______________________________
У Хитоши всё было не в порядке. Нисколько. Честно говоря, это было мягко сказано. “Не в порядке” было далеко от того уровня паники, который он испытывал, но это самое простое, что можно сказать. Его оставили сидеть в кабинете Незу часами напролёт. Каяма, конечно, сидел с ним, но когда было объявлено, что его должны забрать какие-то люди, он с сожалением взглянул на него и последовал за дверь. Он не винит его. Он бы тоже ушёл пораньше, если бы за ним кто-нибудь заехал. Ему пришлось ждать в офисе в одиночестве, поскольку камеры слежения были единственным, что мешало ему рыться в ящиках Незу. Ямада влетел за ним, весь в синяках и крови, отказываясь отвечать на вопросы, когда они бежали по коридорам к парковке факультета. И после этого они прибыли в больницу, и всё было хорошо. Вот где он был обречён находиться сейчас. С его родителями все в порядке. С ними обоими всё в порядке, и хотя это сняло с его плеч груз стресса, но тот факт, что его родитель находится в больнице после того, как чуть не умер, добавляет ещё больше переживаний. Он не знает, как извиниться. Было бы проще сейчас провести тестовый запуск в больничной палате, когда он знает, что Ямада спит, или ему действительно следует подождать, пока он придёт в сознание и проснётся? Мысли - это не то, чему его разум хочет подчиниться прямо сейчас; это протест, возможно, способ упрекнуть его за то, что он раньше ударился головой о стол. Но запах больничного антисептика и писк аппаратов никак не помогают справиться с ямой в животе, которая действует как черная дыра, всасывая все остальные эмоции, которые могли бы облегчить вину и боль, которые он испытывает прямо сейчас. Ямада слегка похрапывает в кресле, а Хитоши ёрзает на стуле. Они оба отключились, чтобы не слышать, как какое-нибудь слово вырывается у него изо рта, и, типа, он просто… Он хочет извиниться сейчас. Его не волнует, что они не слышат. Наконец он прекращает ёрзать на сиденье и со вздохом скрещивает ноги. — Я... — Его голос звучит громче, чем он хотел, и, вздрогнув и быстро оглядев комнату, он, наконец, заставляет себя расслабиться. — Я сожалею о том, что я тебе сказал. Айзава не отвечает - как и не должен был. Если бы он это сделал, Хитоши, вероятно, закричал бы и в конечном итоге вызвал бы у него симпатию, остановку сердца или что-то в этом роде. — Мне не следовало этого говорить. Вроде бы, вообще. Я имею в виду... - Его рука ложится на затылок, и он пытается прошептать. — Когда я сказал, что не буду считать себя твоим сыном. Это было неправильно. ..Он не знает, чего он ожидает. Они оба практически мертвы для... подождите. Плохой пример. Они оба спят, без сознания и так далее… Так что это только он и его мысли. — Что... Что я действительно должен был сказать, так это то, что мне нужно время? Я полагаю? Я не знаю, хорошо? Я не знаю, почему я говорю с вами об этом, вы оба в отключке, так что вы меня не слышите, но неважно. Я не знаю. Я... я не собираюсь просто забыть о своих биологических родителях и просто принять вас двоих. И, может быть, мне следовало бы, но.. Я не доверяю взрослым. И вам придётся дать мне время, но…Может быть, однажды я смогу. О, у него снова слёзы на лице. Грубый рукав его рубашки вытирает слёзы, оставляя после себя горящую кожу. Это то, чего он заслуживает, и возвращает его к реальности больничной палаты. Ямада продолжает храпеть, а Айзава остается таким же неподвижным, каким был, когда Хитоши впервые вошёл. Черное на белом, звуковой сигнал, эхом отдающийся по стенам, всё здесь противоположно другому и заставляет его по-настоящему задуматься. — Смотри. Я беспокоился о тебе сегодня. О вас двоих. Ты знаешь, не многим детям приходится беспокоиться о том, чтобы потерять своих родителей дважды, верно? — Он смеётся, шепотом произнося что-то неосуществимое, но это всё равно происходит. Вероятно, ему следует поговорить об этом с психотерапевтом, если он когда-нибудь доверится ему, чтобы тот не ставил ему диагноз, в котором он не нуждался. Он больше никогда не будет иметь ничего общего с намордником, даже если это его убьет. — Я думал, что у меня не будет возможности извиниться. На самом деле, я никогда раньше не хотел извиняться перед людьми. Я хотел извинений. Я хотел получить извинения от своих умерших родителей за то, что они бросили меня. Я хотел извинений от придурков в средней школе за то, как они со мной обращались, но.. Я никогда по-настоящему не извинялся. Так что для меня это впервые, потому что я знаю, что переступил черту. Я сказал то, чего не должен был говорить. И ты... ты дал мне так много, а я вел себя как придурок из-за всего этого. И я извинюсь. Это больно говорить, но это готовит его к реальной жизни, когда ему придётся поговорить с ними лицом к лицу позже. Это успокаивающий бальзам для гноящейся ненависти к себе в его сознании, и даже если это всего лишь простое маленькое извинение, оно снимает часть вины и боли, которые он испытывает. — Итак. Мне жаль. И я не жду прощения или чего-то ещё. И я знаю, что мне придется повторить всё это позже, когда ты действительно проснёшься и не будешь почти мертв, но неважно. Мне просто нужно было что-то сказать, иначе я взорвусь. Это странно - сидеть в больнице, когда вас обоих нет дома. Я всё равно ничего не могу сделать, кроме как говорить, так что. — Он пожимает плечами, подтягивает колени к груди (или, по крайней мере, пытается) и вздыхает. Здесь больше нечего делать. Дома нужно кормить кошек, но его единственный билет туда - спать в кресле рядом с ними, и, судя по драке, в которой они оба чуть не погибли, ему нужен отдых. Посидеть в этом кресле ещё немного не повредит.Часть 13
18 марта 2022 г. в 14:47
Нет ничего хуже, чем тишина в доме.
Даже когда он был ребёнком, а его мать отправлялась на задания, он не был одинок. Инко наблюдала за ним, учила его и развлекала сотнями историй, в то время как беспокойство за его мать исчезало вместе с весёлым, воркующим голосом зелёноволосой женщины.
Но сейчас у него этого нет. Он предполагает, что мог бы пойти к Инко, если бы действительно захотел, но на самом деле не доверяет себе, чтобы пробраться сквозь толпу и благополучно добраться до объятий своей суррогатной матери. Ему просто придётся остаться в своей квартире, расхаживать по полу и грызть ногти.
Полночные мальчики забрали его из UA и попытались заверить, что с его мамой всё будет в порядке - конечно, им это не удалось, но они пытались, и это главное. Они были рядом всю его жизнь, и они такая же большая семья, как Инко и его мать.
Он просто… Он не знает, как он может больше пытаться сохранять спокойствие. Он волнуется, и ему ненавистно, что его не было рядом, чтобы помочь, и он ненавидит ждать. Здесь одиноко, и единственный шум доносится из города внизу, когда проезжают машины и разговаривают люди со своей собственной счастливой жизнью, которая не влияет на общество так, как это делают герои.
Он не хочет здесь сидеть. Он не хочет сидеть с тошнотой, чувством вины или всепоглощающим чувством того, что он просто хочет увидеть свою маму.
Ноги несут его к дивану в гостиной, и с разочарованным вздохом, который заканчивается тем, что он ударяет кулаком по подушке, он плюхается на диван.
Глупые, горячие слёзы стекают по его лицу и падают на руки, демонстрируя его беспокойство и неспособность контролировать свои эмоции с каждым тихим ударом.
Нет, ничего подобного. Никакого самоуничижения.
Более радостные мысли, как о спортивном празднике.
Он задаётся вопросом, что на самом деле подумают люди, как только появятся новости. Будет ли общество по-прежнему относиться к Полночи? Они, очевидно, не одобрят её родительский выбор из-за того, как она одевается, но это не то, о чём они должны беспокоиться. Её выбор - это её собственный выбор, и они не имеют права думать иначе.
Спортивный праздник станет развлечением для героических студентов. Для него?
Это единственный шанс, который у него есть, чтобы проявить себя. Время показало ему, что ему следовало принять рекомендательное предложение, но сейчас он ничего не может с этим поделать. Иначе он бы не встретил Шинсо. Он должен оставить свой след, он должен занять свое место, потому что он не может ждать ещё год. Новости о его происхождении появятся, как только начнётся фестиваль, - это не гарантирует его успеха. Он должен сделать свой собственный. Веселье для него не вариант - он каждый год наблюдал за фестивалем с дивана Инко, с того дня, как узнал, что по телевизору показывают его маму, и до сих пор, хотя она всегда была либо на трибунах, либо каким-то образом помогала на мероприятии. Он должен пройти предварительные раунды и попасть в бои один на один.
Рассеянно рисуя узор на ковре, он позволяет своим мыслям блуждать дальше. Если он попадет в героику, на какой класс ему следует надеяться?
Кацуки находится в 1-А, так что, возможно, это не лучший вариант для изучения. Однако Ластик - учитель этого класса, и он ему нравится. Он классный человек и, кажется, отличный учитель, и он друг его матери.
Если только Сотриголова не ранен или даже хуже, или возможно, мёртв..
Но, с другой стороны, Влад Кинг - учитель 1-В, и он кажется очень, очень крутым. На причуды крови всегда интересно смотреть и учиться, и он выпускает сильных героев с большими сердцами, и он просто классный. Он всегда гордится своими детьми.
Однако на самом деле это не его выбор, так что у него нет причин продолжать думать об этом. Незу решит, куда он пойдёт, и всё зависит от того, сможет ли он заставить свою маму гордиться им и попасть в топ-3.
Он не понимает, сколько прошло времени, или что он наполовину спит, пока что-то мягкое не падает ему на ноги, и он с трудом открывает глаза, затуманенные сном, фокусируясь на ком-то, кого он знает и любит.
— Мама?
Немури замирает, руки перестают накрывать его остатками одеяла. Он замирает на несколько мгновений, очки сползают с носа, когда его мать моргает ему в ответ. Он даже не слышал, как открылась дверь - должно быть, он был не в себе больше, чем думал.
— О боже... — Он пытается сесть, ногами отбрасывая одеяло в сторону, — Ты... Ты в порядке, ты не ранена?
Немури практически бежит на другую сторону дивана, и прежде чем она успевает даже сесть, глупые слёзы Изуку возвращаются в полную силу, и он плачет.
— Эй, эй. — Покрытые синяками руки тянутся, чтобы обхватить его лицо, и она осторожно вытирает слезу, — Я в порядке. Мне так жаль, что я не смогла вернуться домой раньше - дела… Они были плохими. Потребовалось некоторое время, чтобы дать показания полиции, и даже тогда мне пришлось потом добираться до Исцеляющей девочки.
Он ненавидит, что плачет, потому что он должен волноваться о матери, но нет никакой возможности по-настоящему остановить его слёзы.
— Что случилось? Всё в порядке? Что ещё более важно, насколько сильно ты пострадала?
Немури вздыхает, и она выглядит старше, чем он когда-либо видел за все годы своего существования. Это сбивает с толку, это странно, и он ничего не может сделать, чтобы это исправить.
— Я не должна была говорить тебе это, потому что ты ребёнок, и тебе не нужно беспокоиться о подобных вещах, но... — Она убирает руки и вместо этого кладет их на колени. — Я не могу вечно укрывать тебя от мира или зла, которое в нём живёт.
Она улыбается грустными глазами, которых он никогда по-настоящему не видел, и это просто как удар поддых. Да, он знал, что это серьёзно, конечно, но видеть, как обычно жизнерадостное поведение его мамы сводится к этому? Это хуже, чем он думал.
— По-видимому, существует новая лига злодеев. Они назвали себя самым неоригинальным, неклассическим именем, о котором я когда-либо слышала. Лига злодеев ужасна, но... — Она вздыхает, встряхивая рукой, отбрасывая эту мысль, — Они опасны. У них был этот монстр - я не знаю, как его описать. Я собираюсь согласиться с тем, что это было хуже, чем всё, что ты можешь себе представить, с точки зрения мощности и внешнего вида, это была полная противоположность Всемогущему. Он не смог с ним справиться.
Он знает, что у него отвисает челюсть, но он не может потрудиться закрыть её прямо сейчас. Ему может не нравиться герой, но с точки зрения силы? Он был определением этого. Он спас миллионы жизней и был сияющим маяком надежды, на который люди могли надеяться. Как... как он не смог победить его?
— Во всяком случае, не сразу. Когда мы вбежали, это было ужасно. Все дети были в ужасе, и по какой-то причине, если не считать чуда, все они остались живы. У маленькой девочки-лягушки был довольно сильный распад на лице из-за одной из причуд злодея, но она будет жить. Довольно много детей получили нокаут, ещё у некоторых были незначительные травмы, но все они были в порядке. Всемогущий, как только у него появилась возможность вздохнуть, смог отправить монстра высоко в небо. Однако нам пришлось бороться, чтобы дать ему шанс. — Она устало улыбается, проводя пальцами по опухшим запястьям.
— Это было плохо. И я не могла использовать свою причуду в той ситуации, так что тебе нужно знать, что ты не можешь полагаться только на свою причуду. Я знаю, ты слышал это раньше, но нам придётся действительно применять это, хорошо? Плохие люди всё ещё существуют, и сегодня это стало для меня горьким напоминанием. Спортивный фестиваль... — При этих словах она хмурится, но взъерошивает его волосы с горько-сладкой улыбкой. — Я не сомневаюсь, что всё будет продолжаться по плану, несмотря на нападение. Ты должен быть на вершине своей игры, хорошо, малыш?
Он кивает и вытирает подсыхающие дорожки слёз, всё ещё оставляющие следы на его щеках.
— Я просто рад, что ты в порядке, мам. Я действительно волновался и пытался успокоить класс, но у меня получалось ужасно. Я не такой, как ты, когда дело доходит до давления, я плохо справился с работой и ужасно умею утешать людей.
— Ты не такой, как я, и это хорошо. Ты - это ТЫ, и последнее, о чем я хочу, чтобы ты думал, - это о том, что ты должен быть таким, как я. Тебе никогда не придется ничего делать, если ты этого не хочешь, — говорит она, и в её глазах вспыхивает яростный огонь. Он даже не может открыть рот, чтобы продолжить, потому что она ещё не закончила, и она так ясно дает это понять. Он знает, что не следует прерывать свою мать в её разговорах.
— Ты - это не я. Ты мой сын, и я так сильно люблю тебя, милый, но ты - не я. Всё, что я делаю, тебе никогда не придется делать. Ты делаешь только то, что хочешь делать. Будь героем, которым ты хочешь быть. Тебе не нужно прислушиваться к тому, что кто-то говорит, или к их мнению. Просто знай, что я всегда буду гордиться тобой, независимо от того, как ты решишь жить. Ты мой сын, и я всегда буду любить тебя, какой бы путь ты ни выбрал. — Она снова взъерошивает его волосы и раскрывает руки для объятий.
Очевидно, он отвечает тем же жестом и, зажмурив глаза, снова позволяет себе почувствовать себя ребёнком. Сердцебиение Немури слышно, оно бьётся в том же ритме, что и всегда, и она напевает ту же самую песенку, о происхождении которой никогда ему не рассказывала. Всё, что он знает, это то, что это что-то связанное с облаками.
Облака - это то, чем полна его голова, когда сонливость, с которой он боролся, бьёт в полную силу, и его глаза с радостью остаются закрытыми, когда его мысли устремляются в более счастливые места в разных сферах реальности, которые многие люди любят называть мечтами.