Враг за стеной

— Хочешь жить, иди за мной, — холодно говорит парень и настороженно оглядывается по сторонам, прислушиваясь к звукам воплей и щелканий, что раздаются уже неподалеку. Юне не приходит в голову спросить, кто он. Все, что она понимает — что если не выживет, то и у Йеджи шансов на спасение не будет. Девушка с большим усилием отлепляется от ствола, о который опиралась спиной, но вместо того, чтобы выпрямиться, летит прямо на землю, падая на вытянутые руки и охая. — Да чтоб тебя… — выругался парень то ли на девушку, то ли на ситуацию в целом. Он быстро подхватил Юну под руки, поставил на ноги и поволок за собой. Оказавшись в вертикальном положении, Юна уже могла идти, однако реанимировать изрядно подмерзшее тело ей приходилось чуть ли не силой мысли. Собака была рядом с ними, периодически забегая вперед и оглядываясь, но, как ни странно, она не издавала ни лая, ни рыка в ответ на усиливающийся и приближающийся треск щелкунов. Они прошли вперед еще несколько минут, а потом парень круто завернул направо, к кромке скал, у подножия которых еще лежал снег. Юна не понимала, зачем он тащит ее в тупик, но возражать не смела, а лишь придумывала на ходу, как быстро обезоружить его, если он вдруг неожиданно атакует или заведет ее в ловушку. Когда они приблизились к скале, Юна увидела небольшую, очень узкую тропинку, ведущую вверх. Тропинка хоть и не была особо протяженной и доходила едва до середины скалы, все равно выглядела весьма скользкой и труднопроходимой. — Нам…наверх? — задыхаясь, спросила Юна. — Наверх, — отзеркалил парень и потянул ее к тропинке. Тропинка была слишком узкой, чтобы идти по ней вдовеем, поэтому он скинул с себя руку Юны и пошел первым, повернувшись к девушке боком. — Иди осторожно, — сказал он ей отчужденно, но все равно держал одну руку полувытянутой, чтобы в случае чего подхватить Юну. Собака тем временем проворно пробежала по всей тропинке до самого ее конца, и теперь ждала хозяина там. Юна пригляделась к тому месту, где, виляя хвостом, стояла овчарка, и заметила, что там темным отверстием зияет вход в пещеру. На пути к нему Юна пару раз споткнулась, чем вызвала плохо скрываемое неудовольствие со стороны незнакомца, дергавшегося каждый раз, чтобы подстраховать ее, но в итоге им удалось подняться до пещеры целыми и невредимыми. Собака, увидев, что оба на месте, юркнула внутрь. Парень остановился у входа, и, не глядя на Юну, небрежно махнул рукой в сторону входа. — Заходи, — сухо сказал он, а сам напряженно оглядывал окрестности сверху, сведя густые брови. Юна послушалась и зашла в пещеру. Солнце уже почти село, но его последние лучи все еще помогали разглядеть, что внутри. А внутри, рядом с входом были разложены камни, образовывающие круг для костровища, внутри которого лежали как порядком истлевшие полена, так и еще пригодные для разведения огня. Три высокие ветки стояли вертикально над очагом, наклоняясь и пересекаясь друг с другом на подобие треноги, с середины которой свешивалась цепь, а на нее был подвешен изрядно закоптившийся большой котелок. Внутри него уместились несколько плошек, кружек и прочих приспособлений. В углу пещеры лежали тюки матрасов, укрытые полиэтиленом от сырости. — Ты тут живешь?.. — спросила Юна. — Иногда, — бросил парень и зашел в пещеру. Юна оглянулась на него и только сейчас заметила, что на ремне у него висела заячья тушка. Охотник снял арбалет и опустил его недалеко у входа, а затем раздраженно спросил: — Это ваши такой шум устроили? — Нн…наши? — замявшись, произнесла Юна, а потом спохватилась. — А что, кто-то еще мог? Парень на мгновение, казалось, смутился и выглядел так, будто сболтнул лишнего. — Где твой отряд? — затем максимально твердо спросил он, стараясь всем своим видом не выдать секундного замешательства. — Я…потерялась, — сказала Юна, решив не посвящать незнакомца в подробности своего пленения, поскольку она могла быть уверена, что тот не связан с похитителями. — Потерялась, значит… — мрачно произнес парень и посмотрел на нее повнимательнее. «И что же с тобой делать?», — подумал он, а потом спросил, кивнув на очаг: — Огонь сможешь развести? — Смогу. У меня даже спички еще остались… — Делай, — отрывисто бросил он, а сам взял котелок, чтобы набрать снега и вышел. Юна опустилась у очага и стала разжигать костер. Собака подползла поближе и тыкалась ей в локоть, прося внимания. — Ох, ну ты и заноза… — ласково сказала девушка, потрепав ее одной рукой по голове. Юна была хорошо знакома с принципами разведения и огня, и уже очень скоро он ярко разгорелся, согревая и ее, и собаку. Как только тепло коснулось ее тела, Юна почувствовала ту самую боль оттаивания. Пальцы на руках и ногах чуть ли не вибрировали от болезненных ощущений. Парень вернулся с котелком полным снега. В другой его руке было несколько небольших яиц какой-то птицы. С некоторых из них все еще свисали сухие травинки. Незнакомец удовлетворенно оглядел разгоревшийся костер, подвесил над ним котелок, чтобы растопить снег и нагреть воду для похлебки из зайца. После этого он положил яйца в какую-то кружку и прошел вглубь пещеры, вытаскивая один из матрасов, который он затем подтащил к Юне. — Садись, — сказал он ей, а сам переместился поближе к выходу, чтобы разделать кролика, и потом добавил. — Или ложись… Как хочешь. Сидеть у огня на корточках было несколько тяжело, поэтому Юна с благодарностью перелезла на матрас, опуская чугунную голову на него, не особо заботясь при этом, насколько чиста его поверхность. Собака подумала, подумала и тоже забралась рядом, свернувшись большим клубочком у бока Юны, согревая ее не хуже, чем огонь. — Баския! — сурово окликнул ее парень, и она вздернула уши вверх. — Она мне не мешает, — пролепетала Юна, к которой только-только возвращалось ощущение собственных губ. Парень не стал возобновлять попытки согнать собаку с матраса и вернулся к своему занятию. Юна была бы рада заснуть, но почему-то было очень и очень неспокойно на душе. — Как тебя зовут? — сказала она вдруг, немного осмелев. — Зачем тебе? — неприветливо отозвался парень, не удостоив ее даже взглядом. Юна почувствовала укол раздражения, но решила не быть грубой со своим скорее всего спасителем. — Мне же нужно тебя как-то звать. Я — Юна. Парень несколько секунд молчал, еще более усердно разделывая зайца, но потом все-таки приглушенно сказал: — Юто. — Спасибо, Юто, — искреннее сказала Юна. — Считай это услугой за услугу, — сухо бросил он, кивнув головой в сторону собаки. — А?.. А откуда ты знаешь? — Догадываюсь. Она тебя искала. Что ты сделала? — Она запуталась в проволоке возле горнолыжной базы. Я ее освободила, а потом лавина сошла, и она убежала. — Там тебя и отрезало от отряда? — Ннет… Я их там ждала… Я давно потерялась. — И ты не знаешь, что это были за взрывы и выстрелы? — Понятия не имею… — Ясно. Юто убрал шкурку зайца подальше, а мясо быстро нарезал на весу и опустил в кипящую воду, кинув несколько кусков овчарке, которая уже успела слезть с матраса и принялась канючить у хозяина всего зайца, тыкаясь парню в ладонь. — Хватит тебе, — сказал он твердо, но все же небрежно почесал ей нос. Он сел с другой стороны и стал затачивать наконечники стрел, пока мясо варилось. Юна тоже приняла сидячее положение, потому что ей было неудобно вот так лежать и ничего не делать. — Я могу чем-нибудь помочь? — Разбей яйца в суп, — сказал Юто отстраненно, хоть и выглядел он при этом слегка напряженным. Юна быстренько сделала это, с наслаждением вдыхая запах похлебки, в которой особо ничего и не было. Вскоре мясо приготовилось, и Юто отложил стрелы в сторону, принявшись за разливание супа по чашкам. Досталось даже Баскии, однако Юто не стал давать ей ее миску сразу же, а сначала вынес на улицу, чтобы остыло. Собака нетерпеливо переминалась с лапы на лапу, жалобно поскуливая, но бескомпромиссное «Нельзя», произнесенное хозяином, заставило ее лечь на живот и с недовольным выдохом опустить мордочку на лапы, ожидая свою порцию. Они ели в полном молчании. Когда Юна почувствовала, что силы ее почти восстановились, она решила выудить какую-нибудь информацию из сидящего напротив парня, но он, кажется, намеревался ее опередить. — Ты особо не удивилась, когда увидела за стеной не армейского, — произнес он, опасно сверкая глазами. — Э…Ну, наверное, всякое бывает… не мне судить… — Юна почувствовала неладное. А потом она, затараторив, добавила: — Я про тебя никому не скажу, если не хочешь, обещаю! А, если захочешь, могу попросить, чтобы тебя приняли за стену и… Юто выставил ладонь вперед, призывая ее помолчать. — Я очень рискую, помогая тебе. — Да почему? Я же сказала, что никому не скажу. Затем закипающая в Юне злость все-таки вырвалась наружу. — Зачем спасал тогда? — язвительно спросила она. Юто не отвечал, лишь задумчиво опустил глаза и посмотрел на огонь. — Сам не знаю, — по-простому ответил он, впервые откинув свою холодность и суровость. — Ты наверно хорошо знаешь здешние места… помоги мне добраться до ближайшего опорного пункта, а? — решила воспользоваться его временной мягкостью Юна. Однако парень вновь стал отчужденным и нервным. — Даже не знаю. У меня теперь дел по горло. — Каких дел? — По лесу щелкуны ходят. Обычно они у меня все в загоне, а сегодня… — тут он осекся и почти что хлопнул себя по лбу. — В загоне? Это как? — с удивлением спросила Юна. — А вот так, — сказал Юто. — Загоняю их туда, где они никому не мешают, и все. «Это… очень странно…» — подумала Юна, но ответила все же по-другому. — Так может… Я тебе помогу? Юто посмотрел на нее сначала с удивлением, а потом задумчиво. Его взгляд опустился на нашивку иммуна на ее форме. Однако вскоре его лицо приняло обычное для него суровое выражение. — Поговорим утром, — отрезал он и вышел из пещеры за миской для собаки. Юна недовольно выдохнула, а потом поняла, что больше не может противиться сну и легла спать. Юто тем временем накормил свою овчарку и вышел прогуляться. Было ветрено и морозно. А в голове словно повисли весы. На одной чаше — жизнь неповинного человека, а на другой — слова, за многие годы впечатавшиеся в сознание: «Найдете заплутавшего армейского — убейте». Когда он вернулся в пещеру, Юна уже спала, и ему стало гораздо легче. Убивать спящего не так тяжело. Он успокаивал себя мыслью, что, если все сделает правильно, она даже боли не почувствует. У входа в пещеру все еще лежал нож, которым Юто разделывал зайца. Он бесшумно поднял его и посмотрел в сторону Юны, а Баския, лежавшая недалеко от очага, опасливо наклонила голову набок. Юто приложил указательный палец к губам, давая собаке знак не шуметь и подошел к девушке, оказавшись у нее за спиной. Он присел на корточки и покрепче сжал нож, но отчего-то руки его сильно задрожали.

***

Четыре года назад

Спустя почти год бесцельного блуждания в одиночестве, Юто случайно оказался в отряде Чистильщиков — полусекретном подразделении Черных мамб, целью которого было не только без шума вырезать щелкунов возле военной базы, но и ликвидировать заплутавших военных, чтобы сохранить существование базы мамб в секрете. Юто попал туда случайно и за свою иммунность оказался в роли «страховщика», а языком мамбовской реальности — пушечного мяса, которое не жалко было пустить и в ближний бой с щелкунами. Когда Юто только присоединился к ним, то ему было очень трудно придумать себе сколько-нибудь правдоподобную легенду и придерживаться ее. Однако Чистильщики вроде как купились на его рассказ об изгнании из Мирных за недопустимое поведение. К тому же, роль плохого парня давалась ему неплохо. Был лишь один человек, ночной кошмар Юто с мятными волосами, который все время глядел на парня с подозрением. Его звали Кино, и он был главой этого отряда. Последнее выбешивало Кино до невозможности, поскольку этот пост он получил в результате понижения, а именно — после того, как он уже перестал быть правой рукой Айрин, главы Черных мамб. — Эта сучка еще пожалеет… — не раз позволял он себе ругнуться. — Это ж надо подумать, заменить меня, меня! какой-то девчонкой! Я ее убью… Когда товарищи просили уточнить, кого он убьет, Кино с раздражением отвечал: — Карину, конечно! А вы что подумали, болваны? Юто повезло, что Карина существовала. Кино тратил много своего времени в попытках убить ее, а когда очередное покушение по какой-то странной причине проваливалось (это было действительно странно, потому что, когда Кино хотел убить кого-то у него это получалось блестяще), глава Чистильщиков принимался готовить новый план. Ему уже было около двадцати пяти, но вспышки гнева и холодная сосредоточенность чередовались у него словно у подростка. И в периоды сосредоточенности, и в периоды острой наблюдательности Кино, к невезению Юто, замечал, что последний явно что-то скрывает, причем не какую-то постыдную мелочь, а нечто существенное. На вылазках Юто всегда носил маску (совершенно ненужное для имуна, в представлении чистильщиков, приспособление) убеждая других, что ненавидит дышать спорами и боится их зацепить даже случайно. Остальные махали на это рукой, но Кино заносил это в свой список подозрений относительно нового страховщика. Одним летним днем недалеко от базы на их отряд случайно набрел молодой кадет, истощенный от голода. На вид ему было лет восемнадцать, и, судя по истрепанной форме, слонялся он уже довольно-таки долго. — Люди!.. — отчаянно воскликнул он, завидя отряд. — Неужели здесь есть люди, слава богам! Помогите мне, умоляю! С этими словами он обессиленно упал на колени, а отряд Чистильщиков приблизился к несчастному. — Так, так, гражданин. Потерялись? — без намека на агрессию сказал Кино, который, по какой-то причине, любил играть с жертвой. — Да… Уже две недели как… — Ты один, парень? — Один. Весь мой отряд разорвали щелкуны, а я бежал, бежал и… — Вот и прибежал! — сказал Кино, потирая ладоши. — Кляп ему. За спиной ничего не понимающего кадета тут же оказались бойцы мамб, заломили ему руки и вставили в рот кляп. У солдата мгновенно потекли из глаз слезы, и он начал жалобно мычать в тщетной попытке выторговать свою жизнь. Кино по привычке достал свой пистолет с глушителем, а потом призадумался. — Юто, подойди. Юто всем телом напрягся. В убийствах заблудившихся одиночек он никогда не участвовал, его работой была страховка отряда от щелкунов. Тем не менее он подошел и взглянул Кино прямо в глаза, скрывая ползущий к сердцу страх. — На-ка, — сказал Кино, протягивая ему пистолет и укладывая свободную руку парню на плечо. — Сегодня это сделаешь ты. Плененный кадет с новой силой замычал, на что тут же получил пинок в челюсть от кого-то стоящего рядом. — Это не моя работа, — ровно сказал Юто. — Твоя работа — делать то, что я тебе прикажу, — ядовито ответил на это Кино и сильно сжал плечо Юто. Тот дернулся, и через мгновение кулак Кино прилетел ему прямо в печень, отчего Юто болезненно охнул и согнулся. Кино быстрым движением сдернул маску с лица Юто, и тот заметил, как округлились глаза кадета, словно узнавание появилось в них… Медлить было нельзя, поэтому Юто принял пистолет из рук Кино и выстрелил прямо в сердце бедному военному. И только когда его тело рухнуло на землю, Юто понял, что натворил. Кино хмыкнул, отнял пистолет и сказал подчиненным обыскать труп, а потом и избавиться от него. Те быстро ушли, а Юто и Кино остались одни. У Кино зашипела рация, и он отошел, чтобы прослушать сообщение в одиночестве, тем временем Юто, привалившись к дереву, изо всех сил сдерживал рвотные позывы. — Это был или он, или я… — шептал он сам себе. — Эй, щенок, — окликнул его вернувшийся Кино. — Пойдем, дело есть. — А наших подождать? — Мы недолго, — без эмоций ответил Кино и пошел в чащобу. Юто поплелся за ним, думая, что сейчас вновь ему придется душить какого-нибудь щелкуна, и скорее всего не одного, в целях экономии патронов, которых, на самом-то деле, было достаточно много. Когда они углубились в лес, Кино вдруг остановился, а затем медленно развернулся. В его глазах Юто увидел то, что заставило его задрожать. — Мы пришли, — сказал он, чуть ли не оскалившись. Юто растерянно огляделся по сторонам, а Кино, не колеблясь выстрелил ему в колено. — АААА! — заорал парень не столько от боли, сколько от шока. Все тело вдруг обожгло, и он упал на землю, пусть и старался держаться. Кино тут же оказался рядом и схватил его за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Ну что, сосунок, доигрался? Думал, сможешь вечно прикидываться? Я тебя насквозь вижу, падла ты такая. — Ты что творишь?! Я же сделал, как ты приказал! — Плевать. У нас есть правила. Лгать нельзя. А ты делаешь это с самого начала. — Да какие у тебя доказательства?! — воскликнул Юто, зажимая рану изо всех сил. Кино ухмыльнулся. — Если бы у меня были доказательства, которые можно потрогать…я бы прямиком приволок тебя к Айрин, крыса ты такая. Но поскольку я полагаюсь на свое чутье, приходится делать все по-тихому… С этими словами Кино направил пистолет в голову Юто и уже готов был выстрелить, но в кустах послышалось шевеление и трескотня. — Ну вот. Ты так орал, что друзья твои пришли. Пусть полакомятся, — сказал Кино, убирая пистолет. Затем он обошел Юто стороной и поспешил удалиться. — Ты за это ответишь! — гневно кричал ему Юто, пытаясь отползти подальше от кустов. — Ага, — не оборачиваясь, сказал Кино. — Жалко, что ты этого уже не увидишь. Кино скрылся, а Юто жадно хватал воздух ртом и судорожно оглядывался по сторонам, пытаясь найти укрытие. Щелкуны шли со всех сторон, и не было никакого возможного способа убежать от них с такой ногой. Юто подполз к какому-то дереву и стал забираться на него, но уже на высоте одного метра сорвался вниз и гулко упал. Однако это сыграло ему на руку, потому что слой подгнившего мха тут же провалился под ним, увлекая в терпко пахнущую яму влажных корней столетнего дерева. Юто отдышался, понимая, что, если щелкуны не свалятся сюда, то эта яма — его счастливый билет. В тот день еще долго стрекотание и вопли раздавались то тут, то там, а ночью Юто не мог сомкнуть глаз. Кровь он остановил, но понимал, что ему срочно требовалась помощь. А утром он должен был убраться отсюда, поскольку Кино наверняка бы наведался сюда с остальными, чтобы показать им обглоданные кости несчастного страховщика, которому просто не повезло оказаться в западне щелкунов… Через год Кино и правда поплатился, правда отделался всего лишь правым глазом. Юто часто с упоением вспоминал его изумленное лицо, когда тот увидел, что его недожертва не только выжила, но еще и окрепла. Через несколько месяцев Юто выследил отряд чистильщиков снова. Его взор тут же выцепил Кино с его мятными волосами. Тот не видел его из укрытия, как и остальные. Кино выглядел нервным и невероятно злым. На правом глазу была черная повязка, прямо как у пирата. Юто размышлял о том, что будет лучше — выковырять ему второй глаз и оставить жить, или убить прямо сейчас. Он держал арбалет наготове и был полон решимости выстрелить. Однако в этот момент кирпичики его сознания начали рушиться. Что-то словно кричало ему изнутри: «Ты не убийца!». «Но я убивал», — отвечал он сам себе. «Это против твоей природы». Юто опустил арбалет и по-тихому ушел оттуда. С тех пор что-то перевернулось в нем. Ему стало трудно убивать, и каждый раз, когда он был готов пойти на это, за секунду до того самого необратимого шага, в сознании вновь появлялась эта шуга, обездвиживающая его. Щелкуны подстерегали на каждом шагу, но сознание играло злую шутку — практически каждый раз, за исключением редких случаев, он видел в них…людей. Затем он нашел поистине чудодейственный, доступный только ему способ оставаться невидимым в их рядах. А после — гористая территория, на которой он обосновался, вдруг почти на половину очистилась от щелкунов, в то время как многочисленные расщелины в скалах наполнились спорным смрадом и отчаянными воплями этих монстров. Как бы Юто не убеждал себя, что все это он делает ради известного только ему одному «запасного плана», настоящая причина была еще глубже и отдавалась тихим голосом подсознания, иногда напоминавшим о себе… «Ты не убийца». Нож выпал из трясущихся рук, и Юто, быстро подобрав его, как ошпаренный выскочил из пещеры, подальше от Юны. Он оперся о скалистый уступ и сполз на корточки. Сердце бешено колотилось и норовило вот-вот выскочить прямо из горла, как после изнуряюще быстрого бега. Баския с фырканьем подбежала к нему и стала лизать лицо, но он словно этого не чувствовал. В глазах все еще стояло лицо того кадета, что он застрелил когда-то и все равно не спас себя этим. Головой он понимал, что Юну нельзя оставлять в живых. О необходимости убивать чужаков, узнавших о существовании базы, ее обитателей и жизни за стеной в целом, говорила еще Айрин, причем говорила довольно убедительно, оправдывая это тем, что в случае раскрытия секрета и следующей за ним войны за территории погибнут тысячи людей. «Ты не убийца». — Пошло все к черту, — выругался Юто и вернулся в пещеру. Свернулся на матрасе, обнимая Баскию, по привычке забравшуюся к нему под бок. Уснуть не смог — всю ночь стерег чужой сон.

***

Солнце еще не успело окончательно сесть, а группа кадетов во главе с Джексоном уже была на подходе к базе. Вин завидел их крошечные силуэты еще с вышки, прокричал вниз, опираясь о бортик. — Едут! Наён, прихватив бинокль, забралась наверх и взглянула вдаль, прислонив приспособление к глазам. — Ну этого еще не хватало, — пробурчала она, замечая, что возвращаются далеко не все. Не отрываясь от бинокля, она другой рукой вытащила рацию из внутреннего кармана куртки и связалась с Джексоном. — Капитан Ван. Ничего объяснить не хотите? — И я рад тебя слышать, — хрипло раздалось из рации. — Все нормально, все живы. Доедем объясню. — Ждем, — сказала Наён и оглядела через бинокль потрепанных кадетов, отмечая, что Мия выглядит так, словно вот-вот свалится с коня, да и сам Джексон был бледен, как чистый лист. Затем она спустилась вниз и предупредила Джея и Ию, что сейчас у лазарета скорее всего будут посетители. Те сразу ушли готовить антисептический раствор и раздвигать переносные койки, лежавшие в обозе. Минут через двадцать отряд наконец-то заехал на территорию базы, и все кадеты, остававшиеся в опорном пункте, вышли их встречать. — Где Кай? — шептал Вин Югёму. — Неужели дэднулся? Ию, стоявшая рядом, хлопнула его по спине и возмущенно сказала: — Типун тебе на язык! Наён первым делом подошла к Мие, которой Айша помогала слезть с коня. Наён сразу все поняла. — Куда укусили? — спросила она обреченно. — За лодыжку, — ответила Айша вместо Мии. — УКУСИЛИ? — завопила Ию, подскакивая к девчонкам. — Ию! — грозно сверкнула глазами Наён. — Не сейчас. Онда помогала Ирон, но та старалась не выдавать своей травмы, и шипела на нее, мол «не пали». — Так, так, — прощебетала Шихён, глядя на младшую. — А с тобой что? — Ой, все потом, потом! — отмахнулась Ирон и поспешила отнести свой вещмешок в дом, по-быстренькому скрываясь от Наён, которая уже стояла рядом с Джексоном, пока он устало объяснял ей, что случилось. — Надо бы связаться с Джэбомом, — сказала она, выслушав его рассказ. — Не стоит, — ответил Джексон. — Шум рации может ему сейчас помешать. Он сказал, что сам свяжется с нами, когда они отыщут место для ночлега. — Ладно… — тяжело выдохнув, отметила Наён. — Пойдем, подлатаем тебя. — Лучше позаботься о своих девочках. И прости, что не уберег их. Злишься? Наён смотрела на него без презрения, но и без сожаления. — Очень злюсь. Больше их с тобой не отпущу. Джексон усмехнулся и принял помощь Миндже, опираясь на него весь путь до лазарета. Айша все еще не могла отойти от шока, и Наён велела ей идти отдыхать. — Но как же раненые, товарищ лейтенант? — Ию и Джей со всем справятся. Ступай. Айша грустно посмотрела в сторону Мии, которую Ию уже уводила, без остановки ворча. Тем временем к ней подошла Онда, и что-то говорила, но Айша не слышала. — А? Что? — наконец опомнилась она. — Говорю, не виновата ты, дурочка. Пойдем икру есть. Шихён-онни где-то надыбала. Узнать о том, что еще интересного случилось с Шихён-онни за этот день, им только предстояло. Вскоре все привели себя в порядок и отправились есть первоклассную уху, чему были несказанно рады и наперебой благодарили героически выжившую Шихён и смельчака Югёма, за то, что тот спас жизнь этой чрезвычайно полезной в сложившихся условиях браконьерши. После питательного ужина все разбрелись по своим делам. Хвиджун передал Наён свои записи и записи Кая, а сам пошел помогать Миндже с лошадьми. Лейтенант просмотрела все отметки и, прихватив Чанбина, пошла к Джексону, чтобы примерно понимать, в каком направлении им завтра двигаться. Джексон, хоть и был изрядно уставший, все же тщательно подумал над планом завтрашней разведки и сказал: — Думаю, завтра вам нужно будет первым делом проверить все подозрительные места, указанные разметчиками. Не разделяйтесь с Чанбином слишком надолго, будьте поблизости. Список того, какие кадеты с кем поедут, я оглашу завтра утром. Еще надо дождаться новостей от Джэбома. — Вам бы отдохнуть, товарищ капитан, — сказал Чанбин. — Не волнуйся за меня. Лучше завтра хорошенько прикрывай тыл лейтенанту Им. — Само собой. — И, кстати, запасная рация должна быть в обозе, но она не такая мощная, как наши три. Однако поскольку вы с Наён не будете далеко друг от друга, думаю, ты сможешь без проблем ее использовать. — Вас понял, — коротко отозвался Чанбин и отправился на поиски четвертой рации. Наён тем временем проскользнула рукой за ворот Джексона и приоткрыла место волчьего укуса. — Хорошо тебя Джей подлатал. — Это не он. Он только повязку поменял. Зашивал медик из отряда Джэбома. — В полевых условиях? Впечатляет. — Действительно. Думаю, как вернемся, подам рапорт о том, чтобы ей предложили максимально выгодные условия после армии в качестве военного медика. Лицо Наён вдруг приняло каменное выражение, а глаза злобно засверкали. — Что? — удивленно спросил Джексон. — Я же не твоих вербую. — Какая разница. Отсюда всем надо убираться. Хорошей жизни тут нет. — Ну, кому как, — отстраненно ответил Джексон, а потом выдохнул. — Наён… Я ценю твою самоотверженность, когда дело доходит до защиты кадетов. За все годы нашей службы ты единственная никого не потеряла, но пойми, рано или поздно все же настанет день, когда… — Я не хочу это слушать, — отрезала Наён и встала. — И не заговаривай при мне больше о своих методах вербовки пушечного мяса. Никакие деньги не стоят того, что им тут придется перенести.

***

Шихён весь остаток дня пыталась выцепить неугомонную Ирон, чтобы усадить ее хоть на несколько мгновений. Младшая стеснялась своей небольшой, но весьма затруднительной травмы и все время норовила из кожи вон выпрыгнуть, лишь бы чем-нибудь помочь отряду. То, прихрамывая, дрова таскает, то чистит огромный котел для готовки еды (чуть ли не падая в него целиком), то доливает воду лошадям, вечно жадным до питья. В этот раз Шихён поймала Ирон в амбаре — та усердно чистила ружья, разложив их на самодельном столе и не удосужившись даже присесть на лавку рядом. За окном было уже темно, а помещение ярко освещала лишь одна лампа, огонек внутри которой то и дело плясал от почти что невесомых сквозняков. — Ирон… Я устала, мне нельзя в моем возрасте так много бегать. Младшая вздрогнула, услышав, что к ней подкрались, а обернувшись захлопала глазами. — В твоем возрасте? Но тебе же только девятнадцать летом исполнится… — Поживи с мое, поймешь. — Так и что ты от меня хочешь? — Хочу, чтобы ты отдохнула. Никто тебя не упрекнет. — Я в порядке! У нас и так людей не хватает! Завтра на базе почти никого не останется, надо все подготовить. — Ты ж моя ответственная… Иди, онни доделает все дела до тебя. — Ию-онни? — Нет. Я. — Оооо… Значит, я могу передать тебе список всего, что нужно сделать? — Ну конечно. Давай. — Только он у меня в голове. У тебя есть ручка? Шихён закатила глаза и томно вздохнула. Не хватало еще вторую Ию вырастить. — Можешь просто озвучить. Я запомню. — Окей! Итак… Ирон перечислила еще заданий шесть, причем половину она явно сама придумала. — Ты запомнила, онни? — Так точно, — отрапортовала Шихён, приложив руку к голове. — А теперь, марш отдыхать! Точнее — спать. Время позднее. Ирон с важным видом прошла к выходу, а затем обернулась и деловито сказала: — Я проверю вашу работу завтра утром, рядовой Ким. — Иди уже, — отмахнулась Шихён, отмечая, что младшая скорее всего станет даже не Ию, а военным начальником каким-нибудь. Ирон бесшумно вышла, а Шихён поставила руки на стол, оглядывая фронт работ. Она зависла в таком положении еще на какое-то время. Из головы не шли мысли о том, как несправедливо она вела себя весь оставшийся день с Югёмом. Завидев его издали, она тут же меняла путь, а после возвращения Джексона с кадетами она пришла позже остальных на ужин, предпочтя помогать в медпункте до тех пор, пока парни не разбрелись по вышкам. За едой Ию вслух сказала, что Шихён ведет себя странно, и впервые Шихён разозлилась на старшую, пусть это и быстро прошло. Как бы то ни было, Шихён была очень недовольна собой, и даже понимание того, что такое ее поведение позволит ей избежать нежелательного исхода, не отменяло чувство вины. Когда Ирон вышла из амбара, за дверью послышались какие-то спокойные голоса, а потом затихли. Шихён все еще стояла у стола, не решаясь покинуть свои мысли. Вскоре дверь открылась, и Шихён с небольшой ноткой нетерпения произнесла, не оборачиваясь: — Я ведь просила тебя идти спать. — Не просила, — откликнулся голос, не принадлежащий Ирон. Шихён была не в силах обернуться. Она лишь сильнее обхватила край стола, словно боялась упасть, и прикрыла глаза, выравнивая дыхание. В первый раз она чувствовала себя в западне. Югём все еще стоял у двери, оперевшись спиной на нее. Он терпеливо ждал какой-нибудь реакции от Шихён и с задумчивой улыбкой глядел в пол. Девушка тяжко выдохнула и наконец обернулась, чтобы не показаться грубой. Дежурную улыбку совесть не дозволила. — Что-то хотел? — совсем сухо, словно неживая, спросила она. — Ты на меня в обиде? Шихён решила пропустить все эти девчачьи «с чего ты взял» и прямиком подошла к парню, грустно глядя на него. — Не надо нам больше дружить, — не таясь сказала она, изо всех сил убеждая себя, что именно так будет лучше. — Почему? — опустошенно спросил Югём, но ни один мускул на его лице не дрогнул. — Видишь ли, я привлекательна для смерти. Ее тон был абсолютно серьезен, как и выражение лица. Югём выдержал паузу, глядя ей прямо в глаза, читая их, а потом мягко усмехнулся. — Только эта причина? — спросил он, тепло глядя на Шихён. А ее этот вопрос немало обескуражил, потому что от удивления, она даже шире распахнула глаза. — Только эта причина, Шихён? — ее имя он произнес необычайно мягко и нежно, словно для него было удовольствием пробовать его на своих губах. — Только…эта… — все еще держа себя в руках, прошептала девушка, но ее губы уже подрагивали, а глаза застелила зеркальная гладь из выступивших слез, готовых вот-вот сорваться с ресниц. — Меня это не страшит, — мягко произнес Югём, а затем протянул руку к ее лицу и заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. После, его пальцы не исчезли, а трепетно огладили щеку девушки и спустились к шее. Шихён в отчаянии прикрыла глаза на миг, и первая слезинка сорвалась, создавая соленую дорожку от уголка глаз до скулы. Еще не успев открыть глаза, Шихён почувствовала, как мокрый след на лице оказался тут же накрыт тёплыми губами, которые начали не спеша целовать ее скулы, висок, щеки… А пальцы поглаживали волосы, мягко зарываясь в них. Шихён почувствовала, что всхлипывает, а руки крепко-крепко сжимают края Югёмовой куртки. — Почему ты плачешь? — шептал он ей на ухо. — Тебе хорошо или плохо?.. — Мне хорошо… — жарко произнесла Шихён сдавленным голосом, а затем слезы потекли уже без препятствий, — .мне очень хорошо… Он на миг оторвался от нее и прислонился к ее лбу своим. Одной рукой он гладил ее затылок, а другой провел по спине и обнял за талию. Шихён наконец-то решилась раскрыть глаза, все еще полные слез, и посмотрела на парня так, словно оба стояли на краю пропасти. Она разжала руки, освобождая куртку Югёма, и аккуратно обхватила ими лицо парня, заглядывая ему в глаза глубоко-глубоко, словно желая увидеть в них будущее. — Если ты умрешь… я не справлюсь, — тихо сказала она. — Значит, я буду жить, — ласково ответил Югём с едва уловимой улыбкой, а затем, не спеша, прильнул к ее губам своими. Сердце Шихён больно ударилось о ребра и сжалось от нежности. Тягучие влажные прикосновения обжигали горячие губы и душу. Шихён крепче схватилась за парня, словно он был единственным опорой над зияющей пропастью, а когда их губы разъединились, она, задыхаясь, жарко прошептала его имя. Впервые.

***

Утром у Юто уже был готов ответ. Едва Юна раскрыла глаза и поднялась на локте, оглядываясь в поисках парня, как он выдал откуда-то из угла пещеры: — Я помогу тебе, если ты никому не расскажешь обо мне и еще поможешь с щелкунами, которых скорее всего твои и навыпускали. — Ладно, — оживилась Юна, а потом скривила лицо. — А зачем ты их загоняешь-то? — Привычка, — отрезал Юто, своим тоном давая понять, что спрашивать об этом особо не стоит. — Как мы это сделаем? — Я имун, как и ты, — сказал Юто, а затем подсел к Юне и задрал рукава, показывая многочисленые шрамы от укусов. — Как же ты выжил от такого количества яда… — Это еще ерунда. До этого я неделю провалялся в споровой пещере. Юна закрыла ладонью рот от изумления, а Юто добавил. — …и это сыграло на руку. — В смысле? — В моей крови стало так много яда, что она уже не очищается от него. А я теперь могу быть невидимым для щелкунов, если обмажусь своей кровью, но это работает только с кровью от свежего укуса. — То есть… После того, как тебя кусают, кровь из раны можно использовать в качестве маскировки? — Именно. Я и тебя, и Баскию обмажу немного, часа на три-четыре хватит, пока кровь совсем не потеряет запах. Юна скривила лицо, но возражать не стала. — И в чем проявляется невидимость? — Ты видела, что они друг друга не трогают? По запаху понимают, кто есть кто. Когда на мне маскировка, я их могу толкать куда угодно, направляя в нужную сторону. Единственное — убить себя не дают, кидаются сразу. — Ого… Но ведь, если раны сразу не обработать, будешь болеть и можешь даже потерять сознание на несколько дней! — Я знаю, поэтому мне и нужна твоя помощь. Вместе мы сможем собрать всех за несколько часов, за один укус. А один я бы их дня три собирал, и мне бы понадобилось раза четыре совать руку в рот щелкуну. После такого я неделю лежком лежу, кто же тебя тогда отведет к опорному пункту? За эти пять минут он сказал больше слов, чем за весь прошлый день. А на Юну вылилось столько невероятной информации, что она даже почувствовала себя в тупике. — Это ужасно… Ты так рискуешь своим здоровьем и ради чего? Зачем их загонять? Ты их убиваешь потом? — Что я делаю с ними дальше, это уже тебя не касается. Все, что тебе нужно знать — сегодня это задача номер один для меня. Сейчас нет ничего важнее, чтоб загнать как можно больше щелкунов. Юна выдохнула и снова подумала о том, какой же Юто странный. — Я помогу, — сказала она, глотая страх.

***

Начальство давно было на ногах, а кадеты в большинстве своем спали крепким сном, пока Ию с Ирон не стали будить засонь громким битьем поварёшками в медные тазы. — Р-р-рота подъем! — выкрикивала Ирон, даруя всем нервные тики на весь день. — Пора вставать! — попискивала Ию рядом. Онда, не целясь, кинула в них свою маленькую подушку, которая попала в Ирон, но та мастерски отразила летящую угрозу в Джея. Тот зарычал в свою подушку и сказал, что всех тут щас прибьет, но его рев был заглушен поднявшимся гомоном, охами и вздохами, а еще угрозами в адрес ранних пташек. Бик, разлепив глаза, попытался вспомнить, какой сегодня день недели, чтобы быстренько составить гороскоп и утихомирить этот хаос. — Среда, — зевая, пробормотал он скорее сам себе, чем остальным. — День Меркурия, самой быстрой планеты… Символ этого дня — скорость, проворство, интеллект и…аауыыах…нестабильность… — Хен, вот ты достал с этой темой, — буркнул Хвиджун по соседству. — Вчера ты обещал прилив энергии и жизненных сил, а в результате нас чуть волки не сожрали и не пополнили нами свой запас сил. — Так потому и не сожрали, потому что нам было дарована необычайная воля к жизни! — До свидания, — закатив глаза, произнес Хвиджун и вынырнул из своего спального мешка. Бик расстроился, а Миндже его потрепал по волосам с другой стороны и совсем по-простому сказал: — Не печалься, батя, я тебе верю. — Правда? — Конечно. Бик недоверчиво посмотрел на него, а Миндже удерживал смех изо всех сил, еще бы чуть-чуть и взорвался бы, если бы Джексон вовремя не зашел к ним с улицы. — Так, пока не разбредайтесь. Зачитываю, кто с кем едет. Так как нас сейчас немного, некоторые кадеты будут ответственны за две позиции сразу. — Во-первых, кто остается, — начал Джексон. — Мия, Айша, Ирон и Миндже. — Да почему… — недовольно шепнула Ирон. — Дальше. С лейтенантом Им едут: Джей — медик и лазутчик; Шихён — гонец и разметчик; Вин — стрелок и Югём — боец. С лейтенантом Со едут: Ию — медик, Онда — гонец, Бик — боец и лазутчик, Хвиджун — разметчик и стрелок. Джей, услышав, что Онда опять будет в одной команде с Биком, показал тому кулак, чтоб неповадно было, в ответ на что простодушный подрывник ладонью показал жест «бумага» и без задней мысли ухмыльнулся. Шихён облегченно выдохнула, узнав, что не останется на базе, поскольку после вчерашнего «купания» она рисковала оказаться списанной со счетов на несколько дней, но, видимо, Джексон решил по-иному. Ию напряглась до последнего нерва, поскольку в медицине она пусть и соображала кое-что в силу почти что пятилетнего опыта службы, но все же никогда не занималась ей также целенаправленно, как Айша или тот же Джей. Наён вспоминала о том, что сообщил им Джэбом. Прошлым вечером они с Джексоном сидели у костра на улице и держали рацию наготове. Уже совсем стемнело, и они начали переживать, как вдруг рация зашипела и в эфир прорезался голос Джэбома, который быстро обрисовал им ситуацию, назвал свое местоположение и сообщил о планах: — Завтра, как рассветет, снова пойдем искать. Независимо от результата ближе к вечеру завалим расщелину с щелкунами и вернемся. Как слышно? Вскоре кадеты собрались в дорогу и выехали, оставляя пятерых человек, четверо из которых были, мягко говоря, не в форме на базе.

***

Юна и Юто шли уже достаточно долго, но так и не могли встретить ни одного щелкуна, чтобы использовать его, как «щелкунчика». Все твари словно под землю провалились. — Что за чертовщина, — разговаривала Юна сама с собой. — Обычно я их избегаю, а не ищу… Юто молчал, лишь внимательнее всматривался в просветы между сухих стволов. Баския вертелась рядом, а иногда пробегала чуть дальше, чтобы раскопать нору какого-нибудь мелкого животного. Гнетущая тишина и бесплотные поиски удручали Юну, и она решила сколько-нибудь разговорить малообщительного парня. — А сколько тебе лет? Он не спешил ответить прямо, вместо этого спросил: — К чему тебе это? — уууххх… — начинала злиться Юна. — А ты умеешь не вопросом на вопрос отвечать? Юто, идущий впереди, фыркнул. Но через некоторое время, когда Юна уже и позабыла о своем вопросе, все же сказал: — Двадцать. Тебе? — О… Ответил все-таки. — Ты теперь. — Пятнадцать. Юто остановился и обернулся, поглядев на нее. — Да ладно? Выглядишь старше. А затем пошел дальше, словно и не интересовал его этот вопрос. — Эй! Что ты хочешь сказать? Что я старая? — возмутилась Юна и попыталась его догнать, перепрыгивая через пеньки и коряги. — Ау, я с кем говорю! — распалялась она все больше, видя, что он не реагирует. Юто вдруг поднял руку вверх, знаком давая ей сигнал остановиться. Юна встала как вкопанная и увидела впереди щелкуна, поедающего какое-то животное с белой шерстью. — Ого… Это он что, волка завалил? — прошептала она. — Да, — тихо ответил Юто, делая шаг назад. — Этот не подойдет, отходим отсюда. Юна опять начала гневаться, но потом сообразила, что такой «щелкунчик», вероятно, может заразить парня свежескушанным бешенством, и поэтому в этот раз девушка спорить не стала. Они по-тихому отходили назад тем же путем, что и пришли сюда, но конечно же Юна была бы не Юна, если бы не наступила на хрустящий сучок с особым пристрастием. — Ой, — пискнула она и с виноватой улыбкой на лице посмотрела на хмурого Юто. Щелкун резко обернулся на звук и, не унюхав своих, с воплями побежал на Юну. Юто вскинул арбалет и с легким свистом выпустил две стрелы, которые проткнули щелкуну шею в двух местах, одно из которых оказалось тем самым. Затем он с укором поглядел на Юну и постучал себе по голове, красноречиво давая понять, кем он ее считает. — Ну прости, что такого-то?.. — захныкала Юна. — Сейчас еще придут. С этими словами он подозвал Баскию хлопком по ноге и указал ей в сторону ближайшего кустарника, и Юну отправил туда же. — Сиди тихо и не высовывайся, что бы не произошло. Юна кивнула, но вот это «что бы не произошло» спокойствия не добавило. Укрывшись с собакой в сухостое, Юна видела, как Юто быстро извлек свои стрелы из щелкуна и забрался на дерево, подтягивая одну из ног, которая, судя по тому, как тяжело ему было управляться с ней, была когда-то травмирована. Вскоре к полянке приблизилось еще трое запоздалых монстров, издали услышавших вой своего тогда еще функционирующего сородича. Юна вся напряглась и стала с немалым страхом наблюдать, что же будет дальше. Баския бесшумно переминалась с лапы на лапу, но вперед не рвалась — очевидно у них с хозяином была какая-то отработанная схема. Юна видела, что, когда один из щелкунов поравнялся с деревом, расположенным напротив того, на котором засел Юто, две стрелы быстро пригвоздили щелкуна к стволу, не давая ему вырваться. Тот завопил и затрещал, и двое ему подобных повернули головы в его сторону, пронюхали воздух, и, ничего особо не учуяв, пошли дальше, не обращая внимания на непонятные им крики сородича. Когда они удалились достаточно далеко, чтобы Юто мог спуститься, парень аккуратно слез и, задернув рукав, пошел к своему пленнику. У Юны сердце сжалось, настолько противоестественным казалось ей то, что Юто собирался сейчас сделать. А сделал он следующее: стиснув зубы, протянул запястье прямо к щелкающей пасти. Юна зажмурилась, а потом услышала, как Юто ругнулся, зашипев. Когда она открыла глаза, запястье парня опасно краснело, и одним пальцем он набрал с него свежую кровь и обмазал ей свою шею, на которой бился пульс и содействовал активному распространению запаха. Вкусивший человеческой плоти монстр, вопил как ненормальный, когда Юто отнял руку, но стоило парню нанести на себя маскирующую кровь, щелкун сразу затих. Юто, тяжело вздохнув, прошел к Юне, которая от увиденной картины была не то, что, шокирована, а скорее даже травмирована. — Не передумала? — без особой надежды спросил Юто. Юна, уняв дрожь в теле и собрав всю свою храбрость, дрожащим голосом ответила: — Нет… Юто одобрительно кивнул и указал на воротник, который Юна отодвинула, позволив ему и на ее шею нанести кровь. Было до ужаса противно, но она держалась, как могла. Баския сидела рядом, послушно виляя хвостом, и, когда очередь дошла до нее, она даже не дернулась и не попыталась слизать хозяйскую кровь. — А ты храбрая, — сказал Юто, возясь с собакой, а Юна потом еще долго думала, к кому из них двоих это обращено. Когда все трое стали «невидимыми», Юто вырвал стрелы из щелкуна, повернул его к себе спиной и, толкая, повел вперед. На пути им наконец-то начали появляться щелкуны, которые, словно повинуясь стадному инстинкту, присоединялись к «пастухам» и шли нечетким, но последовательным сбродом туда, куда Юто было нужно. Юна, за более, чем час ходьбы привыкшая к этому противоестественному передвижению, начала понимать принципы завлечения новых тварей в армию ходоков, и, заметив где-нибудь щелкуна, аккуратно шла за ним и по примеру Юто пихала его в общую толпу. — Сколько еще выдержит маскировка? — спросила она у парня. Юто посмотрел на солнце, которое давно уже отмерило полдень. — Успеем, — отрезал он, а Юна увидела, что они вновь приближаются к скалам. В одной из них зияла черная расщелина, из которой вились в воздух и сгорали под солнцем кисло-зелено-желтые споры. — Фу… Сколько их там?.. — с отвращением произнесла Юна. — Достаточно, — отозвался Юто, не желая вдаваться в подробности. — Дальше я сам. Ждите с Баскией у входа. — У меня есть маска, — сказала Юна, вытаскивая приспособление из кармана бушлата. — Мне споры не почем, а тебе там делать не чего и в маске. Ждите тут. — Ладно… — устало произнесла Юна, которая уже порядком измоталась, не столько от долгой ходьбы, сколько от нервов. Юто начал толкать щелкунов в расщелину одного за другим. Некоторые выбивались из общей толпы, но он умело подгонял их, а когда почти никого не осталось, нырнул в расщелину сам. — Зачем он туда? — спросила Юна собаку, усаживаясь на пенек. Та посмотрела на нее очень внимательно, склонив голову набок, словно желая сказать: «Ты что, диснеевская принцесса, чтобы с животными говорить-то?» — Ну тебя, — отмахнулась Юна. Она посидела так десять, двадцать минут, а потом начала бурчать. — Ну и где его носит? Что там можно делать так долго? Овчарка лишь зевнула, легла рядом и уложила голову на лапки, размахивая хвостом и поднимая минивихрь из талых листьев. Прошло еще полчаса. Юна начинала волноваться. — А что, если у него там маскировка кончится? Баския вообще не выглядела тревожной и даже заснула. — А… наверно он просто снова продырявит себе руку чужими зубами… фи… Прошло еще минут двадцать, и солнце уже начало клониться к западу. — Вот идиот! — воскликнула Юна. — А вдруг ему там плохо стало, и он вырубился, а? Короче, Баския, сиди тут! Собака удивленно вздернула уши, наблюдая, как Юна дрожащими руками вынимает маску и надевает ее на себя. Затем девушка по-бойцовски выдохнула и, не оставляя себе время на раздумья и сомнения, зашла в пещеру. Оказавшись в полутемном пространстве, наполненном отчаянными вдохами и иногда воплями, Юна подумала, а что, если она уже растеряла свою маскировку? Холодок подобрался к сердцу, и ноги ее стали ватными, но все же, несколько шагов вперед она сделать смогла, ощущая непосредственную близость монстров, которые ее пока не замечали. — Юто?.. — зашипела она в темноту и не получила ответа. Юна пошла дальше, столкнувшись с одним из щелкунов, который что-то сипло заскворчал и продолжил следовать своей траектории. — Юто, мать твою… — продолжала Юна шипеть обозленной кошкой, делая еще несколько шагов. В расщелину падал слабый солнечный свет, но разглядеть можно было только каменистые уступы по бокам, а еще силуэты, слоняющиеся бесцельно туда-сюда. Юна подумала о том, что если бы снаружи кто-нибудь ругался или дрался, то отсюда этого было бы даже и не услышать. — Юто, да где ты, блин… — почти заскулила Юна, как вдруг ее толкнули в спину. Девушка обернулась, увидела щелкуна, напоровшегося на нее, и тут же отпрянула, уткнувшись в другого. Среди них началась какая-то возня, и Юна поняла, что даже особи, слонявшиеся у входа, стали подтягиваться к месту, где она стояла, содрогаясь от страха. Тут ее кто-то схватил за руку, и она чуть было не заверещала, но перед маской возник указательный палец, приказывающий молчать. Юна разглядела перед собой силуэт без щелкающих пластин на голове, и выдохнула, а силуэт пригнулся и потянул Юну за собой, юрко маневрируя среди бродящих монстров. Когда они подошли к выходу, силуэт выпрямился, встал напротив Юны и постучал ей по голове, доходчиво выражая все, что он думает относительно ее умственных способностей. Юна крайне возмутилась, но поспешила выйти из пещеры, все еще опасаясь, что щелкуны ее унюхали. Оказавшись на безопасном воздухе, она сорвала маску, боковым зрением убеждаясь, что Баския на своем месте, а за тем, раскрыла рот, чтобы начать ругать Юто, который вдруг…улыбнулся! — Ты чего лыбишься, а! — Забеспокоилась? — Ничего я не беспокоилась! Нужен ты мне! Юто ухмыльнулся и стал заправлять стрелы, что держал в руках, обратно в арбалет, который ему, по-видимому, несколько раз пришлось-таки использовать в пещере. — Что ты там делал вообще? — Распределял, — коротко ответил он. — У меня там все было под контролем. — Ну и прекрасно! Я выполнила свою часть сделки? — Ага. — Ты отведешь меня, как и обещал? — Да, — понуро ответил Юто и закончил зарядку арбалета. — Пойдем. Только не шу… Словно гром посреди ясного неба раздался выстрел. Юна вздрогнула, и глаза ее округлились. Юто тоже выглядел пораженным, и широко распахнутыми глазами глядел на Юну, словно спрашивая: «Что это было?». А потом на его куртке в области сердца начал расцветать красный цветок, тут же стекающий по капле на землю. Он кашлянул кровью и упал прямо в руки Юне. Ее пронзительный крик разбил вдребезги предвечернюю лесную тишину.