Наше прекрасное Никогда

      Ни страха, ни отчаяния, ни тревоги.       Просто что-то в груди покрывается ледяной коркой сантиметр за сантиметром и соленые дорожки высыхают на щеках. Должно быть, это и есть смирение.       Софи равнодушно смотрит на свою лучшую подругу, на выражение искреннего ужаса в её глазах. И прижимается спиной к груди Директора Школы.       Может, так следовало поступить с самого начала? Избавиться от страданий, одиночества, бессмысленной, тщетной борьбы, где ей всё равно не вырвать победы из чужих рук?       Стоило оставить попытки, прекратить тянуться к пламени, что не подарит тепла, а поманит и лишь обожжет? Остановиться, позволить судьбе–пусть жестокой, пусть безжалостной–вести тебя...       ...В эти властные, холодные объятиях. Холод не отталкивает: он желанен, словно Софи изнывала под палящими солнечными лучами, брела по песчаным дюнам и отыскала родник.       Ожидаемый и прекрасный. Даже если окажется, что это мираж, эфемерные бесплотные грезы, не способные утолить жажду, Софи готова поверить. Она мучительно долго блуждала.       Не обернувшись к Агате, исчезающей в белом свечении, что-то внутри сжимается в последний раз, и Софи думает, что отказываться уже слишком поздно.       Незачем отступать. Некуда.       Не чувствуя под ногами земли, Софи безмолвно прислоняется лбом к плечу Директора. Веки опускаются сами собой. Нет нужды сопротивляться. Теперь она наконец-то на своем месте.