Scared boy

— Карлос! — вскрикнул британец испугавшись собственного голоса, — Карлос, Карлос!       Ландо будто бы хотел привести в чувства друга, хотя прийти в себя требовалось явно не ему. — Ты боишься меня или того, что я могу сделать?       Вряд ли он понимал в тот момент, как прозвучала эта фраза. — Нет, нет! — Гонщик уперся в чужие предплечья, как если бы испанец падал на него. Его голос звучал на грани, грани истерики, нервно, беспокойно. Но следующее прозвучало отчаянно, просяще, как в последний раз перед срывом, как потерявши надежду: — Карлос!       Карлос кажется перестал дышать на время. Он помнит, как вздохнул в начале и не помнит момента, когда ему в последний раз нужно было столько самообладания, которое сейчас казалось куда более значимым, чем воздух. Он немного меняет позу, размещаясь чуть устойчивей, полноценно распределяя вес на обе ноги. Он почти протянул руку, чтобы утешить напарника, но глядя на зажмуренные в страхе глаза понял, что это было бы большой ошибкой. Он только этого и ждет. Спускового крючка, чтобы окончательно впасть в истерику.       Резкий, звенящий щелчок, заставляет обоих вздрогнуть от неожиданности. Ландо рефлекторно поджимает колени, утыкаясь в выставленные перед лицом руки. Ничего страшного, просто пружина кровати. Хрустнула под их весом, но этого хватило, чтобы взвинченный, похлеще пружины пилот начал поочередно прощаться с родственниками. Он чуть было хотел разогнуть выставленные в защите руки, но, скользнув по чужому плечу, только сильнее переполошился, теперь уже судорожно отталкивая Карлоса от себя.       Наблюдение за ломающимся Ландо, как оказалось, можно причислить к отдельной категории пыток в личном аду Карлоса. Испанец сжимал и разжимал пальцы рук, пытаясь отвлечься, чтобы сохранять свое мнимое спокойствие.       Чтобы было, если б Ландо не воспринял это всерьез? Как давно у него такая реакция, как долго он это скрывает и, наверное, самое главное, что послужило причиной? Что если бы ему не пришло в голову устроить такой простой подкол за секунду превратившийся в сущий кошмар, в котором его друг готов сделать все, что в его силах, только бы не оказаться замкнутым между, ним и стенами.       Спустя какое-то время, когда сжавшемуся комку «Ландо» потребовалось перевести дух, Карлос тихо позвал: — Ландо… — не шевелясь, произнес он, — Слышишь? Где сейчас мои руки, Ландо?       Напарник услышал голос как из-под толщи давящей воды. Чертовски страшно открыть глаза. — Где мои руки, amigo? — продолжил привлекать внимание он, — м?       Ландо медленно сфокусировал свой взгляд на друге, на его руке, что все это время, на том же месте, оставалась неподвижной. — А вторая?       Аккуратно, распрямляясь, он перевел взгляд на вторую руку, что казалась выше прежнего, из-за него же, съехавшего вниз. — А где твои руки, Ландо? — бархатно проговорил испанец, наблюдая, как тот потихоньку приходит в себя.       Ландо дергается, пару раз хлопает глазами, окончательно фокусируя взгляд. Его руки все еще, бесполезно, подпирали грудь Карлоса. Как ошпаренный, он отнимает их к груди, одновременно, отпрянув от напарника, и звонким ударом врезается головой о ту самую железную балку кровати. — Айщщ, — зашипел он сквозь зубы, зажмуриваясь и растирая ушибленное место, ну вот, теперь окончательно очухался.       Карлос по-доброму синхронно хмурится вместе с ним и, наконец-то, вспоминает как дышать. Он тихо фыркает, одновременно опуская напряженные плечи, бегло проносится по чужому лицу и ловит брошенный украдкой взгляд. Глаза в глаза, Ландо почему-то задерживает дыхание, вызывая в нем непреодолимый прилив умиления. Он позволяет себе тихо рассмеяться, оголяя ряд ровных зубов. Младший отводит взгляд, отворачиваясь и подтягивая себя повыше, он бессмысленно теребит съехавшую простыню, уязвимо оголяя шею. Гонщик доверительно тянется правой рукой к чужой голове, мягко зарываясь в кудряшки русых волос, замирает, встречаясь со вскинутыми в немом вопросе глазами, и, не получив отказа аккуратно массирует новоиспеченный ушиб. — Dioses, Lando, casi me muero del sustо… — неожиданно для себя выпаливает Карлос.       Он мягко просовывает руку под локоть, подхватывая тонкий корпус под лопатками и одним плавным движением притягивает друга в самые аккуратные на их памяти объятия. Ландо теряется в пространстве, безвольно утыкаясь в основание ключиц. Одежда Карлоса, соприкасаясь с его собственной шуршит как свежие простыни, как взбитая перьевая подушка, и Ландо всем сердцем хочет остаться в этом мгновении как можно дольше.       Он никогда не замечал этого, но объятия Карлоса невероятно теплые, а кожа пахнет чем-то неуловимо-притягательным, его сердце бьется гулко, оттесняя все звуки вокруг. Ландо лишь на секунду позволяет себе провалиться в ощущения, прикрыв глаза и опустив голову навстречу мягким касаниям. Он невольно вздрагивает, все еще отходя от спонтанного всплеска паники и этой маленькой дрожи хватает, чтобы ощутить, насколько крепко его заточили в объятия. — «Не отпускай» — проносится в голове и он кивает своим мыслям, сильнее зарываясь в ворот чужой футболки. — «Карлос», — Как в первый раз, произносит он имя у себя в голове, расщепляя его на буквы, звуки, воспоминания, и, кажется, успевает промотать в памяти все время знакомства с ним.       Карлос, чей голос звучит низко и подбадривающе. Карлос, чьи черные, как смоль, волосы ему так нравятся. Карлос, который залипает в стену, по-глупому приоткрыв рот. Карлос, который смеется над глупостями и любит петь в унисон. Карлос, который никогда его не обижал. Но он знает и другого Карлоса. Властного, жесткого. Карлоса, который ненавидит проигрывать. Карлоса, чье выражение лица заставляет, по умолчанию, задуматься о собственной безопасности. Непредсказуемого Карлоса, от вида которого весь организм Ландо готов сорваться и бежать так далеко, насколько возможно, зная, что этого все равно не хватит.       И если бы Карлос был большим боевым быком в Корриде, в которой есть только он и Ландо — юный матадор, то он сиял бы ярче всех быков, очаровывал собой. Мышцы его тела играли бы на солнце, глаза были бы налиты кровью амбиций. Топот содрогал бы землю. И он нападал бы так агрессивно как мог, не сдерживаясь ни на секунду, пыхтя, рыча, играя в покер со смертью. Так и есть, он показал бы себя во всей красе. Показал бы себя в последний раз, перед тем как добровольно проиграть. Ведь, несмотря на то, что рука матадора дрожит, пускай его красная тряпка была бы давно вне ринга, бык принял бы смерть из рук этого человека. Он прождал бы целую вечность, ожидая своей судьбы. Задыхаясь от поединка, он бы замер перед матадором, предлагая ему их решающую дуэль. Ему нужно знать его выбор.       Один жест, чтобы покориться или быть покоренным.       И Ландо задушено скулит, не позволяя себе передумать, вжимаясь в друга, как если бы это был единственный верный исход. Он обхватывает чужие плечи, с трепетом, как ребенок, доверительно жмется грудь к груди. Он бы не позволил себе такого ни с кем другим, но с Карлосом он всегда позволял себе чуточку больше. Горячая ладонь согревает уставшую морду быка. И бык падает на колени, склоняя голову перед напуганным матадором. Ландо должен был давно понять, что опасность грозит лишь тем, кто за пределами корриды, потому что этот зверь никогда не принадлежал кому-то кроме него.       Карлос проводит большими ладонями по спине младшего, гладит виски, заправляя кудрявые прядки за уши, сжимает чуть крепче, чтобы с легкостью опрокинуть его на спину. Тот успевает только сильнее прильнуть к нему, в который раз цепляясь за его одежду. Карлос бок о бок прижимается к напарнику, опершись на локоть, предусмотрительно оставляя ему немного места.       Ландо прикрывает глаза, когда крепкие пальцы оглаживают его веки настолько невесомо, что он едва ли это чувствует. Ему почему-то резко хочется спать, заснув прямо так, пока он слышит чужое размеренное дыхание, пока кто-то так нежно гладит его лицо, через раз заводя пальцы в волосы, так приятно массируя. Его веки тяжелеют, он моргает все медленней, пока не чувствует, как роняет свою кисть себе на грудь забывшись настолько, что не сразу может понять в какой момент он чуть было не провалился в сон. Он хлопает глазами, избавляя себя от морока сна, завозившись на месте, переворачивается на бок, но застывает под взглядом чужих глаз. Карлос смотрит так, что Ландо может поперхнуться бабочками. Он щурит улыбающиеся глаза, смотря на него, словно потратил всю свою жизнь на поиски и наконец-то нашел. На его лице мягкая улыбка, обрамляющая очаровательные ямочки на щеках и он не может от них оторваться. Чужое лицо так близко, что он расфокусировано водит глазами, с волнующих густых бровей до линии подбородка и оооххх, эти губы. Ландо неосознанно закусывает нижнюю губу и замечая это, испанец не выдерживает.       Он опрокидывает младшего на спину, инстинктивно прижимая его запястье на уровне головы. Ландо слышит, как он гоняет воздух в легких, заставляя себя остыть, но у него это слабо получается. Его лицо склоняется все ниже, он не может заставить себя смотреть куда-либо, кроме его губ, он приоткрывает рот и в последний момент, сомневаясь, скользит мимо подбородка Ландо, прижимаясь своей щекой к его противоположной, тяжело роняя голову на тонкое плечо. — Dioses, — переводя дыхание, шепчет он, напряженно упираясь в локти, чтоб не придавить второго своим весом.       Опомнившись, Карлос отпускает чужое запястье, и больше всего на свете он боится увидеть в глазах напротив, снова, неконтролируемый страх. Он едва заставляет себя приподняться, не успев произнести и ползвука, чтобы начать извиняться, как его губы сминают в едва ощутимом поцелуе. Ландо обхватывает лицо напарника ладонями, приближая его к себе, прижимаясь сухими губами к чужим напротив. — «Нецелованный» — понимание электрическими импульсами разлетается по телу Карлоса.       Он не может сдержать улыбку, оскаливаясь в поцелуе, и Ландо готов сгореть со стыда, от понимания, насколько быстро его раскусили. Он старается не думать об этом, но чувствует, как к щекам неумолимо приливает кровь. Карлос разрывает это невинное касание, чтобы увидеть, как лицо Ландо заливается краской начиная с шеи и до кончиков волос. Он предусмотрительно перехватывает его запястья, не позволяя ему закрыться. — Нет, нет! Даже не думай! — хохочет тот, извиваясь, пряча лицо в изгибе локтя и Карлос просто не может не улыбаться в ответ.       Он отпускает чужие руки почти сразу, присаживаясь напротив. Ландо мгновенно прячется за ними, остужая лицо ладонями, несколько раз проводя пальцами по изгибу бровей, обмахиваясь ими, словно веером. — Ну что, помогло? — ехидно спрашивает Карлос, — иди сюда, научу.