"Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь."
Глава 1. В поисках разбитых душ.
Засыпающий город - заманчивое место. Золотистые лучи солнца постепенно скрываются за каменным монолитом многоэтажек. Каменный лес.. И чем он больше, ветвистее, тем дольше будут гореть его огни. Тем больше в нём шума и тем меньше жизни. Сплошное загнивание. Красивая смерть, быстрая, тонкая, как полёт бабочки. Миг красоты, преждевременный расцвет и.. Пуф! С оборванными крыльями мы уже не так красивы; мы слабы и нам ничего не остаётся, кроме как, дожидаясь конца, сидеть в укрытии, проклиная белый свет. А кто сказал, что на том свете легче? Может не так бренно и тяжело наше тело, как искалеченная душа, так грязно вырвавшаяся наружу. Ох.. Кто знает, кто знает, но о бренности бытия Сасори предпочитал размышлять с пошлой дерзостью и, что самое страшное для сердца, с непозволительной холодностью и опасной насмешкой. Нет, Акасуна не любил людей, но и не ненавидел их. Порой они восхищали его своей глупостью, непонятными жертвами ради мелочей вроде спичечного коробка, а порой он находил в них выгоду и даже отыскивал что-то интересное и достойного внимания и того, чтоб его не забыли во всей этой пучине событий, красок и грез. И всё же они забавляли его. Казалось бы лишь любовь парня к их сущности, которая давно нам, да и самому Сасори, кажется простой, обузданной и откровенно пошлой, и держала его на этом свете. И всё же что же он нашёл в них? в тех кого сам считал пустой биомассой? Ох, он сам не смог бы ответить, тем не менее, не думая он произнёс бы одну вещь, над которой задумался бы после:"Я кукловод, а кукловодом нужны марионетки. И как прикажете теперь игнорировать людей? "
На лице всплыла бы холодная ухмылка, а в полуприкрытых пепельно-розовых глазах виднелась бы потухшая улыбка, словно тот устал от жизни, но, на удивление не разбит, а то и вовсе чертовски силен. Что ж, трещины могут исполосовать внутренности изделия и не показаться наружу. В итоге из дельного изделия выходит подлая конструкция, на которую не стоит полагаться. Это самоназваный кукловод знал хорошо. Теперь, когда солнце скрылось, кудри Сасори не горели кроваво-алым пятном, а ослепляющие лучи не мешали творцу, он отложил альбом, с лёгкостью, свойственною педантам, убрал острые, словно иглы, карандаши, клячку и уголь в сумку и перекинул её черёд плечо. Акасуна понимал, что рисовать в темноте - безрезультатное мучение, да и не за тем он выходил из дома, чтоб переносить на лист толпы серых людей, на секунду появляющиеся в поле зрения скорпиона и исчезающие на залитой солнцем улице, словно сгорая, как спички. Рассуждая об этом, Сасори решил поискать наиболее подавленные жизнью места и вскоре, блуждая по улицам, наткнулся на то, что искал. Неоновая вывеска, уже своей вульгарностью, гласившая о пошлости заведения, заявляла о ночной оживленности внутри, предоставляющую особые услуги своим развращенным клиентам. Улица была узкая, не слишком тёмная для того, чтобы можно было что-то различить, но и не слишком светлая, чтобы насладиться ночью с её запахами и особым шуршащим гулом. Сасори остановился напротив пойманного взором стрип-клуба, чуть поодаль от входа, прислонился к охладевшему кирпичу стоящего позади здания, слегка прикрыл глаза и начал ждать чего-то, что могло бы привлечь его изголодавшийся рассудок. Но, как известно, на усталую голову частенько приходятся рассуждения, и кукловод не был исключением."Хм.. Любопытно то, насколько низко может опуститься сломленный человек...Но тут, опять же, кому на сколько хватит сил. Интересно то, что всё посетители сего крайне "благоверного" места днём являются препорядочными, насколько это возможно, людьми, но в естестве своём куда гнилее и пропащее тех, к кому приходят. Ох! Эти бедняжки, устав от рутины, в которую сами себя загнали, желают забыться от проблем и собственной никчемности за счёт чужого мучения. Какие слабые людишки. И вся их жизнь не раз провернётся через это дерьмо... Вот только для поддержания штанов они предпочтут привлечь уважение со стороны куда более подлым образом и лишь в глубине затуманеного осознавая, какое же они ничтожное посмешище, зальют эту мысль крепким пойлом... "
На этом моменте Акасуна предпочёл усмехнуться и переметнул свои мысли на другой субъект сей печальной картины."Тем не менее, безысходность ломает людей, словно шпажки, и они пускаются во всё тяжкие. Измучившись на своём найденном дне, мало кто отыщет в себе силы подняться и не опустить головы ниже, чем уже есть. Хотя куда ниже, если она уже не на плечах... Эти ночные бабочки вберут в себя частицу сей низкой среды и прогниют насквозь, навечно став не более чем цирковыми собачками, которые визжат, когда их бьют и готовые преданно встать на четвереньки по малейшему желанию первого встречного. "
На этом моменте нервы Сасори сдали и он рассмеялся самым подлым образом. Он смеялся над собой, за то, что решил развить свои размышления до такой степени, что даже сам не смог выдержать. Смеялся над людьми, проводящими время в борделе... На миг он даже смог возненавидеть их за свою грязную сущность, и в его прикрытых глазах было горькое сожаление по их жизни, а может и по тому, что они вовсе появились на этот свет. Смахнув пару слезинок, вызванных смехом и прыснувших из его глаз после нервной разрядки, Акасуна дополнил в завершение: "Пропащие люди, к которым начинаешь испытывать до неприличия циничную жалость. Зачем им жизнь, если она никому ничего не принесёт?... Принесёт... Мне: пару размышлений и истерический смех! И чем я в итоге отличаюсь от них, если сам сейчас бездарно растрачиваю жизнь?" Решив, что если продолжит этот монолог, то окончательно сойдёт с ума, он раскрыл глаза, и подал корпус вперёд, ожидая чего-нибудь интересного. По природе обделеный терпением, кукольник не выдержал и решил пройтись до конца улицы и обратно. Его взор привлекала лишь ополовиненная луна, которая не раз успокаивала своего творца. И тут удача! Проходя мимо борделя, перед которым ранее он вынюхивал сам не зная что, он заметил одного высокого мужчину. Судя по чёрным, словно уголь, волосам, неприлично длинными волосам и горделивому взгляду смоляных глаз Сасори сразу определил породу стоящего пред ним. К тому же на нём была полицейская форма, а такую должность в этом городе занимал только один клан, поэтому Акасуна незамедлительно заметил: Учиха. Ещё не дойдя до темноволосого, Акасуна был одарён броскими замечаниями, больше напоминающими небрежное нравоучение: - Чего шляешься? Ещё совершеннолетие, дай бог, наступило, а мы уже по борделям шастаем! М-да.. Мои поздравления, сегодняшнюю ночь ты проведешь в отделении. Признаться Сасори всегда выглядил молодо, но в темноте, видимо ещё моложе, так как до этого с такими случаями он не сталкивался. По своей натуре кукловод не смог пройти мимо такого улова и незамедлительно нашёлся, что ответить: - Прошу прощения, а что же стражи порядка сами решили поискать у борделя? Преступника или так, поразвлечься и отдохнуть на последок? Дерзкий взгляд и слащавая интонация вызвала усмешку у Учихи: - Остёр ты на язык, да только посмотрим, как ты потом запоёшь, да что родителям, скажешь, если и вовсе решишься посмотреть им в глаза. Будучи более чем довольным собой, темноволосый надвинул брови на и без того гордый и броский взгляд, ожидая реакции. - Так где мои наручники? Кукольник спросил это с такой непринужденностью, будто поинтересовался, который сейчас час. В дополнения к словам, он приподнял свои руки так, словно они и были ими скованы и протянул из полицейскому. Признаться, Учиха оценил актёрскую игру и быстрым движением рук, неожиданно для самого Акасуны, застегнул на его руках железные обручи и потащил в машину. Сасори было скучно, поэтому он решил досмотреть этот спектакль до конца. Его буквально затолкали в машину, после чего экипаж счастья тронулся с места. Водителем оказался ещё один обладатель тёмной пепельной шевелюры, так что между сокланавцами завязался скорый диалог и настолько непринужденный, словно они были в машине одни: - Все-таки решил прокатить? - Да. И чего он там вертелся столько времени? Тут взгляд упал на виновника происшествия, задержался на нём пару секунд, оценивая с ног до головы, и вновь обернулся к коллеге. - Эй, малой. Девушку с работы что ли ждал? - спросил тот, что за рулём. Этот нелепый вопрос давал кукольнику больше ответов о шофёре, чем возможный на него ответ. А в прочем Сасори лишь закатил глаза и предпочёл наблюдать за мелькающими домами, чем за потрепанным салоном Лады Калины. Но от него явно не хотели отставать: - Эй! Оглох что ли? тебя спрашивают! К тому же, если думаешь, что молчанием избежишь ответа, то ошибаешься. На на тебя ещё протокол составлять, - выплюнул Учиха. Здесь кукольник решил приглядеться к полицейским и заметил, как изменилось поведение старшего по его мнению Учихи. От стал более холодным, нетерпимым и требовательным, так что Акасуна решил, что если тот ему не родной брат, то по крайней мере довольно дорогой человек. Тем не менее дать ответ всё же следовало. Сасори посмотрел своим спокойным холодным на Учиху и, казалось, пронзил его. - Ха.. И всё же почему вы решили, что меня заинтересовал этот несчастный стрип-клуб. Я прогуливался, решил передохнуть и пошёл дальше, так что зря вы меня сюда... Пристальный взгляд красноволосого столкнулся с надменным взором. Оканчивая фразу, взгляд кукольника стал совсем дерзким, так что ему не дали закончить фразу: - Ну-ну! Посмотрим, как это будет звучать в отделении! Хах! Прогуливался! Ты это слышал, Изуна? Сколько таких встречаю, всё они прогуливаются. Знаю я вас. - М-да... - Уже более равнодушно ответил тот, кого назвали Изуной. Тем не менее Сасори потерял интерес к разговору, повернул голову к окну и прикрыл глаза. Больше никто не проронил ни слова. На миг было поймано какое-то спокойствие. Но наш мир обделён спокойствием, и, по иронии судьбы, вскоре его вывели из машины и всё троя вошли в отделение полиции. Оно было не первым, да явно не входило и в третий десяток, что ярко отображалось на интерьере. На ресепшене, если они так называются в подобных местах, сидел юный продолжатель семейного дела, который поднял голову сразу, как они вошли. - Мадара-сан, уже четвёртого заводите! Сколько же вы за всю смену сюда притащите? - усмехнулся он. - Сколько потребуется, Ран, -сухо выдавил он. - Пойдём, поможешь в обыске. Вскоре красноволосого лишили сумки и небрежно вывалили всё, что в ней находилось на стол. Оказавшись на месте Сасори мало кто бы смог сдержать эмоции. Кто-то проявлял бы гнев, кто-то страх, но кукловод был спокоен, как никто другой, и отрешенно наблюдал за происходящим."И за что меня упекли? Гулял себе и гулял... И что, что поздно, я совершеннолетний. Только я не настолько сумасшедший, чтоб всюду таскать паспорт!"
- О, да нам попался художник! - воскликнул Рай, перелистывая альбом красноволосого. - Красивые рисунки. Кто знает, если не бросишь закон нарушать, такие наколки делать будешь, загляденье! Сасори пропустил мимо ушей шуточку про наколки. Его больше интересовала причина задержания: - Позвольте узнать, а, собственно, какой же закон я нарушил? - Несовершеннолетним запрещено разгуливать по улице без сопровождающих в такое позднее время, тем более у мест с возрастным ограничением, - ответил Мадара."Ха.. Я так и думал... А сумку вы, вероятно, на наркоту проверяли? Конечном подростком её только с 23:00 по 5:00 рядом с борделями раздают! Смешные люди... А в прочем, кто знает, может и таких чудаков видали эти стены и вправду находили порошки..."
- Боюсь, тут вы ошиблись, я - совершеннолетний. - Паспорт? - Дома. Можем прокатиться, - ухмыльнулся кукловод. - Ну уж нет. Вот, звони кому-нибудь, проси, чтоб привезли. -Но!.. - Меня не заботит! - бросил Мадара. - Или сиди до утра. Тут взгляд Сасори начал бегать по углам комнаты, словно мысли, одна за одной разбивающиеся о бренное препятствие. Делать было нечего, и вскоре его отвели в камеру 15-ти суток. Нет, он не собирался сидеть там так долго, просто других не предусматривалось. Скрипучий замок щелкнул, оставив Акасуну запертым по соседству с другими попавшимися нарушителями порядка, кто-то жа дело, а кто-то стал жертвой обстоятельств."Хотел найти что-то бренное и нашёл... Хах. Забавно, и сам стал частью этого цирка... "
А в прочем, Сасори не жалел. Конечно, лавка не лучший аналог дивана, но выбирать не приходилось. Эту ночь он явно напитает "позитивом*. Не желая более держать глаза открытыми, он облокотился спиной о холодную стену, вытянул ноги на лавочке и начал дремать." О чем я только думал, протягивая ему руки? А в прочем, ему лишь бы людей сюда напихать. М-да, и они же нам заявляют о процветании. Смешные люди!"