«Умереть на кухонном полу в 7 часов утра, когда остальные люди варят яйца, не кажется таким уж трагичным... только, если это не ты.» Чарльз Буковски
"Live Tomorrow" Laleh
24 декабря, пригород Нью-Йорка. Пару лет назад. Один. Два. Три. Снег в этом году выпал поздно. Первые белые хлопья сыпались с крыши, словно пепел с его сигареты. Он странно держал её между длинными покрасневшими от мороза пальцами. Вроде, та же анатомия, что и у всех курильщиков в мире, но дело было в другом. Дело было в чём-то другом. Ещё одно лёгкое движение руки, и пепел снова упал на землю. Изящно. — И как Вы относитесь к первому впечатлению? Парень... нет, «парень» звучит слишком небрежно для него... молодой человек (вроде, то же самое, но определённый шарм появляется, не так ли?) повернулся в сторону своего собеседника, ожидая ответа. Тот стоял, не сводя взгляда с мигающих небоскрёбов и рекламных щитов вдалеке. Город здесь терял свою тайну. Всё было будто на ладони. От этого становилось жутко. — «Вы»? — юноша наконец подал голос. Он пожал плечами, наверное, в свойственной ему манере, и продолжил так же бездумно смотреть на крыши: — Полагаю, оно обманчиво. — И что же, вы действительно не верите в него?... Если можно так выразиться, — задумчиво добавил молодой человек, выдыхая дым и тут же вдыхая его снова. Хотя было ощущение, что он дышит этим горьким дымом. — Не знаю. Со мной никогда не срабатывало... если можно так выразиться , — юноша пожал плечами. Он провёл языком по губам, размазывая тонкий слой матовой тёмно-бежевой помады. Его волосы всё продолжали развиваться на ветру, и, можно предположить, это было единственное хорошее событие в тот вечер. — В какую сторону? — Зачастую в обе. — Неужели Вас действительно считали не таким, какой Вы есть на самом деле? — Жизнь среди восьми миллиардов людей подразумевает некую потерю себя, разве не так? Особенно в первую встречу. — Так в этом дело? — выдох. Вдох. — Вы не из тех людей, которые раскрываются в первую встречу? — выдох. Вдох. — Слава Богу, что у нас с вами уже вторая, правда? Юноша лишь хмыкнул. Не грустно. И не весело. Просто сделал так: — Хмк. Возможно, это было сожаление. — Да и порой в двадцать первую? — сигарета тлела между пальцев. — Думаю, дело в особенных людях? — Неужели? И как же понять, что кто-то из восьми миллиардов особенный? — выдох. Вдох. — О, и существуют эмоциональные вспышки. В ответ последовало очередное пожимание плечами и чуть слышное: — На то они и эмоциональные вспышки, чтобы никто не заметил очаг возгорания. — Эмоциональные вспышки – единственное в этой бренной жизни, что может раскрыть настоящих нас. Задумайтесь. Мужчина отпустил сигарету вслед за пеплом, затушив её мерцающий огонёк носком чёрных оксфордов на высокой подошве. Ветер растрепал пряди, что ещё несколько секунд назад изящно касались лба, теперь среди них можно было заметить пятна седины – совсем как сияние звёзд среди ночной темноты. Последний раз бросив взгляд на мерцающий город, напоминающий отдельную вселенную, он направился к стеклянной двери, ведущей обратно в дом. — Но зачем же тогда любовь? — чуть более громким голосом, чем был несколько минут назад, бросил ему в спину его новый знакомый, в глазах которого лишь на мгновенье мелькнуло удивление. — Задумайтесь. И… меня зовут Гарри. Месяцем ранее. Ступеньки около входа в метро были скользкими из-за слякоти. Пальцы перебирали незажженную сигарету. Голос, звучащий из динамиков, вгонял в апатичное состояние. Привычка с детства. Привычка с детства. Град стучал по крышам автомобилей и многоэтажек. Он тоже вгонял в апатичное состояние. Тук-тук. Тук-тук. Из кармана пальто раздался противный звон мобильника. — Да, мам? Монотонное лепетание с вопросами о том, как прошёл день, как дела на учёбе, как давно было последнее посещение врача, говорил ли он с мисс Фортис на этой неделе, есть ли всё необходимое с собой, каким был завтрак, когда будет обед. Как? Каким? Когда? И ни одного предложения, которое бы началось с «ты». Земля под ногами склизкая и противно осенняя. Мокрые листья вперемешку с окурками и прочей городской гадостью — людьми, к примеру, — все они спешат и спешат куда-то зачем-то. И ещё доставляют неудобства. «Я прошу тебя, милый, хотя бы подумай о том, чтобы позвать ту милую девушку из Университета на свидание. Я видела, как она смотрела на тебя на прошлой неделе у Сары в Инстаграм... О! Или как там дела с тем юношей? С твоей работы...», — доносилось из динамика телефона. Господи, неужели это никогда не закончится? Вечные расспросы о личной жизни настолько же отвратительны, как... как... да как всё в этом грёбанном дне. — Знаешь, что, мама? — начал было свою тираду юноша, но тут же издал сдавленный вздох. Его ноги разъехались в разные стороны из-за этой чёртовой нью-йоркской погоды, руки вскинулись вверх, и парень уже фантазировал о том, как вот-вот умрёт от потери крови, когда поцарапает ладонь или как там ещё он может умереть по мнению его мамы и друзей, но тут на его чёрных джинсах, пальто и подбородке оказалась грязь, вылетевшая из-под колёс машины, тормозящей именно в тот момент, когда юный не любитель... эм... всего начал терять равновесие. В следующую секунду к Гарри пришло осознание того, что, во-первых, он не умер от пореза на ладони. Во-вторых, он похож на чёртов лист, заляпанный чернилами. И наконец, в-третьих, за предплечья его держит человек с надменным взглядом, противной ухмылкой, дорогущим парфюмом и сигаретой за ухом. А, и ещё он слышит приглушенное «Алло?». — Ты в порядке? — спросил этот… кто он там? — В порядке, — ответил юноша, всё ещё держась за человека напротив. — Хочу тебя кое с кем познакомить, мама. Моим парнем. Вот, передаю ему телефон, — просто произнёс он в трубку и сунул свой мобильник незнакомцу под ухо. — Алло? — сказал тот, хмуря брови. — Ваш малыш? Вроде того, — он осматрел парня с ног до головы, на что тот лишь закатил глаза. — Да, думаю, он так и сделал. И мне. О, конечно. Да, спасибо. До свидания, мэм. О, мама, конечно, мама. До свидания, мама, — губы мужчины растянулись в улыбке, и он убрал мобильник от уха, протягивая его владельцу. — Что? Серьёзно? Она проговорила с тобой от силы пару минут, и ты уже называешь её мамой? — отрешенно произнёс юноша, хмуря брови и пялясь на свой телефон в разноцветном чехле. — Прости, я не виноват, что такой очаровательный, — молодой человек подмигнул. Гарри уже хотел съязвить, но тут донеслось снисходительное «мистер?», и его собеседник через несколько минут скрылся за дверью огромного стеклянного здания. «Идиот», — пронеслось у Гарри в голове, когда он оттирал грязь от подбородка. «Ребёнок», — подумал мужчина, наблюдая за юношей через окно огромного небоскрёба.