Birthday.

Детские праздники это хорошо, Майкл всегда их любил, ведь появлялся повод поиздеваться над братом, а это всегда хорошо. Но сейчас, стоя в тесной кладовой, прижатым к деревянной двери, вместе с зачем-то затащившим его сюда отцом, Майкл хотел чтоб этот праздник поскорее закончился. Через майку Уильям ощупывает подростковые рёбра, придерживая сына за бедренные кости. - Что за чёрт? - Майкл возмущается и пытается отодвинуть надоедливые руки от себя, морщась. - Ох, Майкл не делай вид будто не понимаешь, - делает такой невинный взгляд, будто не его руки сейчас лапают чужое тело. - У твоего брата день рождения. - пододвигается ближе, из-за чего Майкл грубо отталкивает его от себя. - Прекрати! - Парень тяжело дышит, а в глазах горит то ли испуг, то ли злость. - Я не знаю что ты делаешь, но лучше прекрати это. - Ох, Майкл, о чём ты мог подумать? Я лишь выражаю свою... - Мужчина вопреки сопротивлениям сына прижимает его к себе и горячо шепчет на ухо. - Безграничную любовь к тебе. - Отодвигается и смотрит в серые глаза. - Повернись. - Нет! - Майкл вновь брыкается, на что отец реагирует резко отрицательно, и, больно разворачивая к себе спиной, ударяет лбом о дверь. - Майкл, ты правда думаешь что у тебя есть какие-то шансы? - Афтон одной рукой задирает серую майку сына, сильнее прижимает его к холодной двери, а второй берёт за голову, больно дёргая за волосы, отросшие до плеч. - За этой дверью вовсю идёт праздник, - Уильям постукивает двумя пальцами по дереву. - Тебя никто не услышит, Майкл, - Прижимает парня к жёсткой двери, вынуждая на болезненный всхлип. - Так что будь добр, не порти всем веселье, хотя бы разок. Мужчина болезненно сжимает чужую ягодицу через узкие джинсы, про себя отмечая, какой прекрасный зад у его чада. Резко и больно шлёпает, заставляя Майкла зашипеть от боли и ещё раз удариться о дверь. Тазом прижимается к мягким ягодицам, и тихо стонет, сильнее притираясь. Майк через плотную ткань джинс чувствует отцовскую эрекцию, и рефлекторно пытается уйти от этого мерзкого ощущения, но Уильям не даёт ему это сделать, и лишь сильнее покачивает бёдрами, вновь похабно стона прям в ухо. Комкает серую майку, поднимая её до ключиц, так резко, что слышен треск ткани. Прижимается так, что Майку кажется что между ним и отцовским членом нет преграды в виде одежды. Двумя руками берёт сына за соски и больно оттягивает, из-за чего парень сдавленно шипит. Майкл чувствует как в штанах твердеет, а к ушам и щекам приливает кровь. - М-м, Майкл, ты возбудился. - Мужчина, наконец, отпускает измученный грубыми ласками, уже порозовевший сосок, и проводит рукой по животу, резко спускаясь к паху. Сжимает и трёт возбуждение сына, с упоением слушая сладкие стоны. Из-за действий отца, Майкл сам подаётся навстречу движениям его таза, и оба громко стонут. Уильям скулит как собака и ускоряется, втрахивая сына в дверь, из-за чего та опасно поскрипывает. Властнее и грубее трогает чужую эрекцию, кусая бледные плечи. Майкл слышит смех своего брата за дверью и в следующую секунду громко и протяжно стонет, толкаясь в отцовскую руку. - Отец, - задыхается, и уже как по инстинкту, бёдрами подаётся назад, изнемогая от накатывающего оргазма. - Сбавь темп, п-пожалуйста. - Изо всех сил прижимается к чужим бёдрам, слыша заглушенный, громкий стон. Уильям пахом вжимается в ягодицы сына, и останавливается, болезненно кусая его за плечо, жмурится. Он так близко к тому чтобы кончить. Рычит и немного покачивает бёдрами, пытаясь отдышаться. - Ох, Майкл, я так хочу взять тебя прямо здесь. - Жадно вылизывает чужую шею, иногда больно впиваясь зубами. - Ох, Майкл! - Резко начинает двигаться, из-за чего из Майкла вместо стонов выходят какие-то сдавленные полувскрики. Он уже на пределе, скулит и трётся то о бёдра отца, то о его руку, изнемогая. Внезапно ручку двери кто то дёргает, и у Майка замирает сердце. На секунду он забывает как дышать. Жмурится и ожидает худшего. Но худшего не происходит. На дверной ручке крепко лежит рука Уильяма который, судя по лёгкой дрожи, испугался не на шутку. За дверью слышится смех и отдаляющиеся шаги. Старший Афтон громко выдыхает, а затем тихо смеётся, пока Майкл пытается привести дыхание в порядок и унять дрожь, вызванную испугом. - Испугался, что твои друзья поймают тебя за таким... - Мужчина ведёт языком от шейных позвонков до уха. - Интересным занятием, - Усмехается и целует мочку уха. - Да, Майкл? В ответ парень тихо мычит и уже вспотевшими руками облокачивается на дверь. Ноги ватные, в голове каша, а в штанах всё горит. Майкл громко сглатывает, и не замечает как отец за подбородок разворачивает его к себе, и влажными губами прижимается к его сухим. Затягивает в поцелуй, и наконец, после мучительно долгой паузы, делает хоть что-то. Уильям разворачивает сына к себе лицом и телом, наконец отцепившись от бедных губ. Тянется к ремню на чужих бёдрах, дрожащими руками пытаясь расстегнуть его. Спустя несколько ругательств, сорвавшихся с губ, Афтон наконец разбирается с ремнём, и расстёгивая ширинку, освобождает возбуждённый член, проводя по нему рукой, из-за чего Майк выгибается и, будто в судорогах, сжимает фиолетовую рубашку отца. Уильям усмехается и, сделав ещё несколько движений, отпускает разгорячённую плоть и на этот раз расстёгивает уже свой ремень, одной рукой, потому что второй придерживает сына, который еле стоит на своих и так тоненьких ножках. Как только мужчина берёт оба члена в руку, и легонько сжимая, ведёт вверх-вниз, размазывая предэякулят по стволам, Майк заливается настолько громким стоном, что ему приходится закрыть собственный рот рукой, зажмурившись. Уильям же, сдерживая собственный стон, лбом утыкается в чужое плечо, облизывая будто за доли секунды пересохшие губы. Они оба подаются друг-другу навстречу, стона из-за таких желанных прикосновений. Уже всё равно на то, что происходит за дверью. Всё равно на то, что происходит за пределами этой душной кладовки. Крышу сносит окончательно, и Майкл, руками сгребая чужие щёки, прижимается горячим поцелуем, обжигая. Отец ускоряет свои движения, и блаженно мычит в поцелуй. В глазах темнеет, а ноги кажутся настолько слабыми, что парень позорно сползает по двери, из-за чего старшему приходится подхватить его под бёдра, заставив обвить свою талию ногами. Про себя Афтон отмечает что его сын невероятно лёгкий, что возбуждает ещё сильнее. Содрогаясь от предоргазменных судорог, Майкл откидывает голову, стукаясь о несчастную дверь в очередной раз, двигаясь настолько интенсивно, насколько ему позволяет поза. Старший Афтон болезненно вцепляется в шею, на которой и так есть фиолетовые следы, оставленные им позавчера. - Посмотрим, чего ты хочешь больше, - сдавливает так, что из глотки Майка вырывается хрип, а по подбородку течёт слюна. - Кончить или выжить. Мужчина ускоряет движения своей руки, сильнее прижимая разгорячённые стволы друг к другу, чувствуя пульсацию сына, он усмехается, заливаясь стоном. Майк чувствует что вот-вот потеряет сознание из-за катастрофического недостатка кислорода. Царапает своими ногтями руки отца, чувствуя как зудит шея. Пытается сделать хотя бы один вдох, но всё тщетно. Уильям громко и пронзительно смеётся, этот смех отражается от стенок сознания Майка и бьёт в самый его центр, будто отрезвляя. Руки на шее больше нет, а хватка на члене настолько крепкая, что парень не выдерживает, и с громким, несдержанным стоном кончает, попадая на свою майку и на отцовские руки, содрогаясь. Вслед за ним, болезненно вцепившись зубами в плечо, кончает и Уильям, пачкая их ещё больше. Оба Афтона обессилено сползают на деревянный пол, пытаясь отдышаться. Из глаз Майка текут слёзы, пока он трясётся после яркого оргазма. Всё тело в ярких отметинах, а на запястьях и шее виднеются тёмно фиолетовые следы отцовских рук. В соседней комнате слышно детское ликование и всеобщее поздравление с Днём Рождения, видимо, Кэссиди задувает свечи на торте. Уильям тихо гогочет и язвительно шепчет: - Видимо, мы пропустим десерт.