Сломить L

      Для Лайта лучшей частью дня стало утро, когда он просыпался рядом с Элом. В течение двух недель он неутомимо соблазнял его, не забывая повышать дозу Натрана, и результаты его весьма радовали. Теперь ему даже не нужно было приказывать Элу следовать за собой, тот шёл сам, словно привязанный.              У Эла ещё сохранялась толика упрямства, и иногда случались приступы гнева, но происходили они всё слабее и реже. Большую часть времени Эл был абсолютно послушен.              – Эл, пора просыпаться.              Его глаза мгновенно открылись, и Лайт покачал головой. Иногда Эл забывал, где находится, и начинал в полном замешательстве оглядываться по сторонам. Внутренняя работа разума – всё равно, что минное поле, и попытки проанализировать такой блестящий ум, каким обладал Эл, стали для Лайта каждодневным испытанием.              – Эл, сегодня я некоторое время проведу с Миками.              В выразительных глазах Эла мелькнуло раздражение, и Лайт с довольным видом улыбнулся. Пришло время проверить, проросло ли то семя ревности, которое он заронил две недели назад.              – Ты должен меня сопровождать, но я хочу, чтобы всё то время, что я буду у него, ты вёл себя тихо. Ты понимаешь?              – Да, господин Кира, – ответ прозвучал почти резко, и Лайта охватил восторг.              – Если будешь вести себя хорошо, я прослежу, чтобы сегодня ты получил сладкое.              Эл невидяще уставился в пространство, обдумывая варианты.              – И никакой ванны?              – Нет, щеночек, купаться тебе нужно каждый день, и это не обсуждается. Хотя, попытка засчитана, – Лайт выскользнул из постели и сдёрнул одеяло. – Теперь вставай.              Эл заворчал себе под нос, но встал. О неповиновении не могло быть и речи. Он не мог допустить, чтобы вода снова заполнила его лёгкие, и он не мог рисковать их жизнями. Он изо всех сил пытался вспомнить, кто такие "они", и, хотя не мог, он знал, что они очень важны. Кем бы ни были эти люди, ради них он должен слушаться и хорошо себя вести.              Если бы он только мог вспомнить их лица…              – Что такое? – всмотрелся в него Лайт, переставая поправлять волосы. Сейчас, с грустью на бледном лице, Эл был очень красив. Он всегда был наиболее привлекателен, когда с него слетала маска безразличия, и становились видны настоящие эмоции. Особенно выразительными были его глаза. При виде того, как они наполняются слезами, Лайт ощутил одновременно и трепет, и печаль.              – Кого я люблю?              Этот вопрос не стал неожиданным, Лайт очень усердно работал над тем, чтобы вытеснить из памяти Эла все мысли о его преемниках и заменить их собой. Он собирался стать единственным человеком, о котором бы думал и заботился Эл. Любовь Эла должна принадлежать только ему, и он не собирался делиться ею. Приучение его к своему голосу в сочетании с тонким манипулированием принесло свои плоды. Он позаботился, чтобы "стража" держалась подальше от Эла, и ограничивал его контакты с внешним миром, он сосредотачивал его внимание только на двух вещах: страхе и удовольствии. И это давало результаты быстрее, чем он предполагал. Без вмешательства доктора его методы работали на ура.              – Ты любишь меня, – автоматически ответил он. – Я твой бог.              Эл склонил голову набок. Для него эти слова звучали не совсем верно. Да, он определённо что-то чувствовал к Кире, но это были яростные метания между похотью, отвращением, привязанностью, лютой ненавистью и страхом. И он не был уверен, что испытывает к нему в настоящий момент. Возможно, двойственность?              – Скажи это, Эл, – глаза Лайта опасно сузились, и Эл судорожно сглотнул, чувствуя, как его начинает трясти. При взгляде в эти прищуренные, беспощадные глаза им овладел страх.              – Я люблю тебя, – прошептал Эл, молясь про себя: "Пожалуйста, только не надо под душ! Я буду хорошим!"              – Так-то лучше. Конечно, любишь. Ты просто… меняешься, – Лайт вернулся к приведению в порядок своей прически. – Как думаешь, ты сможешь сегодня принять душ?              – Нет! Пожалуйста…              Лайт сочувственно кивнул. Сегодня ему особенно важно было относиться к Элу с пониманием и добротой, а принуждение к столь пугающему его действию пойдёт только во вред делу. К тому же, теперь в сознании Эла принятие ванны было связано с удовольствием, и Лайт был доволен, что может использовать выработавшийся условный рефлекс к их обоюдной выгоде.              – Хорошо, но тебе всё равно нужно хорошенько помыться.              Эл кивнул. Он мог вытерпеть воду на теле, но только не над головой. Когда его мысли перешли на все те развратные вещи, которые происходили в ванне, его щёки залил румянец. Пальцы Киры на нём и внутри него…              – Время купаться, – Лайт указал головой на дверь в ванную комнату. На данном этапе реабилитации ему приходилось напоминать Элу о многих базовых задачах. Тот словно бы зависал в нерешительности и ждал, чтобы ему сказали, что делать. Впрочем, Лайта это не особо смущало. Процесс дрессировки он находил чрезвычайно увлекательным. Эл расцветал у него на глазах так, как он поначалу и представить не мог.              Эл, вырванный из своей задумчивости, безропотно направился в ванную, чтобы начать свой новый день в качестве… питомца Киры.              

***

      

      Миками не был глупцом. Он точно знал, какие цели преследовал его бог, когда пришёл с "визитом". Но Миками ни в чём не хотел – и не мог – отказывать богу, даже если его использовали лишь для того, чтобы вызвать ревность и внушить покорство любимому питомцу Киры.              Пока Миками наслаждался общением со своим прекрасным Богом, Эл пытался читать книгу. Он даже не взглянул на свой обед, пока Лайт строгим, отрывистым тоном не приказал ему поесть. Миками покосился на Эла, гадая про себя, что такого особенного в этом черноволосом молодом человеке, раз бог находит его настолько пленительным? На взгляд Миками, он был привлекателен, но его и близко нельзя было сравнивать с умопомрачительным Кирой. Может, Киру и впрямь влечёт его интеллект?              – С моим щенком с самого утра просто сладу нет, – пожаловался Лайт. При виде того, как Эл продолжает их игнорировать, на его губах заиграла озорная улыбка. – Сплошные хлопоты. Мне остаётся лишь надеяться, что со временем он станет вести себя так же безупречно, как ты.              Эл поднял глаза и одарил его вежливым, невыразительным взглядом. Он испытывал головокружение и, по какой-то необъяснимой причине, беспокойство. Сунув в рот очередной помидор черри, он принялся мрачно жевать, усиленно стараясь не замечать это небольшое "свидание за ланчем".              – Ему давно пора понять, насколько это большая честь – носить ошейник досточтимого Киры, – ухмыльнулся Миками в ответ. От предвкушения того, что должно сейчас произойти, его пульс ускорился. Что с того, что Кира хочет использовать его? Он будет брать от этого всё, что сможет и так долго, как сможет. Он понимал, что как только Эл окончательно сломается, бог вряд ли когда-нибудь ещё ляжет в постель с ним самим, равно как с Мисой или Такадой. По какой-то непонятной для Миками причине, для его прекрасного бога свет клином сошёлся на Эле Лоулайте.              – Да, пора бы, – тлеющий взгляд Лайта блуждал по лицу Миками. – Ты не представляешь, до чего утомительно ухаживать за таким строптивым щенком. Но я надеюсь, ты сейчас развеешь моё скверное настроение?              – Да, мой Бог! – Миками в мгновение ока вскочил на ноги. – Приказывай мне!              От его слащавого тона Эл закатил глаза и перевернул страницу книги. Он не станет реагировать на них. Это краткое, спокойное время нужно использовать на то, чтобы попытаться разобраться, что, чёрт возьми, происходит. Нужно попытаться вспомнить, кто такие "они", и определиться, какие чувства он на самом деле испытывает к Кире. Бывали дни, когда он осознавал всё более чётко. Бывали дни, когда он бесновался и кричал на Киру, и не чувствовал к нему ничего, кроме ненависти. Но потом Кира прикасался к нему, шептал что-нибудь нежное и ласковое, и вся его враждебность утекала прочь, словно талая вода.              Воспоминания стирались из памяти, и каждый день он чувствовал себя потерянным и запутавшимся. Его ошейник напоминал ему, что он принадлежит Кире, и, казалось, это было всё, что он помнил.              Кира.              Влажные звуки поцелуев и шорох снимаемой одежды заставили его вновь отвлечься от книги. Кира целовал Миками, прижимая его к стене, одной рукой уже скользнув ему под рубашку.              Это нервировало и смущало, но он опустил взгляд. Как и в прошлый раз, он решил, что лучше не мешать. Кира велел ему сидеть тихо, так он и поступит.              – Боже… Ооо…              Раздавшийся прерывистый стон заставил Эла стиснуть зубы и зажмуриться. Между ног почувствовалось знакомое шевеление. Почему каждый раз, испытывая неловкость или раздражение, он заводится?!              – Снимай штаны и наклонись над столом.              – Да, мой Бог!              Эл прикусил губу. Стол был расположен прямо перед ним! Услышав, как они подходят ближе, Эл плотнее закрыл глаза.              Влажные звуки становились всё громче, и вскоре до его ушей донеслись вскрики и стоны удовольствия. Во рту вдруг появился привкус крови, и он только тогда понял, насколько сильно прикусил губу.               "Он должен делать это со мной!"              Плотские звуки совокупляющихся тел вплелись в хор его прочих страданий, и Эл ощутил себя совершенно беспомощным.              – Да, трахни меня, Кира! Прошу, трахни меня!              Глаза Эла резко распахнулись, в горле зародилось рычание. Его вдруг охватило неодолимое желание оттащить Киру от Миками, забрать прочь от этого ублюдка.              Кира вбивался в Миками, но его взгляд был прикован к Элу. В этом взгляде горел вызов, от которого у Эла сбилось дыхание – Кира хотел, чтобы он отреагировал.              "Давай, Эл, ты знаешь, что нужно делать. Подчинись своему телу и прими меня, как своего супруга" – думал Лайт, хватая Миками за шею и сильнее прижимая к столу в акте откровенной агрессии. Миками заскулил, но вытерпел столь грубое обращение без жалоб.              – Хватит! – не выдержал Эл. – Прекрати так поступать со мной!              Он вцепился руками себе в волосы в тщетных попытках сосредоточиться, но всё было бесполезно. Кровь бурлила, и всё, о чём он мог думать, это о том, как несправедливо, что Кира сейчас трахает Миками. Кира принадлежит ему, Элу, потому что Эл любит его! Потому что это Эл – питомец Киры! Это он сейчас должен быть на том столе!              – Заставь меня прекратить, – дерзко отпарировал Лайт. "Ну же, Эл, ты знаешь, что делать".              Где-то в глубине себя Эл мог лишь заходиться в яростном, протестующем крике, в то время, как его тело шагнуло вперёд. Ему хотелось остановить происходящее, и в то же время он жаждал продолжения. Но больше всего ему хотелось понять, что же с ним творится и почему он чувствует себя разбитым на осколки.              Миками едва успел поднять на Эла удивлённый взгляд, как в следующую секунду ему в лицо впечатался кулак, мгновенно отправивший его в нокаут. Бедняга рухнул на стол, пачкая светлое дерево хлещущей из носа кровью. Лайт радостно рассмеялся.              – Молодец, Эл, – Лайт небрежно вынул член из обмякшего тела и ухмыльнулся. – Хочешь занять его место?              – Да.              "Нет! Нет-нет-нет-нет!"              –Тогда иди ко мне, щеночек. Уже давно пора…              Эл нервно сглотнул и подошёл к Кире вплотную. Миками без лишних сантиментов был скинут на пол, и в следующую секунду Эл уже был в объятиях Киры и целовал его. Голова кружилась, в ушах грохотала кровь, он чувствовал, как с тела пропадает одежда и смутно осознавал, что вот-вот отдаст Кире свою девственность. Всё было неправильно, и в то же время, всё было так, как надо.              Он ощутил внутри себя скользкие от смазки пальцы, и время замедлило ход.              – Хороший мальчик. Вот для чего ты создан, – самодовольным, срывающимся от возбуждения голосом приговаривал Кира, продолжая растягивать его. – Тебе хорошо?              – Да, – Эл прогнулся, чувствуя, как по позвоночнику пробегает искра удовольствия. Он дрожал и вскрикивал, даже не осознавая этого, пока пальцы Киры мучительно медленно дразнили его.              – Не жди, что я сейчас просто трахну тебя, Эл. Я тебе уже говорил, что сделаю это только после того, как ты сам попросишь. Так что… проси.              Эл почувствовал, как эти волшебные пальцы выскальзывают из него, и в отчаянии заскулил. Он вдруг ощутил себя таким пустым, ему так нужно было, чтобы Кира оказался внутри него! Однако что-то всё ещё удерживало его, и он отрицательно качнул головой.              – Упрямец, – Лайт опустил руку на его ягодицу и отвесил резкий, жгучий шлепок. – Попробуй ещё раз.              – Нет!              Ошейник прошил его тело лёгким электрическим разрядом, и Эл дёрнулся от боли. "Что ты делаешь, кретин? Нельзя возражать ему!"              – Пож… – Эл вновь до боли прикусил истерзанную нижнюю губу. – Пожалуйста… трахни меня, господин Кира.              Это был последний, окончательный перелом, и он свершился очень мягко, почти незаметно. Эл просто опустил голову на стол и сдался. Четыре месяца борьбы и вот... всё кончено. Он больше не мог сражаться. Он даже не знал, почему и ради чего он должен сражаться.              До его слуха донёсся шелест снимаемого презерватива и влажный звук, с которым бог надрачивал свой член. Из глаз Эла брызнули слёзы.              – Ещё. Проси ещё, мой Эл.              – Пожалуйста! Умоляю, пусть всё это прекратится, я так больше не могу! Прошу, господин Кира! Я больше не вынесу этой боли! – Эл выгнул спину, шире расставил ноги. – Умоляю, трахни меня, господин Кира!              "Вот оно! Вот тот момент, когда я, наконец, сломаю его! Как только я овладею им, как только моё семя окажется внутри него, всё будет кончено. Наконец-то… я победил!"              Лайт прижался к Элу, склоняя его над столом.              – Сейчас я трахну тебя, Эл, и как только я закончу, ты станешь моим. Больше никакого сопротивления. Никакого неподчинения. Отныне. Ты. Мой, – Лайт толкнулся в него, с каждым словом входя всё глубже в восхитительно тугое тело.              Эл ногтями вцепился в стол, его тело пронзила боль и паника. Это было слишком! Он был слишком заполнен, и это было больно! Но вместе с этим его охватило нездоровое чувство радости и удовлетворения от мысли, что он занял место Миками, и что Кира хочет его.              – Гос… господин Кира! Больно! – прохрипел он. Кира продолжал вталкиваться в него, и Элу казалось, словно его разрывают надвое. Он всхлипнул. – Пожалуйста! Бог!              – Это… от того, что ты очень тесный, Эл, и это твой первый раз. Просто… Ах! Расслабься и дыши, – выдохнул Лайт, еле удерживаясь от того, чтобы одним махом ворваться в это греховно тугое, девственное тело. Эл был невероятен, он был намного лучше, чем когда-либо мог быть Миками. Теперь, когда тело Эла принадлежит ему, он никогда больше не станет спать с другими. Это стало бы понижением качества, а подобное неприемлемо. Он – Бог, а боги всегда получают то, чего они хотят, даже если на это уходит четыре месяца крови, пота и слёз.              Лайта вдруг захлестнули эмоции и он, склонившись, осыпал поцелуями трясущиеся лопатки Эла.              – Прости, малыш. Я не хотел сделать тебе больно. Ты такой замечательный, просто дыши для меня…              Это произвело желаемый эффект. Эл перестал напрягаться, и Лайт застонал от наслаждения, ощутив, как расслабляются тугие тиски мускулов, сжимающих его член. Он скользнул вперёд до упора, его яйца шлёпнули Эла по заднице, и он рвано вздохнул. Сделано. Наконец-то он внутри.              Эл тяжело дышал, пытаясь привыкнуть к охватившему его ошеломляющему ощущению наполненности. Кира овладел им. Он плотно прижимался к его спине, но не двигался, ожидая, пока Эл расслабится и притерпится.              – Я так люблю тебя, Эл. Ты совершенно особенный, – Лайт поцеловал Эла в шею, и тот затрепетал. Было так приятно чувствовать себя любимым… Лайт снова задвигался, и у Эла перехватило дыхание. Боль ещё оставалась, но быстро угасала. Теперь, когда он расслабился, его тело само открывалось навстречу Кире, принимая в себя его толстый член, и это становилось всё приятней. Кира осыпал его похвалами и нежностью, его движения были неспешными и осторожными, и вскоре Эл, раскрыв рот от наслаждения, сам начал подаваться назад, навстречу бёдрам своего бога.              – А!.. А!.. Кира! – член Лайта задел простату, и Эл содрогнулся. Удовольствие было столь ярким, что он задохнулся, а по телу прошла жаркая волна.              – Это место, любовь моя? – Лайт ускорился, стараясь попадать в точку, которая заставляла Эла поскуливать и стонать его имя. Схватив Эла за бёдра, он начал быстро вбиваться в него, его вожделение и похоть стали слишком жгучими, чтобы он мог и дальше сохранять медленный темп. Он четыре месяца ждал этого момента. Он был убеждён, что всё получится и никогда не терял уверенности в себе, но из-за доктора он едва не лишился Эла…              – Эл! Ты великолепен! – выкрикнул Лайт, пытаясь оттянуть удовольствие. Он был так близок к финалу, и каждый толчок в прекрасное тело Эла увлекал его всё дальше. – Скажи, что любишь меня!              – Я!.. А-ах! Л-люблю тебя! – запинаясь, простонал Эл, его тело билось о стол от мощных движений Киры. – Я люблю тебя! О, боже, я сейчас… я…              Эти слова толкнули Лайта на грань, он запрокинул голову и с громким стоном кончил, наполняя тело Эла своей спермой. Финальный толчок бёдрами привёл к оргазму и Эла, его мускулы сжались вокруг члена Лайта, громкие крики удовольствия слились с его голосом. Казалось, это длится вечно, и в момент своего наивысшего блаженства Лайт понял, что благословлён.              Он обессилено упал Элу на спину, пытаясь отдышаться. Но Эл всё ещё был на пике удовольствия, поэтому Лайт протянул руку и начал водить пальцами по его члену, упиваясь видом того, как его любовник, содрогаясь, выплескивается на стол. Наконец, эйфория схлынула, и они оба облегчённо обмякли. В воздухе стоял густой запах пота и спермы, ноги Эла дрожали от слабости.              – О, чёрт. Блядь, это было потрясающе, Эл, – выдохнул Лайт и слизнул с его кожи капли пота. – Только ты. Отныне только ты, клянусь. Теперь поспи, щеночек. А когда проснёшься, всё будет хорошо, потому что теперь ты мой.              Эл хотел приподнять голову и ответить, но понял, что у него нет на это сил. Слова Лайта принесли ему облегчение, но он слишком устал и вымотался. Веки сомкнулись, на него накатила сонливость. В его теле теперь было семя Киры, и это было правильно.              Ошейник, украшающий его шею, внезапно впрыснул ему что-то, и Эл мгновенно отключился.              Лайт сумрачно усмехнулся. Замок ошейника со щелчком открылся, и он стянул его с шеи Эла.              Когда Эл проснётся, он попросит, чтобы ему вернули ошейник.              На полу завозился Миками, но Лайт не обращал на него внимания. Осторожно выйдя из Эла, он внимательно осмотрел его на наличие разрывов. На своём члене он заметил немного крови и невольно почувствовал себя виноватым. Всё-таки для Эла это был первый раз, а он, видимо, был чересчур напорист. Однако в целом Эл не очень пострадал. Лайт окутал своего драгоценного питомца заботой и добротой, он занимался с ним любовью, и теперь, в конце концов, между ними воцарится мир.              Когда Эл проснётся, он будет верным и послушным щенком. Натран и сперма Лайта, смешавшись в его теле, подавят все негативные эмоции, которые Эл испытывал к нему. Отныне Лайт будет его богом как на словах, так и на деле.              – Бог?.. – пробормотал Миками, неуклюже поднимаясь с пола. – Что?..              – Эл ударил тебя. Очень неплохо, смею признать. А теперь будь добр, помолчи, мой щенок отдыхает, – отмахнулся Лайт от Миками. Он поправил одежду и подхватил Эла на руки. Сейчас он отнесёт его в свою комнату, и, пока Эл спит, хорошенько его выкупает. Скоро начнётся новый этап реабилитации…