В голове физика, между нами химия

      Едва за ними захлопывается дверь квартиры, Дима тут же начинает наступать, воинственно уперев руки в бока.       — Какого хрена на тебя снова нашло?       Антон разувается, старательно сдерживая смех и краснея до слез. Подумаешь, пошутил. Глядя теперь на Димкино негодование, он убеждается, что очередная выходка была не зря. Когда он так реагирует, то глаза, эти два черных уголька, вспыхивают искорками, щеки покрываются румянцем, а если еще и волосы мимолетно взлохматит, то просто загляденье. Так и смотрел бы не отрываясь.       — А что тебя расстраивает? — Антон нарочно широко улыбается, чем вызывает новый всплеск бурных эмоций.       — Тоша, ты с ума сошел? — Дима подходит ближе и заглядывает в лицо, словно и правда не веря, что друг в здравом рассудке. — В последнее время ты какой-то… совсем странный. Вот днем, в колледже, помнишь, что учудил?       Он, конечно, помнит, хотя и толком не осознаёт, как это произошло. Но когда Дима на перемене наклонился, чтобы поднять выскользнувший из рук телефон, ладонь Антона тут же отвесила звонкий шлепок по его ягодице. В аудитории на несколько секунд воцарилась тишина, с десяток пар заинтересованных глаз уставились на покрасневшего Диму. Но к неожиданным, и порой смущающим, шуткам и выходкам Антона все уже привыкли, и одногруппники, увидев его ухмылку, пожали плечами и вернулись к своим делам. Потом прозвенел звонок и Савельев демонстративно не разговаривал с ним до конца лекции и сопел, как разбуженный ежик. Затем, вроде успокоился, но ненадолго, потому что Антон снова вывел его из себя. И вот теперь выслушивает.       — А сейчас? Та девчонка на меня посмотрела как на дурака! А ведь мы почти познакомились.       Крылов незаметно кривится, отвернувшись. Вот именно поэтому он так и сделал. Всего-то забежал в магазин за шоколадкой, а когда вышел — около Димы крутилась какая-то тощая рыжая с кроваво-красными губищами. А уж глазами нагло стреляла, точно голодный кот на колбасу. Такой поворот событий Антону совсем не понравился. Нацепив на лицо самую радостную улыбку, он обхватил Диму и, сцепив руки замком у того на груди, запищал:       — Смотри, зай, твою любимую взял, пойдем скорее!       Димка вспыхнул, оборвал на полуслове «милый» разговор, а девчонка насупилась и, взмахнув волосами, зашагала прочь.       — Потерпи до дома, не на людях же, — верещал Антон, когда друг вцепился ему в воротник и начал яростно трясти.       На этом моменте рыжая как раз обернулась, недовольно зыркнула на них и быстро застучала каблуками по тротуару. Антон с хохотом вырвался и забежал в подъезд, но Дима тут же его настиг и прижал к стене, отвешивая серию легких тычков в плечо.       С громким топотом они добежали до квартиры и шумно ввалились внутрь. И теперь Дима обрушивает на него весь поток недовольства за сегодняшний день. Высказавшись, но продолжая бурчать под нос что-то про «высок Антошка, да ума немножко», он опускает сумку на пол и топает к балкону, доставая из заднего кармана джинсов пачку сигарет.       Дима закуривает и запрокидывает голову, показательно выпуская дым колечками. Выходят ровные, будто нарисованные. У Антона так никогда не получается, сколько ни пытался научиться этому нехитрому способу.       На глупые шутки Дима уже давно не обижается. Так, возмущается для порядка, не зря же друг старается.       Когда Антон впервые увидел Диму, то будто сразу выбрал его, ткнув пальцем и сказав себе: «Вот с этим и буду дружить, а еще стану его личной занозой в заднице». Так и началась дружба.       Балкон захламлен старыми вещами, как у большинства жителей многоэтажек. Стоять негде, если только почти впритык друг к другу, а это жутко неудобно, поэтому Антон, как обычно, усаживается на подоконнике, раздвинув колени, а Дима становится перед ним, лицом к лицу. Спиной не повернешься, да и боком странно как-то. Но это единственное место, где можно побаловаться сигаретами и не попасться на глаза везде сующим нос соседям. Увидят — тут же расскажут родителям Антона, а те уже и Димкиным позвонят, и влетит обоим.       Дима незаметно глядит на Антона. Вот ведь и не скажешь по внешности, что он такая язва. Васильковые глазищи-озера на пол-лица, блонидинистые волосы завиваются крупными кольцами, и эти сочные, всегда чуть искусанные губы. А ростом самый высокий в их группе, Дима ему лишь до виска достает. Сигарета зажата между указательным и средним пальцами, кисти рук худые и длинные, с синеватыми дорожками венок на бледной коже. Когда эти руки невесомо порхают над клавиатурой, быстро тыкая в клавиши, то засмотришься и забудешь, о чем сказать хотел. И попадешься на очередную шуточку.       Антон делает последнюю затяжку, втягивая почти до фильтра, и машет рукой в воздухе, отгоняя дым к окну. Потушенный об раму бычок аккуратно просовывает в незаметную дырку в углу форточки, специально для этого проделанную.       — Дима, а Дим?       Савельев, делая вид, что все еще сердится, молча устремляет взгляд в смеющиеся глаза с задорными лучиками.       — Дай физику списать.       — Нет, сам делай, не переломишься.       — «Нет» знаешь, чей ответ? — хмыкает Антон и открывает дверь в квартиру, пропуская вперед.       В комнате полумрак, свет исходит только от маленькой лампы на стене. Они садятся за компьютер, и Антон вздыхает, вкладывая в это как можно больше страданий в надежде, что Дима сжалится и хотя бы подскажет решение. Но тот лишь подпихивает ему поближе тетрадь с ручкой. Сам тем временем раскрывает учебник по литературе и углубляется в чтение биографии какого-то скучного писателя.       Антон ерзает на стуле, издавая режущий уши скрип. Дима недовольно на него посматривает.       — Дим, ну помоги хоть, а? Раз уж списать не даешь. Я так до утра сидеть буду, а мы ведь сыграть хотели, не зря ты ноут тащил, — ноет он, грызя ручку и лениво наваливаясь на стол.       Дима закатывает глаза, но все же сменяет гнев на милость и пересаживается ближе, подталкивая локтем, чтобы подвинулся.       — Завтра выходной, и я к тебе с ночевкой, так что успеем еще поиграть. Ладно, смотри, что в задаче говорится? На уроке же похожую решали, — начинает бубнить он, листая страницы и указывая пальцем, — Вот, видишь, ну?       — Ну, — кривится Крылов, — баранки гну. Если бы я так быстро понимал, уже давно бы сделал. Не все ж такие умные, солнышко.       — Начнешь идиотничать — не буду помогать, — закипает Дима, — вот формула, вот цифры. Бери и подставляй.       По выражению лица Антона видно, что у него на языке вертится готовая ответная реплика для «подставляй», но, поймав предостерегающий взгляд, он решает промолчать и покорно выписывает все мелким ровным почерком. Голову склоняет так, что пшеничная челка свешивается на глаз, а сам наблюдает за Димкой. Тот со строгим лицом смотрит в книгу, черные брови-стрелочки почти в одну сошлись, тень от ресниц падает на скулы. Совсем рядом сидит. Антон даже чувствует, как вздымаются его ребра при дыхании.       Когда Дима близко, все мысли перемешиваются, сбиваются так, что и просто думать-то сложно, не то, что задачи решать. Такая ерунда с Антоном происходит с того самого момента, как он первый раз увидел его. Стоит у доски перед группой, где еще человек двадцать студентов, нервно рюкзак сжимает, а видит только Диму, будто они вдвоем в кабинете. А как сел рядом, так сразу заметил, что улыбка-то у того робкая, а на дне ярких глаз озорные бесенята отплясывают чечетку. Тут и утянуло Антона в этот омут по самую макушку.       Только у Димки дальше дружеских чувств, видимо, не зашло. Все пытается с разными девчонками его познакомить. Особенно, когда шутки у Антона становятся совсем уж непристойными. Себе бы сначала нашел, сводник фигов. Вроде и нет у Димы недостатка в поклонницах, а тем не менее дальше приятельского общения он никогда не заходит. И хорошо, а то совсем туго Антону придется.       Он снова вздыхает. Дима косится, расценивая, как нежелание делать домашку, и хмыкает, покачивая головой. Заглядывает в тетрадь и пробегает по написанному.       — Черт с тобой, так и будешь ведь зыркать. Давай уже, — тянет к себе черновик, делает несколько исправлений и возвращает. — Вот, готово.       Довольно улыбаясь, Антон дурашливо треплет по голове, взлохмачивая всей пятерней, в очередной раз поражаясь мягкости каштановых волос. Димка вырывается и шипит разозленным котенком, разве что клыки не показывает.       Они продолжают дурачиться, пока Антон чуть не падает со стула, успев в последний момент ухватиться за дверцу шкафа. Посмеявшись, наконец, успокаиваются и пересаживаются на диван.       Дима вытягивает длинные ноги почти на середину комнаты и кладет под голову жесткую маленькую подушку, а Антон вдруг хихикает.       — Помнишь, чего те двое из параллельной группы учудили сегодня? Вот дает мелкий, да? Как швырнул конспектами, все аж рты открыли от удивления. И обоих потом к директору.       — Да, вызверился Ромка, конечно, знатно. Но Серега сам виноват. Вымахал, как шкаф, и думает, что все можно теперь. Каждый день донимает бедолагу, нашел бы кого равного по силе.       — Иногда мне кажется, что ему только Рому интересно подбешивать, — усмехается Антон, — слишком много он уделяет внимания пацану, которого терпеть не может.       — Ну, ты вон меня тоже постоянно донимаешь. И что?       — Ничего, просто… — Антон спохватывается, и чтобы не сказать лишнего, переводит разговор, — кстати, я даже заснять успел немного на телефон их драку, показать?       — Лень мне смотреть сейчас, — зевает Дима, — лучше скинь, потом гляну.       — Скинул тебе за щеку, погляди, — хохочет тот, не успев прикусить вовремя язык.       Дима приподнимается на локтях.       — Тебе не кажется, что ты слишком уж много в последнее время шутишь как-то… с намеками?       Лицо серьезное, как никогда, и у Антона в груди пробегает легкий холодок. Но голос он делает самый беззаботный, на который только способен.       — Мог бы уже привыкнуть, я всегда так.       — Да какое тут «привыкнуть»! — Дима садится и активно жестикулирует, — Я заметил, что в наших разговорах часто гейская тема проскальзывает. Может, ты из них, а? Сразу так и сказал бы…       Антон смотрит на него, размахивающего руками, и вдруг говорит, собравшись с духом:       — А давай проверим? И меня, и тебя заодно.       — Чего? — Дима прекращает шуметь и таращится, вскинув брови.       Антон молчит, чувствуя, как сердце колотится где-то в висках так, что закладывает уши, словно ватой. Незаметно вцепившись в одеяло, он выпаливает:       — Давай… гей-порно посмотрим? У кого встанет — ну, с тем все ясно! — и лыбится как дурачок.       У Димы челюсть отвисает так, что чуть об пол не стукается.       — Не, я, конечно, знал, что ты… человек с приветом, но чтобы с таким… — сдавленно выдает он, наконец.       Вновь откидывается на спину, посчитав, что предложение слишком идиотское, чтобы быть настоящим. Но Антона уже несет дальше.       — А что, боишься? Не уверен, да? Все поня-я-я-ятно, — тянет он, глупо хихикая и легонько пиная друга по ноге.       Глаза Димы становятся размером с теннисные мячи, а губы сжимаются в ниточку. Кажется, он готов прямо сейчас придушить Антона и хоть так прекратить поток бессмысленной болтовни. Но он возводит взгляд к потолку, переплетает руки на груди и произносит лишь одно слово:       — Давай.       Сначала Антону кажется, что он ослышался. Он растерянно хлопает глазами, но Дима с абсолютно непроницаемым лицом добавляет:       — Чего замер-то? Включай. — указывает в сторону стола, — Легче один раз посмотреть, чем потом каждый день от тебя новые издевки выслушивать по этому поводу.       Антон поднимается, нерешительно оглядываясь на друга, подходит и берет ноутбук. Дима тем временем сидит просто сама невозмутимость: отряхивает толстовку, убирает нитку с рукава. Будто они какой боевичок решили глянуть.       Открыв поисковик, Антон все же колеблется.       — Дим, может, ну его? Посмеялись и забудем.       — Нет-нет, — тот мотает головой, — будешь теперь наперед думать, прежде чем очередную херню ляпать.       Антон нажимает на клавиши, набирая два нужных слова излишне медленно, словно вмиг позабыл, как буквы расположены. Дима тем временем с невероятно довольным видом наблюдает за ним. В кои-то веки удалось смутить Крылова. Он так воодушевляется, что опережает друга и, протянув руку, сам уверенно тыкает на ввод, а затем на первую ссылку из кучи показавшихся на экране.       — Выбирай теперь, — тихо произносит Антон.       — Сам и выбирай, я ж не знаю, какие тебе больше нравятся, — скалится Дима, прищуриваясь, — самых красивых, на свой вкус.       Сцепив зубы, Антон решает вести игру до конца и тыкает на видео с наибольшим количеством лайков. Поставив ноутбук на тумбочку, садится рядом с Димой.       — Смотреть до конца и не прикрываться! — не унимаясь, припечатывает тот.       Антону становится жарко, и он стягивает через голову кофту.       — Ты не спеши раздеваться-то, — хмыкает Дима, — еще не началось ничего.       Оба устремляют взгляды в монитор.       Антон быстро сглатывает и задерживает дыхание, потому что по случайному, нелепому совпадению актеры отдаленно похожи на них. Он чувствует пробегающие по позвоночнику мурашки, когда парень с темными волосами опускается перед светлым и расстегивает тому джинсы, окидывая шальным взглядом. Внизу начинает тянуть, едва мелькает мысль, что если бы Дима… Ладони становятся влажными, и он думает, что этот вечер точно будет не похож на остальные.       Как можно незаметнее Антон смотрит на друга. Подбородок у того чуть приподнят, глаза утонули в пушистых ресницах. Приоткрытые губы влажно поблескивают, и хочется впиться в них, прижать Диму так, чтобы чувствовать каждый изгиб худенького, стройного тела под собой… или на себе. Какая, к черту, разница. Главное — с ним.       С горящим лицом Антон переводит взгляд на экран, но легче совсем не становится. Актеры уже давно перешли к активным действиям, оглашая комнату будоражащими стонами.       Тем временем Дима замечает, что Антон стал дышать чуть чаще. Он коварно улыбается и уже хочет отпустить какой-нибудь едкий подкол, как вдруг чувствует, что сам находится в полной боевой готовности, которая твердо упирается в молнию на джинсах. Он растерянно взлохмачивает волосы и тут же замирает, стараясь не делать лишних движений и не привлекать внимания. В легкой панике косит до боли глаза и скользит по Антону разгоряченным взглядом: от нависших на лоб волос, крепко закушенной губы к напряженной, быстро вздымающейся груди, плоскому животу и ниже замечает вполне отчетливый бугорок. По телу разносится огненная вспышка, случайная шаровая молния. Дима проводит кончиком языка по пересохшим губам и вдруг видит, что Антон тоже наблюдает за ним. Хлесткая волна вновь окатывает с головы до ног. Оба смотрят друг на друга, не в силах что-либо произнести.       — Я… я в душ пойду, — вдруг едва слышно говорит Дима и срывается с места.       Влетев в ванную комнату, он шумно выдыхает и яростно крутит головой. Ох, и засмеет теперь Антон… Он ведь не знает, что его образ уже давно у Димы в голове в особой коллекции. Ничего, сейчас быстренько напряжение снимет и спишет все на видео, в котором слишком уж развратные парни попались.       Скинув одежду, заходит в кабинку и становится под теплые струи.       Антон слышит, как полилась вода, и, едва представляет Диму там, в душевой с запотевшими стеклами, в голове проносится безумная, отчаянная идея. Он встает с дивана и быстро, пока не передумал, подходит к двери ванной, нажимает на ручку и заглядывает внутрь. Осторожно просунув голову, смотрит на силуэт в облачке пара. Дима стоит боком, чуть откинув намокшие волосы с лица, медленно проводит руками по груди, смывая мыльную пену и спускается ниже.       Антон никогда не мечтал, что увидит в реальности свою самую тайную фантазию. Забыв о существовании всего остального, он бесшумно раздевается и открывает дверку.       Дима вздрагивает и распахивает глаза. Увидев прямо перед собой совершенно голого Антона, он возмущенно вскрикивает.       — Совсем охренел? — шумно дышит, отфыркиваясь от попавшей в нос воды, — твои выходки уже переходят все границы. Антон!       Он пытается вытолкать друга одной рукой, другой старательно прикрываясь. Антон оказывается упрямее и, несмотря на все усилия, не двигается с места ни на сантиметр.       Делая шаг назад, Дима внезапно поскальзывается. Антон тут же подхватывает его и ставит на ноги, прижав к себе.       Дима замирает и смотрит щенячьими глазами, совершенно растерявшись от непривычной близости.       — Что ты делаешь, — шепчет он, краснея от того, что его стояк теперь упирается в бедро Антона, — это… это все из-за фильма…       Голос срывается, и он, зная, что слова звучат глупо, лишь продолжает смотреть на Антона, повиснув на руках.       — Ди-и-им, — тянет тот, томно понизив голос, — ты почему молчал все это время?       — Да кто тебя разберет, — Дима добавляет нотку упрямства, — серьезно ты или нет.       — Морочил голову с этими девчонками!       — Ты шутил, а я подыгрывал.       Жадно сверкнув глазами, Антон наклоняется и осторожно проводит языком по его шее, подхватывая стремительно текущие прозрачные капли. Вода мешает сделать полный вдох, льется по лицам, и он, дотянувшись, поворачивает кран почти до упора. Опускается к выпирающей ключице и прикусывает кожу на хрупкой косточке. Ладони у Димы на поясе, пальцы нетерпеливо вминаются и скользят выше, до часто вздымающихся ребер, оставляя едва заметные полосы.       Дима приоткрывает губы, и Антон накрывает их своими. Напористо сминая, он продвигает язык, задевает зубы и перехватывает неровные выдохи. Трется всем телом, безжалостно вжимая в стену, а Дима хватается за его плечи, ловя ртом воздух, и упирается затылком в скользкую плитку. Он тихо стонет, выгибаясь, когда Антон протискивает ладонь между их телами. Теплые пальцы плотно обхватывают оба члена вместе, плавно двигая снизу вверх, нежно потягивая кожицу к головке и обратно. Дима плавится под касаниями, растекаясь тягучим сиропом и отдаваясь ощущениям.       Антон нехотя отрывается и делает Диме жест, чтобы подождал. Тот не собирается никуда уходить, а лишь прикрывает глаза и облокачивается лопатками, пошатываясь на внезапно ослабевших ногах.       Антон роется в маленьком шкафчике около зеркала, извлекает оттуда какую-то баночку и зажимает в кулаке маленький серебристый квадратик. Массажное масло, которое так удачно хранили в ванной на полочке, и презерватив, из тех, что заботливо подсовывали родители. Ни один он пока не использовал по назначению, только надевать учился, и сейчас этот навык оказался как нельзя кстати. Разорвав упаковку, быстро раскатывает его, в два прыжка вновь оказывается в кабинке и задвигает дверцы.       Нанеся масло, Антон осторожно убирает его в угол. Мягко, но настойчиво поворачивает Диму к себе спиной и проводит рукой по бедру, расслабляя. Дотрагивается губами до его шеи, зарываясь носом во влажные волосы. Едва касаясь, ведет кончиками пальцев от живота до шеи и притягивает к себе как можно плотнее. Дима упирается руками и, запрокинув голову, устраивает ее у Антона на плече.       Первый осторожный, слабый толчок вызывает пронизывающую дрожь, словно по всему телу прошлись шокером. Следующим движением Антон входит в податливое тело, и Дима напрягается весь, от ступней до макушки, кусая костяшки пальцев на своей руке.       Антон проникает глубже с каждым разом и, прижимая Диму к себе одной рукой, другой захватывает его член и двигает в такт, собирая выступающую влагу кулаком. Он замедляется, расслабляюще гладит и заставляет нетерпеливо извиваться.       — Хочу слышать, как тебе хорошо, — шепчет Антон в самое ухо.       Дима упрямо кусает губы, сильно смущаясь и старательно проглатывая стоны. Антон усмехается и делает несколько особенно точных движений. Дима сползает руками по мокрым плиткам, прогибаясь вперед и почти теряя равновесие. Антон проводит ладонью вдоль позвоночника, а затем подхватывает одну его ногу под колено, меняя угол проникновения на более удобный, и жарко дышит во влажную шею, потираясь о нее щекой.       — Ну же… — просит он распаленным голосом, скользя по его мокрой от пота спине, и ускоряется.       Дима откидывается назад, когда его прошибает крупная дрожь. Антон делает еще несколько отрывистых движений и вышибает из него эйфорические громкие стоны, вперемешку с короткими «Да!», которые звонко отражаются от поверхностей. Он изливается внутрь в ту же секунду, исступленно шепча его имя, будто другие слова напрочь забыл.       Дима поворачивается, кладет ладони на часто вздымающуюся грудь Антона и целует, еще совсем расслабленный после яркого оргазма. Несколько мгновений они стоят, прижавшись лбами и улыбаются, а затем включают воду.       Когда они выскакивают из душа, обмотавшись полотенцами и хихикая, Антон бросает взгляд на настенные часы и округляет глаза.       — Родители приедут минут через десять! — он бодро подталкивает Диму к спальне, приговаривая, — Они у меня, конечно, люди широких взглядов, но все же вот так сразу, полуголыми, мы их встречать не будем.       Они наспех вытираются и натягивают одежду, успевая все же завалиться один раз на кровать и потискать друг друга. От суматошной возни их отрывает дверной звонок. Сделав несколько глубоких вдохов и пригладив волосы, Антон идет открывать. Чуть подождав, Дима выходит следом, чтобы поздороваться.       Татьяна, такая же светлая и голубоглазая как ее сын, улыбается мальчишкам, и, обняв Антона, удивленно спрашивает:       — Ой, а чего это вы такие мокрые? — она хлопает себя по карманам и обращается к мужу, — Вань, я телефон в машине забыла, принеси пожалуйста.       — Домашку делали, вымотались совсем, — смеется Антон, забирая у отца из рук пакеты с покупками, отдает один Диме и оба идут на кухню.       — Ну и как, все успели? — скинув ветровку, Татьяна поправляет перед зеркалом рукава тонкой кофты.       — Да, более чем.       У Димы розовеют щеки, и он незаметно, но чувствительно тыкает Антона в спину пальцем. В ответ тот подмигивает с самым невинным видом.       Пока парни, переглядываясь, расставляли на столе посуду, родители переоделись и вскоре все дружно принялись за ужин.       — Какие-то вы сегодня притихшие, — Татьяна переводит взгляд с одного на другого, перемешивая ложкой салат, — не поругались, часом?       — Ну, были некоторые… несостыковки. Но потом все пошло как по маслу.       Дима давится чаем и, закашлявшись, краснеет до самых ушей. Антон заботливо хлопает его по спине.       Расправившись с едой, парни, убрав за собой тарелки, быстро удалились в комнату.       — Какие-то они и правда загадочные сидели, — хмыкает Иван, глядя на жену.       — Знаешь, есть у меня одно предположение, — она отправляет в рот кусочек пирожного, — помнишь, мы как-то обсуждали, что наш Антошка…       Она делает многозначительную паузу и приподнимает бровь. Иван замирает с чашкой в руке, смотря на Таню с легким удивлением.       — То есть, ты думаешь, что они…       — Ага, — она улыбается, наблюдая за реакцией мужа.       Иван хоть и выглядит чуть обалдевшим, но все же выдает, поскребя пальцами затылок:       — Что тут скажешь… будем ждать, когда он сам нас посвятит. А учитывая Тошкину болтливость — много времени не пройдет.       — Вот я и хотела заранее предупредить, чтобы ты ничего не ляпнул от неожиданности, — Таня смеется, кладет ладонь на руку мужа и слегка сжимает.       Не сговариваясь, супруги переводят взгляды на спальню сына.       Антон с хохотом падает спиной на кровать, защищаясь и изворачиваясь от настырных пальцев, а Дима наседает на него сверху, безжалостно щекоча по бокам.       — Ты чего начал? Мне от стыда хотелось под стол залезть.       Антон ловко перехватывает его запястья и тянет на себя, чмокая в щеку. Он улыбается, переворачивает Диму на спину и увлекает в долгий размеренный поцелуй.