***
За весь день было слишком много потрясений. Выпуск Стаса и выходка Алены ударили Николь по спине со всего размаху. Она и так была немало расстроена, а тут ещё и этот чертов камень. Зачем он ей? Для чего тетушка приказала беречь его? И снова ответов не найти. Будто вернулась в начало своего пути. Девочка стала взрослее, но толку не так уж много. Её раздражало все. И ученики в коридоре, по которому она шла, и бессовестный поступок подруги, и даже её самый первый друг. Все это гудело где-то в груди необъятным клубком горечи. Было больно, Николь признала это, но боялась показать. Вдруг сейчас выскочит от куда-нибудь гадкий мальчишка и начнет её дразнить. Ох, этого она боялась. Маленькие ножки в черных, начищенных до блеска туфельках, несли её сами, но она точно знала куда идет. Шагала она, словно ничего не было. Спокойно и уверенно, держа голову повыше. Только глаза, наполненные грустью, выдавали её. За время проведенное в Колдовстворце, ей довелось узнать некоторые скрытные места от чужих глаз, но их так же знали и её друзья. А Пирсон так не хотела злиться и на них сейчас. Девочка поднималась на лестнице на самый верхний этаж. Деревянная лестница скрипела под ногами, а пятая слева ступенька прогибалась. Люстры, что висели под потолком, слегка покачивались из-за ветра, гуляющего по всему замку. Но всё так же яркий свет отбрасывал тени под ноги Николь. Поднимаясь с каждой ступенькой, она наблюдала. Фигуры менялись. Держась за поручень маленькой ручкой, она двигалась вперёд. В голове же, всё было несколько иначе, чем внешне. Будто ураган бушевал в мыслях. Он сносил всё с пути, путал всё на свете, разрушал, стоил новое и вновь разрушал. Николь всё шла и шла. Она почувствовала, как в руку воткнулась небольшая заноза с перил. Появилась небольшая капелька крови. Ураган в её мыслях лишь на долю секунды остановился. Перестав чувствовать колющую боль, всё стало хуже, хаос набирал силы и был готов проявить себя вот-вот. Дальше девочка стала бежать. Наворачивались слёзы. Пролёт за пролётом, она бежала по огромной лестнице, пока не достигла туннеля, который ей показал Стас. Выйдя на свежий воздух, она вздохнула полной грудью. Прохлада осени накрыло её, будто новые простыни, хранившие в себе лёгкую мерзлоту улицы. Только что-то по прежнему мешало. Нечто препятствовало ей жить. Встало поперёк вен по всему телу, парализуя. Страх набирал оборы. Кольнуло в груди и девочка упала на колени от боли. Схватившись за грудь, она дышала как можно чаще, но хрип мешал. Ноги схватила судорога, не давая встать. Всё тело сжимало. Руки перевязали цепи, а глаза пекло от ветра. Казалось, не могло быть хуже. Могло. По всей коже прошлись ножом, мучая, издеваясь. Не в силах терпеть, она закричала. В ту же секунду из её грудной клетки вырвались два луча. Один был темнее ночи. Мог значить только страх и горе. Он сковывал, впивался в хрупкое тело. Но выпустив его на волю, луч пронёсся сквозь деревья, всё дальше. Словно чёрные пески переплелись в одну плеть и хватали всё в округе. Тёмный луч не испарился, а осел на землю прахом. Любая растительность в этом месте погибла, сжалась в небольшие комки грязи. Не было и шанса на жизнь. Лишь серая густая масса. Другой же луч, ярче солнца, пробивался сквозь тёмный. Вырывался наружу, осветляя всё, даря жизнь. Позволял дышать, видеть, чувствовать. Но первый, погубил его. Оставив лишь жалкие остатки мягкого сияния. Девочка упала без сил спиной на землю. Глаза закрывались сами по себе, всё её окружающее стало мутным, неясным. Туман заволок её сознание, оставив посреди столетних деревьев и вечнозеленого мха под маленьким тельцем. Волосы совсем растрепались, колени ободраны от камней и в маленькой ладошке лежала цепочка с расколотым надвое камнем. Тем временем, рыжеволосая девчушка выбежала на поляну вслед. Пред ней явилось то, чего она ожидала меньше всего. Тёмная полоса, длинной не меньше пяти метров, растянулась вдоль леса, прямо от лежащей подруги. Николь не двигалась. Сердце Дубровской сжалось, дыхание перехватило от волнения. Она бросилась на помощь к Пирсон. Алена бежала так быстро, спотыкаясь о жухлую траву и камни спрятанные под листьями. Девочка кричала её имя, пыталась достучаться. —Ники! Ники! Очнись! Прости пожалуйста! Ну давай же! Дубровская села на колени возле тела и перенесла маленькую голову себе на колени. Она так жалела что начала рыться в её сумке. Не стоило лезть. И вот сейчас она сидит возле бессознательной подруги. Алена была готова отдать все на свете, только чтобы она очнулась. Вдруг Николь закашлялась, чуть приоткрыв глаза. В них накопились слезы, готовые выбраться вот-вот. — Святые! Ты очнулась! Ники… прости меня… прости за все! Я так виновата! Что с тобой случилось? Что произошло? Русоволосая девочка перекинула копну волос на другое плечо и оглянулась. Все тоже самое окружало её. Лес, готовый к осени, мокрая земля под ногами, вот только выжженная трава ярко бросалась в глаза. Лучи солнца ослепляли, а не радовали как раньше. Она помнила что произошло, но удивляло отсутствие усталости и того напряжения. Что же это было? — Алёна? — Это я. Давай помогу встать. Ты помнишь что с тобой случилось? Как себя чувствуешь? Ничего не болит? — Успокойся, всё хорошо. Только давай вернёмся в замок, там и расскажу. Здесь мне не хорошо. — Девочка облокотилась на руку подруги и смогла встать на ватные ноги. На своих ладонях и рубашке на груди она почувствовала какой-то порошок, похожий на песок. Взглянув, она увидела чёрную пыль, иногда поблёскивающую белым. — Алён, что это? — Эм, похоже на остатки магии. Такое иногда бывает, когда она переполняет тебя. Ты колдовала? — Не знаю... Давай поскорее вернёмся, холодает. — Конечно. На улице и вправду поднялся ветер и мороз пробирал до костей легко одетых девочек, но Николь чувствовала иной холод. Словно льдом покрылось всё внутри самой девочки. Внутри неё стало пусто. Сломанный кулон она сжимала в руке, не желая отпускать.***
За дверью в комнате девочек уже сидели Варя и Андрей. Они болтали на одной из кроватей и пили чай с мятой, аромат которого можно было услышать за пределами спальни. Всё было настолько уютно, что, казалось, эти люди могли задушить своей заботой. Стоило лишь войти в комнату девочкам, как брат с сестрой подскочили к Николь, которая едва держалась на ногах. Подхватив её на руки, все трое уложили девчушку в кровать, накрыли сотней пледов и всучили кружку горячего чая. Варя с Андреем переживали, видя состояние подруги. — Николь, какая чертовщина с тобой случилась? Ты вся холодная и бледная, как сама Смерть. Вы где были? — Гремел над головами мальчик. — Я спрашивала то же самое. — Присела на край кровати рыжеволосая. — Да успокойтесь вы все. Кудахтаете как курицы. Не знаю я, что точно произошло. Я зашла в комнату и увидела... А зачем ты копалась в моих вещах, Алён? Я совсем забыла об этом. — Дубровская смотрела в пол, не смея поднимать глаза. А вот Варя с Андреем как раз наоборот, глядели только на неё. — Что ты сделала?! — Варвара взмахнула руками в удивлении. — Ты же понимаешь, насколько это неуважительно и некрасиво по отношению к Ники? Умеешь поражать, Алён. — Прости, Ник, знаю, это кошмарно. Меня это не оправдывает, но ты в последнее время кажешься странной и я решила... — Полазить у меня в вещах что бы найти ответ? Серьёзно? — Прости! Мне очень жаль, что я не обдуманно поступила. Но, пожалуйста, объясни что с тобой произошло, мы все волнуемся. — На этот раз в пол уткнулись глаза Николь. Девочка обдумывала. Это было ненормально, во всяком случае, ей это не нравилось. — Я помню, как была очень зла и расстроена. Мне хотелось спрятаться и я убежала за пределы замка, но выйдя на улицу мне стало очень плохо и из меня вырвались два... луча? Я точно не знаю что это... Неожиданно дверь в комнату открылась, что напугало ребят. Чёрный кружевной подол платья небрежно лежал на полу, ткань струилась из стороны в сторону, обдуваемая ветром. Руки женщины были сжаты в кулаки и на одном из пальцев ярко блестел перстень с изумрудом. Но выражение лица не было огорчённым или разгневанным, скорее благосклонным. Небольшая улыбка украшала не хуже алмазов на фарфоровом лице. Вот только глаза немного открывали завесу настроения. На пороге стояла Марья Моревна. — Николь Пирсон, могу я попросить тебя о разговоре не в присутствии твоих друзей? — Увидев директора все вмиг встали, не смея и слова вымолвить. От самой хозяйки медной горы исходила не самая приятная энергия. Что же говорить про страх ребят. — Директор, добрый вечер. Не смею вам отказывать. — Николь покорно поклонилась и прошла вслед Марье Моревне. Выйдя из общежития, девочка послушно следовала за женщиной и не задавала вопросов. Но обе остановились около статуи Яковом Ивановичем Ростовцевым, генералом-адъютантом и начальником отдела по военным учебным заведениям. Женщина всё так же молчала, стоя перед мраморной статуей. Лишь протянула ладонь напротив и изобразив нечто пальцами, потянула на себя. Вмиг, перед ними статуя начала двигаться, открыв некий проход. Но по сравнению с проходом на улицу, который Николь показал Стас, этот был намного ухоженней и приятней. Без плесени и паутины, освещённый керосиновыми лампами, что зажигались вслед движущимися людьми и погасая так же. Дойдя до самого конца, Николь увидела огромный кабинет. Высокие, вплоть до потолка, стеллажи возвышались над ними. Они были переполнены книгами, но везде царил порядок. Огромное окно открывало обзор на закат. И тут же у Пирсон возник вопрос, как оно тут оказалось? Они до сих пор в горе, где нет окон, на сколько ей было известно. — Николь, думаю ты знаешь, о чем пойдет наш с тобой разговор. — Директор воссела за стол, подобно королеве, смотря на девочку свысока. — Да.