Враг за стеной

Богатый дом на скале, вросшей в морской берег, защищен железной изгородью со всех сторон. В лучшие годы своей жизни, господин и госпожа Им даже чувствовали себя счастливыми здесь, на самом краю света. Но потом господин Им начал понемногу сходить с ума и задерживаться в разъездах на все более долгие промежутки времени. Во время очередной такой командировки, не вынесшая одиночества женщина решила еще раз прочитать недавно пришедшее письмо. «Дорогая сестра! Я знаю, что между нами было много противоречий, когда мы были молоды. Я помню, что зарекся справляться о твоем здоровье и делах с тех пор, как ты покинула наш дом с этим человеком. Ты знаешь, не в моих правилах оправдывать себя, но скажу тебе искренно, что я был не прав и очень сожалею о том, что отказался от тебя. Моя жена покинула этот мир сегодня утром, дав жизнь нашей дочери. Я пишу тебе, пребывая в самом горестном настроении. Без Сухен мне не вырастить седьмого ребенка. Я прошу тебя сестра, забери мою новорожденную дочь и вырасти как свою… " Прочитав это письмо в первый раз, госпожа Им презрительно откинула его в сторону, чувствуя, как всевидящий брат даже за сотни километров уязвляет ее гордость. Но теперь, через три дня, это письмо выглядело как подарок судьбы. Этот огромный дом-гнездо всегда казался госпоже Им слишком пустым. Своих детей у нее не было и, судя по всему, быть не могло, поэтому она, не теряя времени, отправилась в путь, послав вперед себя письмо о своем скором прибытии. Обратно она вернулась с маленьким сопящим свертком. Госпожа Им отказывалась называть девочку глупым именем Айри, которое ей дал ее старший брат, и назвала племянницу Наен. Наен росла не по дням, а по часам, крепчая и вытягиваясь все выше с каждым днем. Тетушка каждый месяц отстригала ее волосы, чтобы они были ровно до плеч. На пятом году ее жизни господин Им привез Наен огромный сундук с красками и бумагой. Так началось ее путешествие в новый мир, в мир, который она теперь могла создать себе сама. Наен знала каждый уголок их поместья, и ее счастью не было предела, когда она обнаружила дыру в проволочной изгороди, где-то на самых задворках участка. Дыра была небольшая, сквозь нее мог бы пролезть разве что костлявый пес. И пятилетняя Наен. Немного порвав лоскутки ткани на платье, и испачкав руки, Наен преодолела ту границу, что отделяла ее от неизведанного. Она встала и отряхнулась. За спиной была изгородь, а перед ней расстилался пышный лес. Деревья словно прислужники выстраивались по правую и левую стороны, создавая для девочки тропинку, ведущую вдаль. Наен с восторгом огляделась вокруг и без толики сомнений вприпрыжку поскакала по дорожке. В какой-то момент ей показалось, что она может идти так бесконечно, пока вдруг пейзаж деревьев не сменился величественным морем, которое она, такая крошечная точка на горизонте, наблюдала с высочайшего скалистого берега. Наен восхитилась открывшимся перед ней видом. Море было безграничным, и солнце, уходящее на покой, казалось вот-вот окунется в эту темно-синюю волнующуюся пучину. Возвратившись домой, Наен взяла краски и нарисовала то, что ей довелось увидеть. А госпожу Им чуть не взял удар, когда она поняла, где была ее племянница. — Нани, какая красота!.. — сдерживая клокочущий страх в горле, проговорила уже немолодая женщина. — Где же ты такое увидела? Наен хоть и была мала, но что такое ремень, знала хорошо. — Во сне, тетя! Теперь госпожа Им неотступно следила за каждым шагом своей племянницы. А та, будучи подозрительной от природы, решила не давать тетушке след к своему секретному порталу и вела себя лучше некуда, усыпляя бдительность женщины. В тот летний вечер Наен помогла названному дяде покормить большую свору сторожевых собак, а госпожа Им поспешила удалиться в свою спальню, жалуясь на мигрень. Наен ждала подходящего случая целых три недели! И вот он представился. Очистив свои руки от противного жира в пруду возле дома, Наен соображала, как бы улизнуть от дяди. Не то, чтобы он очень огорчился, узнав о ее уходе. Она просто боялась ремня, которым дядюшка одарял ее как минимум раз в месяц. Господин Им стоял на крыльце и напряжённо смотрел куда-то вдаль. Время клонилось к восьми. — Пойдем, Наен. — Дядюшка, можно я еще немного поиграю с Саймоном? Я учу его новым командам, смотрите! Наен подозвала к себе рыжего щенка, который радостно грыз косточку, спертую у лохматых хенов. Логично, что ему было не до демонстрации своих навыков. Наен топнула ножкой и снова позвала наглый комочек шерсти. Реакция та же. Наен опасливо повернулась к дядюшке, но увидела лишь его спину, проникавшую в дверной проем. Она порадовалась своей удаче, хоть и было немного досадно за предательство Саймона. Постояв немного среди запущенных клумб, Наен считала до ста, как ее учила тетушка. Она загадала, что на сотой секунде, станет невидимой и сможет безнаказанно улизнуть. «девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, девяносто десять!» Наен радостно сорвалась с места, убежденная в своей невидимости. Солнце снова уходило на покой, как и в тот день, когда Наен обнаружила свой секретный портал. Подбежав к ограде, она не сразу нашла его, что заставило ее поволноваться, а не приснилось ли ей это в самом деле?

***

Через два года Наен стала носить краски и бумагу с собой. Только позировала ей больше не природа, а озорной мальчуган, который позировать долго не хотел. Но долго и не нужно было, ведь Наен знала каждую черточку его лица. Они тайно дружили уже два года. Мальчик жил на берегу моря со своим старым дедушкой в рыбацкой лачуге. Он открыл ей свое имя лишь спустя долгие месяцы их знакомства. До этого он просил Наен называть его не иначе как «господин Ли». — Да какой же из тебя господин! — возмущалась Наен. — Вот мой дядя — господин, у него большой дом, целых пять лошадей и жена! А у тебя только бамбуковая дудочка. — Врешь! — отвечал мальчик и брызгал ее соленой водой, заливаясь смехом. Наен звала его «прохиндей Ли», до тех пор пока не наступила на какую-то колючую рыбу, когда они купались. Боль пронзила каждую клеточку ее слабого тела, и она завопила на весь океан. — Аааааа! Акула!!! — Где? — изумился мальчуган, находясь в воде по пояс, как и Наен. — Там! — Наен указала вниз. — Она откусила мне ногу! — заливаясь слезами, причитала она, все еще стоя на рыбине. Мальчик подошел поближе и занырнул в мутноватую воду. Очутившись вновь на поверхности, он убрал мокрые волосы со лба и кинул в сторону Наен встревоженно обозленный взгляд. — Им Наен, убери ногу с дракончика! Наен выглядела обескураженно. Мальчик довел прыгающую на одной ноге Наен к лачуге своего деда. По мере приближения лицо его хмурилось. — Никому не говори, где я живу, ладно? — Ладно, — сказала всхлипывающая Наен, в которой клокотала злость и беспричинная обида. Песок был горячий и неприятный, стояло знойное лето. Наен увидела вдали небольшой дом на сваях; казалось, дунь ветерок и дом уплывет. Из него вышел высокий худощавый человек, прикрывавший глаза ладонью, словно козырьком. Он что-то кричал, но ветер уносил его слова в скалы. — Дедушка! — спешил опередить его мальчуган. — Она наступила на дракона! Пожилой мужчина, услышав это, скрылся в доме, и когда мальчик раскрыл перед Наен его двери, дед уже приготовил тазик с каким-то раствором и сказал внуку: — Хвитек, неси щипцы. Хвитек злобно посмотрел на дедушку, который выдал его секрет. Через несколько дней он сказал Наен: — Я не люблю свое полное имя. Называй меня Хуи.

***

Ей девять, а ему десять. Наен кажется, что они неразлучны, словно единоутробные близнецы. На дворе поздняя осень, безжалостный ветер срывает с деревьев последнюю одежку и заставляет людей на ярмарке ежиться от холода. Наен снова провела тетю и днем сбежала с Хуи в город, поглядеть на празднества и… на что-то еще, о чем Хвитек ей не сообщил. — Увидишь, обладешь! — только и сказал он. Когда они прибежали на главную площадь, народу было тьма тьмущая. Румяные лавочники вновь и вновь раскладывали товар, который тут же исчезал. В людском потоке сновали мелкие воришки, уступавшие в ловкости рук разве что ювелирам. Откуда-то раздавались звуки гитары и флейты, музыканты клали на землю перед собой перевернутые шляпы и открытые футляры, но они почему-то оставались пустыми. Тучки собирались над копошащейся площадью, но люди, казалось этого не замечали, будучи слишком заняты торгами, разговорами и ожиданием чуть ли не самого главного события сегодняшнего дня… Наен и Хуи помялись среди лавочников и зевак, ничего себе не приглядев по одной простой причине — карманы их были пусты, а совесть чиста, поэтому подмигивания воришек своего возраста они упорно игнорировали. Вдруг разрозненная толпа словно стала единым целым, самоорганизовалась и двинулась в одном направлении. Наен и Хуи затянуло в поток и вынесло прямо к высокому помосту, на который военные выгрузили огромный контейнер, размером с двухместный гараж-ракушку. Контейнер был закрыт брезентом, и судя по тому, как ткань втягивалась внутрь при каждом порыве ветра, контейнер представлял собой не что иное, как клетку. Хвитек ткнул девочку в бок, она растерянно посмотрела на его улыбающееся лицо. — Вот оно. Смотри. Солдат подошел к клетке и поднял руку. И без того несмелый гул тут же затих. По площади пронесся голос, идущий через громкоговоритель: — Напоминаем, что приближаться к сцене строго запрещено! На помост взобрались еще несколько солдат и потянули за края брезента, стягивая его на дощатый пол. По всей площади раздалось трепещущее «Ах!» Наен схватила Хвитека за руку, из ее глаз потекли слезы, а сердце отбивало страшную чечетку. В клетке стояли два мычащих чудища, привязанные друг к другу веревками, их руки были отрублены, а там, где должна была располагаться голова, возвышались две средние по размеру окровавленные клешни.

***

В тот же вечер случилась их первая серьезная ссора. Всю дорогу домой Наен обиженно молчала, но Хвитек, казалось, не сразу понял это, и весь путь восторженно говорил о том, как он мечтает по скорее дорасти до пятнадцати и вступить в армию, чтобы бороться с этими монстрами. Может даже возраст подделает и уйдет пораньше… Наконец Наен не вытерпела: — А я? — горько сказала она. — Что ты? — немного замялся Хвитек, полагая, что прослушал какое-то ее замечание. — А я с кем останусь? — Ну… Пойдем вместе, если хочешь… Девчонок тоже бер… Наен, шедшая по пляжу немного впереди, резко нагнулась, схватила горсть песка и сгоряча запустила его прямо в лицо Хуи. Тот вскрикнул: «Ай!», и тут же стал рьяно тереть глаза обветренными руками. Наен отвернулась и со всех ног понеслась прочь, роняя слезы на бегу. Ей было страшно, горько и обидно. То, что она увидела сегодня, погубило в ней уверенность в чем-то очень дорогом, в том, что казалось ей незыблемым — ее безопасность. Она знала, что произошло с миром, знала, что у других людей полно бед и несчастий, но она до конца была уверена, что с ней и ее близкими все всегда будет хорошо. А сейчас этот замок из песка раздуло безжалостным осенним ветром. В сумерках Наен споткнулась о корягу на входе в лес и упала. Кое-как перебазировавшись из лежачего положения в сидячее, Наен вдруг почувствовала, как глаза понемногу заливает чем-то теплым. Она заревела в голос, ужасаясь от одной мысли, что вот так глупо пробила себе голову. Содрогаясь от рыданий и страха, Наен обхватила себя руками и закачалась взад-вперед, все так же рвано всхлипывая и не решаясь раскрыть глаза. Собственный плач оглушил ее, и она не услышала приближающиеся встревоженные шаги. Вдруг чьи-то руки обхватили ее, а затем подняли подбородок. — Ты чего, опять залезла куда-то? Ну Наен, дурочка ты… Она открыла глаза и снова увидела перед собой Хвитека. — Уходи, — сердито сказала она, мгновенно перестав плакать. — Я тебя видеть не хочу, ясно? — Наен… Что я сделал-то? — Что ты сделал?! Ты вообще знаешь меня? С чего ты взял, что мне понравятся твои монстры? И что я отпущу тебя в армию? Ты либо со мной, либо я тебя не знаю! Выбирай! На лице Хвитека появилась гримаса боли и отчаяния, он все время пытался вставить словечко в свою защиту, но речь Наен была слишком пламенной и непробиваемой, чтобы сказать что-то раньше времени. — Наен, но я… Я не хочу так выбирать. Я хочу дружить с тобой, а в армию тоже очень хочу… Почему нельзя и то, и это? Наен вытерла с лица последние слезы, и взгляд ее стал не по-детски каменным. — Видеть тебя не хочу, — сказала она и, гордо поднявшись, пошла. Хвитек провожал ее ошарашенным взглядом в самую чащу леса, где маленькая фигурка наконец исчезла, поглощаемая вечерними сумерками.

***

Наен проснулась от истошного крика где-то в глубине особняка. Она не сразу поняла, послышалось ей это или нет. Широко распахнув глаза, она оставалась неподвижной, надеясь, что это был лишь сон. Прошло несколько минут, и тишина ничем не нарушалась. Наен снова провалилась в дрему. А на утро госпожа Им вышла к завтраку с огромными мешками под глазами, плюс ко всему ее шея была плотно закутана в платок. Наен удивилась не на шутку. — Тетушка, вам плохо спалось? И где дядя? — Все хорошо, Наен. Дядя уехал час назад, у него возникли срочные дела. Будучи от природы подозрительной, Наен сразу поняла, что дело нечисто. Но лезть с расспросами не стала. А через неделю и тетя куда-то уехала, оставив Наен записку, что вернется через несколько дней. На седьмой день страшного одиночества Наен пришла на побережье и ждала там Хвитека с самого утра и до вечера. Он не появился. Глядя на бушующие волны, она понимала, что теперь возможно навсегда осталась одна. Память о тех чудовищах, что она видела в клетке, рождала в ее голове самые страшные предположения о том, что могло случится с тетей. Ее желудок был пуст, хотя в погребе было полно еды, которую она конечно еще не умела готовить сама. А на голодный желудок, как известно, приходят самые ужасающие мысли. Вечером Наен вернулась домой и ее встретила свора сторожевых псов, охранявших поместье. Раньше дядя наполнял им автоматические кормушки каждые две недели, и Наен с ужасом поняла, что собаки еще более голодные, чем она. Псы окружали ее и звонко лаяли, виляя хвостами, оттесняя к решетке, из которой она выползла. Девочка закрыла глаза и беззвучно заплакала. Вдруг псов кто-то отозвал. Наен отняла руки от лица и увидела своего дядю, лицо его было уставшее и пустое. Собаки убежали к нему, и он ушел в дом, даже не поздоровавшись с девочкой. Наен было сделала шаг к особняку, но тут странное чувство прорезало ее сознание. Будто неведомый голос говорил ей: «Тебе сюда нельзя». Ей хотелось плакать, потому что она не хотела слушать его. Ведь это был ее дом. Она сделала еще один шаг вперед, но чувство лишь обострилось. Слезы выступили на ее глазах, и, резко развернувшись, она побежала к своему порталу. Луна отражалась в беснующихся волнах, а они пожирали ее при каждом новом всплеске и все не могли проглотить. Наен сидела на большом камне, обернувшись плащом, который был ей в два раза велик. Холод стоял невыносимый. Она прислонилась к стволу молодого дерева, росшего рядом с камнем, и от усталости и изможденности стала проваливаться в губительный сон. Из этого сна ей не суждено было бы проснуться, если бы не руки старого мужчины, который проверил наличие у нее пульса и отнес к себе домой. Наен проснулась от того, что ее отчаянно тормошили. Веки не хотели разлипаться, но усилием воли она заставила их открыться и увидела перед собой встревоженного Хвитека и его дедушку, склонившегося над ними. — Ты почему тут одна? — спрашивал он. — Где твоя тетя? — Я… Я одна… Хуи и старик скорбно переглянулись, и мужчина отошел к котелку, в котором варилось что-то очень ароматное. Он взял черпак и в деревянную миску налил дымящуюся похлебку, а затем вынес ее на улицу остужаться. Хуи поднес к губам Наен стакан с разведенным сухим молоком. Девочка жадно схватила его и выпила все одним махом. — Ого. Ты сколько дней не ела, Наен? — Не помню, — сказала она вытирая губы рукавом. — А еще есть? Хуи посмотрел на нее, как на котенка, и поджав губу, сказал: — Сейчас еще сделаю. Мальчик скрылся где-то в глубине лачуги, оставляя Наен одну. Она удивленно озиралась по сторонам, все казалось таким…необычным. На стенах были развешаны плетеные из цветных водорослей венки, вся кухонная утварь была самодельной и весьма своеобразной, громоздкий шкаф без дверок (вероятно, тоже ручной работы) хранил в себе большое количество разных баночек и склянок c рыбными и фруктовыми заготовками, а также с травами. Наен обязательно нарисует это, если… Если когда-нибудь вернется в поместье за красками. Воротился дедушка и поставил на прикроватную тумбочку уху. — Ешь, девочка, — сказал он и, взяв пустующий стул, ушел с ним поближе к очагу, сел на него и стал чинить рыболовные снасти. Наен взяла лежавшую рядом ложку и стала с жадностью дядиных псов поглощать мерно дымящуюся стряпню. Вернулся Хвитек с очередным стаканом недомолока, увидел, что его стула на месте нет, и сел на краешек своей кровати, на которой была Наен. — Вкусно? — спросил он. — Угу, — ответила девочка, уплетая за обе щеки. — Я эту лакедндру… с самого утра ловил… На перешейке, где акулы… — смущаясь того, что похвастался, сказал Хвитек. — Не лакендру, а лакедру, сынок, — отозвался дедушка. — Ой. Ну да… Наен с набитым ртом издала смешок, все еще глядя в стремительно опустошавшуюся миску. Доев, она без лишних слов взяла из рук Хвитека молоко и выпила его уже не торопясь. Прикончив стаканчик, она провела руками по зардевшимся щекам и блаженно сказала: — Спасибо… А потом обняла руками колени и завыла.

***

Кое-как успокоив девочку и уложив ее спать, Хвитек растянул гамак у входа и лег спать. Сон все не шел к нему, он думал, как теперь лучше устроить Наен. Представлял, как пойдет завтра с утра рыбачить на то новое место, что он нашел сегодня, а потом отправится с дедушкой на базар, чтобы продать пойманную рыбу и на вырученные деньги купить Наен новую кровать (а то его-то совсем старая), хотя лучше он пойдет один, ведь у дедушки болят ноги… Хвитек придумывал все новые и новые занятия для Наен, в его мыслях она то плела корзины, то разделывала рыбу, а потом он вспомнил, что Наен хорошо рисует, и бинго! Он решил, что завтра они проберутся к ней в поместье, чтобы забрать все принадлежности, а потом Наен будет рисовать морские пейзажи на заказ, это ведь ее конек! Довольный таким решением, Хвитек блаженно заснул. На утро он сообщил о своем плане Наен, чему она очень обрадовалась, и в тоже время сильно испугалась. А что если дядя их заметит? Хотя, он ведь спит до полудня, а собаки ее знают. — Хорошо… — сказала она. — Только давай поторопимся, ведь он скоро проснется! Они подходили к порталу все ближе и ближе, по мере чего Наен понимала, как сильно изменился ее мир за одну ночь. Путь домой уже не казался таким волшебным. Теперь это было не возвращение, а вылазка. Наен оставила друга у дыры в ограду, а сама юрко пролезла внутрь. Собаки на этот раз к ней не прибежали. Наен, слегка нагнувшись, словно вор бежала по вытоптанной ею же тропинке к дому. Подходя к особняку, она вдруг услышала ржание лошадей. «Неужели?..» — только и могла подумать она. Главные ворота открылись, и карета, запряжённая двойкой заехала на территорию. Наен спряталась в кусты и глядела, что будет дальше. Она испытала самый разный спектр чувств, когда увидела госпожу Им. Ведомая естественным порывом, она побежала к ней, крича ее имя. Женщина обернулась и с лисьей улыбкой посмотрела на свою воспитанницу. Платка на ее шее уже не было. — Нани! Как ты одета? Ну и неряшка, — все также улыбаясь, говорила она. — Говорят, что первое впечатление всегда самое важное. Поэтому беги-ка ты переоденься, а потом я познакомлю тебя с твоим родным братом, который будет жить с нами! Мир Наен вдруг раскололся.