Нехорошо забытое старое

- Ну и где она? — я готова была головой в дверь впечататься, потому что стуки руками и ногами уже не помогали. Каким-то третьим или четвёртым глазом я сквозь стены видела и предполагала, что женщина в кабинете. А топтаться на пороге, когда вокруг в самом разгаре уроки, мне просто надоело. Я не претендовала на благородство, но пришла с весьма джентльменским поступком в тот день — озвучить математичке задание, чтобы она могла приблизиться к получению полноценного пароля. Конечно, после того, как я сама и организовала незнание ею пароля, говорить о джентльменстве было неуместно. Но для тех, кто вдруг сразу оказался конкретно на этой странице нашей истории, я буду максимально великодушной героиней из всех. А для остальных, как обычно, всё той же Ритой. Устраивающей подлянки прекрасной женщине, доводящей людей до белого каления, долбанутой. Ой! Ладно, в принципе, со мной и так всё понятно. Я никогда не скрывала того, что была немного того. Но часто — очень часто! — я пыталась исправиться. Желала как-то подкорректировать свои косяки. Ну, или хотя бы прикрыть их красивой тряпочкой. И, к сожалению, чаще всего, сама Вселенная препятствовала моему исправлению. В тот день, когда я совершенно воодушевлённой подошла к кабинету математики, мне пришлось поцеловать его дверь. Фигурально, конечно. Хотя, вообще-то, те, кто с нами давно, знают, что могла бы и буквально. - Где, блин, её носит? — спросила я в воздух в тысячный раз, будто это могло как-то исправить ситуацию. В кино в таких сценах обычно всё магическим образом разрешается. Но в нашем кино магии кот наплакал, отчего мне оставалось уповать на счастливый случай. В конце концов, сраный пароль из нас двоих больше был нужен не мне. Естественно, ответа на свой вопрос я не ожидала. Это был даже не вопрос, а брюзжание ввиду возраста. Собственно, я и не ожидала, что найдётся кто-то, кто внезапно возникнет рядом и ответит на вопрос. Комбо сложилось, когда перед моим взором нарисовалась она... Нет-нет, выдохните. Не математичка. Нарисовалась Татьяна Александровна, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой: - Наталью Владимировну потеряла? — учительница покрепче прижала к себе учебники пятого класса и движением плеча смахнула волосы на лопатки. Я по инерции облизнула сухие губы, словно смотрела не менее, чем на саму математичку. Фу! Так сказала — «саму математичку»! Как будто это достижение — быть ею. Как будто она точка, вокруг которой и происходит вся жизнь. По сути, да. Моя жизнь вся вокруг неё происходила. Слишком много стало одной блондинистой женщины в моей неравномерно распределённой судьбе. Все мои поступки совершались во имя, за, для, против и другие предлоги неё. Если бы было можно, я бы бросила к её ногам все звёзды. Ну, или теоремы там с аксиомами, коли они ей больше нравятся. В общем, половину жизни таскалась я за ней не просто так, а за делом. Ходила, словно хвостик, делала грустные глаза, ночами вспоминала её чувственные руки и губы. Так, стоп! Мы немного отвлеклись. Не об этом надо! Плавно возвращаемся к Татьяне Александровне: она всё это время, пока я катала мысли в голове и вела диалог с читателями, ломая четвёртую стену, стояла и смотрела на меня. Действительно! Смотреть ей было больше некуда. В огромном школьном коридоре посреди урока была я одна, одиноко подпирающая дверь несбывшимися надеждами своими. Женщина продолжала улыбаться, и от неё исходила непозволительная, невероятная мягкость. Казалось, ещё секунда — и она полезет обниматься, утешая. На всякий случай, кивая в ответ на её вопрос, я отступила назад. Она знала, что своей дальнейшей репликой обломает мои крылья: - Так её сегодня в школе весь день нет. Она на курсах, — пожав плечами, Татьяна Александровна отвлекла меня от созерцания её тонких музыкальных пальцев. Мой внутренний демон пощёлкал перед моими глазами лапками, и я окончательно пришла в себя. Ведь именно трезвого ума и твёрдой памяти (или как его там) мне тогда не хватало, чтобы выдавить из себя очередную порцию яда: - Каких? Курсах повышения уровня стервы? — хмыкнув, я сложила губы трубочкой и отвела взгляд куда-то в угол коридора. Моя расслабленная поза была расслаблена всего пару мгновений, пока мозг осознавал, что я сказала ЭТО вслух. Татьяна Александровна, деликатно откашлявшись, переспросила: - Что, прости? — в её глазах заиграли смешинки, а сама она еле потушила приступ смеха. Ведь это реально было смешно! Но, поскольку статус не позволял, она сдержалась, сохранив в своём образе серьёзность и немножечко строгости. Отвечать я не видела смысла. Понимала, что эта хитрая жопка всё прекрасно услышала, так что в повторении моя фраза не нуждалась. И, честно говоря, мне нравилось, что именно в Татьяне Александровне оказался вот такой волшебный человечек. Я пока плохо её знала. Иногда она держала дистанцию, когда чувствовала, что я могу залезть глубоко под кожу. А иногда сваливала на меня такой груз, будто я планировала её биографию писать. Мне нравилось в ней всё: внешне — от макушки до кончиков пальцев, внутренне — от «а» до «я». Мы сошлись с ней характерами и были почти как три мушкетёра, только нас было двое. Я чувствовала, что она защитит меня, даже если у самой будет одно желание — убить за очередной косяк. И изредка мне казалось, что она знает всё про всех. Ну, точнее, про меня с Натальей Владимировной и наши сложные отношения. Подозрения мои были не беспочвенными, ведь слишком часто она попадала в цель, говоря со мной. И вроде бы что-то такое я уже упоминала. Поверьте, совсем скоро карты будут раскрыты, потому что же правда не тётка, в лес не убежит. Или как? Что там не тётка? Ой, по барабану. Суть ясна, как глаза Татьяны Александровны, которые вроде и спокойно смотрят, а вроде и с подозрением. Которые вроде и сулят спокойствие, а вроде и изучают, готовя новое наступление. В общем, пока я рассуждала от тётках и глазах, женщина (та, которая моя классная руководительница) успела смыться, так и не получив толковой расшифровки моих ядовитых комментариев. А, ну да, она же и без этого всё знает. Просто всё! × Половину вечера я промаялась, думая, стоит ли звонить Наталье Владимировне. Мне настолько нечем было себя занять, что я утыкалась в экран и тупо смотрела на её телефон в списке контактов. Не хватало только фотографии, на которую можно было бы ещё и слюни попускать. Без подробностей. Я ощущала себя очень странно. Чувствовала, что становлюсь зависимой. От человека. Однажды я уже была зависима от запрещённых веществ, и не сказать, что мне понравилось. А представить, что меня ждёт при зависимости от человека, я даже боялась. Но — для себя я решила, что умру, если она перестанет обращать на меня внимание. Она была нужна мне, будто воздух. И решение это было вполне серьёзным, обдуманным. Да, пусть даже и таким категоричным. Я ведь просто знала, что всегда буду сидеть у неё в голове, куда бы она ни пошла. Чем бы ни попыталась вытравить меня из мыслей. Она не спаслась бы от меня никогда и ни за что. Она для меня, да, была воздухом. А я, судя по всему, для неё была той ещё занозой. После осознания масштабов катастрофы у неё было или я дала ей время, чтобы всё взвесить. Прийти в себя, если она вдруг умудрилась куда-то выйти. Поэтому, мне казалось, в тот вечер она была полностью готова к моему очередному набегу. И если вы все тут думаете, что позвонила, томно подышала ей в трубку или позвонила и поязвила, на чём свет стоит, то — вы заблуждаетесь. Я в девять, мать его, часов грёбаного вечера заявилась к ней домой! Неожиданный поворот? Ну а вы что думали, мы тут тоже не пальцем деланные. В общем, пришла я вся такая с улицы с едва заметным румянцем и постоянно глупой ухмылкой на лице. А она как будто даже и не удивилась моему приходу пришествию. Открыла мне дверь в одном лёгком халатике, прислонилась виском к косяку и, сложив руки на груди, проговорила: - Опять ты, — вопрос не звучал вопросом. Вопрос звучал утверждением, и было в нём столько усталости, что я аж развернулась в другую сторону и засобиралась вниз по лестнице. И я бы так и сбежала позорно, если бы не реакция женщины. Надо сказать, что сориентировалась она очень быстро: схватила меня за капюшон и втолкнула в квартиру. Было ли мне страшно? Ясен пень, мне было страшно. У меня ноги дрожали так, что я сразу плюхнулась на банкетку в коридоре, лишь бы не стоять лишние две минуты. Она нависала надо мной, но, в принципе, не выглядела достаточно угрожающей. Если, конечно, уставшая женщина в девять вечера — это уже не угроза, тогда я не знаю. - Как Ваши курсы повышения уровня стервы? — откинувшись на стену, я вытянула ноги и по-хозяйски оглядела коридор. Женщина нахмурилась: - Что, прости? — я встрепенулась, когда её бровь полетела вверх. Она не была такой же хитрой жопкой, как Татьяна Александровна, но все мы понимаем, что она услышала С ПЕРВОГО РАЗА. Переспросив, женщина просто дала мне возможность реабилитироваться. Механизмы в голове закрутились со страшной скоростью. Я поняла, что облажалась. Во всяком случае, не стоило повторять дурацкую шутку. Сказанная дважды, она перестаёт быть смешной, запомните! Немного обдумав своё поведение, в качестве предложения я высказалась: - Я пришла к Вам с миром, землянка землянин, — напряжение, укрепившееся между нами, подсказало, что тактика вновь была выбрана неправильно. Блондинка собрала всю волю в кулаки и сжала их, что от испуга я даже выбросила перед ней обе ладони. Ну, собаки, чтобы их не били, выставляют вперёд живот, а я — ладони. Я ж не собака, ей-богу. — Погодите, — я выдохнула, заметив, что женщина навострила уши. — Сделайте вид, что Вы не слышали всего, что было до. Две секунды дайте сообразить — и я скажу, зачем припёрлась. Наталья Владимировна усмехнулась, хоть и выглядела порядком измотанной моим появлением: - Пароль мне принесла? — попробовала подсказать она совершенно спокойным тоном. И это было не похоже на неё! В моём присутствии она обычно была напряжена, рассержена или просто хотела убивать. А тут — меня в плен окутывало спокойным, размеренно бьющим по вискам голосом. Может, она так себя вела, потому что бой шёл на её территории? Хотя, какой там бой! Так — схлестнулись в словестном поединке. У меня язык пусть и еле ворочался, но я смогла достойно ответить: - Не-не, Вы это бросьте. Пароль Вы увидите только по частям, — я сладко потянулась, чувствуя, как от тепла и сладковатого запаха размякают сознание и тело. — Я принесла Вам первое задание, — вытащив бумажку из кармана, я покрутила ею в воздухе. Боясь, что блондинка вцепится мне в руку, сделала это подальше от неё, насколько нам позволяло наше положение. И всё равно не угадала — она схватила меня. Схватила не за руку, где, может быть, и был нужный ей набор символов. Она схватила меня за куртку, поставила на ноги и отбросила к противоположной стене. Ну, как отбросила... Не сказать, что она применяла силу. И не сказать, что я особо-то и сопротивлялась. Чего греха таить, мне было приятно, когда на мгновение её тело прижалось ко мне, а затем пара невероятно красивых глаз оказалась на уровне с моими. И её пьянящие и сводящие до судороги губы были небезопасно близко к моим. Женщина дышала тяжело, стоя на цыпочках и пытаясь нависать надо мной. Я смотрела неотрывно и думала только о том, что по законам жанра какая-нибудь глупость обязательно разрушит нашу идиллию. Можно ли считать глупостью то, что, подавшись мне навстречу, Наталья Владимировна меня поцеловала? Я не совсем помню этот момент: буквально секунда — и её губы уже поверх моих, нахально и бесцеремонно. Она брала меня в плен настолько властно, что у меня не было выбора, и я ей отвечала. Открывала рот, позволяя углубить поцелуй. Неясно скулила, когда зубами она прикусывала мои губы. Прижималась всем телом к ней, разрешая её рукам гладить меня через тонкую ткань футболки. От того факта, что я была в куртке, было ещё жарче, чем было бы без неё. Но женщину вообще никак не тормозили никакие препятствия. Она обходила одно-второе-третье. И вот уже в очередной непонятный момент её руки были ПОД моей футболкой, пересчитывая рёбра и гладя низ живота. Во мне собралось просто невообразимое желание в ту секунду. Мне разом захотелось отдаться ей на веки вечные. Дышать не представлялось возможным. Я думала, что я — рыба, брошенная на берег, и я обязательно засохну, если на меня не плеснут хотя бы каплю воды. Образно говоря. В моём случае, было бы достаточно глотка воздуха, который блондинка не давала сделать. Она целовала и целовала, крепко меня держа. Я не чувствовала головы. Казалось, мозг унесло вместе с тем снежком, который я запустила в старое дерево по дороге до дома математички. Я мечтать об этом не могла. Единственная мысль стучала в висках — я расскажу об этом Даше. Даша обалдеет. Как обалдела я в момент, когда губы учительницы резко переместились на мою шею. Я задышала. Жадно. Грудь вздымалась, и я сквозь толщу кожи и одежды слышала, как трепыхается птицей в оковах моё сердце. Желание отдаться ей усилилось и запульсировало в крови. - На-на... Наталья... Владимировна, — язык заплетался ещё больше. Еле проходился от верхнего нёба к нижнему, еле ударялся о зубы, чтобы произнести её имя. Имя как мантру, как молитву. Но она меня не слышала. Её было не остановить. Словно спартанец, она ничего не замечала на своём пути. Тянула меня в свой омут порока всё сильнее. Я знала, что нам так нельзя. Она старше, я — её ученица. Она безразлична ко мне, а я схожу с ума от её безразличия. И мы играем в кошки-мышки на выбывание или выживание. А тут — запрещённый приём. Губы, которым невозможно отказать. - Наталья... Владимировна, — я попыталась снова, но без энтузиазма. Я боялась и хотела того, что могло быть дальше. Подставляя свою шею под её поцелуи, я уже и не надеялась уйти от неё сегодняшним же вечером. — Вт... второй символ... заглавная ан... английская «кей», — я попыталась запутать свои пальцы в её волосах, чтобы можно было хоть что-то в этом мире контролировать. Но всё резко затихло. Опустился занавес. Блондинка отскочила от меня и, собирая с уголков губ остатки поцелуя, усмехнулась: - Как быстро ты сдалась, — она одёрнула свой халатик, потому что ей показалось, что я засмотрелась на красиво открытые ноги. Но нет. Я задумалась. В тот момент всё моё сознание и подсознание были заняты чем угодно, только не ею — однозначно. Ловко обыграв меня раз, она будто бы подзабыла, что это лишь первый раунд: - Неплохое начало, — хмыкнула я. — Дальше — больше, — безобразная улыбка удовольствия растянула мне губы, и нестерпимо захотелось сделать какую-нибудь подленькую вещицу. Поэтому я дёрнулась к женщине, затяжно чмокнула её в губы и вылетела из её квартиры. Мне оставалось надеяться, что она сама поймёт — об этой выходке придётся пожалеть.