***
— Ой, господи, прости, — вскрикивает он, дёргая головой и пытаясь снова завязать узел. Нить слишком тонкая, а пальцы, скользкие от крови, дрожат. — Поэтому моя девушка всегда сама зашивала мне раны. Паркер весьма спокоен, хоть и слегка бредит. Стянув потный костюм до трусов, он лежит на двуспальной кровати, а Питер, оседлав его бёдра, зашивает его рану на спине. — Та, которая погибла? — осторожно спрашивает Паркер. Воспоминание о Гвен вышибает из груди Питера воздух, как неожиданный пас в баскетболе. Он держится, тяжело сглатывает и сосредотачивается на том, чтобы тщательно смыть кровь с поясницы Паркера. — Да, — отвечает он. — Она разбиралась в медицине лучше меня. — У тебя отлично получается. Я почти ничего не чувствую, — лжёт Паркер. От его доброты внутри Питера что-то удивительно сладко сжимается. Через полчаса, когда они по очереди принимают душ, Паркер даёт Питеру пару слишком коротких для него штанов и слишком большую футболку. Питер наблюдает за тем, как он поднимает с пола их костюмы и, аккуратно сложив, вешает на спинку стула. Питер думает, что ему стоит бы лечь на диване, но у Паркера, кажется, его нет, он видит лишь потрёпанное кресло напротив маленького старого телевизора. Большую часть квартиры занимает фотооборудование: в углах спрятаны отражатели, а вдоль стен над кроватью и дверными проёмами протянуты нитки с нанизанными на них фотографиями. На большинстве из них запечатлена рыжеволосая девушка, позирующая в разных костюмах или подмигивающая в камеру. — Ты фотограф? — спрашивает он Паркера. Тот хмыкает, осторожно выходя из кухни с бутылкой газировки в руках и протягивает её Питеру. — Надо же как-то платить за счета. — Классные фотки, — улыбается Питер. Они выпивают по стаканчику газировки и ложатся прямо в не заправленную постель. Они забывают выключить свет, но Паркер стреляет своей чудесной паутиной из другого конца комнаты и попадает чётко в выключатель. Он ложится на живот, чтобы не тревожить спину, и подминает под себя подушку, наконец закрывая глаза. — Спасибо, что разрешил мне остаться здесь, — говорит ему Питер, открыто заглядывая ему в лицо. — Мой дом — твой дом, верно? — по-испански отвечает ему Паркер. Они весело смеются и поудобнее устраиваются на простынях, вслушиваясь в ритмичный стук капель дождя.***
Утром у него дико болят все кости и мышцы, но тем не менее он чувствует себя отдохнувшим. На часах десять утра, Паркер уже на ногах и бродит по квартире. Питер высовывает голову из вороха подушек и одеял и оглядывает незнакомое место. — Доброе утро, — говорит Паркер, подходя к небольшому островку рядом с кроватью. — Ты хорошо меня подлатал, уже почти всё зажило. — Приятно слышать, — сонно тянет Питер, подтягивая колени к груди, и переворачивается, оказываясь в какой-то неудачной позе из йоги. — Чёрт, поясница отваливается. — О, давай… — начинает Паркер, опускаясь коленями на матрас. Его руки, тёплые и крепкие, разминают больные мышцы по кругу. Ощущения настолько приятные, что Питеру приходится спрятать лицо в простынях. — Спасибо, — приглушённо бормочет он. — Ты помог мне со спиной. Я вернул долг. Когда Питер наконец поднимается на ноги, он тянется к потолку, цепляясь за него пальцами, и зависает, растягивая плечи. Что-то в его теле громко хрустит, эхом разносясь по маленькой квартирке, и Паркер шипит с ним в унисон. — У тебя есть какие-нибудь ритуалы после битв, Второй? — спрашивает Питер. — Я обычно забираюсь в кровать и смотрю что-нибудь на Нетфликсе. — Что за Нетфликс? — спрашивает Паркер. — Ты прикалываешься. В твоём мире нет Нетфликса? Паркер пожимает плечами, вытягивая из забитого шкафа какую-то футболку. — А Амазон? Хулу? Что вы тут, блин, смотрите… кабельное тв? Паркер улыбается, опускаясь на корточки, чтобы завязать кроссовки. — Я прикалываюсь. Есть у нас Нетфликс. Питер швыряет в него первую попавшуюся подушку. Паркер, конечно же, ловит её паутиной. — Нам, кстати, нужно кое-что, чтобы нормально восстановиться после этой шальной недельки. — Паркер протягивает ему куртку, шапку и сандалии, потому что они — единственное, что впору огромным ногам Питера. — И что же? — Хороший кофе.***
Официантка никак не комментирует внешний вид Питера — пижама и сандалии в самом начале апреля выглядят довольно странно, но утром воскресенья, возможно, она видела кое-что и похуже. В закусочной много хмельных посетителей, шумно от болтовни, криков поваров в подсобке, усталых официантов, рассказывающих про фирменные блюда. Питер и Паркер относительно тихо сидят в своём уголке, мельком оглядывая помещение, медленно приходя в себя за чашкой кофе. Они заказывают три порции вафель, две тарелки яичницы, огромную порцию бекона и сосисок и жалкое блюдце фруктов, чтобы, как выразился Паркер, «сбалансировать» завтрак. Питер жадно поглощает еду и щедро запивает кофе, но отвлекается на происходящее за окном: по улице расхаживают странные люди, с виду, вроде, и нормальные, но Питеру кажется, что они явно не в себе. — Что такое? — спрашивает Паркер, замечая ступор Питера. — Твой мир настолько отличается от моего? — М-м, у вас странная мода. — Питер запихивает в рот огромный кусок вафли. — Вы одеваетесь по-другому. У вас рекламируют то, что у нас вышло из моды лет десять назад. Паркер вскидывает брови и заторможенно моргает, уткнувшись взглядом в яичницу, словно размышляет о вселенной и всей её бесконечной ерунде. Он натягивает очки и качает головой, отхлёбывая ещё кофе. Паркер надел их перед выходом — просто чёрная оправа, ничего лишнего. — Эй, зачем ты их надеваешь? Они же тебе не нужны. Укус, например, вылечил мой астигматизм, — любопытствует Питер. Паркер вытирает рот салфеткой и пожимает плечами, немного поправляя оправу, вдруг резко смутившись. — Не знаю. Привычка, наверное. — Он замолкает, кажется, на несколько минут и продолжает: — Может… я так отграничиваю себя от Человека-паука. Так больше чувствую себя самим собой. Питер улыбается. — Понимаю. — Это так глупо. — Паркер качает головой, снимает очки и собирается уже спрятать их в карман, но рефлексы Питера быстрее, и он выхватывает очки у него из рук. — Нет, — говорит он и перегибается через заставленный тарелками стол, чтобы вновь надеть очки Паркеру на переносицу. Его пальцы легко касаются щёк и ненадолго замирают. — Мне нравится.***
Проходит несколько дней, но они так и не придумывают, как отправить Питера домой. — Может, здесь тоже есть какой-нибудь Доктор Стрэндж? — однажды вечером говорит Паркер, когда они переходят к новому эпизоду документального фильма. Питер сидит по-турецки на маленьком кресле с миской поп-корна на коленях. Мысль о поиске зацепки застилает его разум туманом усталости, но он согласно бормочет в ответ. Хотя он очень в этом сомневается. Паркер бесцеремонно закрывает тему, возвращаясь к поэтичному описанию Дэвидом Аттенборо кожистой морской черепахи. В мире Питера эти черепахи находятся на грани вымирания. Здесь же они прекрасно живут. Он решает не комментировать эту разницу и лишь опускает голову на плечо Паркера, чтобы немного потянуть мышцы и почувствовать тепло Паркера на своей щеке. Тот обнимает Питера за плечи и сидит так, пока они смотрят шоу. Он намного добрее, чем Питер вообще мог себе представить. Этим вечером непривычно тепло для данного времени года, поэтому перед тем, как лечь в кровать, Питер стягивает с себя футболку и штаны. Он слегка высовывает ноги из-под одеяла, и прохладный ветерок, проникающий сквозь форточку, слегка охлаждает его разгорячённую кожу. Паркер следует его примеру и, уже полностью здоровый, лежит на спине, уставившись в потолок. — Наверное, плохо, — начинает Питер, — что я чувствую себя, как на курорте? Паркер смеётся. — Ужасное место для курорта, однако. — Он обводит рукой их мрачную студию. — А мне здесь нравится. — Ну, — говорит Паркер, поворачиваясь к Питеру лицом, — если ты никуда не спешишь, то можешь оставаться здесь. — Наверное, так и сделаю. Ты же не против? Паркер улыбается. — Я уже и забыл, каково это — жить с кем-то. Мне нравится. Питер тоже поворачивается к нему лицом. — А как же ЭмДжей? Она не с тобой живёт? — Нет. У неё прекрасная квартира в Сохо. — Его голос звучит как-то напряжённо. — А сейчас она, наверное, на Бермудских островах со своим звёздным коллегой на настоящем курорте. Питер хмурится, потому что Паркер говорит это с таким подавленным видом. — Всё сложно, говоришь? — Сложно. Мгновение спустя Питер отворачивается и подтягивает колени к груди, стараясь сжаться как можно сильнее. Паркер понимает намёк и приобнимает его поперёк пояса, слегка прижимая его ближе к своей груди. Он берёт сильную руку Паркера в свою и проходится большим пальцем по запястью. Он чувствует небольшие бугорки, из которых выделяется паутина. — Больно? — шепчет он, как можно нежнее поглаживая запястье. — Немного, но так всегда, — отвечает Паркер. — Сейчас очень приятно. Питер вздыхает и подносит запястье Паркера к губам, нежно целуя тёплую кожу. Тот глубоко вздыхает и зарывается носом в шею Питера. — Спокойной ночи, Три, — бормочет он. От мягкого касания его губ у Питера кружится голова.***
На утро у Питера назначена свадебная съёмка одной пары для «Бьюгл» в Центральном парке. — Пойдём со мной, — говорит Паркер, разыскивая по всей квартире потерянный объектив. — Подержишь сумку из-под камеры. — Ха-ха. К твоему сведению, я знаю, как обращаться с камерой. Я делаю снимки для ежегодника. — Я тоже когда-то делал, — с улыбкой отвечает Паркер. Они идут к парку, по пути покупая кофе. Впервые за несколько дней чувства Питера обострены. Он чувствует запах дыма от фургончиков с хот-догами и щекочущую пыльцу ранних полевых цветов. Он хватает Паркера за локоть, когда они уворачиваются от велосипедиста, бешено крутящего педали и летящего на всех парах прямо на них. Он не отпускает его ещё несколько минут. Позже Питер располагается в траве неподалёку от работающего Паркера, который помогает новобрачным занять лучшую позицию под большим красивым вязом, распустившемся к весне. — О, идеально, ребята, вы, — слышит он голос Паркера, — прекрасны. В какой-то момент за последнюю неделю Питер перестаёт поражаться бесконечной доброте Паркера. Теперь он ей восхищается. Паркер слегка выдохся, но держится собрано и непоколебимо. Интересно, если Питер останется здесь, вольётся в эту жизнь сильнее, может, он тоже снова почувствует себя целым. Попрощавшись с парой, Паркер опускается рядом с Питером на траву. Он подбирается к нему ближе и показывает сделанные снимки на экране фотоаппарата. — Ты просто шикарен. — Фотографии, несомненно, прекрасны. Глядя на них, он хочет обхватить лицо Паркера руками от восторга. Что он и делает. — Ты вообще настоящий? — восхищается он, любовно трепля его по щекам. — Могу сказать о тебе то же. — Мне кажется, ты лучший из нас, — говорит ему Питер. — Из всех Питеров Паркеров из всех бесконечных вселенных ты лучший. — Могу сказать о тебе то же, — повторяет Паркер. Питер смотрит на него и не знает, что сказать, поэтому просто целует его. Кто-то грубо кричит на них из-за пруда вдалеке, но Питеру всё равно. Паркер запускает пальцы в непослушные длинные волосы Питера. Он целует его в ответ с нерешительным нажимом, мягко, слегка приоткрывая рот, чтобы углубить поцелуй. Когда они отстраняются и Паркер упирается лбом в его лоб, Питер чувствует, как губы Паркера растягиваются в улыбке. — Пойдём домой, — говорит тот.***
Они выключают свет, давая возможность солнечным лучам омыть квартиру. Окна их студии выходят на противоположную сторону, поэтому свет тускловатый, но умиротворяющий. Уединение ободряет Питера. Он приникает губами к плечу Паркера, широко мажет языком вверх по шее и со стоном впивается в губы Паркера поцелуем. Оба быстро скидывают с себя джинсы и падают на кровать, Паркер дрожит, осыпая грудь Питера поцелуями. Он замирает у его живота, прижимается к нему щекой, то ли прислушиваясь, то ли задумываясь над чем-то. — Эй, — зовёт его Питер. Паркер поворачивает голову и поднимает на него взгляд. В нём виднеется нерешительность, напряжённость. Питер тянет к нему руку и пропускает тёмные пряди Паркера сквозь пальцы. — Что если ты исчезнешь? — делится своими опасениями тот. — Ты же всё-таки здесь как гость. Сердце Питера болезненно сжимается. Он прижимает голову Паркера к животу, тяжело дыша. — Я знаю. Паркер приподнимается и нависает над Питером. На его лицо в полумраке падает косой луч света, озаряя щёку. Питер протягивает руку, чтобы коснуться её. — Иди сюда, — шепчет он. Паркер жадно приникает к Питеру, целуя глубже, чем осмеливался до этого, влажно сплетаясь с ним горячими языками. Питер скользит руками ниже, касаясь белья Паркера, впиваясь пальцами в эластичную ткань. Паркер разводит его ноги шире, опускаясь ниже и прижимаясь пахом к тёплому уже крепко стоящему члену Питера, скрытому боксерами. Он подмахивает бёдрами, потираясь о него сквозь тонкие слои оставшейся одежды, и делает так снова и снова, пока они с Питером не начинают задыхаться. Питер стягивает трусы Паркера, скользя ладонями по обнажённым ягодицам, и притягивает того ближе. Рука Паркера юрко пробирается между их тел и освобождает член Питера, ахая одновременно с парнем от ощущений. — М-м-м, ещё, — стонет Питер ему на ухо. Паркер обхватывает член Питера ладонью, начиная двигать ею в привычном ритме так, как он обычно делает себе. Осознание того, что их тела хотят одного и того же, чувствуют одно и то же, разрядом отдаётся в венах. Это было бы даже забавно, не будь это ощущение столь ярким. — Да, — выдыхает он. — Вот так. Дыхание Паркера сбивается, он продолжает толкаться между бёдер Питера. Он прижимаются друг к другу лбами, пытаясь дышать хоть немного ровнее, но всё, на что способен сейчас Питер, — это постанывать и разводить ноги шире. Паркер бросает быстрый взгляд на пах Питера и снова смотрит ему в глаза, как бы вопрошая. Питер кивает, успокаивающе проводя ладонью по спине Паркера. Он чувствует едва заметный след, оставшийся от стежков. Он касается шрама двумя пальцами, пока Паркер направляет член чуть дальше, в невозможно тёплую глубину его тела. Влажное прикосновение головки ко входу подводит Питера к краю, он содрогается всем телом. — Питер, — шипит Паркер. Затем, как бы исправляясь, добавляет: — Три. Они инстинктивно ускоряются, Паркер прячет лицо на плече Питера, скользя языком по горячей коже. Он продолжает ласкать член Питера, даже когда его толчки становятся рваными и грубыми. Грудь Питера разрывает неотвратимое восхитительное чувство. Он запрокидывает голову, опуская её на подушку. — Чёрт, — стонет он. — Ох, чёрт, я сейчас… Он забрасывает руку на плечо Паркера и прижимает его к себе сильнее, изливаясь ему в руку. Паркер не останавливается, ускоряет темп и поднимает голову, чтобы заглянуть Питеру в лицо. Их взгляды пересекаются, и Паркер трогательно сводит брови, глядя на Питера так, словно не видел его годами. Питер мажет пальцами по животу, залитому спермой, и подносит их к губам Паркера. Тот пробует его на вкус и не выдерживает. Он толкается бёдрами ещё раз и с тихим стоном кончает. Они устало растягиваются на грязных простынях и лежат так, пока солнце не скрывается за горизонтом, а квартира остаётся освещена лишь часами на микроволновке и мерцающим экраном ноутбука Паркера. Паркер может выстрелить паутиной, чтобы выключить свет, но не делает этого. Они путаются пальцами в волосах друг друга и обмениваются ленивыми нежными поцелуями, пока не проваливаются в сон.***
Утром Питер просыпается по-прежнему в этом мире на влажных простынях, прижавшись к потной спине Паркера такой же потной грудью. Он думает про себя, не изменится ли в какой-то момент курс вселенной и не проснется ли он в один из дней в пустой кровати, в своей версии Нью-Йорка, где погода холоднее и люди кажутся более жёсткими, и Питер Паркер тоже более жёсткий и холодный. Пока что он делает то, что может. Он может выбраться из постели и пойти сварить кофе. Он может приготовить завтрак. Он может надеть костюм Паркера и отправиться на борьбу с преступностью вместо него. А ещё ему придётся заскочить в магазин, чтобы купить себе подходящую одежду. Он смотрит на мужественное лицо Паркера, мирно спящего на подушке, и хочет меняться к лучшему. Проснувшись, Паркер, кажется, невероятно счастлив видеть его. — Ты здесь, Пит? — Я здесь. Питер молится всем богам этой мультивселенной, чтобы он мог остаться здесь навсегда.