It's always December.

      Ранее утро начиналось с ярких лучей солнца, пробирающихся в окно. Свет попадал прямо в глаза и заставлял, хочешь ты того или нет, проснуться. Полностью растрёпанная Николь приоткрыла глаза и сразу отвернулась. В комнате было очень светло. Девочка зевнула и потянулась, избавляясь от остатков сна. Помимо слишком освещённой спальни, было ещё и до ужаса душно. Затхлый воздух и запах пота смешались воедино. Полностью проснувшись, Ника встала у окна и открыла его на распашку, впуская в помещение свежий ветерок.       Как вдруг, Ника почувствовала аромат блинчиков и цитрусового чая. Эти ароматы так манили, что Николь быстро накинула поверх пижамы тоненький халат и побежала на первый этаж дома. Внизу Тони уже смотрел мультики, а на кухне были два крайне странных существа. Оба были в маленьких футболках и штанишках. Их уши были огромными, как и носы, слегка сморщенные мордочки, сероватый оттенок кожи, рост не больше трёх футов. Глаза Николь полезли на лоб от увиденного, невольно девочка отступила назад. — О, Ника! Наконец-то ты проснулась! — В последнем предложении Тони звучал лёгкий укор. Николь всегда вставала очень поздно, в отличии от брата. Тот вставал в самое раннее утро, раньше даже Ирмы. — Да... А это кто? — Девочка пребывала ещё в шоке и слегка заикалась. — А ой, забыл сказать. Это домо.. домоф... — Домовики, сэр. Приятно познакомиться мисс Николь! Мы существа, которые служат великим родам Пирсон и О'Коннелл! Хозяйка говорила что вы любите блины с джемом, какой предпочитаете? — Заговорил один из них писклявым голосом. — Ааа, мне тоже очень п-приятно познакомиться. Кто ваша хозяйка, позвольте спросить? — Мисс Ирма Пирсон, конечно. Но так же и вы с мистером Энтони являетесь нашими хозяевами. — Ага, хорошо.. мне черничный джем пожалуйста. А как вас зовут? — Я Эбби, а это Олли мисс. Скоро будет готов завтрак, можете садится за стол. — Хорошо, Эбби, где тётушка? — Она в саду, мисс. — Спасибо. Тони, садись. А я пойду к тёте, позову её. — Девушка повернулась к брату, пребывая всё ещё в смятении. — Зачем меня звать? Ах, Ника, ты встала. Садитесь скорее. Эбби, Олли, всё готово? — Ирма зашла с заднего крыла дома, совсем бесшумно. — Да, хозяйка. Завтрак готов. — На что женщина кивнула и пошла в ванну помыть руки.       Дальше всё было как обычно, что казалось странным. Вкусный завтрак и разговоры за столом. У каждого беззаботная улыбка на лице от шуток. Было самое обычное утро, но одно чувство не давало покоя. Будто что-то сильно изменилось, но что? В один момент, оно так усилилось и стало так неуютно, некомфортно. Вместе с тем, в окно постучали. Тётушка сразу перестала смеяться с очередной шалости Энтони. Ирма знала что это за стук. Былое тревожное ощущение, вернулось.       Женщина встала из-за стола и направилась к окну. Брат и сестра переглянулись, завидев чёрного ворона. Сюрпризы магического мира продолжаются. Наблюдая за реакцией тётушки, Николь тоже начала переживать. Что может быть такого важного, что Ирма так резко вскрыла письмо? И тут, до Ники дошло. Письмо из школы, от директрисы. И это чувство было не ложным. Ирма, дочитав его до конца, широко улыбнулась. Значит вести хорошие? — Вы приняты! Вас берут в Колдовстворец! Николь, ты поедешь в русскую школу чародейства тридцать первого августа. — А я? — Энтони был озадачен. Его сестра уже меньше чем через месяц поедет, а он останется? — Тони, ты ещё не достаточно взрослый. Через два года ты тоже поедешь. — Но я хочу сейчас! Вместе с Никой! Почему она опять первая? — Энтони! Николь старше тебя на два года. Её обучение должно начаться в этом году, а твоё позже. Имей терпение. — Мальчик обиженно надулся, но промолчал. — Вот и славно. Ника, мы должны как можно скорее купить тебе все школьные принадлежности и форму. Поедем уже завтра, а сегодня можешь отдохнуть. — Хорошо, тётя. — Сама Николь нисколько не разделяла радости Ирмы. Она тоже подумала, что будет жить очень далеко от семьи. Жить с незнакомыми ей людьми, говорить на совершенно другом языке, благо тётя обучала её разным языкам с малых лет и сейчас она могла понимать и говорить на русском. Но это всё равно не давало никакой радости. Да она волшебница, это уже само по себе чудо, может она даже не до конца понимает смысл этого слова, но это так. Ника это осознавала. И всё же, жить так далеко и видится лишь на праздниках — ужас. — А чего ты расстроилась? Это же такой шанс! Ты будешь учиться в школе лучших! Вас вообще могли туда не взять и учились бы в Хогвартсе. А там, уж поверьте, далеко не такая хорошая программа обучения! — Ирма не могла понять, почему они так расстроены. Если бы ей в детстве сказали, что будет обучатся в такой школе, она бы кричала от радости. Но уж точно не опечалилась. — Тётя, да пойми же! Я буду учиться среди незнакомых мне людей, говорить на другом языке и видится с вами смогу только пару недель в год, если не реже. Я ничего там не знаю. Совершенно! Конечно меня это расстраивает! — Николь была так зла, что тётя её не понимает. В конце она подскочила на стуле и чуть ли не кричала. Ирма от её взгляда и тона, пошатнулась. И Ника ещё раз убедилась, что её глаза и в правду добавляли ей более грозный вид. Но сейчас, это было совсем не важно, она и в правду была ужасно зла. Не выдержав, девочка ушла на улицу. Ей просто нужно было остыть, успокоиться.       Во дворе было жарко, безумно. Хотелось уйти снова в дом и запереться в комнате. Но вместо этого, Николь пошла к своему любимому дереву. Огромный бук ростом в сотню футов, рос на поляне между домом и лесом. Она всегда любила бегать к нему в любое из времён года. Летом, спасаясь от жары, зимой от снегопада, а осенью и весной от дождя. Он всегда излучал добро и силу. Может это детская фантазия или ложное ощущение, Николь понятия не имела. Но находясь рядом с ним, она всегда находила успокоение. Так и сейчас, она присела рядом, упирая голову о ствол.       Становилось легче. Буря внутри перестала бушевать. Та злость, отступила. Николь прикрыла глаза и сосредоточилась на окружающих звуках. Шелест листвы, пение синиц и зябликов, редкое потрескивание веток на самой верхушке многолетнего дерева. Вдохнув поглубже, девочка полностью успокоилась. Теперь, ей стало стыдно. За то, что накричала. Она ведь могла спокойно всё обсудить, а не устраивать сцен, пугая брата. Надо бы извиниться. Но это подлое чувство гордости, встало поперёк горла. Скажет, но чуть позже. Тётя ведь тоже виновата. Она могла бы и понять, что это не просто. Вот так в один момент сначала понять, что все истории любимой тёти перед сном — это правда, а в другой, что тебе надо уехать чёрт знает куда и насколько. Иногда, всё ещё кажется, что это игра тётушки, в которой ей нужно сыграть роль. Что волшебные палочки и оберег — выдумка. А что ещё хуже, что лишь сон, мир фантазий и она скоро проснётся. В это совсем не хочется верить. Ведь с самого детства говорили: "Сказки есть сказки, плод воображения, что никогда не сбудется". Только вот, какое же огромное желание поверить в мечту, верить, что где-то там, далеко-далеко этот мир существует.       Но самобичевания девочки прервал громкий голосок. Энтони бежал к ней со стороны оранжереи. Наверно подумал, что Николь ушла туда, любоваться на цветы. Он не улыбался и было похоже, что он вот-вот заплачет. Это расстроило ещё больше. Николь не хотела видеть слёз близких ей людей. — Ника! — Тони, что случилось? Почему ты плачешь? — Не ссорьтесь с тётей, пожалуйста. Поедешь в эту школу, а я тебя дождусь! Обязательно дождусь! А потом вместе поедем! Только не ссорьтесь... — Тони смотрел так жалобно, чуть не умоляя. Она никогда не могла видеть его опечаленный взгляд. — Хорошо. Мы не будем больше ссориться, обещаю. Но и ты не плачь по пустякам. Мы помиримся и всё будет хорошо. Ладно? — Ладно, хорошо. Пойдём домой скорее, я хочу поиграть. — Мальчик воодушевился словам сестры и сразу повеселел. — Хах, давай немного посидим здесь. А потом мы с тобой поиграем во всё что захочешь. — Прям всё-всё? — мальчик засветился и слёз, как не бывало. У Николь аж от сердца отлегло и она улыбнулась. — Всё-всё. — Договорились. — младший Пирсон кивнул и уселся рядом.       Теперь, Ника сидела не одна, а в обнимку с братом. Она давала слово, что будет оберегать его, во что бы это ни стало. И собирается сдержать обещание. Он был для неё самой неотъемной частью в жизни. Был слишком важным, чтобы допускать его слёз.       Наконец, набравшись сил, она встала и подала мальчику руку. Тони охотно её принял и побежал к веранде дома. Николь шла спокойно, наслаждаясь гармонией внутри себя. Так было всегда, стоило ей опечалиться, брат сразу прибегал и успокаивал. А после, все мысли, что не давали покоя, просто исчезали.       Наконец, девочка дошла до двери, за которой шумели эти домовики. Странные создания, но милые, как внешне, так и в отношении. Такие выводы сделала для себя Николь.       Но в гостиной ли Ирма? Ей не хотелось снова ругаться с тётей, но внутри себя она признавала, что и извиняться особого желания тоже нет. К счастью или сожалению, делать этого не пришлось. Дверь резко открылась и на пороге стояла тётушка.       Сначала, в её глазах можно было увидеть толику удивления, но потом появилась какая-то нерешительность. Николь сама старалась держать беспристрастное выражение, будто ей совершенно всё равно, хотя получалось так себе. Она тоже переживала. Не знала, что и как сказать. Вместо всех слов, Ирма просто обняла её. Ника даже опешила от такого, она думала, что тётя вновь начнёт ругать её за повышение голоса или несдержанность. В крайнем случае полное игнорирование, но уж точно не объятие. — Ох, Николь... Прости меня. Я не должна была так вести себя. Вы ещё совсем дети, а я свалила на вас все проблемы мира сразу. Прости меня пожалуйста... Если ты не хочешь идти в школу, то первые два года можешь обучаться на дому, а потом поедешь вместе с братом. Это разрешено, так что проблем не будет...— Тётя говорила это тихо, но так искренне и даже слегка заикаясь. Ирма прижимала племянницу сильно, поглаживая её спину. От этих эмоций, в Николь появилось желание прижаться поближе к любимой тётушке, вдыхать её запах французских духов и никогда не отпускать. От её слов стало так легко на душе. Ника ответила на объятия, говоря совсем шёпотом. — Я прощаю тебя. Это правда очень трудно, осознать вот так в один момент... — Я знаю, милая. Прости.. — Не перебивай, пожалуйста. Да, это очень трудно. Но не нужно оставлять меня здесь на два года. Конечно, мне будет сложно без кривляний Тони и твоих историй на ночь, но я справлюсь. — Они обе чуть посмеялись и отстранились, но придерживали друг дружку за локти — Тем более, мне же нужно общаться со сверстниками. А ещё больше узнавать о магии этих лучших. — Девочка специально выделила это слово, помня, как его сегодня за завтраком употребила тётя. — Ох, не паясничай. Да я считаю, что в Колдовстворце программа обучения и сама магия сильнее, чем в Хогвартсе. Самые сильные мракоборцы России, тому показатель. — Мра... кто? — Ах, точно, совсем забыла. Мракоборцы — это магическая полиция, если можно так сказать. В России они лучше, по сравнению с той же Великобританией. Это правда, потому что в Колдовстворце, помимо заклинаний, обучают физическим нагрузкам, рукопашному бою и некоторым маггловским наукам, которые очень важны в обычной жизни. В то время, как здесь, в школе некоторые брезгают этим. Или считают, что слишком аристократичны для тяжёлого труда. Единственное, что есть из спортивного в Хогвартсе — квиддич. Это игра, в которой игроки, сидя на мётлах, кидают мяч в ворота. — То есть... Как это, сидя на мётлах? — Ох... На мётлах летают. В общем, потом сама узнаешь. — Ла-адно.. — К этому определённо нужно привыкнуть. Летают на мётлах, кто бы мог подумать...

***

      Мрачная комната, выполненная в изумрудных и чёрных цветах, была так противна. Слишком много угрюмости. Хотелось сорвать тяжёлые гардины и впустить яркие солнечные лучи. Добавить в помещение больше ярких цветов и понаблюдать за реакцией дорогой матушки.       Дом на площади Гриммо, что спрятан от глаз магглов, изрядно раздражал юного Сириуса. В нескольких этажах поместья вмещалось столько обречённости и безысходности. Весь этот сумрак удушал. Ещё чуть-чуть и он сожжёт каждый уголок этого кошмара, убегая куда глаза глядят. Подальше от этих вычурных стен, антикварных шкафов из красного дерева, покрытых чёрным лаком. Бежать от множества тёмных артефактов и крайне ужасающих комнат. Чего только стоит лестница с подвешенными головами домовиков. Но он не может. Не может бросить брата с родителями. Они напичкают его своими предрассудками о чистоте крови, о ничтожности магглов, магглорожденных и полукровках. А он слишком наивен, не сможет противостоять давлению отца и матери. Да и куда ему бежать?       Как же всё это раздражает. И ворчливый домовик, и старинные мебель девятнадцатого века, и старое фортепиано, на котором он сейчас играл. Очередной урок от гувернантки Софьи. Это была женщина, лет так шестидесяти. Строгая, требовательная, не считается с пожеланиями и мнением Сириуса. Она тоже его раздражала. Всё время приказывает ему, а при непослушании, сразу применяет магию или докладывает матери. Корга старая.       Он ненавидел, когда ему приказывали, ненавидел нарочитую вежливость, ненавидел этот оскал гувернантки, когда он нарушал что-то. Будь Кикимер человеком, они бы спелись. Но ничто не сравнится с тем, как он ненавидел этот дом.       Иногда, обычно после наказания или очередной лекции о поведении, он громил всё на своём пути. Как же тогда становилось легче. Весь гнев накапливался долгими неделями и выходил через такой импульсивный поступок. Потом, конечно, его снова наказывали, но это того стоило. Какое же было разгневанное лицо у maman после этого, словно услада для глаз.       Неожиданно, длинная палка ударила по рукам, от чего мальчик зашипел сквозь зубы. Сфальшивил в мелодии. В моменте раздумий, он отвлёкся и совершил небольшую ошибку. Софья смотрела с таким недовольством и кривила губы. Бесит. Злость было некуда направить, кроме стоящего напротив фортепиано. С таким пылом, он вложил все свои эмоции в балладу какого-то мага-композитора, чьего имени не запомнил. Весь гнев был вылит в звучание клавиш. Столько слов он не мог сказать, столько чувств излить в лица ненавистных ему людей, столько важных, по его мнению, вещей он не мог сделать. От этого внутри рождалось бунтарство. Про себя он отмечал, что как станет старше, непременно исполнит свои мечты. Мелодия получалась очень громко и эмоционально, но именно этого и ждала гувернантка. Она, скорей всего, думала, что это её методы обучения помогли. Если бы она только знала, почему он так яро играл на инструменте. В особо повышенных моментах он кривил лицо от своей злобы. И только по окончанию своей игры, почувствовал, как же болят руки и челюсти, которые он с силой сжимал. Но стало немного легче. — На сегодня мы закончим. Можешь идти отдыхать. — Женщина определённо осталась довольна таким исходом его игры. Но мальчик резко дёрнул свой пиджак и ушёл прочь от неё. И только в коридоре услышал ещё одно замечание. — И без сцен мне тут. Не дорос ещё. — Всё бесит. Эта женщина ужасно его раздражала. Скорее на улицу, на свежий воздух.       На заднем дворике поместья стояла ужасная жара. Солнце беспощадно палило весь Лондон. И лишь изредка, между домов проскальзывал ветерок, но и он особо не помогал. При таком солнцепёке необходим проливной дождь. Мальчик так заскучал с стенах мрачного дома, что только радовался ярким лучикам солнца, которые облюбовали его лицо. Отросшая чёлка, цвета тёмного шоколада, лезла на лицо, из-за чего он всё время смахивал волосы в сторону.       В его доме всё было пропитано ядом, что сочился через каждый уголок, не оставляя места для чего-то живого, настоящего. А снаружи, всё цвело. Зелёная трава шуршала под ботинками юного наследника, чайные розы раскрыли свои бутоны и распространяли запахи по всей округе. Вдохнув поглубже, мальчик восьми лет оглянулся. Везде было очень ярко и свежо. Здесь не было ни запаха сырости, ни безумно сильного напряжения из-за тёмной магии. Только в саду цвела жизнь, а в доме погибала.       Взгляд проницательных глаз зацепил чёрную макушку, на одной из скамеечек сидел младший брат Сириуса — Регулус. Мальчик спрятался под раскидистыми ветвями ивы, читая какую-то книжку. Обложка была тёмно-синего цвета с потёртыми золотистыми буквами, выведенными каллиграфическим почерком. Но что там написано, Сириусу так и не удалось прочитать. Уголки рта дрогнули в улыбке при виде брата. Он тоже был живым, не как их родители, больше похожих на восковых кукол с ограниченными действиями.       Он подошёл ближе к огромному стволу дерева, на нём, в тайне от родителей, они с Регулусом вырезали свои имена, хотя младший был напуган. Вальбурга и Орион могли найти их творение и наказать обоих, но столько времени прошло с того момента, а они так и не нашли надпись "Сириус и Регулус Блэк — братья навек". От тёплых воспоминаний, Сириус усмехнулся. — Что читаем, frére? — Да так, не важно. Слушай, я хотел поговорить с тобой... — Я тебя очень внимательно слушаю. — Почему ты считаешь магглов ровней себе? Так же как и магглорождённых. — От этого вопроса Сириус опешил. Он думал, что его брат тоже так считает, только притворяется перед родителями, чтобы не ругали. — В смысле? А ты так не считаешь? — В ответ мальчишка лишь пожал плечами. Старший брат ещё раз убедился, что нельзя оставлять его одного с родителями. Опять промыли ему мозги. — Потому что единственным отличием от них, с нами — магия. Но вместо неё они используют силу и голову. Изобретают такие вещи, от которых дух захватывает. Мы для перемещения используем трансгрессию и порталы, они машины и эти.. Как их название.. Самолёты! Да точно, самолёты. Они живут в домах, не отличных от наших. У нас просто больше возможностей, чем у магглов. И лично у меня, вызывает уважение к их упорству и труду. Мы рождаемся особенными, но любил бы ты меня меньше, будь я сквибом? — Регулус покачал головой, осознавая всю важность слов. — Вот и я о чём. Я был бы тем же. Тот же характер и внешность, просто без магии. Я считаю их ровней себе, потому что они другие. Ни в коем случае не хуже. Просто используют другие способы. Все мы происходим от магглов и у них в роду находились маги. Я не могу только понять, по какой причине большинство чистокровных семей так их ненавидят. Но, вырастем — узнаем, наверное. Ты, кстати, слышал какую музыку они создают? — Младший снова отрицательно покачал головой, но уже смотря прямо в глаза брату. В его омутах серых зрачков можно было увидеть искреннее любопытство неизведанного. — Я сумел стащить несколько пластинок, так что пойдём, покажу настоящее произведение искусства! — Регулус с радостью подскочил с места и побежал вслед.

***

— А вот эта колдография была сделана в последний день учёбы в школе. — Ирма показывала альбом с воспоминаниями былых годов юности племянникам. Иногда, её взгляд тускнел от увиденного. На всех фото люди были такие счастливые, в некоторые моменты в глазах Ирмы читались неподдельные любовь и нежность. Детям тоже было безумно интересно посмотреть на родителей. Тони был на столько маленький, что не мог знать их совсем. Николь же, не помнила их внешности, но помнила голос матери, одеколон отца и некоторые памятные моменты. К примеру, в её памяти отпечатались несколько деталей: ярко-рыжие шелковистые волосы мамы, отцовские объятия и их смех. Но лица, в памяти девочки, были стёрты. И для брата с сестрой любые детали жизни, навеки утерянных родителей, были бесценны. — Мы тогда так сильно плакали! Ведь по сей день, я не видела ни одного своего бывшего сокурсника. К счастью или сожалению, мы учились на разных факультетах. Валери училась на факультете Пакваджи. Этот факультет подходит для душевных, добрых, храбрых и сильных. Выпускники этого отделения зачастую выбирали профессию целителя. Я же училась на факультете Рогатый змей. Амбициозные и с особым мышлением ученики были именно оттуда. Ох.. Как я скучаю по школьным годам.. Это было самое лучшее время в моей жизни. И вам я того желаю. Именно в школе у вас будет лучшие друзья, первая любовь и много-много приключений.       Ребята заворожённо смотрели то на фотографию, то на тётю. Они так восхищались движущейся картинке, где посередине стояли в красивой, голубой форме сёстры Пирсон, а по разным от них сторонам двое парней и четверо девушек. Выпускники держали в руках красиво оформленные книжечки и грамоты. Они так ярко улыбались, невольно губы детей растянулись, но уже грустно. Они не видели никого из них в жизни и никогда не смогут этого сделать. Сердце немного защемило. Но увидев расстроившихся детей, Ирма перелистнула страницу, на следующей были колдографии совсем другие и каждая была разная в корень.       На верхнем уголочке странички была подпись "1939-1940 Хогвартс и Колдовстворец". Николь не понимала, каким образом здесь появились колдографии с совершенно разных школ и очень хотела выслушать тётушку. А Тони не умел читать, поэтому только жадно рассматривал картинки. На первой из них была мама ребят. Она была задумчивой и сидела на стульчике возле стола в каком-то заведении. На ней была чёрная мантия с ярко-красной подложкой и простая белая рубашка. В руках у неё был пергамент, скорей всего письмо, а сзади сидел молодой парень с острыми скулами и тёмно-карими глазами. Парень смотрел на Валери любящим взглядом и дети сразу поняли — это папа. Потом колдография начала двигаться, девушка засмеялась, обнажая белоснежные зубы, а парень с интересом начал смотреть в бумагу.       На второй фотографии тоже была мама, но в компании девушки с кудрявыми, каштановыми локонами и юноши с тёмными, почти чёрными волосами. Пара выглядела чуть старше матери Ники и Тони, но было видно, что они хорошо дружат. И снова камера запечатлела их улыбки и взаимные объятия. Трое стояли в одном из коридоров замка, что был выполнен в готическом стиле. Огромные окна и красиво украшенные стены различными узорами из белого камня. Солнечные лучи пробирались сквозь стекло и создавало блики. Весь коридор был залит светом. Безумно красиво.       — Эти колдографии из Хогвартса. На шестом курсе нас с Валери отправили учиться на год в другие школы, как студентов по обмену. Я училась в русской школе, известной вам, а ваша мама в английской школе. Мы были немного расстроены тем, что нас разлучили, но благодаря этому ваши родители познакомились и на свет появились вы.       Теперь стало ясно, почему в углу есть эта подпись. А так же, почему тётя отправляет их в Колдовстворец. Она сама училась в нём и видимо, была поражена на повал. Девочке стало любопытно посмотреть на фото из такой школы и обратила внимание на следующую страничку альбома воспоминаний. Увиденное, превзошло все её ожидания. На первой фотографии был очень огромный замок с несколькими корпусами. Он был выполнен из светлого камня, но некоторые колонны из красного. Окна были позолочены, а конусообразная крыша красиво переливалась под солнечными лучами. Замок был окружён большим озером иссиня-чёрного цвета и хвойным лесом. Где-то сзади виднелась гора и, в силу раннего утра, из-за горы выглядывал рассвет. Возле одного дерева, стояла Ирма. Она не улыбалась и смотрела куда-то вдаль. Её черты лица, растрёпанные волосы и тонкая фигура были красивы. Она смотрелась так гармонично в окружающей её обстановке, словно ей там и место.       Детям это очень понравилось. Помимо очень красивой, загадочной фотографии, им безусловно нравилась и сама школа. А то, что они и сами будут там учиться, столь сильно манила. Загадочные места, неизведанные волшебные существа и познание невероятной магии — это то, что они совсем скоро узнают, исследуют каждый уголок. Это было всё так необычно и странно, но до сумасшествия интересно. Николь за весь сегодняшний день поняла:       Жизнь больше не будет прежней.