Данилов пропускает верную напарницу вперёд, когда служебный лифт с привычной спешностью доставляет их на основной этаж, в пару шагов ровняется с ней, чуть притормозившей и взглянувшей по сторонам, и одним только кивком и встретившимся с её взглядом умудряется задать едва ли не несколько вопросов. Рита в ответ лишь пожимает плечами, а вместо гаданий вскоре решает куда более правильным подойти к молодой сотруднице, занимающей сейчас дежурный пост.
— Не подскажите, где Тихонов может быть? — обращается она к девушке, ненароком заставляя ту от неожиданности вздрогнуть, за заполнением рабочих журналов и сверкой данных с электронной таблицей не заметив приблизившихся оперов. Каким-то чудом ручка не чиркает по одной из страничек и уж тем более не прорывает её насквозь, а лишь с не так чтобы громким щелчком падает на столешницу, выскользнув из рук. — Ой, я не специально.
— Да ничего, — улыбается Кристина. — Что вы спросили?
— Тихонов не знаете где? — повторяет вопрос Маргарита, краем глаза замечая, как Данилов оглядывается по сторонам, полагая, что главный компьютерщик, а главное — не только он, может появиться откуда-нибудь из-за угла. — Он ещё с девочкой маленькой должен быть, — уточняет капитан, для наглядности словно погладив воздух где-то на уровне роста дочери.
— С Олесей, — кивает дежурная, с улыбкой припоминая, как несколько раз за день встречалась с малышкой. Сначала они попросту познакомились, когда Олеся в сопровождении Тукаева вернулась из ближайшего магазина с коробкой пирожных и ещё целым мешком чего-то, потом рисовали у неё за стойкой, когда Артём отлучился к лабораторию к тёте Оксане, а тётя Галина Николаевна ещё не успела встретить девчушку в коридоре, в следующий Кристина сопровождала Лесю в дамскую комнату, разглядывая перед этим зарумянившиеся щёки Тихонова и слушая его не особо связную речь, буквально верхом на нём же Леся появлялась возле поста дежурного ещё минут через тридцать, когда они играли не то в наездников, не в охотников, а может и вовсе что-то совершенно иное. — Очень общительная девчонка. Со всеми, наверное, тут перезнакомилась. Они что-то около часа назад отправились в комнату отдыха, чтобы, цитирую: «никто мультики не мешал смотреть». К ним ещё Тукаев потом спустился. Больше мимо поста не проходили.
Так и не продвинувшись дальше по этажу, оперативники вновь скрываются за створками лифта, спешащего умчать их на другой этаж. Стёпа сдвигает в сторону рукав на левом запястье и, сверившись со временем, словно только в этот самый миг складывает воедино все минувшие рабочие действия, последовавшие после завершения осмотра дома с телом:
— Полдня в пустую.
— А чего ты ждал? — вопросом на вопрос отзывается ему в ответ супруга, располагаясь напротив. — Что соседи по посёлку расскажут что-то о личности появившегося там всего один раз мужчины? Там бóльшая часть и вовсе постоянно не живёт. Или что спустя полтора месяца Лику и её неизвестного кавалера вспомнят на заправках и в придорожных забегаловках? Мы ведь вообще просто на удачу решили объехать их по пути.
— Но удачи не произошло, — выходя из лифта вслед за Власовой, констатирует капитан, тяжело вздохнув. Время неумолимо идёт, количество жертв увеличивается, а они толком так и не сдвинулись с места, так и продолжая топтаться вокруг трупов и треклятого борделя в красивом особнячке. — Надежда только на ребят.
— Слушай, а может нам официально наведаться в этот бордель? — чуть замедлив шаг, чтобы не успеть дойти до дверей комнаты отдыха раньше, чем закончится их разговор, предлагает вдруг Маргарита, в ответ тут же получив уставленный на неё вопросительно-недоумённый взгляд супруга. — Что ты так на меня смотришь? У них убиты три, с позволения сказать, сотрудницы. Согласись, это наводит на определённые мысли и даёт повод капнуть дальше, — отмечает свою позицию Рита, и спутник согласно кивает её словам, признавая, что всё действительно так. — Если никто оттуда не замешан, они могут хотя бы знать что-то.
— Мы с таким же аргументом два заказа проституток оформляли, — напоминает Власовой капитан и останавливается буквально в паре метрах от входа в комнату отдыха, разворачиваясь лицом к супруге, замершей вслед за ним и точно так же поднявшей взгляд, словно немым жестом предлагая продолжить свою речь. — Рогозина, по-моему, до сих пор не в восторге от этого нашего решения и подумывает головомойку устроить.
— Ой, Стёп, в первый раз, что ли? — так беззаботно бросает в ответ Власова, рассекая словами воздух, что Степану даже как-то неуютно становится от своего какой-то миг назад озвученного напоминания. Словно он о ерунде какой-то вспомнил, никого вокруг, кроме него, не волнующей. — К тому же благодаря тому заказу мы узнали про «загородную резиденцию» Лики Ворониной и смогли найти первую жертву. Может, и в этот раз встреча нас чем-нибудь порадует, и, зная, всю ситуацию, молчать обитатели борделя не станут. У нас всё равно никаких зацепок и новых версий, — разводит она руки в стороны, словно бы с наличием путей поиска злодея сделать этого жеста никак не вышло бы. — Нужно искать их в тех местах, о которых мы знаем. Ладно, идём, не под дверью же нам ещё полчаса стоять.
Стёпа опережает её на каких-то полшага и, обхватив ладонью ручку, распахивает перед супругой серебристую дверь, уходящую не то в синий, не то в чёрный отлив. Они оба собираются с уверенностью переступить порог, но едва переведя в сторону помещения взгляды, замирают как пыльным мешком ударенные, вглядываясь вдаль.
Комната отдыха встречает оперативников неярким светом от лишь наполовину включённых светильников и необычным, явно никогда раньше не бывшим тут строением, даже при неполном освещении приковывающим к себе взгляд каждого, кто только пожелает войти. Основным каркасом строения служат два диванчика, выставленные напротив друг друга, по углам у спинок возвышаются их же подушки, перевёрнутые в высоту, и откуда-то словно из них же самих «вырастают» притащенные неизвестно откуда палки и полудуги, между диванами виднеются спинки стульев, когда-то давно завезённых на ФЭСовский склад, с ними же вместе торчат углы непрозрачных коробок, не то для устойчивости поставленных, не то для каких-то невидимых оперативникам целей, а сверху всё это строение покрывает импровизированная крыша, созданная сразу из нескольких насыщенно-тёмных пледов с неизменными логотипами из трёх букв.
— Патриотично, — отмечает Данилов негромко: не то голос потеряв от неожиданной картины перед глазами, не то обитателей этой хижины, посреди ФЭС выстроенной, потревожить не желая. Он не торопится сделать не шага дальше, лишь взгляд переводя на супругу, а та не спешит отвести от домика глаз, рассматривая его получше и точно понимая, что Стёпины слова относятся к Российскому триколору, неизменно закрепленному на древко и с противоположной от них стороны возвышающемуся над необычным строением, придавая ему вид какого-то невероятно важного, едва ли не государственно-охраняемого, объекта.
Из-за стен этого объекта виднеются лучи света от настольной лампы и доносятся хорошо знакомые буквально каждому современному родителю голоса и мелодии, и по звукам этим становится сразу ясно, что ДимДимыч с Ноликом уже в который раз разобрали что-то плохо лежавшее, совершенно случайно попавшееся им на глаза и сильно заинтересовавшее, и кому, если не Симке, разбираться теперь со всеми детальками, рассказывать про устройство и контролировать возвращение прибора в прежнее состояние. И, переглянувшись, Рита со Стёпой всё же решают ступить ближе, отсюда уже разглядывая небольшое окошко, образованное между возвышающимися подушками и обрамлённое большим обручем, не весть откуда притащенным в комнату отдыха.
— Спокойной ночи, малыши, — припоминает название известнейшей детской передачи Рита, заглядывая в хижинку и тут же расплываясь в улыбке. На ближнем диване, свернувшись калачиком и сложив под щекой ладони, сладко посапывает Тихонов, словно бы положенный в этом углу для удержания большой подушки. Противоположный диван выступает подставкой для ноутбука, вещающего мультфильмы, а заодно и барьером, не позволяющим Артёму по полной вытянуть ноги. Он опирается на спину начальника компьютерного отдела, приобнимает Олесю за плечи и совершенно не следит за происходящим на экране.
— Мама! — выскользнув из едва ощутимых объятий мирно витающего в полусне Тукаева, воскликивает малышка. Она взбирается на диван, опираясь на ноги пробубнившего что-то совершенно невнятное Ивана, высовывается в полукруглое окошко и крепко обхватывает мамину шею, на щеке оставляя поцелуй. — Пап! — продолжает она, и уже Степан ощущает на себе крепкие объятия дочери и свою порцию нежности. — А мы тут мультики смотрим.
— Да мы видим, — улыбается Данилов, стараясь с максимальной аккуратностью вытащить дочь через окошко. Но едва он только собирается констатировать свой успех, удобно располагая Лесю в руках, одна из подушек всё же накреняется, плед соскальзывает с обруча, погребая под собой сначала Тихонова, а следом и Тукаева. — Прости, Лесён, ваши хоромы оказались ветхими и были снесены.
— Но снесены без соблюдения техники безопасности, — с напущенной серьёзностью отмечает Маргарита. — Так что папе ещё штраф положен. Эй, няньки! — с улыбкой обращается она уже к ребятам. Склоняется к дивану и, без проблем нащупав под пледом Ивана, тормошит того, вырывая из оков сна. — К вам так фиксики в гости наведаются, а вы и не заметите.
На выпутывание из «строительных материалов» у экспертов уходит не многим больше минуты. Пледы разлетаются по сторонам, одна из диванных подушек, сброшенная забрыкавшимся под «обвалами крыши» Тихоновым, оказывается отброшена прямиком в Артёма, и тот, не спеша отправить её куда-нибудь дальше, так и сжимает её в руках, продолжая сидеть на полу, глядя на всех собравшихся снизу вверх всё ещё немного затуманенным взглядом.
— О, ребя-я-та, — с улыбкой протягивает судмедэксперт. — Вы уже вернулись? А мы тут мультики смотрим.
— Молодцы, конечно. Но ты, надеюсь, после работы это делаешь, а не вместо? Правда? — уточняет для верности Данилов. — А то нам результаты вот так нужны, — проведя ладонью возле собственной шеи, заключает он.
— Обижаешь, — разводит руки в стороны Артём. — Вс…е рабочие моменты я выполнил, — едва успев не озвучить не подходящее для детских ушей, тем более таких любопытных, слово, продолжает эксперт, всё же решая подняться на ноги. — Ничего неожиданного. Так же много ран, даже больше. Человека, их наносящего, явно переполняли эмоции. Судя по ширине ранений, их максимальной глубине и краям, это всё те же, уже знакомые нам садовые ножницы. Украшений… вы понимаете, каких, — отмечает он, переведя взгляд с одного оперативника на другого, — не было, и теперь я с точностью могу сказать, что никаких характерных повреждений тоже нет.
— А что-нибудь по личности есть?
— Злодея? — переспрашивает Тукаев. — Извини, Рит, он паспорта не оставил, — разводит руки в стороны судмедэксперт, заставляя оперативников едва заметно поникнуть, но почти что сразу спешит дать им надежду: — но кое-что у нас всё же есть. На одежде Ворониной я обнаружил мелкие брызги. Андрей забрал на экспертизу, результатов я не знаю, если, конечно, он закончил уже, но полагаю, это муконазальный секрет.
— А о чём этот секрет? — с серьёзностью и любопытством в голосе спрашивает Олеся, то и дело переводящая взгляд с одного взрослого на другого и внимательно слушающая их совершенно непонятный для неё разговор.
— О том, малыш, — успевая оказаться по нужную сторону дивана, охотно отзывается Тукаев, зацепляя отскочившую в сторону липучку на сандалике Даниловой, — что один человек чихнул, и следы его чиха оказались на другом человеке. И с помощью специального фонарика… Помнишь, вы с дядей Ваней в игре такой использовали, розовым светящий? Вот, с помощью такого фонарика получилось следы эти рассмотреть.
— Какой невоспитанный человек, — замечает Олеся. — Правда? Нужно ведь вот так сделать, если чихнуть хочешь, — объясняет девчушка, прикрывая лицо согнутой в локотке рукой. — И тогда ни на кого не попадёт.
Взрослые согласно кивают, но каждый про себя всё-таки отмечает, что есть такие случаи, когда всякая невоспитанность им лично только на пользу идёт. В этом самом деле, например, когда никаких зацепок не было и в помине, а тут вдруг такая, многообещающая.
— Давай-ка ты к экспертам тогда, — обращается к супругу Маргарита. — Узнаешь, что там у нас по секрету известно. А я Рогозиной доложусь. Пойдём, Лесён, — протягивает она руку дочки, и Стёпа без лишних разговоров опускает ребёнка на пол, позволяя сжать мамину ладонь.
— Я с тобой, Стёп, — спешит отметиться Артём. — Баррикады сейчас только разобрать нужно, — продолжает он, и на этот раз отмечается уже Данилов, согласно кивнув и даже поспешив взять в руки лежавший в ближайшем углу дивана плед. Спешно сориентировавшись, Тихонов, словно ужаленный, вскакивает с дивана, перемахивает через него и с криком «Рита, я с вами!» скрывается в коридоре, уже не обращая никакого внимания на слившийся в одно целое оклик друзей. — Как строить, так он первый.
--
Поговорить с Рогозиной выходит у Риты разве что на ходу: та кивает, выслушивая сообщения об абсолютно полноценном осмотре дома, об опросе соседей… и, не дав даже начать разговор о новом контакте с «Час за часом», отправляет её собирать ребёнка домой, сама же спешит узнать, что там с новостями у экспертов.
— А вы во время, — обернувшись ко входу, отмечает Холодов, когда Галина Николаевна и Тукаев с Даниловым появляются на пороге лаборатории буквально одновременно, удивлённо переведя друг на друга взгляды и безо всяких проблем разобравшись, кто же за кем заходит. — У нас как раз готовы первые результаты экспертизы, — продолжает капитан, ещё и сам не видевший их: занявшись данными по другому, не менее важному делу, коих в ФЭС целый воз, эти результаты он сразу же, без малейшего ознакомления, отправил на печать и сейчас буквально наперегонки с Амелиной катнулся в сторону принтера.
— И они весьма неожиданные, — с явно слышимыми в голосе нотками растерянности продолжает за него Оксана, всё же успев вытащить распечатки вперёд товарища. Она поднимает на собравшихся взгляд, но спешно вновь переводит его на результаты экспертизы, не веря словно во все эти данные и полагая, что при новом взгляде они примут иные очертания.
— Не томи, Оксан, — не терпит затянувшейся паузы Степан.
— Мы искали мужчину, а надо было женщину, — всё с тем же недоумением отзывается Амелина, подняв на него взгляд, а после поочерёдно переведя его с Тукаева на Галину Николаевну и на ней остановив, будто бы ожидая от полковника каких-нибудь объяснений. Но ожидаемо так их и не получает. — На теле Лики Ворониной найдена слюна и муконазальная слизь, принадлежащая женщине. И судя по расположению и смешению с кровью на одежде жертвы, чихал и убивал её один и тот же человек.
И пока собравшиеся на импровизированное совещание сотрудники переваривают полученную информацию, по большому счёту для всех оказавшуюся неожиданной, отмечают про себя, что женщины, конечно, убивают и не по одному разу, но чтобы с такой жестокостью и последующим надругательством над телами… такие обстоятельства заставляют по полной пересмотреть все прошлые их расчёты и предположения, Данилов, как-то по-своему удивившийся, ещё сильнее вгоняет всех в смятение:
— В новых обстоятельствах Ритино предложение начинает играть уже другими красками.
— Какое ещё предложение? — в миг отвлекаясь от собственных размышлений, переводит на подчинённого взгляд Рогозина. И тот без лишних фраз, но с полной точностью описывает недавно высказанную Ритой идею по поводу куда более официального посещения небезызвестного для всех здесь собравшихся борделя и основательной беседы буквально с каждым, кто только там работает. — А это мысль, — выслушав и сделав мысленно какие-то ей одной известные пометки, резюмируют полковник. — Тогда завтра вы с Ритой незамедлительно едете в этот коттедж. А вы, — обращается она уже к экспертам, — выжимаете из этой слюны всё, что только можно. Всё, на сегодня все могут быть свободны.
--
— Стёп, вот скажи мне, — поднимаясь на постели, переводит на супруга взгляд Маргарита, — зачем вы, мужики, ходите по проституткам?
— А чего ты под одну гребёнку всех? — с явно слышимыми в голосе нотками возмущения и даже обиды за себя и других порядочных семьянинов и попросту придерживающихся подобных взглядов на отношения мужчин, вопросом на вопрос отзывается капитан. Он переворачивается на бок, упирается локтём в измятую простыню и перехватывает несводимый с него любопытно-заинтересованный взгляд Власовой. — Я услугами подобных дамочек не пользуюсь. Как и друзья мои, между прочим.
Рита успевает натянуть на голое тело отыскавшуюся на полу футболку Данилова, которую она сама же лично запустила в полёт по комнате, едва только замок на двери их спальни оказался защёлкнут, а супруг только и успел развернуться к ней лицом, с блеснувшей в глазах хитринкой усмехается не то его реакции, не то каким-то собственным мыслям по этому поводу и, потянувшись в блаженстве, беззаботно, с присущей, кажется, только ей одной интонацией продолжает:
— Ладно. Расскажи тогда, почему другие, какие-то незнакомые, но точно существующие мужчины пользуются такими услугами. Порассуждай, мне просто интересно.
— Интересно ей, — вздыхает капитан, покачивая головой. — Не знаю, — пожимает он плечами, насколько позволяет ему положение, и всё же начинает размышлять, при том сразу вслух: — кто-то, наверное, отношений не хочет. Обязательств, ожиданий друг от друга. И на один-два раза не заморачивается с ухаживаниями, культурной какой-нибудь программой. Грубо говоря, пришёл-увидел-победил. И хорошо, что всё так, а не пытаются они просто встречных дамочек «победить», — резонно замечает Степан, как и любой другой опер размышления свои в нужный и не нужный момент соотнося со сводкой происшествий, и в то же время не забывает об уютно-семейном, с теплотой во взгляде наблюдая за тем, как Рита старается по максимуму растрепавшиеся волосы собрать и заправить в резинку. — А то нам же с тобой и пришлось бы потом расследовать всё это.
— Нам таких «победителей» и так хватает, — согласно кивает ему в ответ Рита. — И что-то не смотря на количество предлагаемых услуг, меньше их не становится. Ладно, а ещё почему проституток вызывают?
Власова по новой возвращается к теме, словно бы в ходе разговора этого на личность их чокнутого садовника, «ночных бабочек» уничтожающего, выйти намереваясь. И на какой-то миг Стёпа всё же берёт паузу, задумавшись над иными вариантами, и в задумчивости этой потираю волосы на собственной же макушке.
— Ну, семейных мы в расчёт не берём, — возвращаясь к разговору, сразу же отрезает Данилов. — Это просто какие-то идиоты, об уважении ничего не слышавшие и о чести. Я не знаю, чего ими движет, — пожимая плечами, честно признаётся капитан, на самом-то деле даже и не желая понимать, почему так происходит. — Кто-то из клиентов, полагаю, просто всё разное любит. Начиная от цвета волос и размера груди. Не напасёшься же столько постоянных девушек, правда?
Они уже совместно накидывают ещё несколько однотипных вариантов, но чего-то выделяющегося так и не находят.
— В таких только случаях всё как с чистого листа, — отмечает в какой-то момент Власова. — Да и даже если девочка вызывается повторно, она уж явно не вспомнит какого-нибудь разговора пусть даже месячной давности. Всё, как ты сказал: чисто пришёл-победил.
— Не все же любят после секса поболтать, — вроде бы серьёзно, но в то же время с улыбкой отмечает Данилов. Он вытягивает руку, безошибочно дотягиваясь прямиком до оголённой коленки супруги, и ласково, каким-то особым теплом обдавая, поглаживает её, уже подумывая двинуть вверх по всё ещё как в первый раз манящим изгибам. — Тем более на сложные темы.
— Стёп, а…
— Риточка, — не дав даже толком начать Власовой какой-то новый вопрос, зовёт её капитан, поднимаясь на постели и не спеша убрать руки с её знакомого до каждого миллиметра тела. — А давай мы или к чему-нибудь более интересному вернёмся, — предлагает он, запуская руку под край футболки, — или тему обсуждения поменяем? Как-то это нездорóво: в семейной постели проституток обсуждать.
В ответ Маргарита разве что усмехается, никак иначе комментировать предложение супруга не собираясь. Вместо этого уже через пару мгновений касается ладошкой его лица, проскальзывая к затылку, накрывает поцелуем его губы… и оказывается повалена на постель, ловко развёрнутая едва ли не в воздухе. Всё же в моменты, когда маленькая дочь быстро засыпает, напитавшись за день яркими эмоциями, не поджимают сроки сдачи каких-нибудь отчётов, прихваченных на дом, не находится никаких неотложных домашних дел по типу покосившейся дверцы шкафа, об которую то и дело кто-нибудь бьётся, или капающего крана, и, что важно, сил после рабочего дня хватает, куда приятнее и полезнее посветить время близости друг с другом, нежели на разговоры, тем более около рабочие, его тратить.
