«Осколок хрусталя мне больно сердце ранит, Но хрупкость нежную люблю я вновь и вновь…» Георгий Чулков
Очередное апрельское утро встречает жителей Лондона во всеоружии – плотной стеной дождя. Кажется, именно в этот день кто-то в небесной канцелярии выкрутил вентиль, отвечающий за осадки, на максимум, таким образом восстанавливая баланс вселенной, ведь последние пару дней на небе не было ни облачка, стрелка термометра уверенно держалась на отметке в пятнадцать делений, а со стороны Ричмонд-парка доносились удивительные ароматы распустившихся рододендронов, навевающие воспоминания о земляничном варенье. Сегодня же густые свинцовые тучи не позволяют ни единому солнечному лучу пробиться сквозь свою защиту, накрывая город серым покрывалом. Настроение Джерома сродни этой погоде – будильник предательски не срабатывает, отчего парень оказывается лишен возможности спокойно позавтракать, вынужденный собраться на выход за полчаса в надежде перехватить что-нибудь съестное по пути на работу. Хотя бы кофе, благо кофейня с весьма достойным напитком находится в соседнем здании от бизнес-центра, в который он и направляется. Выйдя на улицу и подняв ворот двубортного пальто, будто это могло хоть как-то помочь спрятаться от обжигающих порывов ветра, Кларк раскрывает зонт и сбегает по ступенькам парадной лестницы, поднимая россыпь брызг в момент соприкосновения подошвы туфель с каменной ступенью. Несколько шагов по тротуару, несколько бранных слов, брошенных сквозь зубы, вскинутая в призывном жесте рука, и черный кэб с активно работающими дворниками останавливается рядом с молодым человеком, что в спешке закрывает зонт и усаживается в салон, угрюмо сообщая водителю адрес своей поездки. В салоне автомобиля пахнет каким-то дешевым освежителем воздуха с цитрусовыми нотами, от которого нестерпимо свербит в носу, побуждая желание чихнуть. Чтобы хоть как-то справиться с этими навязчивыми мыслями, Джером приоткрывает окно, из-за чего порыв ветра нагло швыряет ему в лицо тяжелые капли дождя, будто бы издеваясь. По крайней мере желание чихать пропадает, так что Кларк вновь восстанавливает в салоне герметичность и проводит ладонью по лицу, растирая таким образом влагу. Поездка до нужного места занимает около двадцати минут, а это значит, что Кларку вполне хватает времени на то, чтобы купить себе стаканчик американо. Расплатившись с водителем, он выходит из автомобиля и даже не открывает зонт, за несколько крупных шагов достигая двери кофейни. Стоит ему оказаться в помещении, как облако кофейного аромата обнимает его подобно старому другу, и этот день буквально на несколько секунд становится лучше. Отстояв в очереди и получив такую желанную большую порцию американо со сливками, Джером выходит на улицу, делая несколько шагов от двери так, чтобы не выходить из-под козырька, и в одной руке удерживая стакан с кофе, другой пытается открыть зонт, автоматическую систему которого так неудачно заедает. Раздается мелодичный перезвон колокольчика, удар, и содержимое стакана оказывается расплескано на бежевый хлопок пальто, образуя безобразную кляксу. – Дьявол, нельзя ли поаккуратнее? – гневно выкрикивает Джером, бросая стакан от кофе прямо себе под ноги, из-за чего оставшиеся капли напитка, будто издеваясь, окропляют его брючины в районе щиколоток. – Прошу прощения, сэр, я вас не заметил, – мужчина, что имел неосторожность толкнуть Джерома дверью, явно не был готов к такому яркому проявлению чувств. – Тогда купи очки, черт тебя побери, – Кларк бросает очередной гневный взгляд на неумеху, отпинывает пустой стакан в сторону проезжей части и, наконец, открывает зонт, который обещает себе выкинуть в мусорное ведро ровно в тот момент, как доберется до офиса. Кажется, этот день просто не может быть хуже. Джером переходит дорогу, разделяющую здание кофейни от офисного центра, и чувствует вибрацию мобильного телефона во внутреннем кармане пальто. Первым его желанием становится не брать трубку, ведь рабочий день еще не начался, но рациональность все же перевешивает – Кларк ждет звонок от весьма важного заказчика, который почти готов заключить с ним контракт на рекламу с бюджетом в сотни тысяч фунтов. Босс будет несказанно доволен его работой, да и сами агентские обещают быть весьма и весьма приличными. Молодой человек расстегивает пальто, вытаскивает телефон, и не глядя на номер абонента нажимает на значок принятия вызова. – Здравствуйте. Могу я услышать Джерома Кларка? – раздается приятный девичий голос по ту сторону «провода». – Я вас слушаю. – Вас беспокоят из Королевского госпиталя. Скажите, мистер Кларк, вы знакомы с мисс Марой Джеффри? – Мы вместе учились. – Дело в том, что мисс Джеффри оставила ваш номер телефона, как контактный, когда поступила в наше медицинское учреждение. Не могли бы вы подъехать? – Сейчас? – Если вас это не затруднит. – Буду в течение часа, – и на полуслове обрывая фразу девушки о том, как она благодарна за понимание, Кларк заканчивает звонок, вновь вскидывая руку в попытке остановить такси. С мыслью о том, что день просто не мог быть хуже, ему приходится скоропостижно распрощаться. Всю дорогу до госпиталя Джером теряется в догадках, по какой причине Мара указала его своим контактным лицом. Как он и озвучил в телефонном разговоре с представителем лечебного учреждения, общение с мисс Джеффри он оборвал почти сразу после окончания обучения в пансионате. Да, бывшие одноклассники какое-то время пытались поддерживать связь, но желания хватило на год с небольшим, в течение которого их класс встречался всего один раз. На встречу даже приезжали и Нина, и Эмбер, отчего общение в тесном кругу было довольно скованным и дерганым – две неразлучные некогда подруги весь вечер провели за тихим перешептыванием, попеременно бросая взгляды то на Алфи, пришедшего в компании Уиллоу, то на Фабиана, что сопровождал Мару. Видимо, чувство собственности и былая школьная влюбленность давали о себе знать. К слову, Кларк тоже ощущал себя не в своей тарелке, чувствуя перед Марой вину за свою двойную игру во время последнего года обучения, да и потребительское отношение в целом. Самым же отвратительным был тот факт, что несмотря на то, что сам он пришел на эту встречу в компании Джой Мерсер, он нет-нет, да ловил себя на мысли о том, как его раздражает, что Мара смеется не над его шутками, улыбается не ему, да и вообще за весь вечер не поднимает на него взгляд ни единого раза. Словно его и нет здесь вовсе. Словно он – пустое место. В фойе приемного покоя пахнет хлоркой, пенициллином и лилиями, чей тяжелый аромат не в силах перебить главенствующие ноты обеззараживающего средства, создавая самую настоящую какофонию ароматов, вызывающую у любого нормально человека адскую головную боль. – Мне звонили насчет Мары Джеффри. Где я могу ее найти? – не размениваясь на приветствия обращается Кларк к миловидной девушке за стойкой регистрации, а поймав ее презрительный взгляд на перепачканном кофе пальто, недовольно выплевывает: – Что? У меня паршивый день, разве не заметно? – Извините, мистер Кларк, – работница немного тушуется, но через пару мгновений растягивает губы в дежурной улыбке. – Мисс Джеффри находится на втором этаже в палате 29А. – Как она оказалась здесь? – Ее привезли вчера вечером после автомобильной аварии на Уэстерн-авеню. Не беспокойтесь, никаких видимых повреждений нет, но мы решили удостовериться в том, что ее жизни точно ничего не угрожает. Ее лечащий врач, доктор Бетелл, сейчас на обходе и освободится примерно через пятнадцать минут. Вы можете пока посетить мисс Джеффри, я направлю доктора Бетелла в ее палату. Лестница слева от стойки регистрации. Если вы желаете воспользоваться лифтом, то от стойки регистрации направо и до конца. Кларк просто кивает, и не говоря ни слова направляется в сторону лестницы. На втором этаже уже не слышится этот удушающий аромат лилий, видимо, пациентов здесь жалеют больше, чем ни в чем не повинных посетителей. Ориентируясь по указателям, Джером довольно быстро находит нужную палату, предупредительно стучит и распахивает дверь. Стоит Маре увидеть его, как девушка тотчас вскакивает с кровати, одаривая Кларка самой прекрасной улыбкой, на которую способна только она, подбегает к застывшему в дверях Джерому, и обнимает его за пояс, пряча лицо на груди молодого человека. – Джером, ты пришел! – Кларк уже успел позабыть, что голос ее похож на перелив музыки ветра в знойный летний день. – От тебя пахнет грозой. Джером несмело приобнимает девушку за плечи, совершенно не понимая, как реагировать, ведь Мара ведет себя так, будто не было стольких лет разлуки и их общение не прерывалось и на день. – Джеффри, как тебя вообще угораздило попасть в такую передрягу? Вождение не подходит умницам вроде тебя, – с усмешкой произносит Кларк. – И почему ты оставила мой номер контактным? – Неожиданно пошел дождь, и я не справилась с управлением, – отстранившись, отвечает Мара, а затем на лице ее читается недоумение. – Как это почему? А чей же номер мне еще оставлять? Родителей я волновать не хотела, и ты, как мой парень, подходил на эту роль как нельзя лучше. – Твой кто? Мара, ты случайно головой не ударилась? Мы расстались около пяти лет назад, а в последний раз, что мы виделись, ты и вовсе была с Раттером. Мара неотрывно смотрит на Джерома около тридцати секунд, сдвинув брови ближе к переносице и будто бы пытаясь отгадать какой-то ребус, после чего мимические морщины на ее лице разглаживаются, а сама девушка начинает смеяться: – Я никак не могу привыкнуть к твоим шуткам, Джером. И что с твоим пальто? – Разлил кофе. Подожди, Джеффри, не переводи тему, – Кларк будто отмирает, заходя наконец в палату и закрывая за собой дверь. – Мы не виделись с тобой с момента самого окончания обучения, не считая той ужасной встречи выпускников. – Джером, прекрати, это уже не смешно, – Мара дует губы, начиная уже по-настоящему сердиться, и усаживается на кровать в позе по-турецки. – Еще скажи, что ты не водил меня на прошлой неделе на прогулку в Гайд-парк, мы не покупали яблоки в карамели, а ты не уронил свою порцию, сделав пару шагов от киоска, после чего в наглую съел больше половины моего яблока. – Нет! То есть, да. Черт, Джеффри, ты меня запутала! Короче, этого действительно не было, – Кларк выглядит абсолютно сбитым с толку, не понимая, как ему реагировать на эти заявления – не каждый же день школьная пассия пытается убедить его в том, что они состоят в отношениях. К счастью, открывшаяся дверь лишает молодых людей возможности продолжить перебранку, и в палату заходит мужчина с планшетом для документов, облаченный в белый халат. – Доброе утро, мисс Джеффри! – приветливо произносит врач. – Как ваше самочувствие? – мужчина переводит взгляд на Джерома и обращается уже к нему. – Вы должно быть мистер Кларк? Меня зовут доктор Чарльз Бетелл, я лечащий врач мисс Джеффри. Мы провели все необходимые исследования, и здоровью этой юной мисс ничего не угрожает, так что можно оформляться на выписку. Пару дней, конечно, мисс Джеффри показан постельный режим, чтобы оправиться от стресса, но в остальном она в полном порядке. Слышите, мисс Джеффри? Никаких ненужных геройств, только отдых и покой. – Мистер… – Доктор… – Окей, доктор, – с нажимом произносит Джером, – Бетелл, мы можем поговорить? Наедине. Мужчина кивает и приглашающим жестом указывает на дверь, Джером же не заставляет себя долго ждать и выходит в коридор, дожидаясь, пока Бетелл даст Маре еще несколько указаний и присоединится к нему. – И что же вы хотели обсудить, мистер Кларк? – Меня интересует, при каких обстоятельствах Мара попала сюда. – Полагаю, Эмили сообщила вам, что мисс Джеффри пострадала в результате автомобильной аварии, но… Кларк не дает доктору договорить, бесцеремонно перебивая его: – Да-да, это мне уже известно. Я не заметил у Джеффри никаких физических повреждений, так почему вы решили оставить ее в больнице, чтобы удостовериться, что «ее жизни ничего не угрожает»? – в каждом его слове отчетливо слышится раздражение. – Дело в том, что в момент столкновения мисс Джеффри ударилась головой. Но не беспокойтесь, мы провели все требующиеся исследования и не обнаружили никаких отклонений. – Ударилась головой, вот как, – задумчиво произносит Кларк. – Скажите, доктор Бетелл, в результате этой аварии у Мары могли образоваться проблемы с головным мозгом? – К чему вы клоните, мистер Кларк? Мы провели все необходимые тесты, и я могу с уверенностью заявить, что мисс Джеффри в полном порядке. – Тогда как вы объясните ее рассказ про то, что мы с ней неделю назад якобы гуляли по Гайд-парку, угощаясь яблоками в карамели? – Что это был хороший день, и она захотела освежить свои воспоминания? – Вот именно, доктор Бетелл, воспоминания. Но только этого не было. Сегодня я увидел Мару Джеффри впервые за пять лет. – Вы уверены, мистер Кларк? Уверены, что этого не было? – Вы хотите провести свои необходимые исследования еще и на мне? Ситуация с Марой явно демонстрирует их непригодность, – со злой усмешкой выплевывает Джером. – Пройдемте в палату, мистер Кларк. Я задам мисс Джеффри пару вопросов, а вас попрошу не принимать участия в нашем диалоге, оставаясь сторонним наблюдателем. Когда мужчины возвращаются в палату, Мара расчесывает волосы перед небольшим зеркалом, установленным так неудачно, что солнечный свет падает на него со спины девушки, из-за чего отраженные лучи то и дело пытаются зацепиться за густые ресницы Джеффри, что забавно морщит нос, не желая так просто мириться с обстоятельствами. – Доктор Бетелл, я готова выписываться, – Мара поворачивается в сторону врача и одаривает его теплой улыбкой. – Мисс Джеффри, пожалуйста, присядьте, я бы хотел задать вам несколько вопросов. Естественно, Мара беспрекословно выполняет просьбу своего лечащего врача. Синдром лучшей ученицы дает о себе знать, и Кларк улыбается этим мыслям. – Мисс Джеффри, скажите, какое сегодня число? – 17 апреля 2019 года. – Все верно. А как зовут этого молодого человека? Как вы познакомились? Кем приходитесь друг другу? – Это Джером Кларк. Мы учились вместе в одной школе пансионного типа. Джером – мой парень. – Поделитесь со мной своим самым ярким воспоминанием за последний год, связанным с Джеромом? – На мой последний день рождения Джером подарил мне плюшевую игрушку в виде лягушки. Для меня это был очень ценный подарок, так как с ним связаны определенные воспоминания, но Облом – это моя собака, – с возрастом сильно испортился характером и за считанные минуты разодрал мой подарок, – с каждым словом тон Мары становится все несчастнее. – Раньше Облом никогда ничего не портил, и я очень расстроилась, и тогда Джером повел меня в парк развлечений в тир. Ну знаете, на Саутенд-он-Си? – дождавшись кивка врача Мара продолжает: – А я совсем не умею стрелять, но Джером подговорил работника тира, и за каждый мой неудачный выстрел, а таких было одиннадцать, в конце я получила по плюшевой игрушке. Это было так здорово, мне кажется я никогда не чувствовал себя такой счастливой! Доктор Бетелл переводит взгляд на Джерома, и тот едва заметно качает головой, опровергая слова девушки. – Как замечательно, мисс Джеффри, – врач переводит взгляд на свой планшет, скользит взором по строчкам, а потом вновь смотрит на Мару, умиротворенно улыбаясь. – Боюсь, произошла какая-то путаница, и мы не сможем выписать вас сегодня. У вас неоднозначные анализы. – Что-то серьезное? – Я сейчас провожу мистера Кларка, и мы с вами все обсудим. Джером убирает руки в карманы пальто, поджимает губы, а после угрюмо выдает: – До встречи, Джеффри. И до того, как Мара успевает что-то сказать, выходит в коридор и отходит на некоторое отдаление от палаты, ожидая доктора Бетелла. – Теперь вы понимаете, что она не в порядке? – сухо произносит Кларк, больше утверждая, чем спрашивая. – Я не силен в психиатрии, специализируясь на ином профиле, но по всем признакам у мисс Джеффри конфабуляция. – А я не силен в врачебных терминах, так что ни черта не понял. – Вероятнее всего в результате аварии у мисс Джеффри был поврежден гиппокамп, из-за чего произошло формирование ложных воспоминаний, которые сама мисс Джеффри считает действительными. – Это лечится? – Сегодня мы проведем еще ряд исследований, результаты которых будут готовы завтра ближе к вечеру. Так как формирование ложных воспоминаний связано именно с вами, я прошу вас завтра заехать в больницу ближе к пяти вечера. – И пропустить традиционное чаепитие? – острит Джером, но под недовольным взглядом врача смягчается. – Я буду, не нужно на меня так смотреть. – Рад это слышать, мистер Кларк, а теперь мне пора, меня ждут другие пациенты. Джером лишь кивает в ответ, убирает руки в карманы пальто и спускается на первый этаж, где удушающий аромат лилий вновь бьет словно в самую голову, выходит на свежий воздух, в молчании минуя стойку регистрации, и замирает, совершенно не зная, что ему делать дальше. В конце концов молодой человек застегивает пальто, чтобы скрыться от влажных и пробирающих до костей порывов весеннего ветра, и выходит под проливной дождь, не считая нужным открывать зонт. Крупные холодные капли бесцеремонно начинают отбивать по его плечам какой-то плохо прослеживающийся ритм, то ускоряя свой бег, то, наоборот, замедляясь. Волосы неприятно липнут к лицу, пальто оказывается насквозь мокрым примерно через пять минут такой прогулки, но Джерому решительно плевать на эти мелкие неудобства. Его мысли занимает лишь один вопрос: что будет дальше? Увидев этим днем Мару, которая, казалось, совсем не изменилась с момента их последней встречи, где-то глубоко в душе Кларка сонно потянулся хищник из рода кошачьих, размял подушечки лап и настороженно вскинул голову, предчувствуя такой сладкий азарт погони. Джером был первоклассным лицедеем, отдавая предпочтение игре на чувствах людей. Он получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие, поэтому сейчас, вспоминая школьные годы и свойственную им манеру поведения, внутри него разгоралось какое-то непонятное чувство, граничащее с предвкушением. Когда-то он уже сломал малышку Мару, так, потехи ради, должно быть сейчас настало время починить ее? Ведь играть с разбитыми игрушками далеко не так интересно. Проведя под проливным дождем около получаса, в конечном итоге Кларк останавливает такси, в котором ушлый водитель дерет с него втридорога за испорченный салон, и направляется на работу, опоздав на добрых три с половиной часа. Остаток этого дня и весь следующий Кларк проводит в раздумьях о возможных итогах предстоящей встречи с лечащим врачом Мары, пока совершенно не понимая, что ему ждать и какую модель поведения использовать, а ровно в пять часов вечера входит в приемный покой госпиталя. – Доктор Бетелл. Где я могу найти его? – интересуется Джером у девушки, что по обыкновению работает за стойкой регистрации. – У вас назначено? – Да. – В таком случае поднимайтесь на третий этаж, четвертая дверь справа от лестницы. В привычной манере не раскидываясь словами благодарности, Кларк следует в сторону лестницы, минует пролеты, от нетерпения переступая по две ступени за раз, и на третьем этаже довольно быстро находит необходимый кабинет, дверь которого помечена нейтральной табличкой с указанием имени владельца данной площади. Джером стучит в дверь, дожидается приглашения войти и пользуется полученным разрешением, оказываясь в кабинете мистера Бетелла, что представляет собой относительно небольшое, но светлое помещение, центр которого занимает рабочий стол со стоящими перед ним на вид удобными креслами для посетителей. За спиной Бетелла располагается шкаф во всю стену с различной медицинской литературой и демонстрационными пластмассовыми моделями тех или иных человеческих органов, у окна находится фикус, явно не особо интересный доктору и поставленный здесь кем-то из младшего медицинского персонала для создания иллюзии уюта. – А, мистер Кларк, я ждал вас, – Бетелл отрывает взгляд от документов, изучением которых занят в момент визита Джерома. – Прошу, присаживайтесь. – Результаты ваших исследований уже готовы? – усаживаясь на предложенное место и расправляя полы уже синего пальто интересуется Кларк. – Готовы, и по всем показателям мисс Джеффри абсолютно здорова. – Но ее… как вы там это назвали? – Конфабуляция, мистер Кларк. Это и есть самое интересное – никаких повреждений гиппокама обнаружено не было, поэтому природа появления ложных воспоминаний не имеет под собой явного медицинского характера. – Что вы имеете ввиду? – Лишь то, что я уже сказал. Проявление симптомов конфабуляции у мисс Джеффри ставит нас в тупик. – То есть вы не собираетесь ее лечить, я правильно понимаю? – И да, и нет. В медицинской практике не было еще подобных случаев, однако мы можем предложить авторскую методику доктора Швейнцарта, которая не гарантирует никакого результата и является экспериментальной*. – И в чем она заключается? – Так как ложные воспоминания мисс Джеффри основаны именно на вас, лишь вы можете помочь ей излечиться. Вам придется проводить с мисс Джеффри огромное количество времени, чтобы ее мозг мог перестроиться с ложных воспоминаний на реальные и понять невозможность выдуманных воспоминаний. – Я все равно не понимаю, как это работает, доктор Бетелл. – Давайте начистоту, мистер Кларк. В своих воспоминаниях мисс Джеффри представляет вас максимально положительным молодым человеком, но пообщавшись с вами буквально десять минут я прекрасно понимаю, что это не так. Я не имею желания и права расписывать ваш психологический портрет, но вы и сами прекрасно знаете, какой вы на самом деле. Суть лечения заключается в том, что вы начнете проводить с мисс Джеффри как можно больше времени, и она сама поймет, что все, что для нее являлось правдой, на самом деле ложь. Понимание этой истины поможет мисс Джеффри отделить мечты от реальности. – Я могу отказаться? – Безусловно. Но я надеюсь, что в вас все-таки осталась хотя бы крупица человечности, и вы не оставите бывшую одноклассницу в таком состоянии. Рассудите сами, посмотрев на это с эгоистичной стороны – нужна ли вам навязчивая поклонница, уверенная в том, что состоит с вами в отношениях? Какое-то время Кларк молчит, взвешивая все за и против принятия участия в этой авантюре, и доктор Бетелл не торопит его с ответом. Отказав Чарльзу в лечении Мары Кларк не теряет ровным счетом ничего, может, придется только сменить номер телефона, а приняв, перед ним открываются безграничные возможности – Джеффри будет перед ним, как на ладони. Он буквально сможет влезть в ее голову и провести там собственные настройки, слепить ее под себя или же просто-напросто поразвлечься. В конечном итоге это принесет краски в его серую жизнь. – Я принимаю ваше предложение. Что мне нужно делать? – через пять минут молчания отвечает Джером и замечает на губах у Бетелла довольную улыбку. – Заполните вот эти документы, – Чарльз протягивает Кларку кипу бумаг, – и можете спускаться на второй этаж за мисс Джеффри. Она готова к выписке и обладает всеми необходимыми инструкциями. Подготовительные процедуры занимают еще около десяти минут, по истечению которых Кларк спускается на этаж ниже, подходит к уже знакомой палате, дверь которой оказывается открытой, и заглядывает внутрь. Мара сидит на кровати и читает утреннюю газету, забавно при этом покачивая правой ногой. – Джеффри, – подает голос Джером, облокачиваясь о дверной косяк и скрещивая руки на груди. Мара поднимает взгляд от газеты, и на ее лице опять расцветает та самая улыбка, которая до сих пор не может оставить Кларка равнодушным. – Джером, я уже думала, что ты не придешь, – она откладывает газету в сторону и поднимается на ноги, делая несколько шагов по направлению к молодому человеку. – Здесь все твои вещи? – Кларк взглядом указывает на кожаную дорожную сумку коричневого цвета, дожидается кивка Джеффри и лениво отталкивается от косяка, подхватывая довольно легкую ношу. – Что ты делаешь? – с сомнением спрашивает Мара, при этом оставаясь на месте. – Забираю тебя отсюда, что же еще, – с фирменной усмешкой произносит Кларк, из-за чего девушка уже второй раз за два дня бросается Джерому в объятья, принося с собой ароматы жасмина, миндаля и свежести. Джеффри пахнет, словно поздний завтрак в саду теплым весенним утром. – Я же могу и привыкнуть, – он вновь усмехается, отстраняет девушку от себя и снимает с вешалки ее пальто, помогая одеться. – А ты успел уже отвыкнуть от моих объятий за то время, пока я здесь провела? – смеется Мара и вновь заключает Кларка в объятья, отчего тот делает вывод, что Бернелл так и не донес до Джеффри информацию об ее проблемах с головой. Что ж, это можно использовать. – Можно и так сказать, Джеффри, – Джером закидывает свою руку на плечи девушки и выводит ее из палаты, в этот раз решая для спуска воспользоваться лифтом. Пара без проблем минует приемный покой, в то время как Мара щебечет какую-то инфантильную чушь, что Кларк слушает в пол уха. Его мысли заняты построением планов на юную мисс, так удачно вновь подвернувшуюся на его жизненном пути. Еще в тот день, примерно пять лет назад, увидев ее с Раттером, в голове у Кларка начали зарождаться идеи, связанные с тем, чтобы вернуть Мару, несмотря на присутствие в его жизни Джой. Если он один раз уже вел двойные отношения, что мешало ему повторить это еще раз? Джером уже не помнил, почему не претворил в жизнь свои планы, но сейчас судьба сама подкинула ему шанс, да и присутствие Мерсер не могло хоть как-то повлиять на действия Кларка, ведь их отношения завершились более двух лет назад. На улице Джером позволяет Маре взять на себя роль проводника, на деле совершенно не понимая, где сейчас живет эта девушка. Джеффри же беспрекословно ведет его по улочкам Лондона, сменяя одну на другую, пока после сорока минут пути не останавливается у четырехэтажного дома с пятью подъездами, оснащенными одинаковыми парадными лесенками из белого мрамора. Девушка в очередной раз что-то говорит и смотрит на Кларка, явно ожидая от него ответа. – Прости, я задумался, что ты сказала? – Я спрашиваю, не хочешь ли ты еще немного пройтись, или пойдем домой? – Домой, пожалуй, я устал за сегодняшний день. Мара послушно кивает, доставая из кармана пальто ключи, набирает код на двери и проходит в дом, позволяя Джерому проследовать за ней. Девушка поднимается на третий этаж и вставляет ключ в замочную скважину темно-синей двери. Запирающий механизм щелкает, и Джеффри отворяет дверь, заходя внутрь и освобождая пространство для Кларка. Прихожая в квартире Мары небольшая, в ней помещается лишь гардероб, аккуратная галошница, зеркало и стойка для сушки зонтов. Джеффри вешает ключи на специально оборудованное место, быстро убирает пальто в шкаф и позволяет Джерому провернуть те же манипуляции. Сама квартира Мары состоит из двух комнат, одна из которых соединена с кухней. Жилплощадь можно было бы назвать крошечной, но из-за удачного дизайнерского решения стены здесь словно раздвигались, наполняя помещение свежим воздухом и пространством. – Я сейчас приготовлю пасту, а потом мы можем посмотреть какой-нибудь фильм, – завязывая волосы в небрежный пучок произносит девушка, улыбаясь Кларку через плечо. – На самом деле мне уже пора, Джеффри, – Джером опускает дорожную сумку девушки на диван, и словно закомплексованный юнец переминается с пяток на носки. – Пора? Но ты же успеешь вернуться к ужину? – на этот раз Мара даже поворачивается к нему, не переставая улыбаться и завязывая передник у себя за спиной. Вернуться? С чего бы ему возвращаться? Если только… Ну да, Джеффри точно уверена в том, что они живут вместе, и объяснять ей неверность таких мыслей сейчас заведомо проигрышная тактика. – Думаю, да. Мне нужно забрать пару вещей, это займет около часа. Я могу взять твои ключи? Кажется, я потерял свой комплект, – Джером криво улыбается, пытаясь разглядеть на лице Мары какие-нибудь неоднозначные эмоции, но тщетно. – Без проблем. Пожалуй, тогда я успею приготовить еще и салат. Жду тебя, – и Мара вновь поворачивается к рабочей зоне, принимаясь за готовку. Джером же покидает квартиру Джеффри, на всякий случай забивает ее адрес в телефон и ловит такси, направляясь к себе домой. За время поездки ему надо разложить всю информацию по полочкам в его голове и разработать стратегию общения с Марой. Что он имеет: Джеффри уверена, что они состоят в отношениях, живут под одной крышей и вообще чуть ли не являются семьей. Как с этим работать? В идеале, будь Кларк хорошим человек, ему стоит попытаться помочь Джеффри понять, что все ее представления об их отношениях ложные, постараться показать ей, что он давно не герой ее романа, да и вообще на своем жизненном пути лучше справляется с ролью антагониста. Но кто сказал, что он тот самый пресловутый хороший человек? Джером прекрасно знает свою гнилую подноготную – его смело можно считать отъявленным мерзавцев, карьеристом, уверенно идущим по головам, хамом, закоренелым эгоистом и расчетливым интриганом. В свое время Джеффри пыталась взрастить в нем лучшие качества, но он сам все испортил, отвергнув тщетные попытки и чувства девушки, хоть и признался ей в том, что та делает его лучше. Скорей всего на тот момент Джером просто испугался этой неизведанной стороны его души, а Мара устала бороться за его человечность, не сумев простить очередного предательства. В конечном итоге Кларк стал тем, кем является, и сейчас ему выпал шанс все исправить и начать сначала, но годы становления личности давно остались позади, поэтому самым искренним ответом на вопрос к самому себе, а хочет ли он таких изменений, было четкое и непоколебимое «нет». Зачем вносить смуту в привычный уклад жизни, если можно подстроить правила игры под себя? Раз Джеффри так хочет поиграть в пару, самым выгодным решением будет подстроиться под ее желание и извлечь из этого максимум пользы. В конце концов, у него давно не было постоянных отношений, а Мара чуть ли не обожествляет его, воздвигая на пьедестал. Эти мысли крутятся в голове Кларка пока он едет к своей квартире, собирает самые необходимые вещи в вместительную сумку, и возвращается обратно к Джеффри. Открыв дверь и зайдя в квартиру, Джером сразу же слышит потрясающий сливочный аромат пасты, терпкий букет вина и освежающие ноты овощного салата. Молодой человек довольно скоро раздевается, моет руки и проходит на кухню, где уже накрыт стол. – Пахнет восхитительно, Джеффри, – произносит Кларк, усаживаясь на свободное место напротив Мары. – Я разлила вино, чтобы оно подышало. Ты как раз вовремя. Приятного аппетита, – девушка протягивает Джерому тарелку с пастой, тот кивает в знак благодарности и какое-то время тишину комнаты разрезает только звук соприкосновения столовых приборов и посуды. В конце трапезы Мара убирает посуду со стола и, захватив бокал с вином, предлагает Джерому присоединиться к ней в гостиной для совместного просмотра фильма. Кларк подчиняется и садится на диван рядом с девушкой, позволяя ей самостоятельно выбрать кино. Джеффри отдает предпочтение какой-то мелодраме, но Джером не собирается спорить с ней. На самом деле ему и вовсе неинтересен просмотр какого-либо фильма, все его внимание сосредоточено на анализе поведения Мары и прощупывании граней дозволенного. В какой-то момент девушка забирается на диван с ногами, поджимает их под себя и приникает к боку Джерома, укладывая голову ему на плечо. Кларк не остается в долгу и приобнимает Мару за плечи, придвигая ближе к себе и следя за реакцией девушки, которая остается неизменно дружелюбной. По закону жанра в конце кинокартины случается переломный момент, который вызывает у Джеффри целый поток слез, из-за чего ее хрупкие плечики вздрагивают, а нос начинает предательски краснеть. – Эй, ну ты чего? – Джером забирает из дрожащих пальцев Мары давно опустевший бокал и отставляет его на пол у ножки дивана. – Это же всего лишь кино, а ты сырость разводишь. – Они так хотели быть вместе, но не смогли справиться со всеми трудностями, попросту сдавшись. Это нечестно, – надтреснутым голосом произносит Джеффри, тыльной стороной ладошки утирая слезы. – Жизнь вообще нечестная штука, Джеффри, – довольно равнодушно произносит Джером Мара поднимает на Кларка заплаканное лицо и закусывает губу, желая опровергнуть его черствое заявление, но не находит слов. – Иди сюда, плакса, – Джером приветливо открывает объятья, и Мара с благодарностью приникает к нему, утыкаясь лбом в челюсть молодого человека. От Джеффри исходит тот самый притягательный аромат, что еще днем почувствовал Кларк, только теперь в нем появляется намек на что-то еще. Джером аккуратно проводит ладонью по спине девушки вниз и вверх, горячая кожа Мары обжигает его челюсть, будто бы святая вода окропляет плоть одержимого. От этого хочется отстраниться, но Мара делает это сама, приподнимая лицо и заглядывая в глаза Джерома, и перед тем, как остатки совести могут начать разговор о морали, Кларк приникает к губам Джеффри, ощущая солоноватый привкус и вязкость виноградной косточки. На долю секунды Мара замирает, видимо, удивленная таким скорым переходом от просмотра сентиментального фильма до поцелуя, но в конечном итоге отвечает на поцелуй, слегка открывая губы, из-за чего вкус вина становится более явным. Губы Джеффри такие же мягкие, какими их запомнил Кларк, единственным отличием являлось лишь чуть меньшее стеснение, демонстрируемое девушкой. Джером же не спешит и не напирает, позволяя поцелую оставаться поверхностным, хоть и чувствует явное желание перестать прощупывать почву и просто усадить Джеффри себе на колени, впиваясь пальцами в темный шелк ее волос. – Кхм, – Мара отстраняется, слегка прочищая горло, и Кларк замечает легкий румянец на ее щеках, – пойдем спать, Джером. Уже поздно. Девушка чересчур уж скоро поднимается на ноги и Кларку кажется, что она просто сбегает от него, скрываясь в спальне, а после, судя по звукам воды, в примыкающей ванной комнате. Кларк также поднимается с дивана, уносит опустевшие бокалы из-под вина на кухню и проходит в спальню, осматриваясь. Большая двуспальная кровать занимает почти все пространство, оставляя место разве что для платяного шкафа и туалетного столика, расположенного у окна. Сама спальня выдержана в нейтральных бежевых тонах, но содержит яркие красочные акценты, разбавляющие бедность цвета. Джером осматривает кровать, застеленную кремовым покрывалом, и усмехается – раз уж они с Джеффри состоят в отношениях, то явно делят одну постель. И пока мысли не успевают унести его в весьма пикантные варианты развития вечера, дверь в ванную комнату отворяется, выпуская облачко пара. Мара появляется в спальне в весьма скромном халате цвета зимней пшеницы, волосы ее слегка завиваются от влажности, а в комнату проникает аромат полевых цветов. – Твоя очередь, – Джеффри отходит с прохода и направляется к туалетному столику, а Кларк всего лишь кивает, достает из спортивной сумки спальный комплект и душевые принадлежности, и удаляется в ванную комнату. Сам процесс подготовки ко сну занимает у него не больше пятнадцати минут, но когда он возвращается в спальню, Мара уже спит, заняв левую половину кровати. – Спокойной ночи, Джеффри, – тихо произносит Джером, выключает свет прикроватных светильников и занимает оставшуюся половину. Сон приходит к нему довольно быстро. Тишину утра разрезает противный звук будильника, из-за чего Мара недовольно мычит, закрывая голову подушкой. Увидев эту картину, Джером усмехается, но опускает босые ступни на пол, чуть морщась от неприятного соприкосновения с холодным полом. Контрастный утренний душ помогает ему взбодриться, но когда молодой человек покидает ванную комнату, Джеффри уже нет в постели, а со стороны кухни разносится волшебный аромат кофе и тостов. – Доброе утро, – сонно произносит Мара, потирая глаза согнутым указательным пальцем. – Вау. Завтрак, – только и может ответить обескураженный Джером, усаживаясь за стол, где его уже ждет чашка ароматного кофе и молочник со сливками. – Я всегда готовлю тебе завтрак, глупый, – Джеффри смотрит на него так, будто Кларк говорит самые неразумные вещи в мире, а после ставит перед молодым человеком тарелку с чуть поджаренными тостами, намазанными маслом и апельсиновым джемом. – И я не перестаю удивляться твоей заботе, – быстро находит что ответить Джером, делая глоток кофе. – Доктор Бетелл оформил мне больничный лист до конца недели, так что мне сегодня никуда не надо, – зевая и прикрывая рот ладошкой произносит Мара, а после садится за стол, подпирая голову рукой. – Чем будешь заниматься? – Наверное, съезжу к родителям. Заодно повидаю Облома, – все также сонно отвечает девушка. – Иди еще немного поспи, Джеффри, ты выглядишь помятой. – Эй, вообще-то такое девушкам не говорят! – возмущенно произносит Мара, но после морщинки на ее лбу разглаживаются, а сама девушка улыбается. – Я испорчу себе весь режим, так что это не вариант. – Ладно, убедила. Ты всегда была умницей, Джеффри, – кривая улыбка вновь трогает его лицо, и разговор сходит на нет. После завтрака Кларк довольно быстро одевается, приводит в порядок волосы и получив на прощание невинный поцелуй в щеку и пожелание хорошего дня отправляется на работу.***
С момента совместного проживания Мары и Джерома проходит чуть больше недели, за время которой у Джеффри не появляется и намека на восстановление памяти. Кларка целиком и полностью устраивает такой расклад, ведь ему удобно. Не нужно занимать голову мыслями о том, что сегодня будет на ужин, не нужно заботиться о посещении прачечной и поддержании порядка в доме, не нужно вставать на двадцать минут раньше, чтобы приготовить себе завтрак. Единственное, что не дает ему покоя, так это полное отсутствие интима в их совместной жизни. Да, Мара позволяет целовать себя, но делает это без должной раскрепощенности, будто их отношения застряли в подростковом возрасте. – Джеффри, – произносит Кларк, закидывая руки за голову и поудобней устраиваясь в кровати. Ответом ему следует лишь тихое вопросительное мычание, что в корне не устраивает молодого человека, поэтому он тянет руку к выключателю прикроватных ламп, погружая спальню во тьму, отчего пространство комнаты освещается лишь серебряным проблеском луны, просачивающейся сквозь не до конца запахнутые шторы. – Джером, я вообще-то читала! – недовольно восклицает Мара, откладывая книгу на тумбу и пихая молодого человека в плечо в знак протеста. – Чтение – это скучно. Я могу предложить тебе занятие куда интереснее, – Кларк усмехается, после чего переворачивается на бок и проводит кончиками пальцев по ключицам девушки. – Если ты не знал, то книги являются кладезем знаний и именно благодаря ним человек вообще может развиваться, – ворчит Мара, вздрагивая от столь интимного прикосновения. – Да брось, фасолинка, – припоминает он ее школьное прозвище, – ты всерьез хочешь сейчас подискутировать на эту тему? – А почему нет? – Потому что я сейчас хочу совсем другого, – он переводит взгляд на лицо Мары, освещаемое лунной полосой и читает на нем отголосок презрения, но стоит ему моргнуть, как выражение лица Джеффри вновь принимает безмятежный вид. Скорей всего всему виной игра света, прорисовывающая тени на столь прекрасном холсте. Кларк отбрасывает одеяло в сторону, позволяя ночному светилу коснуться своими лучами тела Джеффри, с жадностью пожирая взглядом подсвеченные формы. –Ты прекрасна, – с благоговением в голосе произносит Джером, проводит ладонью по изгибу талии девушки, а после вовлекает ее в поцелуй, на этот раз почти насильно заставляя Мару поддаться ему. Кларк старается быть нежен, но длительная невозможность получить желаемое играет свою роль. Его касания с налетом грубости рискуют оставить следы на теле Мары, но он совершенно не желает зацикливаться на этом. Одежда довольно быстро оказывается отброшена за пределы кровати, кажется, ночная рубашка Джеффри даже трещит где-то в районе шва из-за особо неаккуратного движения. Быть с ней оказывается чем-то сродни наркотику, Кларк не может насытиться моментом, мечтая продлить его на целую вечность. Черт, во время пубертатного периода он только и думал, чтобы затащить ее в постель, пока все не испортил, и вот сейчас, наконец достигнув желаемого, банально не может себя контролировать. В конечном итоге комнату наполняют девичьи стоны, звучащие музыкой для ушей молодого человека. Быть с ней было глотком свежего воздуха после длительного пребывания в душной комнате. Быть с ней было чертовски правильно и неправильно одновременно. Быть с ней значило почувствовать себя живым.***
С начала их совместного проживания проходит еще около месяца, и Кларк чувствует разительные перемены в себе. Впервые за столько лет он ставит чьи-то интересы превыше своих собственных. Каждый вечер он с удовольствием спешит домой, чтобы оказаться в ореоле заботы Джеффри. Он ждет выходных, чтобы провести их с девушкой, составив компанию на всевозможных выставках и тематических вечерах в музеях или картинных галереях. Кларк даже дарит ей цветы без повода, чего никогда не допускал в любых своих прошлых отношениях. Путеводной звездой в каждом его поступке становится лучезарная улыбка девушки-звезды Мары Джеффри. Если на свете и существует любовь, то это она определенно предстает в образе миниатюрной брюнетки с мягкой улыбкой, способной затмить даже мириады сверкающих небесных тел. На сегодняшний ужин в ресторане Клода Боси достать бронь столика было почти невозможно, но один из клиентов Кларка был близко знаком с управляющим и смог помочь в решении этого вопроса, поэтому ровно в семь часов вечера Джером галантно открывает перед Марой дверь, приглашая пройти внутрь. – У нас какой-то праздник? – смеется девушка, пока вышколенный официант наполняет бокалы молодых людей шампанским. – Каждый день с тобой для меня праздник, Мара, неужели ты еще не поняла этого? – мягко произносит Джером. – Ты стал подозрительно романтичным, Джером Кларк, – и опять на ее губах появляется улыбка, которую Джеффри прячет в бокале с игристым напитком. Ужин протекает за непринужденной беседой. Именитый шеф-повар не зря имеет такую славу, ведь блюда французской кухни, подаваемые из-под его ножа, удивительны. – На самом деле, я хотел сказать кое-что важное. Этот месяц стал для меня настоящим открытием, я словно взглянул на мир под другим углом и понял, каким отвратительным человеком был. Но я изменился, благодаря тебе, хотя казалось, что это просто невозможно, – Кларк старается сделать все возможное, чтобы его голос звучал уверенно, но это дается ему с огромным трудом. – Я люблю тебя, Мара Джеффри. Ты выйдешь за меня? – произнося последние две фразы, Джером встает из-за стола и опускается перед девушкой на одно колено, попутно вынимая из кармана коробочку с кольцом и открывая ее. Все присутствующие в ресторане обращают на них внимание, с замиранием сердца следя за происходящим. – Нет, – отчетливый отказ звучит подобно раскату грома. – Что? – Я не люблю тебя, Джером, – впервые за все их общение в голосе Джеффри слышится лед, а прекрасное лицо искажает злая усмешка. – Говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным, я же люблю совершенство во всем, поэтому моя отплата покрыта льдами Арктики. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – от растерянности Кларк даже не поднимается на ноги, застывая в этой ужасной позе. – Я не забыла то, что ты сделал. Ты разбил мое сердце, превратив последние школьные годы в ад на земле. Я никогда не думала, что способна испытать такую сильную боль, что ты причинил мне, поэтому пообещала себе непременно отомстить. Мне потребовались годы, чтобы претворить свой план в действие – сделать тебе так же больно, как сделал мне ты. И сейчас, видя твое унижение, я наконец понимаю, что все это было не зря – терпеть тебя рядом с собой на протяжении месяца, старательно разыгрывая расстройство памяти и влюбленность, заставляя тебя полюбить меня. Ты отвратителен мне, Джером Кларк, надеюсь, ты сгоришь от боли точно также, как горела я. Джеффри встает из-за стола, бросая на стул кипенно-белую салфетку. – Если у тебя действительно есть сердце, то оно просто обязано разлететься на ничтожные осколки, – бросает Мара эти слова из-за плеча, покидая ресторанный зал, а с ним и жизнь Джерома. Кларк встает на ноги, но лишь для того, чтобы упасть на ближайший стул, ведь как оказалось сердце у него все же есть. Вернее, было до того, как с тонким звоном вдребезги разбиться осколками хрусталя.