Будни патологоанатома

Рубин как обычно допоздна выполнял свою мясницкую работу в складах. Степняку осталось всего пару надрезов, после которых можно будет накладывать финальные швы. А после даже получится пойти вздремнуть пару часиков до рассвета. Вокруг тихо и никого нет, руки с приятной плавностью управляются скальпелем. В такие моменты казалось, что идиллию ничто не испортит... Входная дверь слегка заскрипела, впустив городской воздух. Стах дёрнулся и мгновенно обернулся, чуть не повредив вскрываемое тело. Из-за преследований Укладом во время мора, он все никак не мог перестать пугаться каждого шороха и движения. Особенно эта привычка тревожным колоколом била по его нервам ночью. Из-за тёмных коробок медленно показалась рыжая макушка. От незванного гостя за версту пахло столичным табаком и твирином. "Мать Бодхо, опять припёрся посреди ночи..." - раздраженно подумал Рубин и вернулся к работе, не желая отвлекаться. В последние время Гриф частенько навещал старого друга просто так. Как пришел с какой-то безделицей или анекдотом, так и ушел. Степняк не возражал такой компании, но и в восторге от прерванных посредине процессов не был. Когда беды покинули Город-на-Горхоне, напряжение между ними стало понемногу рассасываться. Времена и люди постоянно меняются внутри и снаружи, да только за всеми поспеть патологоанатому не получается. - Ру-убин-Бубин, чего делаешь? - промурлыкал Король складов, грациозно выскользнув из-за ящика. - Тело одно домучиваю. Бурах сказал, что ему для чего-то нужно органы достать да зашить быстро. У него видите ли не хватает на это времени из-за живых пациентов. Будто у меня свободы навалом... - О как оно! Ночь сном потчевать как жизнь пропивать, а? Опять рыжий где-то новую поговорку подцепил, а может уже и свою собственную придумал. Рубин никогда не понимал, как Гриф умудрялся столько лет впитывать все это прямо в нутро и никак не давиться. Патологоанатом вздохнул, вытирая руки от подсохшей крови: - Угу, как и всегда врачам положено. Ты что-то хотел? Неловко переминаясь с ноги на ногу, делец шуршал во внутренних карманах серой куртёжки и продолжал звонко балакать: - Да я тут подумал вот какую штуку...Тут у тебя постоянно холодно. Ты небось здесь мерзнешь как черт, так что решил кое-что притащить. На скрюченную степную спину мягко навалилось большое и плотное одеяло. Напряженному телу показалось, что его коснулось что-то потенциально опасное. Рубин от неожиданности снова испуганно вздёрнулся и едва не уронил ткань на кафель. Резко обернувшись всем телом, Стах рявкнул: - Б-блядь! Гриф, тут морг, тут всегда должно быть холодно! Вообще иди-ка отсюда подобру-поздорову, мне швы класть надо! Рыжий посмотрел на двухметровую дылду и расплылся в улыбке. Осторожно закидывая подарок на широкие плечи посильнее, он успокаивающе продолжил: - Да не кричи ты, вон аж уши покраснели, все хорошо. Все-таки ты живешь в другой стороне этого же здания, так что... Стах смущенно отвернулся, меняя одни медицинские инструменты на другие: - Мне нормально, привык к этому давно уже. А теперь проваливай, раз дел больше нет. - Даже в морге должно быть место теплому. И вообще чего ты меня гонишь! Сегодня суббота, а суббота как грица не работа! - Грх, ради чего ты мне такой на голову свалился.... - И да! Этот склад мой, если позабыл. Я хозяин этих мест и могу находиться где придумается и сколько вздумается. А ты со мной как ещё час упустишь, так годом потом не наверстаешь, ясно? Стах фыркнул и ничего не ответил, начав зашивать тело. Ему всегда было очень обидно слышать упрёки от Филина. Не важно, насколько он был прав или туп в своих громогласных рассуждениях. Просто грустно, что он считал такое положение вещей хорошим поводом для насмешек и манипуляций. Насупившись, Григорий Филин с умным видом прошелся по периметру своих владений, то и дело заглядывая в пыльные углы и старые ведра. В одном из забытых мешочков нашел красиво засушенных темно-зеленых жучков и сунул себе в бездонные карманы. От нечего делать рыжий даже пересчитал все ящики и списанные Боосом сундучки с украшениями, оставшиеся от умерших во время эпидемии женщин. В груди камнем осело ощущение, будто весь этот ад был целую жизнь назад. Хотя прошло чуть больше пары месяцев...И странно, и страшно. Через час Король складов устал ждать, когда Рубин закончит и уселся на самом высоком коробе с ружьями. Наблюдать за работой патологоанатома издали оказалось не так интересно, чем мешать ей. Всё стерильное, дела делаются тихо и неторопливо. Единственное, что было приятным - факт, что степняк так и не снял с себя потрепанное одеяло. Все-таки подарок понравился. Почесав затылок, Гриф заныл: - Ста-ах ну ты там скоро уже? Стах молчит и едва слышно дышит, сосредоточенно смотря только на объект работы. Игла резво шныряет вверх-вниз через мертвое тело. Король складов ехидно захихикал: - Давай чай пить с чем-нибудь, я есть хочу! - Ну так и пиздуй отсюда в стаматинскую жральню, хозяин. - мрачно отрезал Рубин, доделывая предпоследний узел. Рыжий почувствовал, как сердце в груди забилось сильнее. Что-то пошло не так. Шмыгнув носом, он неловко спросил: - Ты чего? Степняк швырнул инструменты в металлический лоток и пошёл к крану. Гриф прикусил губу,болезненно содрав кусочек кожи. Подождав пару минут, он хрипло выговорил: - Стах, не надо...Не люблю когда ты так молчишь... Рубин выпрямился в полный рост, скинув одеяло на пол. Промывая холодный металл в проточной воде, он с тихим стоном пытался размять затекшую до боли шею, осторожно делая круговые движения головой. Грязные руки после многочасовой работы мерзко задубели. Перед глазами опять всплыл день, когда кровь Симона после вскрытия все никак не отмывалась с кожи. Пришлось чистым спиртом и травами долго, больно оттирать до покраснения. Степняк не любил свои руки и то, что они ими сотворил. После такого святотатства он почему-то все равно остался здесь, живой. Спит в том же складе, где всего несколько месяцев назад сам выворачивал нутро Чуда наизнанку. А все это было лишь бы успеть стать значимым хоть чуть-чуть. Теперь он все так же схематично делает то, чему давно научился - вскрывает, достает что нужно, пачкается, зашивает как было, отмывает грязное. Иногда люди мертвые, иногда живые, нет особой разницы. Все теперь постоянно грязное и навязчиво воняет железом. Сейчас Рубину главное, чтобы он приносил хоть какую-то пользу окружающим и никогда не увидел похороны одного рыжего хмыря, бездумно бросающегося словами, как камнями в пруд. Из раза в раз конопатая морда получает по носу за такое, но он все равно продолжает, будто ничего не было. Однажды его толпой обязательно прижмут за горло сильнее, чем когда-либо. Так, что больше никакого слова не вылетит. Никогда. И вот тогда зашить раны никак не успеет. Если это все-таки правда случится, если его грязные, негнущиеся руки не смогут прикоснуться в последний раз, то... - Стах, хватит! Григорий быстро отдернул заледенелые руки степняка от раковины: - Четвёртый раз зову! Ты уже десять минут дрёшь руки щеткой, они чистые! - Что? Нет же... - Да, смотри! - Гриф неловко приподнял кисти Рубина как можно ближе к лицу. - Ой, и вправду...Задумался. Голубо-серые глаза испуганно смотрели то на патологоанатома, то на подранные, раскрасневшиеся пальцы. Аккуратно взяв его руки в свои, он осторожно прикоснулся к тонкими губами к тыльным сторонам ладоней: -Ты ни в чем и ни перед кем не виноват. - Виноват. - Взгляд Рубина опустился в пол, стараясь не наткнуться на тревогу Грифа. Пытаясь залечивать ранки россыпью нежных поцелуев, он продолжал лепетать: - Нет. Ты делал то, что считал необходимым в тот самый момент. Нужна была любая помощь. Тогда у тебя не было выбора. - - В-врешь! Всегда есть выбор... Голос Стаха предательски дрогнул, а на глаза налипла тонкая пелена слез. Обида и отчаяние застряли комом в горле, не давая ход мыслям. Не в силах проронить больше ни слова, он попытался вырвать руки и уйти, пока ноги не стали совсем ватными. Гриф настойчиво притянул его к себе и обнял. Почувствовав дикое сердцебиение Рубина, он шепнул ему на ухо то, чего никому не говорил: - Запомни на всю жизнь - когда дело касается близкого, я никогда не вру. Даю слово. В ту же секунду Рубин вцепился в серую куртёжку так крепко, как смог. Будто если сейчас не дотронется, то никогда больше так не сможет. Неизвестная дрожь страха потери волной прошла сквозь них. Темный склад, переделанный под морг чувствовался уже не таким холодным, как обычно. Через несколько минут, проведенных совсем рядом друг с другом, Станислав наконец пришёл в себя. Прислонив бритый лоб ко лбу Грифа, он наконец посмотрел ему прямо в глаза: - Обещаешь, что потом не пожалеешь о сказанном? Гриф удивлённо наклонил голову слегка набок, смотря на его крайне серьезное лицо. Какие же иногда глупости спрашивает дылда. Хихикнув, он широко улыбнулся и зажмурился: - Обещаю. Тебе что совой об пень, что пнем об сову... Стах тихо рассмеялся, синхронно с рыжим продолжив любимую с детства поговорку: -...А все одно сове больно! Медленно расцепившись друг от друга, Григорий поднял с пола одеяло и снова накрыл степняка. Тот из вредности укутался так, что только нос торчал. Ему было непривычно, но приятно чувствовать заботу, о которой не нужно просить. - Стахушка...А все-таки давай я чай вкусный сделаю? - С бутербродами? - С бутербродами. - Хех, давай...Люблю тебя. - Я тебя тоже.