В голове физика, между нами химия

      Антон ерзает на бревне, устраиваясь поудобнее и грызет сорванный с дуба листок, морщась от горьковатого вкуса. Обводит глазами одногруппников с преподавателями и смотрит на Димку. Тот ворошит угли в костре палкой, конец которой уже обуглился. Болтает о чем-то со Славкой Симаковым и занудным преподом по математики Иван Петровичем. Обменивается с Антоном быстрым, откровенным взглядом, от которого Крылова прошибает до самых пяток, а потом скромно опускает ресницы и снова поворачивается к огню. Антон поддевает ногтем кусок коры с бревна и швыряет в костер. В воздух поднимается несколько искр.       С того раза в душе прошло примерно три недели. Проснувшись на следующее утро, он перебрался на кровать к Димке и нырнул под одеяло. Прижался к нему, теплому и разомлевшему ото сна, провел по гладкой груди, прочертил пальцами вниз по животу и поцеловал в шею. Дима заворочался, открыл глаза и закусил губу, когда Антон скользнул ладонью под резинку его пижамных штанов и медленно задвигал рукой. Они старательно сдерживали стоны, заглушая их поцелуями и очень скоро довели друг друга до разрядки. Позже, когда родители Антона отправились за покупками, повторили еще раз.       На другой день, дождавшись конца занятий и едва заперев дверь квартиры, они страстно набросились друг на друга прямо у порога, скинув на пол рюкзаки и попутно расстегивая рубашки, а затем переместились в спальню. Антон гладил красивую, влажную Димкину спину вдоль позвоночника и смотрел, как тот выгибается, зажмуривается и прикусывает уголок подушки. Как хаотично скользит руками по одеялу, просит двигаться быстрее и сам с трудом сдерживался, чтобы не кончить в первые же секунды.       Так продолжалось несколько дней. Они жарко целовались в библиотеке, за самым дальним шкафом, потом бежали на пары, поправив сбившиеся галстуки и вытирая покрасневшие губы. А после продолжали дома на кровати, а иногда еще и ночью успевали разок по-быстрому.       По мнению Крылова все шло как нельзя лучше. До тех пор, пока в очередной раз, забежав за стеллажи, Дима не произнес, жестом притормозив Антона, который уже прижал его спиной к стене.       — Тебе не кажется… что у нас все как-то быстро происходит?       — Так мы же только начинаем все пробовать, поначалу никто долго продержаться не может, — фыркнул Антон и наклонился к его губам. — Тут практика нужна, с опытом все и придет.       — Тош, да я не про это. — Дима порозовел, подергал себя за мочку уха и наконец выпалил: — Мы вот дружили-дружили, уроки вместе учили, в стрелялки играли и вообще много всего такого как друзья делали. А потом спонтанно переспали и… как с цепи сорвались. Сколько раз у нас уже было за последние три дня?       — Ну, — Антон поскреб лоб, старательно вспоминая, — если всего, то раз семь-восемь, наверное. Это если просто руками тоже считать. А так, чтобы прям, ну, серьезно, то два.       — Вот! — Савельев поднял палец и оперся плечом на книжную полку. — Уже и сосчитать нельзя. Мы с тобой за это время даже разговаривали мало. Как встретимся — сразу к делу. Теперь так и будем, как друзья только для секса? А потом что? Надоест быстро, разбежимся и все?       Он взволнованно пригладил волосы и вопросительно посмотрел в глаза. Видимо, все утро думал, чтобы это сказать. Не зря казалось Антону, что со вчерашнего дня Дима какой-то слегка рассеянный.       — С чего ты взял? — Он улыбнулся и поцеловал в щеку. — Как общались, так и будем, просто, ну, с дополнением приятным. А пока наверстываем упущенное.       Прижал Диму к себе, обхватил за талию, но тот недовольно засопел и легонько отпихнул.       — Тебе тоже этого хочется, разве нет? — Крылов приподнял брови и ласково провел по шее. Дима прикрыл глаза, замирая под прикосновением.       — Конечно, — тихо выдохнул он. — Но давай будем чуть помедленнее как-то… С поцелуями, объятиями, но не продолжать. Может, и на свидания походим. Попробуем месяц продержаться, чтоб вообще ни-ни?       — Месяц? — Антон расстроенно поморщил лоб и жалобно округлил глаза. — Дим, ну это же так долго…       — У нас до этого восемнадцать лет не было, и ничего, выжили, — прищурился тот, но все же немного сменил гнев на милость. — Ну хорошо, три недели.       Антон поджал губы и вздохнул. Тоже долго, конечно, но раз Димку это беспокоит, то он потерпит. Главное, чтобы тот перестал всякие глупости воображать.       — Ну три так три, — пожал он плечами. — Значит, с поцелуев. Может, тогда сейчас и начнем?       Димка задумался на секунду и кивнул.       — Ну да, давай.       Антон аккуратно подхватил его губы, раздвинул их языком и проник внутрь. Дима подался навстречу и ответил так ласково, что у Антона внизу тут же сладко потянуло. Он запустил руку под Димкин пиджак и погладил слегка напряженную спину от поясницы до лопаток и обратно. Дима мягко прикусил Антону скулу и провел ладонью по груди, огибая пальцами пуговицы на рубашке. Поцелуй становился все более горячим и затягивающим. Остановились, только когда Дима нечаянно задел локтем огромный том энциклопедии, и тот громко шлепнулся на пол. Оба подскочили от неожиданности и выдохнули.       — Все, пока хватит. — Дима одернул форму, и выглянул из-за шкафа, проверяя не идет ли кто на шум. Они какое-то время подождали, пока спадет подступившее возбуждение и только потом вышли из укрытия.       Антон выхватывает в сумерках привлекательный Димкин профиль с отблесками от костра на щеках. С тех пор они и свидания на крыше устраивали, и в кино ходили на последний ряд, и вкусностями друг друга кормили, и на роликах катались, и просто гуляли вечером по городу. А недавно кто-то предложил с группой в поход с ночевкой сходить. Антон никогда такие развлечения особо не любил. Идти далеко, вещи нести, возиться с палатками, а если летом так еще и комары сожрут. Но оба все же решили, что это будет для них неплохим разнообразием, и согласились.       А еще столько разных поцелуев попробовали, вычитывая в статьях в интернете. С тихим нашептыванием комплиментов, когда в груди все сжимается от приятных слов. Нежный, едва соприкасаясь губами, ласково поглаживая шею и чувствуя, как учащается пульс. И страстный, такой, что дыхание сбивалось, а голова начинала кружиться, как после карусели. И французский, и как в «Человеке-пауке» — перевернутый. Никто, конечно, со здания на паутине не свешивался, а просто Димка запрокинул голову и положил на колени Антону, но эмоций обоим хватило.       Иногда увлекались так, что потом припухшие губы слегка покалывало, да и языки уставали. Еще и заводило очень. Антону вечерами приходилось самому сбрасывать напряжение, думая о Димке. Да и тот наверняка этим же занимался, не мог же так спокойно все переносить.       У Антона в штанах предупредительно дергается и слегка напрягается. Он медленно выдыхает, проводит ладонями по бедрам, успокаивается и едва заметно улыбается. Он уже давно замечает, что Дима жаждет продолжения не меньше, чем он, но упрямо не сдается. Не хочет признать, что три недели это все же для них слишком долго. Особенно, если целоваться при любом удобном моменте. Дима наверняка думал, что Антон сдастся первым, и бессовестно его соблазнял. Томно дышал, когда они валялись полураздетые на кровати, потирался разгоряченным телом, громко постанывал в губы, обхватывая при этом ногами за талию, и прижимался так, чтобы Антон чувствовал, как тот возбужден. Крылов держался изо всех сил и уступать не собирался.       Антон поднимается, подходит к ребятам, успевает услышать от Ивана Петровича окончание продолжительной нотации про то, что преподаватели будут внимательно следить, чтобы парни с девчонками в одной палатке не устраивались. Сдерживает смешок и стреляет глазами на Диму. Савельев в ответ делает строгое лицо, еще усерднее ломает длинные ветки и подбрасывает в огонь. Антон присаживается рядом, слушая байки физрука про его походы по горам, когда тот в молодости жил в тайге. Сергей Васильевич хоть и мужик в возрасте, но забавный. Иногда такие анекдоты травит — уши свертком скручиваются.       Кто-то из девчонок разливает по кружкам горячий чай, заваренный из только что собранных листьев шиповника и мелиссы, и все дружно рассаживаются в кружок. Рассказывают походные истории, а потом уже переходят на страшилки, подшучивая и пугая впечатлительных резкими вскриками.       Поужинав, большая часть одногруппников разбредается устраиваться на ночь, достает спальные мешки, одеяла, фонарики и дурачится. Палатки уже давно установлены, и возвышаются маленькими холмиками неподалеку. Дима с Антоном выбрали самую отдаленную, под тенистой старой липой, ветки которой могли хорошо укрыть в случае дождя.       Весенний ветер настойчиво пробирается под капюшон, Антон зябко водит плечами и затягивает тесемки потуже. Трогает Димку за плечо.       — Холодно что-то. Может, пойдем? Мы еще даже вещи не разобрали.       В палатке выясняется, что Дима забыл теплое одеяло. Перерыв два раза и без того небольшой рюкзак, он садится и, насупившись, складывает руки на груди. Антон старается не засмеяться вслух над такой неприкрытой хитростью.       — Дим, — подмигивает он, делая вид, что принимает все за чистую монету, — давай ко мне. Ночи еще холодные, простынешь. Хочется тебе последний месяц на первом курсе проходить с кашлем? Я тоже немного замерз, сейчас пообнимаемся и согреемся.       Откидывает край и призывно хлопает по матрасу рядом с собой. Дима косится и, поколебавшись для виду, стягивает кофту и остается в джинсах и футболке. Ложится спиной так, что затылком прямо Антону к носу получается. Немного вертится, укладываясь поудобнее, при этом будто нечаянно несколько раз проезжается ему по низу живота. Крылов лишь сглатывает и утыкается в Димкины волосы. Вдыхает запах костра, свежего ветра и еще чего-то особенного, легкого и невыносимо приятного. Обхватывает рукой поперек груди и прижимает к себе.       Они лежат так несколько минут, прислушиваясь к шумящему лесу, к отдаленным голосам друзей и к дыханию друг друга. В палатке темно, только сквозь верхнее неприкрытое окошко пробивается слабый лунный свет.       Димка снова начинает ворочаться и недовольно что-то шептать под нос. Антон нарочно изображает размеренное дыхание, хотя спать вообще не хочется. Не выдержав, все же спрашивает, добавив в голос сонной хрипоты:       — Что там у тебя?       — Не знаю. — Димка пыхтит, вертится и приподнимается на боку, что-то яростно из-под себя вытаскивая. — Шишка что ли попала под бок.       — Это лиственный лес, тут нет шишек.       — Ну, тогда желудь или какой-то кусок ветки. — Дима, наконец, достает то, что причиняло ему беспокойство и победоносно восклицает: — Вот, ну точно. И откуда только она здесь взялась.       Покрутившись еще немного, он затихает. Антон легонько чмокает его в макушку и сдерживает улыбку. Даже немного успевает задремать, когда Дима резко хватает его за руку.       — Тоша!       — Что? — он распахивает глаза в темноте.       — А помнишь, сегодня Сергей Васильевич рассказывал про то, как к нему в палатку чуть кабан не залез однажды? Только ружье и спасло.       — Помню. — Антон протяжно зевает. — Ты хочешь поговорить о том, как опасны животные в дикой среде?       — Там вроде как шуршит кто-то. — Дима сильнее сжимает руку. — В лесу.       — Поверь, если бы здесь были волки, кабаны, медведи или еще какая живность, нас бы сюда никто не повел. Представляешь, сколько проблем будет?       Дима замолкает, выдерживает целую минуту, а потом тяжко вздыхает. Антон вопросительно приподнимается на локте и выхватывает взглядом очертания его лица.       — Да не спится что-то, — поясняет тот. — Вспоминаю всякие фильмы ужасов, где компания идет в поход, а дальше их по одному начинают вылавливать. Вроде глупо как-то, а уснуть не получается.       Антон целует его сзади в шею, под линией коротких волос, а потом губами ведет к пульсирующей жилке и согревает кожу теплым дыханием.       — Так будет спокойнее?       Руку с груди передвигает чуть ниже, поглаживает по плоскому животу и забирается под футболку. Прохладные пальцы пускают волну легкой дрожи, Дима задерживает вдох и кивает.       Антон оттягивает ворот, касается губами косточки на плече и разворачивает к себе. Устраивается сверху, Дима обнимает в ответ и жарко принимает поцелуй. Ерзает под ним, соблазнительно прижимаясь и пылко хватая за волосы. Антон снимает с него футболку, ведет пальцами до самого пояса, задевает пуговицу на джинсах но, когда Дима подается к рукам, тут же поднимает их выше, возвращаясь к плечам.       Дима разочарованно откидывается назад и подставляет шею под влажные губы. Антон гладит, почти паря́ над кожей, неожиданно касаясь в самых разных местах и тут же отнимая руки. Он знает, что так Дима заводится больше всего. В самом начале только легкие ласки, а уже потом настойчивые прикосновения.       Антон дразнит и дотрагивается самыми кончиками пальцев. Рисует на быстро вздымающейся груди и животе невидимые, но отчетливо ощущаемые узоры. Дима вздыхает все более расстроенно, когда Антон в очередной раз перемещался выше, вместо того чтобы раздеть его до конца и продолжить. Антон нагибается, оставляет влажный поцелуй на ключице, затем прямо под соском и спускается к ребрам. Шевелит дыханием тонкую дорожку волос под пупком, ставит рядом небольшой засос и Дима не выдерживает.       — Просто сними их уже.       — Что? — Антон издевается, делая вид, что не расслышал.       — Стяни с меня джинсы… — повторяет Дима с придыханием. — Давай продолжим.       — Но ведь прошло только две недели. — Пальцы Антона поддели молнию и остановились.       Дима замолкает, возится, и рука Антона вновь скользит вверх. Дима подхватывает ее на полпути и быстро говорит:       — Черт бы с ними. Ты был прав, это очень долго.       Антон усмехается. Достает из кармана свой телефон, снимает блокировку и кладет его экраном вверх, создавая слабое освещение.       Ловко потянув за штанины, оставляет Диму без одежды. Раздвигает его бедра, садится между ними и запускает руку под белье, обхватывая напряженный член. Водит по нему с оттяжкой, сжимая у верха и слегка ослабляя у основания. Небольшая капля выступает на кончике, размазывается и влажно поблескивает. Антон наклоняется и слизывает.       — Что ты делаешь? — смущенно шепчет Дима, вздрагивая, и старается слегка отстраниться.       — Мы же хотели много разных поцелуев? Такой мы еще не пробовали. — Антон улыбается. Поднимает глаза, подмигивает и вновь опускает голову.       Придерживает рукой, облизывает губы и осторожно, чтобы не задеть зубами, обхватывает ртом. Ласкает головку языком, обводит по кругу и медленно насаживается, пока не чувствует, как она упирается в горло. Дима под ним выдыхает с протяжным стоном. Прогибается, впивается ногтями Антону в плечи и бессвязно шепчет:       — Тоша, ох, боже, Тоша…       Антон продолжает, не отводя взгляд от его лица. Пробегает широким языком по выпуклой венке, добавляет слюны. Делает несколько быстрых движений, захватывая до середины, а потом плавно до основания. Так, что уголки глаз начинают слезиться. И снова чередует. Димкин голос срывается в сплошные приглушенные стоны. Он стискивает его плечи бедрами и зажимает себе рот рукой. Антон снова втягивает глубоко, и Дима предупреждающе хлопает его по лопатке.       — Если ты не отодвинешься, то я тебе… — он не договаривает, и многозначительно смотрит на Антона закусив губу и слегка опустив ресницы. — Если не хочешь, то тогда руками…       Вместо ответа Антон несколько раз скользит языком по стволу, пошло его облизывает, а потом плотно сжимает губами и быстро двигает головой, ритмично кивая. Дима вскидывает бедра и шумно дышит сквозь зубы. Антон слегка вздрагивает, когда чувствует пульсацию и терпкий, чуть солоноватый, но не противный вкус, расстилающийся на языке. Он быстро сглатывает, но все равно немного пачкает подбородок. Вытирает ладонью стекающие капли и проезжается по нижней губе зубами, подбирая остатки.       Дима проводит рукой по влажному лбу, смахивает выступивший пот и приподнимается, отдышавшись. Гладит Антона по бедрам, подбирается к ширинке и сжимает.       — Хочешь, чтобы я тебе тоже? — спрашивает, указывая глазами и даже в темноте видно, как он краснеет.       — В другой раз, — мотает головой Антон, хотя от мимолетной мысли, как Дима будет это ему делать впервые, становится еще жарче.       Антон быстро скидывает с себя одежду, подталкивает в плечи и нависает над Димой. Лицом к лицу. Так у них еще не было. Антон видел, как тот кончает от его рук. Видел, как зарывается лицом в одеяло, но сейчас хотелось чувствовать его полностью и смотреть в подернутые возбужденной дымкой глаза, пусть даже в таком тусклом свете.       Дима тянется к рюкзаку, выуживает из кармана тюбик смазки и впихивает Антону в ладонь.       — То есть ты захватил это вместо одеяла? — Он все же не выдерживает и фыркает.       Дима улыбается и горячо впивается в губы. Антон жадно целует податливый рот и раздвигает его ноги пошире. Выдавливает смазку, растирает между пальцами и медленно подготавливает, не смотря на взаимное желание побыстрее начать.       Антону безумно нравится наблюдать, как Димкино легкое стеснение переходит в разгоряченную страсть. Как поначалу его смущают прикосновения, а затем он начинает двигаться, притягивает к себе и трется взмокшим виском о шею. Хочется быть в нем, подмять под себя и погрузиться в дурманящие стоны.       Антон комкает одежду, подсовывает ее Диме под спину, чтобы было удобнее, убирает пальцы и заменяет их головкой члена. Медленно толкается внутрь, не сводя взгляда с Димы, закрывшего глаза и чуть сдвинувшего брови. Сейчас ему немного больно, но скоро это пройдет. Антон нагибается, целует приоткрытые губы и неторопливо двигает бедрами.       — Все хорошо? — на всякий случай уточняет он, подкладывая ладонь Димке под затылок.       Тот сильнее сгибает ноги в коленях и подается вперед, крепко закусив губу. Антон обхватывает его за спину и осторожно толкается внутрь жаркого и упругого тела. Димкины ноги оказываются у него на поясе и вжимают в себя, не позволяя отодвинуться. Антон продолжает, ласково целуя при каждом движении, пока Дима не стискивает его ребра и не шепчет хрипло в ухо:       — Жестче…       Это подстегивает раскаленной волной. Туманит мысли, пробирает вены и стекает вниз, к паху, заставляя член налиться до предела. Антон стискивает зубы и набирает темп, сначала аккуратно, следя за каждым рывком, а потом резче, впиваясь пальцами в плечи. Он скользко входит до упора и закрывает Диме рот ладонью, когда тот выгибается под ним на лопатках и громко стонет срывающимся голосом. Антон утыкается носом в изгиб плеча, опирается на локоть и захватывает его член свободной рукой. Дима тут же сам толкается в кулак, шумно дыша и закатывая глаза. Несколько уверенных движений, и он бурно кончает, легко кусая Антона за шею и приглушая возбужденные выдохи. Откидывается на спину и устало улыбается.       Антон входит еще несколько раз, не отводя взгляда от темных горящих глаз, и вытаскивает в последний момент, спуская на Димкин живот, смешивая его и себя.       Они вытираются, одеваются, запихивают салфетки в дальний карман рюкзака и ложатся рядом.       — Неплохо согрелись, да? — смеется Антон, и Дима пихает его в бок локтем.       — Я так и знал, что мы не продержимся, — в голосе слышатся нотки разочарования.       — Послушай, — Антон поворачивается, притягивает его к себе и говорит серьезным тоном, — Дим, ты для меня намного больше, чем друг для секса. Я так и не думал никогда про тебя.       — Правда? — Тот тоже ложится на бок.       — Более чем. — Антон на секунду задумывается, а потом все же решается. — Я про нас даже родителям рассказал.       Он захлопывает рот и ждет реакции. Дима подскакивает и шлепает его по руке.       — Чего?! — Глаза пылают негодованием. — Тоша, ты совсем, что ли? Да как я теперь у тебя буду ночевать оставаться? У них же сразу мысли будут понятно какие.       — Ну, ладно, я просто намекнул, — идет Антон на попятную и широко улыбается. — Может они и не поняли вообще.       Дима сглатывает, снова ложится и сопит, обдумывая такой поворот событий. Потом поднимает голову и прищуривается.       — Врешь. Ты же не умеешь намекать. Сказал уже ведь, да?       — Ага, почти сразу после первого раза. — Антон стискивает Димку в объятиях, ждет пока утихнут возмущения, а затем ласково целует в кончик носа.       — Ну и как все прошло? — немного помолчав спрашивает Савельев.       — Ты моим давно нравишься, и мама, кажется, догадывалась. Особо не удивилась даже. Папа сначала слегка растерялся, брякнул: «Ну, зато в подоле никто не принесет». Потом он добавил, что главное, чтобы у нас с тобой все хорошо было.       Оба некоторое время молчат и улыбаются, и Антон думает, что походы в лес в общем-то вещь неплохая. Особенно, когда есть с кем под одним одеялом согреться.