***
Надевает шапку на бритый череп и выруливает за ворота, которые представляют из себя две серые сетчатые пластины. Колючка блестит на северном солнце. Глаза мозолит. — Штырь! — окликает его шепелявый хриплый бас. Белокурый сухой мужик машет. Парень щурится и подходит к нему, жмут руки. — Оп, Дядька, ты, чо здесь? — Да, ля, свою лялечку приехал проведать. — нежно проговаривает и влюбленно жмурится — А, ты, у мамки был? — Да, — отвечает Штырь — как в армию отправили, так не мог, надо было проведать. — А, ну это хорошо, надо помнить свои корни. — хохочет и сжимает кулак — Ну ладно пойду я это, ты, это, когда сеструха-то? Упоминание Манечки неприятно отражается на лице парня, и он коротко выпаливает: — Три. — А ну, заебок. — Дядька, осознав, что надавил на больное, двинулся к серым воротам, спешно ретируясь, не забывая при этом, конечно, схватить за руку, пожимая на прощание. Штырь спокойно проводит взглядом старого друга и как только тот скрывается, вытаскивает смятого Петра, раскуривая последнюю сигу. Комкает в руках пачку и бросает под ноги, механически продавливая образ двуглавого орла трактором подошвы.***
Парень с крашенными белыми волосами очки-авиаторы подцепляет ногтем и холодные, будто стеклянные глаза закатывает. Чуть пропускает густой пар из-зо рта и с неожиданно рычащей интонацией цедит: — Блядские дизайнеры. Знаю я их. — сжимает переносицу, задевая душки, и затягивается, на выдохе продолжая — Поселят сюда какого-нибудь манерного пидорка и будет он мне либо глазки строить, либо водить сюда всяких типов. Девушка перед ним насмешливо поднимает брови, а потом резко делает задумчиво-испуганное лицо: — Видела я этого парня, соседа твоего, походу. — вкрадчиво вставляет. Две пары заинтересованных глаз тут же перекатываются на нее. Она встаёт, открывая окно, и продолжает: — Если, конечно, не ошиблась, но, короче, производит впечатление типичного ровного пацанчика с района, — закусывает губу, чуть потупив взгляд — образ у него ещё такой — водит руками по воздуху — маргинальный, во: берцы, шрам на все лицо, такой глубокий, пиздец, а ещё под ноль он. — Пиздишь как дышишь. Отвечает ей, дымом давясь, и подик цвета мрамора в руке крепко сжимает. — Ну да не. Яська прав, знаем мы бля этих дизайнеров, реал, там же одни девчонки, а пацанов — один на весь поток, да и то лазурный, словно небо над Парижем. — посмеивается парень, ворот которого натянут до самых глаз, а сам он скукожился на пока ничейной соседской кровати, крепко сжимая идущий трещинами смартфон в обеих руках. — Ты, просто, Анютка, — более громко повторяет он и привстает на локтях. Ворот скатывается, открывая кривую улыбку — никогда с дизайнерами не пересекалась, а мы, с Яськом, знаем, что это за хуйня, плавали. Та самая Анютка хмыкает и падает на двуногую табуретку, роль третьей ноги которой играет вскрытая посылка Почты России, тут же издающая мнущийся звук и проседающая чуть на бок. — Не хотите — наливает кипяток в маленькую пузатую кружку, трет намыленную бровь, забываясь — не верьте, мне похуй, не мне с ним жить — более обиженно заканчивает девушка. — Ну знаешь, плевать какой рот — прыскает, перекатываясь на кушетке с громким треском, и подскакивает на ноги, гаденько обнажая жёлтые резцы. — Заткнись, нахуй. — грубо перебивает его Яська — Да уж, Гриш. — устало вторит ему Анюта и доливает заварку в кипяток, перед этим подушечкой пальца проверяя температуру в чашке. Григорий как встал, так и присел. Стыдно стало очень. Он часто забывал, что здесь другой менталитет и ему больше не нужно строить из себя тупое животное, чтобы его свои же не ебнули. Наступившую тишину перебивали грубые завывания под гитару за стенкой. Яська хотел было открыть рот, чтобы у Гриши переспросить расписание и тему перевести, но неожиданно дверь очень громко хлопнула и в комнату вошел парень, точно совпадающий с описанием Анютки. Шрам во все белое лицо ярко светился, только брови темно-русыми гусеницами перекрикивали его. Он был будто свежий, малиновый-малиновый. Губы ниткой, лицо хмурое, и висит на нем настороженность. Щетина на башке отросла до нолика с половинкой. Ясные, какие-то полупрозрачно-серые глаза радужкой зло затоплены. Зрачок точечка. Огромный черный пухан закрывает ладони полностью. Побитые, серые на носах берцы торчат с насмешкой — зашнурованы по-армейски. Мажет взглядом по его будущей койке и какому-то торчку, который вольготно развалился на ней. Группка ребят уставилась на него, Гриша, осознав свою ужаснейшую ошибку, побелел и резко подскочил, бросившись под бок к Яську. — Ошиблись комнатой? — нарочито незаинтересованно тянет беловолосый, затягиваясь. Виноградный дым тянется к потолку. — Двести тридцать третья? Нехотя выдает бритоголовый и тупо чешет репу, уже более спокойно глядя на будущего соседа. — Значит не ошиблись. — Получается так. Неудобный диалог прерывает Анютка, которая быстро поднимается и говорит, чуть запыхавшись: — Ну, мы тогда с Гришей пойдем, — переводит взгляд на парней, сидящих на кровати — ты, Ясь, если что пиши-звони. На связи. — бросает недопитый чай, хватает друга за руку и вытягивает из комнаты, аккуратно огибая темную фигуру, которая жуёт губы, вздыхает и прикрывает дверь. Становится душно. — Тебя как зовут-то? — спрашивает почти высокомерно Яся и ложится на постель, утыкаясь в до этого отложенный ноут. — Не надо, — бубнит, скидывая верхнюю одежду на облезлые крючки: под ней у него растянутый свитер с застиранными почти до дыр локтями. Хватает спортивную сумку и тихо с опаской тянет — Штырь. Яська выдавливает громкий смешок и снимает очки, пытаясь не смеяться в голос. — Бля, это типа от чего? — не выдерживает и хохочет, задыхаясь — Бля, соррян, но звучит — не может закончить, закашливается и хватается за складочку фиалковой толстовки на груди. Штырь начинает злиться, и так белое лицо светлеет ещё на пару оттенков, желваки тенями гуляют, клыки оголяет, тонкие губы трескаются после холода, растягиваясь. Закидывает сумку на кровать, с психом открывает, присаживаясь подле. Перебирает пожитки и вытаскивает белую с рыжими пятнами футболку. Яська продолжает ржать уже в голос, но резко затыкается, задыхаясь и округляя глаза. Штырь тяжело стягивает свитер, крепко затянутое в бинты предплечье нехотя сгибается в целях помочь скинуть с себя тряпку. Но привлекло беловолосого не это, а черная клякса во всю широкую грудь — знакомый всем по страницам учебников истории за девятый класс арийский орёл остроглазо взирал на Ясю, тот даже собрался, теряя весь свой запал. Страшно стало пиздец, чуть успокаивало только присутствие розового выпуклого креста на месте венка со свастоном, чьи линии западали и на само изображение птицы, но все равно вся жизнь пронеслась перед глазами бедного парня, будто он умирать тут же собрался. Штырь, почти справившись с футболкой, мгновенно натянул ее на грудь — заметил испуганный взгляд соседа. Остаток вечера провели тихо, Яська только строчил злые сообщения в дружеской конфе о том «какого блять хуя со мной его поселили —» и «страшно пиздец, а если он мне голову проломит—». Анюта старалась его всячески успокоить, в итоге не выдержала и позвала к себе в комнату: — У меня есть две эсски и полпачки чипсов, заваливайся. Тольк аккуратно, вдруг коменда ожила — смеется в голосовом, на фоне стоит хруст Машки-соседки, и тихий кальянный рэп. Яся стягивает наушники, скидывая их на тумбу и поднимается. Вздыхает. Мягкие, спизженные из какой-то гостиницы, тапки свистят по полу. — Вторая часть шкафа свободна. Можешь занять вторую полку над столом. — опасливо произносит, избегая смотреть на Штыря. Поправляет спортивки и вылетает, сверкая пятками, из помещения.***
— Как он вообще может учиться на дизайнера, типа у него в башке только убить, набухаться и трахнуть какую-нибудь «кралю». — Не будь таким поверхностным. — отрезает Машка, весело и проворно нашпиговывая табаком самокрутку — Не удивлюсь, если через месяц, да скорее всего через неделю-две, — ойкает, запихивая палец в рот, порезавшись о бумагу — бля, ну короче в койке он у тебя окажется — хихикает и вытаскивает с ниткой слюны, продолжая свою нехитрую работу. Бумага краснеет. — Фу, блять — скукоживается Яська — ну ты, конечно, выдумщица, бля, а можешь мне тоже скрутить. Ага. Вообще скорее он меня убьет нахуй, это раз, — загибает указательный и продолжает — Два: он не в моем вкусе. Девочки затягивают смешное «у», и Анюта произносит: — Ну ты и слепошара, он как раз в твоём вкусе — смеётся и подаёт Машке пластинку фольги — Ты любишь ебанутых закрытиков. — Идите вы нахуй! — выдает обиженно Яська и откидывает голову о спинку спизженного с актового зала стула и продолжает — Никогда в жизни такого не было. Девочки переглядываются и в унисон запевают: — А Дима? — Ошибка. — Леха? — Просто секс. Открывают рты, чтобы продолжить объемный список похождений друга, но Яся их перебивает, прикрикивая: — Да, бля, ну все, я понял, но я не допущу эту хуйню больше, не, не, теперь я просто трахаюсь и не с парнем, с которым мне надо прожить ещё два ебучих года, хотя я чувствую один, потому что нихуя не выдержу! Он же блять нацик блядский! — Так поменяй комнату. — тихо, задумчиво проговаривает Анюта. Вот тут уже начинает злиться по-настоящему: — Это моя, блять, комната и мне похуй, пусть сам сваливает. Машка округляет глаза и передаёт ему самокрутку: — На. Ну блин, может он и вылетит скорее чем ты успеешь учинить настоящий скандал. — вздыхает и встаёт, поправляя теннисные шорты и набрасывая на себя темно-зеленое шерстяное пальто. — Пошли на балкончик. — зевает, лапая прозрачный пластик зажигалки в маленьком кармане — покурим. — А не спалят? — неуверенно тянет одетая Анютка, протягивающая свою джинсовку в руки Яси, тот нехотя принимает ее и хрипло отвечает: — Да похуй дым с такой высоты никто рассматривать не будет. Да и плюс ночь на дворе. Девушка, чуть успокоившись, кивает и шагает вслед за ними.***
Огромное бетонное пространство на пятом последнем этаже осветилось тремя рыжими огоньками — тлеют две самокрутки и одна лдшка. Яська обхватил ладонью огромную бетонную плиту и заглянул вниз, после задирая голову кверху, выдыхает ртом-носом, хрипит от удовольствия. Девочки посмеиваются — сам-то он мастерить их не умеет. То они у него кривые получаются, то просто в руках разваливаются. — Вообще не могу представить, как он будет учиться — словно загипнотизировано завывает. — Да, ты уже заебал! — выкидывая бычок, ворчит Анюта — Господи, сходи — вскидывает руку в затянутое чернотой небо — и спроси у него, да, и плюс, он поступил! Значит будет! Ты его первый раз увидел, блин! Машка хихикает и обнимает подругу, успокаивая. — И, да, тебе реально пора к себе. — в последний раз затягивается, поправляя свои крашенные зелёные волосы. Яся на это выругивается и откидывает голову к стене, закрывая ладонями лицо. Короткий огрызок торчит из-за рта, из носа течет дым. — Бля, как же не хочется, надеюсь спит. — еле-еле шепчет и вдруг выплевывает, шипя, неожиданно обжигающий губы бычок.***
Ожог в зеркале блока рассматривает. Непонятно как можно было получить настолько сильный, если он быстро отреагировал. Губа отдает кровавым привкусом и горчит. Закатывает глаза и поправляет съехавшие очки. Растягивает момент как может, но быстро устает морозиться и дёргает ручку, понимая, что она не поддается, устало цокает и стучит по бедному дереву, которое под рукой уже готово развалиться. Сосед долго возится по ту сторону и наконец-то слышится тихий спасительный гул босых пяток. Защёлка клацает, Яся хватает дверь и тянет на себя. Сонный Штырь почти валится на него, в последний момент хватаясь за косяк, смотрит потерянно, так, что беловолосый почти оттаивает, замечая взгляд чистых светлых то ли-серых, то ли-голубых глаз и неожиданно в них проваливается. Но под осознанием сжимается, собираясь, ругая в мыслях алкоголь и поднявшееся, как всегда, не вовремя либидо. Мнется на пороге, а потом нетерпеливо чуть отталкивает нацика, который тут же резко меняется, холодеет. Пока его новоиспеченный сосед, в чью комнату его заселили, где-то пропадал, времени будущий дизайнер не терял. Он прошерстил всю комнату и понял одну очень странную вещь, к которой он вообще хуй знает как теперь относиться. Сосед был заднеприводным. Хотя может быть в нем играла его чуйка, которая цветет из мерзкого мусорско-батиного наследства, но окончательно догадки подтвердились разнообразными «флагами-гордости», какими-то надписями типа «куир чё-то там» на стене. Он решил просто-напросто загуглить и перед ним вывалились разномастные статейки на темы всем известные, благодаря незабвенному отечественному ТВ. Вывод: сосед явно был пидором или солидарен с ними. Но второе Штырь игнорировал как мог. Также он понял ещё пару интересных вещей: беловолосый любил хитровыебанные чаи (он со своим чифиром на дешёвой заварке «моя цена» нервно курил в сторонке) и то, что у Яськи (странное имя в башке плохо укладывается, сколько бы ни пытался, даже на языке катал, всё равно странно) какое-то супердевчачье увлечение клеить везде свое ебало — с друзьями, на отдыхе, просто, не имеет значение. Хмыкает, клонит в сон, но он упрямо продолжает то, на чем его оборвали — чистит берцы, аккуратно закрашивая губкой затертости. Мнёт в зубах зубочистку — всегда старается занять чем-то рот, как бы странно это ни звучало. По пожелтевшим от старости проводкам наушников течет голос баб Насти. Она рассказывает ему о разных слухах из деревни, свой быт и другие повседневности. В ответ он ей угукает, иногда забывая, что она его не видит — кивает. Но тут женщина неожиданно охает и говорит: — Ты ж у Любки, когда в последний раз был? Напрягается и перестает начищать носы гуталином. Хриплым от долгого молчания голосом заговаривая: — Не знаю. Может месяца два назад, а чо? Что-то, а точнее кто-то, в комнате падает и громко, испуганно выругивается. Штырь подскакивает к звуку, ботинок выпадает из рук. Яська испуганно смотрит на него, держась за сердце. — Что случилось? — одновременно говорит баба Настя и бритоголовый. Только она на той стороне, а он здесь. Так что парень с глазами по пять рублёв слышит лишь писк Штыря, который выглядит реально переживающим. Тянет «э» и растерянно отвечает: — Ты меня испугал, кто ж в тишине так резко — останавливается, непонятливо уставившись на сухую мозолистую ладонь. Хватается за нее, пока Штырь одновременно успокаивает свою собеседницу на том проводе. Нацик поднимает его и отряхивает. Знатно прихуевший Яся начинает переваривать случившееся, пока сосед как в ни в чем не бывало продолжает драить боты. Вывод никак не хочет наклевываться и беловолосого затягивает в сон.