. — Ох и шут же ты гороховый, Пашка. Всё смешки какие-то, не детский же сад! — Так и не похороны ещё. — Тьфу ты, мало того что шут, так ещё и паршивец такой. — Веди давай, товарищ авантюрист. По мере приближения к камере чувствовалось возрастающее напряжение, ведь всё в любой момент может пойти не так, и все они отправятся под суд. Зелёные стены неприятно режут зрение, края обзора размываются, и Павел, потирая резко заболевшие глаза, чувствует как КПК оповещает его о времени приёма лекарств. Мученически вздохнув, Пашка ныряет ручищей во внутренний карман, и помимо таблеток в капсулах достаёт капли для глаз, которые сразу же прокапывает. Далее идёт уже знакомая последовательность: капсулу не раскусывая положить под язык и ждать. Пока Алексей открывал клетку, Павел, облокотившись о стену, уныло ожидал окончания действия лекарств. — Думаешь, вы все сможете уехать, так и не побывав в Зоне? — спросил старлей, открывая наконец глаза. — Паш, я надеюсь, всей душой надеюсь. Гиблое это место, не хочу я здесь умирать, да и оставаться надолго тоже не хочу. Встретившись с серьёзным взглядом, Павел тяжело вздыхает, как в те моменты, когда ему сообщают что-то крайне неприятное. Говорить о смерти в процессе важной операции это как сказать за столом нечто неприятное, что отобьёт аппетит у всех присутствующих. — Скажешь тоже. Я же там был, и ничего, перед тобой, вот, стою. Жив, здоров. — Это-то ладно, а лекарства что? Напомнить после чего принимать начал? — Лёх, я охранял КПП, и единственное что я получил от Зоны — ухудшение иммунитета. Отсюда и болячки, конечно, но ничего больше, как видишь, нет. — Да-да, скажи ещё, что мутантов не видел, и трава там зелёная. — Есть там мутанты, трава не зелёная, но от двух посещений третий глаз на заднице не вырастет. Прекращай дурака валять. — Эх ты, Пашка. Только на таких как ты всё и держится. — Неугомонных? — Именно! — капитан открывает изолятор. — Если бы не ты, я бы хрен кому это задание дал. Несуразная тень бандита еле шевелится во тьме и Павел, проследив за действиями командира, хватается за поручни каталки, помогая Лёхе вывезти её в коридор. Удивительно, что маргинал ничего не сказал по этому поводу. И совсем неясно перепил он или и вовсе допился до состояния потери связи с реальностью. Каталка почти настигает нужное помещение, когда из него вылетает молодой мальчишка с ужасом в глазах. Павел ощущает как Лёха чуть ли не сминает своими ногами пол, чтобы добраться до точки быстрее положенного, и потому следует его примеру, ускоряясь. — Грузовик! — всё, что сказал парень, перед тем как скрыться в помещении с шокированным теперь ещё больше Ахероном. — Твою мать, вот когда не надо, так они за час до назначенного времени приезжают! Чтоб вас понос прошиб, шельмы вшивые… — в редких окнах мелькает тёмный силуэт грузовика, кажется, намеренно издевающийся, подъезжающий к ним всё ближе с каждым их вздохом. Дверь кабинета с грохотом открывается и бойцы врываются в него с каталкой, перепуганные и подгоняемые временем. Павел моментально переодевается в чужую одежду, преодолевая отвращение, так как выглядит эта одежда, мягко говоря, ужасно. Ещё более сложным был процесс одевания трупа, от которого отказалось несколько бойцов, и груз этот пал на плечи самых стойких. Погибшего военного снова накрывают тканью, когда в здание с грохотом открывается дверь. — Паша, сейчас по другому не получится, так что скорее всего все мы будем играть роль ублюдков — начал капитан, наклонившись к Паше через каталку. — Бросим Ахерона прямо перед КПП, якобы мы так страсти накаляем для допроса. Скажем чтобы полз вперёд, то бишь в Зону, а ты тенью следуй справа от него. Уйдёшь с ребятами труп бросать, только балаклаву надень и перекинь на КПК Тигра всё самое важное, пока время есть. — Понял, только как мы объясним то, куда делся Тигр? — Может, скажем что послали его возвращать Ахерона? — подал голос худощавого вида парень в больших очках. — Ага, да так он и не вернулся. Федь, надо что-то получше придумать — ответил капитан, смотря на него с укором. — Но ведь могло такое произойти! Ахерон чисто теоретически мог бы убить Тигра, когда появится возможность! — Ничего в голову не лезет — вздохнул Виталий, сидящий на полу между Ахероном и Федей, подпирающим стену. — Паш, ты же в Зоне был, так? Помоги ты хоть — обратился Алексей к другу, пытаясь побыстрее придумать отговорки. — Был-то я максимум в пределах границы, да на Кордоне один раз бывал, чем я помогу? — Может так и сказать что пропал без вести? — опять заговорил Витя. — Ладно, хороший вариант. Что с Бережком? Как он умудрился в аномалию попасть? — продолжил капитан. — Мутанты? — неуверенно предложил Федя, но снова встретился с суровым взглядом капитана. — Федя, они у нас тут вообще не появляются, кроме собак, да и то они дальше болота не заходят. Придумываем нормальные варианты, быстро! — Новая аномалия после Выброса? — Вот! Вот это мне нравится, молодец Федя! — Ну что, Пашка, пора прощаться. — капитан положил руку на плечо товарища, стоя теперь рядом с ним. — Ну какое прощаться, Лёха, мы ещё встретимся! — капитан крепко обнимает друга и Павел обнимает его в ответ. — Смотри, подлец, если не выживешь, я тебя из-под земли достану. — Понял, товарищ капитан — еле улыбнувшись, старлей наконец положил КПК в нагрудный карман и надел балаклаву, что сделали ещё несколько ребят, чтобы не выделять старлея. Лёха, нервно покрутив в руке коробок спичек, который только что достал из-за пазухи, вырвался навстречу майору из МВС. Он уже выходил из кабинета с солдатами, что пока ещё отдыхают, но уже готовятся разойтись по постам, а потому сходу заметил капитана и уверенной походкой двинулся к нему. Майор вполне может являться лицом своей должности. Потому как описание его следующее: суровое лицо, безразличный взгляд, подогреть который сможет только садистское насилие, крики боли, слёзы и мольбы. Что самое главное в его образе, так это хищные черты лица и в целом угрожающий вид всей его конституции. Благо, тиран этот специализируется пока только на монолитовцах, а потому пальцы, похожие больше на орлиные, пока не норовят экстренно записать его на встречу с праотцами, посредством удушения, чему он несказанно рад. — Здравия желаю, товарищ майор! — с трудом выдавил из себя капитан, стараясь не утонуть в безумии глаз майора или хотя бы не выдавать подступающий страх. — Здравия — как-то излишне бархатно ответил майор и криво улыбнулся, отчего капитан неожиданно для себя отступил назад. — Зараза какая-нибудь поступала? — майор, подобно всё тому же орлу, с долей любопытства заглядывает в одну из камер, замечая извечных маргиналов, а потому добавляет: — Кроме алкоголиков и преступных элементов? — Нет — пытается соответствовать обманчивому настроению майора капитан, что сразу вскрывается. — А где же тогда монолитовец? — майор впивается немигающим, испепиляющим взглядом в лицо капитана, видимо, уже представляя как тот горит на костре, и, кажется, наслаждаясь этим. — А, так на допросе. Где же ему ещё быть-то. Всё как вы сказали, сначала допрашиваем, потом в расход! — почти задорно ответил капитан, краем глаза замечая как скрюченная рука, почти подобравшаяся к воротнику, вдруг переместилась на плечо, опустившись так неловко, будто огромный медведь пытается быть зайцем. — Ясно. Ну тогда рассказывай как задание выполняете. Про майора ходит много рассказов и оттого он имеет при себе множество прозвищ: Ублюдок, Костоправ, Могильщик, и ещё великое множество других. Но реальное его прозвище совсем иное: Чугра. Никто не знает значения этого прозвища, и является ли оно производным от фамилии, но тем не менее, Чугра страшен в своей бесчеловечности и преданности делу. Спустя долгие разговоры на разные темы, в которых Алексей обнаруживал себя в закрытых позах от жути человека стоящего перед ним, ребята смогли наконец выполнить задание и когда майор в очередной раз никак не отреагировал на шутку капитана, жутко пялясь на него как на приверженца «Монолита», на КПК Алексея пришло долгожданное в этой непростой ситуации сообщение: «Павел Игнатьевич Бережков мёртв». Лёха совсем не удивился, когда услышал выстрелы. Ведь если у них такая импровизация на тему «допрос монолитовца», то это даже забавно. Чуть позже послышались гневные ругательства от которых капитан будто на иголки сел, настолько всё это выглядело подозрительно и театрально, к счастью, майор попросту поленился узнать хоть что-то, видно, изрядно устал за сегодня. Смотря на Алексея совершенно спокойно, майор наконец просыпается и задаёт вопрос на который Алексей моментально отвечает, потому что уже перебрал в голове множество вариантов развития событий. *** Шум ветра и трава в лицо раздражают кожу, противно щекоча и морозя её, а слух царапает карканье воронов, что кружат над ним как над выгодной добычей. Голос в голове заставляет его ползти на еле чувствуемых руках, обратно в чёрную нору отчего дома. Голос рассказывает о вере и свете, который он не может теперь увидеть, но может прочувствовать. Ахерон не понимает отчего ему так страшно, силы вскоре иссекают, руки слабнут, и он ложиться отдохнуть. Новообретённые товарищи, почти братья, без предупреждения бросили его на землю и намеренно напугали. Их план удалось осознать только сейчас, во время хоть какого-то отдыха. Где-то совсем рядом раздаётся осторожный шелест, наверняка Тигр, засевший поодаль от него, борется сейчас сам с собой, чтобы не выпрыгнуть к нему и взяв на руки не умчаться в более безопасное место. Зачем он вообще согласился его спасать? Его, совсем никчёмного, усталого и покинутого Монолитом. Почему он слышит лишь голос Монолита, но не слышит голосов братьев рядом? Почему они не рядом? Где они? От стенок черепной коробки ещё отскакивают приказы Фемиды, одним из которых стало решение оповестить Бастет о произошедшем. Неужели именно её дух заставляет его глупо сражаться даже с отсутствием зрения, ползти, пока не отвалятся руки. Или это потому, что его попросила сестра, которой он дорожил? Он не знает, но яростно рыча от подступающего отчаяния, горечи и гнева, впивается в землю заледенелыми пальцами, продолжая ползти и слыша, как вместе с ним движется надежда, а может, ангел-хранитель? Хотя, какой ангел, если они нещадно потрошили каждого неверного, показательно насаживали головы на арматуру и обозначали тем самым свои территории, в конце концов, их предали даже собственные братья и старшие. Отвернулись в самый страшный момент, а потом приняли Харона как новое светило. Неужели предательство, боль и одиночество — их единая судьба, единственный возможный исход событий, поджидающй в конце пути? «Ползи, червь! Ползи ради спасения покоящихся в доме. Неверные не смеют идти по твоему следу, ибо Монолит — наш отец, а Зона — мать наша. Она скроет твои следы, и они станут невидимы для врагов. Неверным недоступен свет и знания Монолита. Все они — пешки в руках командиров, бессловесные рабы не способные подчиниться истинной воле!» — слышится чьё-то наставление в его голове. Голос знаком ему, ибо принадлежит прошлому командиру, что погиб в сражении с неверными. Тогда все его младшие умерли вслед за ним, ибо проявили окостеневшие монолитовские привычки, выдрессированные в их сознании теми, кто выше любого старшего. Они считали его не просто командиром, а отцом, всезнающим и всевидящим светилом, что сможет провести их сквозь огонь битвы и в благодарность за храбрость и отвагу одарить каждого из них своим светом, теплом, в конце концов, своим телом. Лишь он один послушно двинулся к новой группе, новому командиру, но на полпути был схвачен и отправлен на допрос. И вот он, слепой и немощный ползёт невесть куда и к кому, но чувствуя что где-то там его ждёт новая жизнь, новый путь. И старший, что никогда больше не оставит их, останется рядом даже в самый трудный момент. Слыша как гавкают собаки, которых уже собираются отправить на охоту за ним, Ахерон отчаянно воет, пытаясь ползти быстрее, но только лишь сильнее устаёт. Правая рука встречается с неясными, тонкими нитями, будто паук недавно сплёл здесь свою паутину. Паутина эта вдруг шипит, тая, как сладкая вата, и Ахерон, мысли которого заняты собственным спасением, а не новыми подозрительными явлениями Зоны, не сразу ощущает жжение, неожидано поразившее его руку. До ужаса худые пальцы разбитых в кровь рук слабыми движениями нащупывают под собой сырость. Кажется, почти в последний раз в хоть что-то ощущая. «Ядовитое озеро» — подумал монолитовец, вспомнив что видел его, когда их везли на допрос и дабы проверить догадку попробовал потрогать землю вокруг себя. Везде, абсолютно везде сыро, кроме того клочка земли на котором он находится. Озером, конечно, это место сложно назвать, как и полноценным болотом, но в его положении это озерцо сравнимо с целым морем или даже океаном. Он не знает глубины, не знает выберется ли из этого озера, но ему просто необходимо ползти, поскольку лай собак уже близко, хоть они пока и не могут его настигнуть. Полагая, что у него ещё осталось время, он ошибался. Несколько жалких минут хватило, чтобы трава зашуршала, расступаясь под массой одной из собак. Ощущая как бешено колотится сердце, монолитовец как можно быстрее спрятался в высокой растительности озера. Серая, с клочками белой шерсти на голове и туловище, она не была похожа на сторожевую собаку военных, шевеля коротким хвостом и водя по воздуху повреждённым носом, она вдруг чувствует чужой запах и подходит к монолитовцу так близко, что он ощущает на себе её дыхание. Раскрыв пасть над его шеей, будто не видя или не понимая куда кусать, мутант на мгновение замирает, снова пытаясь понять кто или что перед ним. Ахерон судорожно сглатывает, от собаки удушливо пахнет тиной и грязью, отчего хочется закрыть нос, но шевелиться нельзя, да и запах этот уже давно осел на слизистой и теперь просто так не покинет его разум. Единственное, что ощущает монолитовец — подслеповатость и дезориентированность мутанта. Шершавый язык вдруг проходится по его лицу, когда существо понимает безопасность найдёныша. Почти сразу собачонка лезет под правую руку и тащит Ахерона вперёд. Откуда мутанты вообще знают такие приёмы и почему ему помог именно мутант, монолитовец не знал, да и задумываться по этому поводу не стал. Помогает? Значит хорошо. Но, кажется, она слишком сильна для собаки, да и собака ли это вообще? Он уже никогда не узнает, но совсем не сопротивляется, когда она тащит его по тропинке шириной в шаг через ядовитую жижу. Брызги от разрывающихся изредка пузырей попадают на одежду, кожу головы, рук, на раны, но Ахерон заставляет себя молчать. Собака ощутимо устаёт, изредка поскуливает, когда брызги попадают ей на морду, но отчаянно продолжает его нести, останавливаясь лишь в самый опасный момент. Дальше глубоко, она это знает, единственный вариант — перебраться по бревну. Внезапно зародившееся где-то справа шуршание, приближается так быстро, что его защитница успевает лишь повернуть голову и хищно оскалиться, предупреждая сучку о том, что лучше не стоит нападать на неё. Из травы выпрыгивает юркая бестия военных, мутант рявкает на неё и те, сцепившись между собой и повыдирав себе шерсть в отчаянной драке, пускаются в бег организованный мутантом, чтобы увести собак от монолитовца. Боец мысленно благодарит её и использует появившееся время, для того чтобы ползти. Одежда испачкалась, пропиталась ядовитой субстанцией, и теперь является для него ещё одним фактором, что укорачивает время его существования. Вцепившись в бревно слева от себя мёртвой хваткой, Ахерон какое-то время пытается ползти ровно по поверхности бревна, но ветки мешают ему продвигаться дальше. Цепляются за одежду, угрожают навредить и без того побитой голове, и тогда монолитовец пытается перестроиться, но скользкое бревно после прошедшего недавно дождя, не позволило ему это сделать. Всего одного движения хватило, чтобы сорваться вниз. Единственное, что успел сделать Ахерон — испугаться и ухватиться за землю прямо перед собой. Благо, он успел куда-то выбраться. Ядовитая пучина проглатывает его с завидной скоростью, кожу жгут опасные компоненты, ткань становится совсем хрупкой. За ту же руку, что в ужасе предсмертной агонии схватилась за землю, его и ухватил Тигр, вовремя заметивший отсутствие движения рядом. Когда Тигр вытащил его, монолитовец уже не понимал жив он или мёртв. Видя перед собой только белое марево, и слыша отдалённо как Пашка что-то говорит ему, Ахерон думал лишь о том, что уже мёртв или, по крайней мере, скоро будет. Кожа слезает с его лица, двигаться становится невозможно, как и вскоре дышать, говорить. Благо, Тигр соображает в этой ситуации на должном уровне, и потому оказывает ему первую помощь, избавляя настрадавшийся организм от токсичной воды, которой Ахерон успел наглотаться. Слух не приходит, горло жжёт, появляется неимоверное желание расчесать раны, поражённые участки тела, но и это желание Тигр пресекает одним лишь уколом. После упорных попыток улучшить его состояние, монолитовец всё же смог снова начать слышать, так как жидкость сама покинула уши, конечно же, слегка навредив идеальному слуху Ахерона. Где-то позади слышится лай собак, которые, видимо, настигли мутанта и рвут его на части. Хочется верить в другой исход, но она одна, слепа и побита Зоной, а её противников много, они здоровы и быстры, да ещё и молоды в придачу. В это же время бравые военные пускаются в обещанную погоню, и Тигр, заслышав её, подхватывает Ахерона, после чего мчится вперёд, скатываясь вниз по склону, стараясь при этом не выронить монолитовца. Спуск оказался недолгим и уже через пару секунд Тигр продолжил бежать, не обращая внимания на то, как сгущается лес, и как темнее становится небо. Всё его внимание сосредоточено на двух вещах: дороге впереди него и на том, бьётся ли вообще сердце того, кого он так отчаянно пытается спасти? Зона хищно скалится, ведь она не рада их появлению. У них был шанс уйти, но теперь она не отпустит их, пока не добьётся исполнения своего желания. — Тебя как зовут? — У меня одно имя, и его мне дал Монолит. — Прошлого то имени не знаешь? — Нет, да и знать не хочу. — Забавный ты, — наконец оказавшись в более менее безопасном месте, Павел вдруг остановился, пробежав ещё пару шагов, после чего усадил бойца рядом с деревом. — Сейчас не пугайся. На голову страдальца мягко опустился плотный, больших размеров тактический платок, полностью закрывший лицо и голову бойца. Ахерон стал теперь похож на страшного призрака палача или ведьму, что стыдится собственного лика и прячет его от зеркал под платком, а может и на невесту утопленницу, Тигру с ходу не определить. — Для чего это всё? — недоумевая спросил Ахерон, на что сразу получил ответ. — Надо сейчас твоё лицо защитить от разного мусора, чтобы гниение потом не началось, ну и вычищать глаза не пришлось. Да и выглядишь ты теперь загадочно, мне даже нравится. — Куда мы направляемся? — Я помню, что чуть подальше будут дома. Так что, нам нужно успеть до того как они сюда доберутся. Потому что, Лёха сказал, что примерно здесь они перестанут искать. Подав Павлу руку, Ахерон заново оказывается на руках, и на этот раз, по приказу Тигра, прячет голову, уткнувшись ей в корпус солдата, чтобы уж наверняка ничего по голове не прилетело. — Не устал бежать со мной? — спросил монолитовец уже более менее по-человечьи, когда Тигр в очередной раз остановился, пытаясь перевести дыхание. — Ха-х, скажешь тоже. Я и не такие тяжести таскал, так что ты для меня как пушинка… Такая, плотненькая пушинка. — Ну смотри, сам такой вариант выбрал. — А что, предлагаешь чтобы ты за мной полз? — Не смогу я уже ползти. — Ну вот и всё, не выделывайся. — Я и не выделывался, так, поинтересовался. Тигр лишь усмехнулся, продолжив путь, но теперь уже с трудом переставляя ноги. Благо, мутантов больше не было, и к моменту, когда солнце уже укладывалось в сонную лощину горизонта, деревню они таки настигли. Только вот, гробовая тишина, отсутствие живности, и исчезнувший лик луны, мрачно прикрывшийся пепельными облаками, заставил волосы на затылке подняться. Косые, почти развалившиеся дома пугали солдата своей мрачностью, своей пустотой оконных глазниц. Будь он здесь в одиночку, ни за что бы не стал спать в одном из них, но придётся. — Эй, ты как? — Плохо — с трудом поднял на него голову Ахерон. Решив, что бедолаге нужна срочная помощь, Тигр зашёл в один из домов, прикрыв за собой калитку на всякий случай. Огород теперь не пригоден для выращивания чего-либо, где-то рядом, отбрасывая жуткие тени, горбится старая, дикая яблоня. Сам дом одноэтажный, поскрипывающий древними полами при каждом шаге. Дверь отворилась не сразу, поскольку была закрыта изнутри довольно хитроумным способом. Больше проблем с проникновением не возникло и Тигр, на всякий пожарный, решил закрыть дверь на все замки и на всякий случай на засов. Оставив Ахерона в небольшом коридорчике и закрыв перед ним дверь в дом, Тигр отправился на разведку, дабы убедиться в безопасности данного места. Ведь если дверь закрыта, а окна на чердаке и первом этаже целы, то тот, кто закрылся, всё ещё находится здесь. Спёртый воздух ударяет по голове, и Тигр выдыхает, будто выныривая из водной пучины, когда открывает одну из форточек. Он бы остался здесь подольше, но нельзя, долг зовёт. А потому, он подходит к огромному лакированному шкафу, открывает одну из дверцей, сходу целясь в возможный источник опасности, но его там не оказывается. Время тянется как резина, и Тигр вдруг слышит тихий, детский смех. Он замирает, останавливаются и все процессы жизнедеятельности. Сердце стучит теперь реже, и солдат пытается переварить происходящее. Готовясь к атаке, Тигр поочерёдно выглядывает в окна, смотря в высокую траву, но видит лишь сломанную куклу, напомнившую ему о далёких событиях. До бегства в военную среду он был пожарным, и вот, в один из дней, он будто забыл, что такое жизнь, страх и опасность. Ринувшись в огненное зарево он искал лишь одно: слабый голос, который приведёт его к тому, кто сейчас отчаянно нуждается в помощи. В тот день он видел ужасные вещи, но та, что сидела в таком же лакированном шкафу, боясь выйти наружу, всё же была спасена. Сейчас вспоминать об этом страшно, особенно если размышлять о том, что случилось бы, прибудь он чуть позже. Кажется, что он здесь забыл? Наверное, всё то же: рискуя жизнью помогать кому-то. Конечно, отчаянное желание попасть в Припять закончилось ещё на Кордоне, когда его товарищи убили нескольких сталкеров, но стремление оказать помощь всем, кому только можно, от этого никуда не делось. Поэтому-то, наверное, он и решил помочь монолитовцу. «Красиво здесь… Ничего не изменилось» — подумал Павел, наблюдая как высокая трава чуть покачивается на ветру, а деревья с отсутствующими листьями будто склоняются перед какой-то неведомой силой, демонстрируя покорность. Все эти виды уже стали для солдата подтверждением, что границу Зоны они всё же пересекли, но вот слабое свечение в глубине небольшого поля пугает его. Именно поэтому он нервно поглядывает в окно каждый раз когда появляется возможность, дабы убедиться, что свечение это статично и не движется к нему, как и не движется старая кукла. Внезапный звук с чердака заставляет солдата вздрогнуть, почти подпрыгнуть от неожиданности, но несмотря на подступающую тревогу, он, уже не таясь, идёт обратно в тёмный коридор, что и привёл его сюда. Дверь на чердак открыта, и Тигр медленно поднимается по опасной лестнице, стараясь идти около стены, целясь в противоположную ему сторону. Сердце начинает биться быстрее, когда повернувшись вправо, выйдя на ровную поверхность, он видит сгорбленный силуэт тревожно трясущийся над разбросанными бумагами. Минутное недоумение обращается в ужас, когда он понимает что это зомбированный. А шум — звук, с которым он в отчаянии бьёт ослабшей рукой по полу, когда спустя какое-то время у него вновь что-то не получается. Бормотание зомбированного похожи на осмысленную, но очень запутанную речь. Подходить было страшно, ведь это первый его зомбированный, да ещё так близко. Но любопытство взяло верх, когда солдат заметил отсутствие оружия у зомбированного, а потому уже более уверенно заглянул ему за плечо. Когда взгляд Тигра цепляется за непримечательные сначала царапины, он вдруг с ужасом понимает что это цифры и слова, да не просто слова, а попытки составить из них что-то. — Де-есять… Нет! Одиннадцать, да-а, одиннадцать. Значит… — неожиданно для солдата восклицает зомбированный, и зависает над расчётами, качаясь то вперёд, то назад. Тигр видит КПК, явно сломанный, лежит прямо на кожаной сумке планшете, рядом разбросаны листки. Только сейчас старлей понял, что пытается вспомнить зомбированный, и от одной только этой мысли стало не по себе. Солдат хотел было покинуть чердак, но зомбированный вдруг перестал качаться, наконец поняв, что он не один. Медленно повернувшись к солдату лицом, он уставился на него крайне растерянным и разбитым взглядом, будто понимая, что его убьют. Минутное молчание, и наконец Тигр решается на отчаянный шаг. — Я не буду тебя убивать или беспокоить, просто позволь нам остаться здесь. — Остаться? — как-то тоскливо, и совсем уж в манере свойственной только здравому человеку, спросил зомбированный, отчего старлей замешкался. — Мы тут совсем ненадолго. До завтрашнего утра. Зомбированный, пытаясь переварить информацию, ещё долго сидел неподвижно, но в один момент вдруг схватился за сумку с КПК и протянул всё это Тигру. Казалось, он не хочет расставаться с этими вещами, но будто понимая в каком положении он оказался, всё же поручает тайну ему, почти первому встречному, и видимо надеясь, что они смогут найти ответ. — Солдат! Возьми-и… — старлей нахмурился, но мельком просмотрев содержимое сумки, моментально поднял удивлённый взгляд на зомбированного. — Припя-ять… Туда-а. Хозя-яин ждёт… Не брал я — оторопев от такого поворота событий, Павел не сразу пришёл в себя, а когда пришёл, то заметил, что новый товарищ уже отвернулся и теперь и вовсе застыл, печально склонив над листом свою голову, видимо, полностью забыв всё, что нужно было написать. Сердце сжалось, а руки вдруг стали неприятно мокрыми от подступившего волнения. Лишь свет луны, выглянувшей из-за туч, освещал одинокую комнату. Оставлять его здесь совсем не хочется. Видимо, по той причине, что ему, за небольшое время работы с учёными, яро хочется изучить этого странного зомбированного или хотя бы облегчить его страдания, ведь он тоже когда-то был человеком. Кого-то любил и дорожил, а теперь вот. «Что за мысли пошли. Не хватало ещё расклеиться. Надо бы уже уходить» — думал Тигр, покидая чердак, но заметив вдруг какое-то странное свечение из шкафа, хотел было из чистого любопытства открыть его, но зомбированный, насторожившийся внезапной тишиной, пресёк этот порыв хлёстким ударом по руке, отчего солдат на время застыл в недоумении и этого хватило, чтобы зомбированный схватил его за воротник и притянул к себе. — Ронга! Ронге нельзя! Нельзя-я! У-убью — выглядит его собеседник так, будто сейчас сожрёт его заживо, а потому солдат не решается и дальше находится с ним. Ведь чем дольше он с ним сидит, тем агрессивней он становится. — Да откуда ты такой взялся? — спросил он, глядя в его глаза, пока ещё выражающие слабые эмоции, но зомбированный не ответил. Не стал он и препятствовать Тигру, когда тот захотел выбраться из мёртвой хватки, и лишь вновь отвернулся к листку, когда солдат ошарашенно отступил назад. Испытывать судьбу дважды Тигр не стал, а потому спокойно покинул чердак, так и не вступив в перестрелку с неясным зомбированным. Уж непонятно что делать с вещами, которые ему отдали, но наверняка Ахерон сможет ему в этом помочь. Да и в целом, не те ли это приключения о которых он когда-то мечтал? Кажется, именно те, да и в Зоне, как говорят, возможно всё что угодно. — Живой? — монолитовец не отвечает, будто нарочно игнорируя его. — Я могу оставить тебя здесь, если ты так хочешь. — Закрыл в коридоре как паршивую собаку! — обижено фыркнул Ахерон, мелко дрожа. — И что ж мне предлагаешь? С собой тебя тащить, как грудничка, в специальной сумке? — А если бы ты там помер, а потом и я вслед за тобой? — Было бы ужасно, но другого варианта не было. — Тогда мог бы и предупредить, а не молча уйти с провизией. — Тоже верно… Ладно, Дульсинея, хватит обижаться, пошли обустраиваться. А устраиваться было где. Помимо печки, неплохо заставленной кухоньки и огромного ящика в соседней комнате, да лакированного шкафа с зеркалом, большая комната имела сразу три кровати, и Тигр, в целях слежки за состоянием подопечного, сдвинул две кровати в одну. Ахерон пытался шутить, но Пашка совсем не понимает юмора. А потому, когда он устраивал неловкую тишину после каждой юморески, монолитовец перестал шутить. Самым неловким из всего этого вечера был момент повторной обработки ран, там уж молчали оба. Особенно, когда Павел дотошно осматривал в свете свечи каждый участок тела товарища, и раз по двадцать хмурился, когда рядом с приметным местом находил ещё один поражённый участок, а после промывки водой, дабы очистить кожу от вредных элементов, направлялся дальше, продолжая строить нахмуренную рожу. Местами кожа начала слезать, что плохо, как и весь вид Ахерона в целом, но чертяка всё ещё не теряет какого-то оптимизма, несмотря на то, что считает себя виновным в смерти товарищей, прошёл через Ад военного допроса, а теперь вот, на свой страх и риск попросил помощи у военного. — Вроде всё, больше ничем помочь не могу, извини. Только, разве что, обезболивающее вколоть. — Хотя бы так — хмыкнул парнишка. — Ну тогда всё, кушай витаминки и на боковую — сказал старлей, наконец завершив процедуру по отмыванию их тел от разной гадости. Лёгкий хлопок по плечу заставляет Ахерона вздрогнуть, а когда пальцев касается холодный пластик, монолитовец наконец кладёт в рот пару таблеток. Ставя баночку по памяти на тумбочку, рядом с его стороной кровати, Ахерон поворачивает голову, предположительно в сторону Тигра, после чего с максимально беспомощным, и скорее неловким видом, ожидает помощи. — Блин, точно. Ты это, извини, всё ещё не могу привыкнуть — старлей поднимается со своего места и подходя к Ахерону, аккуратно перекладывает на кровать ещё и накрывая старым одеялом для пущего уюта. Пахнет от него так, что голова гудит, но что ещё поделать, если других вариантов нет. Тревога Тигра отчего-то сменилась спокойствием. Да, это место напрягает и заставляет содрогаться все струны его души, но в присутствии этого чудака окружающее убранство Зоны не такое жуткое что-ли, даже интересное. Хотя, где-то глубоко внутри его одолевает грусть невесть из-за чего взявшаяся, а ещё сомнения, много сомнений. — Ты уверен, что хочешь вернуться на базу, после выполнения задания? — Да — Оно и хорошо — монолитовец замолчал, и в наступившей тишине Тигр словил себя на том, что от неожиданности заданного вопроса смутился, что ему совсем не свойственно. По крайней мере, он так думал. Такие вопросы не задают, когда собираются ложиться спать. — А ты думал, я с тобой до конца буду? — на этот раз товарищ не отвечает. — Ты спишь? — Нет. — Тогда почему не отвечаешь? — Задумался — соврал монолитовец, думая теперь, что будет дальше. — А как ты вообще спишь? — Так же, как и ты — фыркнул Ахерон, вновь пытаясь заснуть. — Не, это так не работает. Человек, ведь, должен закрывать глаза, чтобы уснуть. — Так у меня их нет, что мне нужно защищать веками, по твоему? — парень попытался повернуться к старлею, но получилось плохо. Пришлось лежать на спине как старое дерево. — Согласен, херовый такой вопрос для развития разговора — военный вздохнул, размышляя о новом, более логичном вопросе, и такой всё же нашёлся: — Расскажи лучше, почему твоё прозвище такое странное. — Ты ещё и мифы древней Греции не читал? — А ты, я полагаю, зубрёнок? — Ахерон — одна из пяти рек, протекающих в подземном царстве Аида. Народная этимология утверждает, что термин происходит от «поток печали» или «печаль». Также, у этой реки есть свой Бог и от союза Ахерона с Горгирой, нимфой Авернского озера, родился Аскалаф. — И кто дал тебе это прозвище? — Бастет. Хочу встретить её, чтобы передать новость о гибели Фемиды и моей группы. Большего мне и не надо. Надоело. — Что? — Саморазрушаться. — А почему у вас всех такие прозвища? Нет бы, не знаю, «Старый», «Белка», так нет, мы выберем «Харон» и «Фемида»? — Мы не выбираем свои имена, нам их дают. Мы не вправе обсуждать или осуждать их, а ты, как неверный, тем более. — Эх, логично. Кстати, а почему это ты вдруг заговорил как нормальный человек? — солдат лёг на бок, подперев голову рукой. — Не знаю. Первые дни в отдалении от Монолита почти сломали меня, но потом, когда убили Фемиду, голоса и видения исчезли. Всё исчезло, и я подумал, что стоит выбраться отсюда и сообщить всё Бастет. То что я начал говорить так же, как вы, означает лишь то, что я потерялся. И мне всё ещё страшно, потому что, я не знаю, чего ожидать. — А что ещё ты знаешь, чего не знаю я? — Я тебе что, справочник? — Кто тебя знает, может и справочник. Ты, может, вообще университет закончил, а сам молчишь там, и все свои хитроумные тайны да знания у чёрта на куличках хранишь. — Может и так, тебе то зачем знать? — Так, для общего развития. Хотя бы условие Лёхи огласи, или не положено? — Нельзя. — Ну и задница ты! — зевая, старлей в последний раз выглядывает в окно, и убедившись в безопасности, поворачивается к Ахерону спиной. А вот монолитовцу, после распросов, совсем не спится. Или он плохо понимает, где сон, а где реальность? Возможно, так и есть, иначе как объяснить этот адский дуэт из военного и монолитовца. Наверняка, Павел хотел спросить у него что-то другое, что-то личное, но вопрос сменился этим безобразием. Впрочем, это уже не важно, он всё равно вряд ли что вспомнит, да и знает ли он хоть что-то о себе настоящем? Тревога начала прорастать в нём именно в тот момент, когда на улице началась гроза. До чуткого теперь слуха доносится рёв тревоги, с того самого КПП, что-то в лесу тревожно и быстро перебирает множеством лап, и лишь они, скрытые в маленьком тайнике от пристального чужого взора, могут не волноваться. Или нет? Что-то в доме кажется Ахерону другим, да и Тигр ничего не сказал про то, одни ли они здесь, и вот, он слышит далёкий пока шум. Кто-то спускается по лестнице. От неожиданности этих звуков Ахерон почти перестал дышать, пытаясь хоть как-то ощутить опасность. Разбудить Тигра не получалось, так как с нынешним состоянием Ахерона он мог только нещадно бить Тигра по лицу левой рукой, так как в отличие от старлея, он всё ещё лежит на спине не в силах перевернуться. Но удары эти были слабы, именно поэтому, Ахерон, устав, попросту начал толкать Тигра, и почти столкнул бы с кровати, если бы тот не проснулся. — Да что ты от меня хочешь? — В доме есть кто-то кроме нас? — сердце всё ещё бешено колотиться, так как отсутствие зрения добавляет жути тому, кто бродит в ночи по дому. — Ну да, зомбированный, но он нормальный — следующие слова были неразборчивы, потому что Тигр опять завалился спать, оставив Ахерона в неведении о том, где находится зомбированный. После того, как он ушёл от братьев и попал в плен, что-то в нём изменилось, и явно не в лучшую сторону. Ведь раньше мутанты были его товарищами, и совсем не нападали на него, а теперь, теперь он боится всего, ведь абсолютно всё несёт в себе угрозу. — С-солдат! Послышалось прямо над ухом, и Ахерон в ужасе вцепился в кровать, стараясь слиться с местностью, раствориться, да что угодно, лишь бы не быть под его пристальным взглядом, но было уже поздно. Зомбированный обращался именно к нему, подтверждением чего стало прикосновение тощей культяпки, хорошо ощущаемое на его голове, от которого Ахерон ещё больше вжался в кровать, почти взвыв. — К-к… — пытается выговорить зомбированный, но ничего не выходит, и по итогу бедолага так и стоит рядом с монолитовцем, прося о чём-то, пока он не догадывается прикоснуться к нагрудному карману, в котором и хранится сейчас КПК Ахерона. Позволив зомбированному взять его КПК, монолитовец более-менее успокаивается, когда слышит как тот садится в кресло, совсем недалеко от него. Пытаясь разобраться в непонятной хреновине, зомбированный низко мычит, почти задумчиво, только вот, зомбированные в принципе не должны думать, это невозможно. Но, когда товарищ всё же смог нащупать трясущимися пальцами, то, что ему нужно, он вернул КПК в целости и сохранности. Ахерон, уже давно не имеющий дел с Монолитом, да и однажды прилюдно лишённый почётного звания, совсем не мог теперь почувствовать или узнать хоть что-то об этом странном мутанте, но зато мог понять по одному только прикосновению, что тот в абсолютной печали. Возможно, брать его за руку было не лучшей его идеей, но так было спокойней им обоим. На следующее утро они почти сразу встретились с Фёдором Тихоновым, сталкером, что провёл их с завязанными глазами к деревне, полностью заселённой сталкерами всех мастей и видов. Фёдор отчего-то называет их дорогими ему детьми, себя же скромно именует старостой деревни. Он, как и его бойцы, помогает каждому кто как-либо оказался в деревне или был проведён намерено. Чуть позже, Ахерону перебинтуют каждый сантиметр тела, и Фёдор, иногда приходящий к нему, будет пытаться поставить его на ноги, при этом улучшив состояние здоровья. Так как, в последнее время, Ахерон стал жаловаться на то, что ему сложно дышать и воздуха будто недостаточно. Тихонов объясняет это тем, что вода, которой он наглотался, плотно засела в его организме и теперь разлагает его. Лекарств для лечения не существует, и скорее всего, Ахерон просто умрёт, ибо его не успеют перевезти хоть куда-то, чтобы для начала исследовать и поставить правильный диагноз. — Будь уверен, Отче поможет тебе. — говорил ему Тихонов, положив руку на лоб. — Я списанный материал, зачем мне помогать? — слабым голосом отвечает он, ощущая пульсирующую головную боль. — Мы просто обязаны помочь тебе, ведь ты можешь помочь нашей деревне, если отведёшь нас к Бастет. Ты ещё сможешь ходить, если будешь бороться за свою жизнь. — Зрение от этого не вернётся… — ворчит Ахерон, затихая на какое-то время. — Разве я вообще могу быть чем-то полезен сейчас? — Один мой хороший друг как-то сказал, что сталкеры попадают в рай без очереди, ибо рискуют самым дорогим что у них есть, чтобы исполнить невыполнимые желания. Я не разделяю сталкеров на плохих и хороших, все мы грешны, и хороши отчасти. Поэтому, я уверен, твои братья и сёстры нашли свой свет, и теперь радуются его лучам, впервые в жизни позволив себе отдохнуть. Ведь они, по сути, боролись за благое дело, да и до сих пор, представляешь, никто из учёных или военных и близко не подобрался к разгадке тайны Монолита. От такой речи, Ахерон чуть ли не засиял от радости, переполнившей его. Ведь иногда, всё что нужно потерянному монолитвцу, — хороший рассказ о том, что его братья и сёстры сейчас в лучшем месте и в случае смерти он будет там же. Для Ахерона это было в первую очередь неожиданно, но слова старца принесли покой в его душу. С этого дня он больше не услышит речи погибших, наполненные хтоническим ужасом и болью, разочарованием, что пришло к ним после падения одного из главных светил. Чаще всего ему теперь снится как он падает, ломает себе ноги и множество мутантов окружают его. Но после знакомства с Тигром, его сиделкой и в будущем дорогим ему человеком, стали сниться совсем другие сны, и были они о том, как военные потешаются над его беспомощным состоянием. Ахерону, за множеством времени проведённого рядом с Тигром, было уже всё равно на то, что он является военным, потому как только желание встать рядом с этим загадочным парнем мотивировало его прилагать усилия для того, чтобы умереть не от внутреннего разложения, а от счастья. Счастья того, что он снова может ходить и ощущать этот мир почти в полной мере. Иглоукалывание вполне помогло, и благодаря Фёдору, начались медленные процессы восстановления. Зомбированный остался в доме, но Фёдор уверял их, что за ним следят, и периодически навещают. По поводу же Тигра, ситуация стала невыносимо плохой, поскольку, если исходить из последнего сообщения Алексея, их перенаправили, но обманка удалась. Дальше сообщений нет, да и сам Павел уже сомневается в том, что пойдёт обратно на точку по первому же приказу, так как Ахерон более ни с кем так не сроднился как с ним, а значит, если с ним что-то случится, то монолитовец буквально сойдёт с ума. Ахерону же пообещали, что после более менее реального восстановления его и Тигра отправят в группу Легиона, так как такие личности в их деревне впервые, и, откровенно говоря, не все возьмутся помогать им. Группа же Легиона старается помогать всем, пусть это и плохо сказывается на карме командира, которого, при раскрытии данных деталей, могут с крайней жестокостью убить, и не только свои, но и бойцы других группировок.