В тени династии

       Им редко приходилось беседовать о делах. Вячеслав даже Антона не нагружал вопросами градоправления, что уж говорить о неофициальном потомке. Обычно с детьми герцог поддерживал теплые отношения, однако, когда речь шла о вопросах Грифона, каждый из них оказывался на месте подопечного, где-то наравне с бароном, и не было никаких преимуществ.       Сандор знал, что разговор будет нелегким, вид отца только сильнее убедил его в этом: правитель сидел на троне, подпирая голову рукой. Уставший взгляд, полуоткрытые веки, голос тихий, спокойный но в то же время разочарованный.        — А я ведь знал, что ты задумаешь какую-то гадость, хотел поговорить, но потом слишком увлекся делами. Не стоило так. Родитель… Всегда должен оставаться родителем, даже если его дети уже выросли.        — Я не собираюсь извиняться. Не перед тобой, не перед Герхардом. Говори что хочешь, в мире не найдется оправдания для продажи родной сестры в рабство!       Шаньи старался быть сильным — ему всегда было тяжело проявлять характер перед родителями и Краалом, тем не менее сейчас он не мог отступить. «Защищай свое племя любой ценой» — говорил вождь Белого Копья, если Ирину он не мог назвать племенем, то кого тогда?        — Тогда тебе стоит узнать, что случиться завтра в случае отказа невесты. Волк поедет домой ни с чем, объявит войну Грифонам. Меня, как нарушившего клятву рыцаря, отстранят от поста, герцогство перейдет Антону. Едва заняв престол, он столкнется с войной, самой сильной во всей империии армией и ультиматумом, который Герхард поставит, разрушив до основания ни одну крепость и сотни деревень. Он заберет Ирину силой, оставив твоего брата на руинах, император же на все глаза закроет — главное, что герцоги помирятся.        — Мы можем собрать на помощь орков, Светлана точно не откажет в отрядах нежити, Волкам не устоять!        — И об этом я тоже думал. Наличие в армии мертвецов посеет сомнения в головах инквизиции, тогда не только меня, а всю нашу семью как еретиков выгонят, или казнят, или замордуют в подземельях. С твоей сестрой я уже поговорил: ради блага остальных Грифонов и всего народа она согласилась на этот союз. Я не могу заставить дочь полюбить своего врага, но могу ожидать от нее взрослых поступков, достойных герцогини.        — Зачем так заботиться о герцогстве, о мнении императора? Ведь этот самый император сломал тебе судьбу, а скольких еще таких он казнил, отдал насильникам или выгнал ни с чем?       Обычно пылкий нрав Сандора и его упрямство выводили отца из себя. Он никогда не подымал руку на детей, однако мог повысить голос или приказать страже увести негодника. Сейчас такого приказа не поступало, Вячеслав оставался все так же спокоен.        — Не знаю, даже знать не хочу. Тебе не понять этого, Шаньи. — Едва ли сын несостоявшейся баронессы мог вспомнить, чтобы родитель когда-либо так его называл, — Ты вырос независимым воином, что не боится грязи и потери титулов, только честь бойца и справедливость тебя волнуют. Я даже благодарен Элизабет за такое воспитание, в конце концов она дала тебе то, чего не смог бы дать весь наш род. Но Ирина, Антон, Кирилл и Анастасия — они смотрят на мир по-другому. Им никогда не получиться жить простыми солдатами, грязными рабочими или беженцами в чужих землях. У чистокровных наследников династии есть только два пути: тихое существование на хорошем содержании, или сотворение истории путем меча и магии.        — Хочешь сказать, славные избранники ангелов без этих самых ангелов просто слабые мешки с костями?! — Не до конца осознавая происходящее выпалил бастард.        — Да, именно поэтому был заключен союз, так империя стала священной, а люди сравнялись с другими расами Асхана.       Он опять хотел что-то прокричать, но промолчал. Орки всегда так делали: выплескивали эмоции громогласным рыком, сокрушая врагов. Неужели, они — лишь куклы в руках судьбы? Разве зря рыцари учатся владеть мечом, продумывать стратегии и проводить ритуалы? Ты распоряжаешься легионами войск на ратном поле, кучами провинций и земель, но не можешь выбирать путь собственной жизни, это же возмутительно! Он бы сказал, что так делать нельзя, и что безвольность — лишь внушение ангелов, уж не бастардам бояться гнева пернатых. Однако, сказанные отцом слова имели в себе зерно правды.        — Сперва я поговорю с Ириной, если она действительно согласна, тогда дам слово не вмешиваться. — Немного подумав сказал Сандор.        — Хорошо. — Все еще напряженно, но явно надеясь на лучшее, согласился отец, — если мне не веришь, поверишь ей.       Как и ожидалось, сестра была в своих покоях. Идя туда, воспитанник орков даже волновался: а вдруг она снова решит убить себя, или Волк проберется прямо в спальню? Как оказалось, опасения были напрасны: девушка собирала вещи, периодически поглядывая на платье, что висело на шкафу.        — Мне очень жаль, что все именно так случилось. Никогда бы не подумал, что так буду переживать за чужие проблемы. — Переступив порог комнаты сказал брат.        — Тебе не о чем жалеть. Не ты принимал это решение, и не тебе жить остаток жизни со старым уродом. — Зашвыривая украшения в шкатулку отвечала дочь Грифона. — Ты поклялся защищать меня, Шаньи, но никто не знал, что придется ради этого идти против отца.        — Так это правда?! Ты действительно согласишься на брак, и не сбежишь по дороге к алтарю, и не уйдешь в монастырь, не убьешь Герхарда через день после свадьбы?        — Третьего не могу обещать.       Оглядев кинжал, кои маги носили как средство защиты, воительница все же решила оставить его на поясе, надеясь, что мишура от праздничного наряда спрячет острое лезвие.        — Раз уж герцогство стоит на кону, мы с ребятами не станем мешать, но пусть старый Волк хоть раз тебя обидит — дай весточку, мы ему быстро хребет переломим.        — Ты понимаешь меня как никто другой. — Искренне заулыбавшись сказала сестра. — Пожалуйста, будь завтра там, ты не сможешь находиться рядом все время, но хоть ненадолго я почувствую себя в безопасности.       И он пришел, каким бы противным для Сандора не было данное мероприятие. Все эти яркие украшения, море вина, поздравления, улыбки, смех и радость — все было наигранно, фальшиво, и никого на самом деле не волновало, что думает невеста и какая судьба ее ждет.       Пожалуй, единственная по-настоящему радостная гостья того торжества — Анастасия. Юна и наивна, как птенец, впервые выглянувший из гнезда — она правда считала, что Ирина хочет этой свадьбы, если не из любви, то из выгоды. Даже Кирилл и тот понимал суть происходящего. Оставаясь незаметным в толпе, воспитанник орков не сводил взгляда с белого платья — пелена печали проглядывалась даже через фату. А самодовольная ухмылка Герхарда, то, как он к ней прикасался, словно заплатил за ночь с проституткой! Было бы хорошо оторвать руки тому Волчаре, увы, дипломатия не позволяла.       Шаньи сопровождал новобрачную до самой границы с Волками — дальше ход Грифонам был закрыт. Провожая взглядом карету он снова и снова повторял в голове одни и те же слова «она сильная, а он стар и слаб, ничего плохого не случиться».        — Ты как-то слишком сильно переживаешь за нее. — Заметила Анастасия.        — Ничего хорошего от зверя ждать не стоит.       Оставив непонимающую младшую, сын Элизабет вернулся в племя. Он зарекся появляться в замке, где каждый уголок напоминал о времени, проведенным с Ириной — если другим будет надо, они сами его найдут.       Так прошел день, и довольно-таки неплохо. Он выполнил все заказы в кузне, и даже один сверх нормы. Мать пыталась поговорить, однако Сандор попросил оставить в покое, и бывшая баронесса ушла, понимая, что некоторые вещи дети должны переживать самостоятельно. Если верить рассказам Краала, в столицу Волка супруги должны были прибыть только вечером. Он так же сказал, что Отец-Небо и Мать-Земля донесут защитнику, если что-то вдруг пойдет не так. Ветер быстрее всадников, поймать его невозможно.       Пропустив ужин, Шаньи отправился спать. Думалось, сон долго будет обходить его стороной, а случилось наоборот — события минувшего дня так утомили, что могучий воин упал без сил и тут же уснул.       Где мои покои?       На секунду Сандор увидел длинный коридор, по спине пробежались мурашки. Заиграла память прошлого, отпечатанного в нем еще до рождения. Элизабет никогда не рассказывала сыну о пленении в темнице, и он не видел тех мест, однако сразу понял, где находится. Не успев вглядеться в очертания, отыскать источник голоса, бастард снова погрузился во тьму.       Ты хотела сказать, где наши?       Теперь воспитанник Краала отчетливо увидел две фигуры, стоявшие друг напротив друга. Они были одеты в повседневные наряды — и зачем портниха столько возилась с платьем? Воин попытался вглядеться в лица, все снова пропало.       Что? Это политический союз, а не любовный.       На этот раз и коридор и молодожены предстали во всей красе. Удивительно, что рядом не было стражей. Могло такое быть, что это — лишь паутина страхов и неуверенности, или же Герхард просто приказал им уйти?       Что за вздор, сейчас я тебе покажу, что такое замужество!       Никаких картинок, только звук — наряд волочиться по полу, ноги всеми силами упираются в мрамор. Затем — обрывистая какофония из довольных вздохов герцога и злобных криков герцогини. Она пробовала кричать громче, но замолчала, когда поняла, что никто не слышит, а если и слышат, то не помогут — ни один пес не станет перечить хозяину.       Наконец-то затихло. Вспотевшая от страха спина прижимается к простыни, тело лежит ровно, опасаясь даже случайно коснуться чужого человека. Не ощущая физической боли, брат чувствует эхо душевных страданий сестры, но даже их она пытается стеснительно спрятать.       Наверно, я не такая сильная, раз позволила Волку себя обидеть.        — Глупости, ты — самая отважная герцогиня из всех. Сила измеряется стойкостью, а не количеством побед. — Шепчет Шаньи в полудреме.       Пальцы Сандора ощущают холод стекла. Светлана не смогла прибыть на свадьбу, поэтому приказала посланнику Семи Городов выбрать подарок. Это была бутылка вина, оно со звоном разбилась о край тумбы, после чего впилась в плоть.       Как ты посмела?! Умалишенная, полоумная! Стража, схватите мою женушку и киньте под замок. Да не пяльтесь на меня, идиоты, зовите лекаря, скорее!       Юноша проснулся так же быстро, как до того заснул, и впредь до рассвета не сомкнул глаз. Дождавшись, когда столица проснется, он поспешил к отцу, расталкивая баронов, чего не позволял себе даже в дни самого большого гнева.        — Ирина, столица Волка… Есть новости? — Спросил он, не способный от усталости и волнения собрать слова воедино.        — Да какие там новости, даже дня не прошло! Зимой мы все вместе поедем к императору, думаю, до тех пор никто не станет отсылать писем. — Прощая сыну нарушения этикета ответил Вячеслав.        — Верно. Ваша дочь теперь замужняя женщина, негоже ей, как ребенку, целыми днями болтать о нелепицах с братьями и сестрой. — Поддакнул один из советников, за что получил затрещину от Шаньи.        — Сандор, следи за своим поведением! — Возмутился Грифон. — Мы навестим новобрачных, но только после медового месяца — раньше их нельзя тревожить, это традиция. А ты отдохни, и впредь не позволяй себе колотить невинных людей.       Откланявшись, бастард покинул зал — ничего толкового он от отца больше не получит. Хотя, с идеей об отдыхе Вячеслав оказался прав. А кто может лучше помочь в таком деле, если не придворный лекарь? К счастью, Йоргена звали в совет только по особым поводам, остальное время целитель почему-то всегда был в своей башне, даже если прислуга утверждала, что он ушел.        — Алхимик, мне нужна твоя помощь. Дай того снотворного, что ты Анастасии варил, и побольше — этой ночью меня мучали дурные сновидения.        — Ваши с госпожой расстройства вызваны похожими ситуациями и болезнь та же. Я дам вам настойку, но учтите: больные этим недугом спят мало и вовсе не видят снов.       Долго думал Сандор над словами лекаря — голова от усталости шла кругом, а крики сестры не затихали. Когда до воспитанника орков дошел смысл загадки советника, он уже стоял на пороге кузницы.        — Если эти кошмары были не сном тогда чем же? Реальностью, или предупреждением? — Глядя на флакон спросил сам себя воин.       Он попросил мать заняться работой, а сам принял лекарства и проспал до вечера. Пробудившись Шаньи ощущал не голод, а скорее прилив сил — он чувствовал, что не может больше сидеть, сложа руки, надо действовать.        — В последние дни с тобой что-то неладное происходит, я переживаю. — Оказалось, все это время Элизабет сидела у постели своего мальчика, глядя на нее он не мог больше скрывать правды.        — Я собираюсь сделать ужасные вещи, мама. Меня не волнует ни судьба простолюдинов, ни репутация Грифонов, ни мнение ангелов. Кто бы что не говорил, а Ирину убьют в замке Волка, я должен ее спасти.       Ее запрет охладил бы пыл юноши и то мигом. Он знал об этом, на то и рассчитывал — как еще побороть жгучее чувство несправедливости в груди? Пусть слова отца иногда воспринимались как приказ герцога и игнорировались, бывшая баронесса Гончей всегда была для него авторитетом.        — О, Шаньи, уже совсем взрослый… Я прошу тебя только об одном: не уезжай на ночь. Собери вещи, армию, подумай, как ты будешь передвигаться по землям врага, и только тогда начинай свой путь.        — Ты понимаешь, что я совершу преступление? Да за такое и тебя, и всю семью могут…        — Знаю. — Жестом сказав ему помолчать ответила Элизабет. — Я всю жизнь живу с этим страхом, поверь, счастья он не добавляет. Тем не менее, наблюдая за дворцовой жизнью я поняла одно: беды обрушаться на Грифонов вне зависимости от наших с тобой поступков. Отцом Вячеславу приходится глава небесного войска, его детей нянчат ангелы, а еще он водиться с орками и некромантами — многие завидуют твоему отцу, ненавидят, они найдут повод. Если не ты, так кто-то другой нарушит покой династии. Братья и сестра не могут спасти Ирину. Они — лицо Грифона перед императором, ты же бастард, всегда это было недостатком, и вот теперь превратилось в преимущество.        — Не знаю, что буду делать дальше, но я точно не вернусь сюда, в дом, где меня считают чужим. Не обижайся, в кузнице прошло мое детство, тут много хороших воспоминаний, однако похитителю невесты Волка не место в империи.        — Понимаю, сынок, как же сильно ты похож на меня в молодости. Мне бы сейчас твою решимость. — Утирая слезу с щеки ответила Элизабет.       Утром Сандор стоял в броне, с мечем и припасами у лошади, погружая на нее сумки. Он ожидал, что мать придет попрощаться, но не думал, что приведет с собой кого-то еще.        — Элизабет говорит, Сандор идет охотится на Волка в одиночку. Разве так Краал учил своего лучшего ученика?        — Ты говорил: честь превыше всего. О какой чести может идти речь, когда я сижу здесь, а мою сестру мучает Герхард?        — Честь хорошая вещь, как и отвага, но они должны быть вместе с умом и силой. Краал и племя пойдут за Сандором.        — Мне послышалось? — Едва не уронив вещи от такой новости переспросил Шаньи. — Вы все — за мной?!        — Раньше Сандор ходил за Краалом, теперь Краал пойдет за Сандором. Спасение Ирины — дело Сандора, Краал советник, но не главный.        — Он поможет тебе, Шаньи, не стесняйся принимать помощь, тем более такого хорошего воеводы.        — Если только как друга, потому что после такого воеводой герцогства тебе не бывать.        — По рукам, хе-хе! Краалу все равно не нравилось быть воеводой, слишком мало сражений.       Заключив сделку орк и его ученик отправились в земли Волка, где их ждали с копьями, арбалетами и мечами. Большая беда подкрадывалась к Грифонам, и была она куда больше, чем ссора с Герхардом. Что же касается Сандора, он наконец-то вынес из жизни ценный урок.       Хороший сын защищает честь семьи, хороший бастард чтит ее кровь.