Любовь с привкусом рока.

            Тёмный больничный коридор, которому по ощущениям не было конца едва освещался тусклыми мигающими лампочками. Вокруг не было ни звука, кроме медленных шагов пепельного блондина. Нагнетающая обстановка ненавистных больничных стен вызывала даже у сердца желание вырваться и убежать, а ноги самого Ди подкашивались от возвращения в кошмар трех летней давности. Он и тогда еле сумел его пережить, окунаться ещё раз в него ему совсем не хотелось.       Руки и ноги била мелкая дрожь, а глаза начала застилать пелена слез, когда парень увидел вдалеке свет из-под дверной щели.       По мере приближения к двери голова всё больше кружилась, ведь в нос ударил такой знакомый запах лекарств для больницы, который стал привычным для многих пациентов привычным и незаметным, но только не для него.       Подойдя ближе к двери, он смог в тысячный раз рассмотреть её. Это была всё та же белая пластиковая дверь, типичное зрелище для американских больниц. Рядом всё ещё висела бежевая папка с документами и медицинской картой находящийся в палате пациентки. Эту чертову папку он успел изучить 4 года назад. Как только женщина, чьи документы там лежали заболела, Ди всё время листал эту папку в поисках хоть каких-то шансов, но их не было...       Выдохнув и набравшись смелости, Ди протянул за ручку двери и вошел в давно знакомую палату. Её интерьер тоже не изменился, давящие белые стены и пикающее без конца оборудование оставалось на своих местах. В прочем Ди бы предпочел вечно слушать это пиканье нежели узнать, что оно прекратилось для этой пациентки навсегда...       Вдохнув поглубже, чтобы успокоиться, но парень уловил знакомый с детства аромат CHANEL No5 – любимые духи пациентки этой палаты. Даже в этом мрачном она умудрялась, по мере возможности, поддерживать свою красоту и не изменять любимым традициям.       Ди перевел взгляд на кровать. Подобный сон снился ему уже не раз, но на ряд с интерьером палаты и самой больницы всегда оставалось чувство неистовой боли, когда он смотрел на эту женщину. Некогда жизнерадостная и активная женщина теперь смотрела в окно уставшим взглядом. Лицо её сильно осунулось, сама она сильно похудела от лекарств и химиотерапии. Белокурые локоны, некогда обрамляющие уже полностью выпали. Прежде густые черные ресницы тоже не оставили намека на свое существование когда-то. Под глазами залегли темные круги, а прежде ярко-голубые сапфиры сильно потускнели.       Наконец спустя пол минуты взор тих потускневших драгоценных камней наконец устремился на вошедшего в палату гостя. - Риточка, доченька, — костлявая рука потянулась в сторону Ди, а губы пациентки попытались сложиться в подобие улыбки. - Мамочка, — тихо прошептала Ди, вытирая ладонью слезы.       Она подошла к кровати и села на стул рядом с ней. - Риточка, ты такая красивая, не стоит плакать, а то потом будешь весь вечер играть в китайцев, — ослабленным голосом сказала женщина, вытирая слезы с лица дочери тыльной стороной ладони. - Мамочка, не оставляй меня! – прижимаясь к груди родительницы прошептала Рита. - Всё будет хорошо, дорогая. Главное, позаботься о сестричке, — плавно поглаживая старшую дочь по голове произнесла женщина.       О, как бы хотелось верить Ди в эти слова! Но она наизусть знала дальнейший исход событий, ведь прожила его и в жизни, и в огромном количестве снов. К сожалению девушки, каждый раз было больно как в первый. Девушка всегда насмехалась над людьми, которые говорили: «Время лечит». Может кого-то, лечит, но точно не её.       Движения начали замедляться пока вовсе не остановились и один из аппаратов не издал один долгий «Пиииик» вместо множества коротких и частых. - Нет, мамочка, нет! – ощущение тепла рук матери дарило хоть и небольшое, но спокойствие. Лишаться его так рано она была не готова. Не в эту секунду и не в те блядские 16 лет, когда её матери только не стало!       Но вот комната закружилась в бешеном темпе, а это значило, что пытка её подсознанием ещё не закончилась и пора лишь переместиться в новую локацию. Крепче ухватившись за бездыханное тело матери, Рита закрыла глаза.       Когда открыла их вновь уже знала, что увидит. Богословское кладбище. Прямо перед ней небольшой и довольно скромный памятник с надписью: «Ромашина Мария Алексеевна. Прекрасная жена и мать двух замечательных дочек. Помним, любим и скорбим.» Вот так просто, без даты рождения и смерти, прямо как она и хотела. На Родине, как она и мечтала.       Девушка разрыдалась с новой силой. - Мама! Нет! Ты говорила, что всё будет хорошо! – Рита била кулаками могильную землю будто это могло облегчить её боль, но нет.       Это острое словно нож чувство оставалось все три года, с момента смерти матери. Оно преследовало юную девушку и порой настигало, и накрывало с головой. - Мама! – неистовый вопль вырвался из девушки, и она проснулась вся в слезах.       Вернее, её разбудили и это сделала её подруга Соня. - Опять тот сон? – спросила она, обнимая подругу. - Мгм, — в ответ послышалось лишь утвердительное мычание, Рита уже уткнулась в плече Рыжика. - Хочешь вечером поиграем в китайцев? - Хочу, — тихо пробормотала Ди.       Сейчас она чувствует себя маленькой, девочкой, которая потеряла маму, но она обязательно найдется. Когда-нибудь точно найдется....