***
Когда Эл пришёл в себя, первым, кого он увидел, был Лайт. Он ходил по комнате с планшеткой в руках и просматривал результаты анализов. Эл наблюдал, как Лайт пролистывает медицинские записи, и задавался вопросом, почему он до сих пор жив. Кира должен желать смерти своему заклятому врагу… – Ах, Эл, ты очнулся, – обернулся к нему Лайт с солнечной улыбкой на лице. – Как ты себя чувствуешь? Эл посмотрел на него пустым взглядом. – Превосходно, – безразлично ответил он, переводя взгляд с заметок в руках Лайта на него самого. – Почему я ещё жив? Я хочу умереть, Кира. Если ты ждёшь, что я буду благодарить тебя за спасение жизни и стану твоей послушной собачонкой, тебе следует подумать ещё раз. Все оставшиеся мне дни я буду противостоять тебе и… Эл запнулся, услышав поразительно низкий, звучный смешок. Он ещё никогда не слышал, чтобы Лайт так смеялся. Нет, был не его смех. Это смех Киры. – Я искренне надеюсь на это, мой драгоценный Эл. Ничто иное попросту не подошло бы тебе. Тем не менее, я уверен, что однажды ты присоединишься ко мне и признаешь правление Киры. – Никогда, – Эл полоснул Лайта яростным взглядом. – Такого никогда не будет, Кира. Если ты ждёшь именно этого, тебе стоит избавить себя от хлопот и покончить со мной прямо сейчас. Эл попытался сесть и поморщился, обнаружив, что подключён к многочисленным медицинским приборам. Лайт пересёк комнату и с приятной улыбкой сел на стул возле его кровати. – Эл, ты знал, что Миса, Миками и Такада – мои любовники? Эл моргнул. Нет, этого он не знал, и его совершенно не заботило, с кем там Кира любит проводить время. – Уверяю тебя, мне это неинтересно, – сухо ответил он. – Зачем ты мне это говоришь? Улыбка Лайта стала шире. Наклонившись вперёд, он взял руку Эла в свою, поднёс её к губам и запечатлел на запястье необыкновенно нежный поцелуй. Эл поражённо округлил глаза. – Я не хочу их, Эл. Я хочу тебя, – его дыхание щекотало кожу, и Эл содрогнулся. Попытался отдёрнуть руку, но хватка Лайта оказалась на удивление крепкой. Теперь, когда голова Эла не раскалывалась от боли, и он мог мыслить ясно, он немедленно начал анализировать то, что Лайт-Кира только что сказал. Может, есть шанс использовать эти чувства в своих интересах? – Ты заблуждаешься, – сказал он, наконец. – Ты глубоко заблуждаешься. Лайт повернул руку Эла и полюбовался её тонкой, изящной формой. – Знаешь, Эл, я предполагал, что ты скажешь нечто подобное. Но я терпелив и я верю в истину старой поговорки: "Счастье приходит к тем, кто умеет ждать". Я подожду того дня, когда ты станешь умолять меня взять тебя, потому что именно так всё будет. Эл фыркнул и ощутил, как на него неудержимо накатывает саркастический смех. Ему нечего было терять, незачем прятать эмоции за бесстрастной маской, поэтому он запрокинул голову и расхохотался. Лайт, прищурившись, наблюдал. Он смотрел не раздражённо, а скорее с любопытством – было странно видеть такую реакцию у обычно сдержанного детектива. – Ты… ты так считаешь? Ты, в самом деле, в это веришь? – Эл покачал головой, его плечи тряслись от смеха, на глазах выступили слёзы. – Лучше пожелай, чтобы луна упала с неба! Я никогда не захочу тебя! Ты мне отвратителен, и единственное, чего я от тебя хочу – твоей смерти! Его взгляд пылал яростью. В этот момент Эл окончательно понял, что его друг действительно умер. Его больше не было. Невинность и честность, которые Лайт выказывал во время расследования дела Йоцубы, были уничтожены, сменившись непоколебимым высокомерием и заносчивостью. Лайт действительно считал себя Богом! Лайт тихо вздохнул и выпустил руку Эла. – Когда я был совсем маленьким, я прочёл одну фразу, запавшую мне в душу. Не могу вспомнить, из какой она книги, но вот слова… я пронёс их через всё своё детство. Именно они сделали меня тем, кто я есть. – Просвети меня, что это за пророческие слова, – огрызнулся Эл и отдёрнул руку подальше от Лайта. Одно его прикосновение заставляло его кожу покрываться мурашками отвращения. – Иногда, чтобы изменить и улучшить что-то, сначала приходится это сломать, – процитировал Лайт. Пламенеющий взгляд его янтарных глаз впился в Эла, по губам скользнула холодная улыбка, и Эл почувствовал, как по телу пробегает дрожь. – Я разрушу тебя, Эл Лоулайт, а потом воссоздам из осколков того, кем хочу тебя видеть. Ты станешь супругом Киры, и ты будешь нуждаться во мне. Я заставлю тебя нуждаться во мне. Эл с трудом сглотнул вязкую слюну. Лайт поднялся со стула, положил планшетку на стол. – Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, Эл. Твоя… дрессировка начнётся завтра. – Дрессировка? Я не собака! – Эл отчаянно попытался удержать Киру, заставить его продолжать разговор, чтобы не упускать его из виду. Он знал, что если Кира решит применить пытки, есть высокая вероятность того, что он продержится гораздо дольше, чем большинство людей. Но он также прекрасно осознавал тот факт, что он всего лишь человек… – Ты тот, кем я хочу тебя видеть, – сверкнул улыбкой Лайт и рассмеялся: – Щенок. С чувством дурноты Эл мог только наблюдать за тем, как Лайт – высокий, в элегантном приталенном костюме – неторопливым шагом выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Желудок Эла скрутило от тревоги и страха, взгляд заметался по комнате. Он немедленно обнаружил пять нацеленных на себя видеокамер. Все предметы, которые он мог бы использовать для причинения вреда себе или другим, находились за пределами досягаемости. Он был надёжно прикован к кровати, опутан капельницами и подключён к многочисленным медицинским приборам. Эл предпринял попытку освободиться и тут же вскрикнул от пронзившей тело острой боли. Тяжело задышал через нос, стараясь справиться с онемением. Из невидимых динамиков послышался металлический голос: – Не пытайтесь освободиться от креплений и оборудования. Досточтимый Кира предпринял все необходимые меры, чтобы помешать вам совершить побег. Если вы продолжите попытки освободиться, вы получите удар током и потеряете сознание. Эл не был бы собой, если бы послушался. Пристально глядя в одну из камер, он изо всех сил дёрнул рукой. Он едва успел почувствовать обжигающую вспышку боли, когда игла капельницы вырвалась из вены, а в следующее мгновение через удерживающие его металлические захваты тело пронзил электрический разряд. Как Лайт и планировал, Эл мгновенно отключился. – Упрямец, – фыркнул Лайт, отворачиваясь от монитора в своём кабинете. – Как я и думал. Доктор, вы закончили составлять список наиболее подходящих методов воздействия? Тощий, нервного вида человек с готовностью закивал и с поклоном протянул ему листок бумаги. Лайт с жадностью впился взглядом в строки. На заполнение этого единственного листа ушёл месяц кропотливых исследований, тестов и психопрофилирования. Пациент Эл Лоулайт восприимчив к следующим методам поведенческой коррекции: Сенсорная депривация (в частности, зрительная) Лишение сахара и кофеина (пациент выказывает особенно сильную зависимость от сахара) Принуждение к физическому и сексуальному контактам (в примечаниях указано, что пациент является девственником и очень восприимчив к сексуальному воздействию) Формирование чувства вины (пациент обладает высокими моральными принципами и может развить в себе чувство вины, если из-за него пострадают другие люди, в частности, дети) Пытка водой/утоплением Лайт одобрительно хмыкнул, сложил лист пополам и убрал его в Тетрадь Смерти. – Как всегда, блестящая работа, доктор Норманс. Организуйте встречу с персоналом и обсудите с ними дальнейшую обработку Лоулайта. Я хочу, чтобы с ним начали работать сразу же, как только его состояние стабилизируется. Доктор Норманс тонко улыбнулся и склонил голову в поклоне. Эл Лоулайт наверняка станет для доктора одним из величайших испытаний, но он был уверен, что рано или поздно величайший в мире детектив сломается. В конце концов, он всего лишь человек…Глава 1: Всего лишь человек
24 февраля 2022 г. в 18:18
Эл мёрз, желудок сводило от голода, но на это он легко мог не обращать внимания. А вот от жажды абстрагироваться не получалось. Уже два дня он находился здесь – неизвестно где – и за всё это время не получил ни глотка воды. Фактически, он даже не видел ни одной живой души, и его вывод насчёт двух дней основывался исключительно на периодах, когда скудный солнечный свет проникал в его камеру через крошечное окошко.
Сильное обезвоживание начало порождать бред, и Эл понемногу впадал в отчаяние. Он не хотел терять рассудок. Грядущая смерть его не волновала – да и с чего бы? Ватари погиб, Кира победил, какой смысл теперь цепляться за жизнь? Всё, что у него осталось – это его разум. Если ему суждено умереть от обезвоживания, или сердечного приступа, или иной пытки, которую Кира запланировал для него, то так тому и быть. Но он хотел умереть самим собой, а не вконец отчаявшимся, спятившим пленником. У него ещё оставалась его гордость, и лишь она составляла ему компанию в этой темноте, когда он, скорчившись на койке, ожидал смерти.
Когда-то он читал, что смерть от обезвоживания – одна из самых мучительных. Он прочитал об этом, наслаждаясь чашкой чая, а после без долгих раздумий перевернул страницу… если бы сейчас ему не было так паршиво, он оценил бы иронию этого воспоминания.
Его начала бить мелкая дрожь, и он обхватил руками колени. Каждый слабеющий удар сердца отдавался в голове пульсирующей, неутихающей болью. Ему оставалось лишь надеяться, что всё это скоро закончится. Он не собирался тешиться иллюзиями, представляя, что впереди его ждёт лучший мир. Он не верил в Божью милость и жемчужные врата рая. Всё, чего он хотел – это больше не чувствовать проклятую пульсацию в голове и нестерпимую жажду.
В отдалении послышался звук открывающейся двери, но он, при всём своём желании, не смог поднять голову. На это уже не осталось сил.
– …два дня, Миками! Это неприемлемо! Как я должен помочь ему, когда он в таком состоянии?
Эл попытался сглотнуть, но горло слишком пересохло и болело. Это Лайт говорит о нём, не Кира? Хочет помочь? Значит, о нём забыли не по приказу Киры. Это оказалось довольно неожиданно – Эл был уверен, что именно Кира велел бросить его умирать здесь…
– Я… я не знаю, мой Бог… Должно быть, произошла какая-то путаница! Я сейчас же о нём позабочусь! – перепуганно лепетал Миками под испепеляющим взглядом Лайта. Кира был так занят, укрепляя власть и уничтожая остатки Целевой Группы. Вернувшись в своё тайное убежище, он никак не ожидал обнаружить своего драгоценного пленника, врага и одновременно объект тайного вожделения на пороге смерти от обезвоживания. У Лайта были на него свои планы, но сейчас этот измождённый, трясущийся в ознобе человек был невообразимо далёк от блистательного Детектива L.
Видеть Эла таким ему совсем не нравилось.
Лайт пересёк крохотную тюремную камеру, стук каблуков его дорогих итальянских туфель болью отдавался в ушах Эла. Он так и не открыл глаза, даже когда Лайт опустился на колени рядом с ним.
– Эл.
Молчание.
– Эл Лоулайт.
Если бы Эл всё-таки решил поднять взгляд на Лайта, то заметил бы в его глазах высокомерие, а на губах сумрачную ухмылку – единственный щит Эла был теперь повёрнут против него.
Но Эл предпочёл лежать, как лежал, позволяя своему сознанию медленно уплывать. Он даже не шелохнулся, когда Лайт за волосы потянул его голову вверх.
– Приди в себя! – скомандовал Лайт, словно это и впрямь могло что-то изменить. Эл открыл глаза и попытался сосредоточить мутный взгляд на человеке перед собой. Он услышал, как Лайт издал резкий, судорожный вздох, а затем хватка на его волосах ослабла.
– Миками. Его глаза сменили цвет, – голос Лайта звучал напряжённо и словно бы… возбуждённо?
Миками, спешащий к ним с бутылкой воды, резко остановился и согнулся в поклоне.
– Нет, мой Бог. Он просто носил чёрные контактные линзы. От природы у него серые глаза.
Лайт бросил взгляд на Эла, на его губах зазмеилась улыбка. В глубине души он высоко ценил стремление Эла остаться анонимным и недосягаемым. Светлый цвет глаз – серый в том числе – и светлая кожа выдавали принадлежность к европейской расе, и Эл маскировал одну из своих отличительных черт, чтобы сделать свои этнические корни трудноопределимыми. Даже Лайт не мог сказать точно, откуда "Рьюзаки" взялся. Говорят, что глаза – зеркало души, и Эл Лоулайт прятал свою душу очень глубоко. Впрочем, стоило ли ждать иного? Это была лишь одна из черт, которыми Лайт восхищался: Эл был достаточно дерзок и умён, чтобы успешно морочить людям головы. Он был единственным, кто мог по-настоящему бросить Лайту вызов, он делал это даже сейчас, и Лайт прекрасно это понимал. Он был одновременно и взволнован и расстроен, увидев Эла таким. Он хотел, чтобы Эл принадлежал ему, и не только как пленник.
Он – Бог, а боги видят сокрытое.
– Интересно, – пробормотал Лайт и протянул руку за бутылкой воды. Миками отдал её и быстро отступил назад. Он не мог точно определить, гневается Бог или же его забавляет вся эта ситуация, поэтому решил, что будет лучше отойти в сторону и понаблюдать. Он не выносил моментов, когда навлекал на себя Божий гнев. И он ясно видел, что Бог питает чувства к детективу L.
– Эл, у меня есть вода для тебя.
Эл вздрогнул. Голос Киры был таким ласковым, таким доброжелательным, словно он… наслаждался этим?
"Дурацкий вопрос. Конечно, он наслаждается", – подумал Эл и с трудом приподнял голову. По губам Лайта скользнула довольная улыбка, и Эла затопила волна отвращения.
– Просто… убей меня… Кира, – скрежещущим голосом выговорил Эл, глядя на Лайта осовелым взглядом. Он всегда так гордился своим умением ни за что не сдаваться, но какой смысл стараться сейчас?
– Ну что ты, Эл, я не сделаю этого, – голос Лайта струился подобно шёлку. Он бережно наклонил Элу голову и прижал к его сухим, растрескавшимся губам горлышко бутылки. Эл поднял на него глаза и сделал крошечный глоток. Прохладная вода, оросившая его пересохший рот, показалась ему само́й жизнью.
– Я хочу тебя, Эл. Мне нужен твой феноменальный ум, а ещё… я хочу… – казалось, Лайт собирался сказать что-то ещё, но оборвал себя и принялся внимательно наблюдать, как Эл делает маленькие глотки.
"Хочешь что? Ты же не можешь в прямом смысле хотеть меня?" – зрачки Эла расширились от этой мысли. Составляя профиль Лайта, он отметил его гомосексуальность, но знал, что Лайт настолько тщательно следит за соблюдением всех принятых в обществе норм, что, вероятно, считает необходимым скрывать или отрицать свои наклонности. Что до сексуальности самого Эла… Он никогда по-настоящему об этом не задумывался. Он был L. Возможно, в заполненной людьми комнате он иногда позволял себе вскользь полюбоваться симпатичным личиком, но и только. Он всегда эффективно подавлял подобного рода чувства.
Пальцы Лайта вдруг ласково зарылись в его волосы, и у Эла ёкнуло сердце. Возможно теперь, когда он победил и засадил Эла за решётку, он больше не намерен скрывать свои пристрастия? Очевидно, что если Лайт строит в его отношении именно такие планы, Эл никак не сможет помешать ему получить желаемое…
Его затошнило. Неужели он, сам того не замечая, поощрял подобное влечение к себе? После того, как он выпустил Лайта из заключения, они стали довольно близки, всюду ходили вместе, и между ними начала зарождаться робкая дружба.
Как не противно было признавать, но он скучал по тому Лайту. По своему другу…
– Вот так, выпей ещё немного, – проворковал Лайт, явно наслаждаясь ролью доброго тюремщика.
К горлу Эла подкатила желчь, и он едва успел отдёрнуть от Лайта голову, как его вырвало на пол. Исхудавшее тело содрогалось в мучительных спазмах, отторгая спасительную воду.
– Чёрт возьми, Эл! – ругнулся Лайт, поспешно отходя подальше от блевоты. – Миками, думаю, придётся поставить ему капельницу. Отнеси его в медблок и проследи, чтоб его привязали покрепче! Даже в таком состоянии он более чем способен сбежать.
Эл мог позволить себе не согласиться. Едва Лайт и Миками за руки стащили его с койки, он пошатнулся, и всё завертелось перед глазами в очередном приступе дурноты. Всё, что он мог попытаться сделать, это держать глаза открытыми, но и здесь его ждала неудача. Миками пришлось ухватить его покрепче, когда пленник Бога внезапно потерял сознание.
– Я хочу знать, кто за это ответственен, – мрачно сказал Лайт. Он посмотрел на обмякшее тело в руках Миками и недовольно прищурил глаза. – Мне нужны их имена, Миками.
– Понял, мой Бог! – Миками возбуждённо провёл языком по губам. Его Бог так прекрасен, когда гневается!
– Хорошо. Прежде чем вернуться ко мне, проследи, чтобы его умыли и удобно устроили. Да, и пока он без сознания, пусть ему сделают полный анализ крови.
Конечно, это был всего лишь каприз, но Лайт хотел точно выяснить, откуда родом Эл Лоулайт. Он хотел узнать о нём всё. Он хотел узнать, как звучит голос Эла, когда он на пике удовольствия. Впрочем, Лайт отдавал себе отчёт в том, что на это понадобится время. Эл до последней секунды будет противиться ему, однако Лайт был решительно настроен заполучить его. Он сломает Эла и восстановит его заново в качестве супруга Киры. Лайт никогда и не мечтал о том, что повстречает кого-то, кто будет провоцировать, очаровывать и бесить его так же сильно, как это делал Эл Лоулайт.
Не могло быть и речи о том, чтобы просто убить этого человека. Самый ценный приз всегда тот, который достаётся тяжким трудом. Эл ни за что не станет охотно раздвигать перед ним ноги, как это делают Миса, Миками или Такада, и потому он столь желанен. Эл будет бороться с ним на каждом сантиметре их пути, и миг его окончательного подчинения станет от этого ещё слаще.
Лайт не мог дождаться дня, когда бросит Эла под себя и сотрёт в порошок его проклятую бесстрастную маску. Он заставит Эла истекать потом и кровью, заставит умолять, кричать от удовольствия и плакать от боли. Со временем, медленно, но верно, он сделает Эла своим.