***
Холодные капли дождя барабанили по каменному полу балкона, Хоук оперся о заграждение, сигарета блеснула в темноте безлунной ночи. Едкий аромат дыма проник в организм, заполняя собой рецепторы, изгоняя сладкий аромат ежевики и ванили, стирая последние остатки безмятежности, что дарило ему присутствие Золушки. Холодный, сырой воздух беспощадно обдувал влажное лицо принца. А он просто застыл где-то на границе реальности и больше не существующего прошлого. Белоснежный выдохнул сизое облачко, которое тут же растворилось, в ледяных каплях осеннего дождя, тут же затягиваясь вновь, заставляя сигарету истлеть почти до фильтра, пока дым в его лёгких не стал совсем горьким, только тогда крепко сомкнутые пальцы выпустили из рук, то, что осталось от спасительного средства. Мокрая рука нащупала пачку в глубоком кармане брюк, принц вытянул новый экземпляр, опаляя бумажный край табачного изделия. Что теперь будет с Роуз? Тревога тяжёлым камнем осела где-то в районе солнечного сплетения, будто желая утянуть на самое дно, тёмной пустоты, в которой он непременно окажется, если не сможет уберечь её. Но какой вес для него имела девушка, если в самом начале она была игрушкой, которую он отчаянно стремился сломать, до той же степени в которой пребывал он сам. Разве это могло быть справедливым? Словно вина за то, что его никогда не любили, могла лежать на ней, но ведь это было не правдой. В этом мог быть виноват лишь он один. Но почему истину было принять гораздо сложнее, чем растоптать невиновного человека, будто это принесло бы ему толику необходимого насыщения. Вот только дать его могла лишь Белоснежка, а её не интересовали низменные проявления чувств, особенно к нему: ничтожной посредственности, которая слишком сильно отличалась от любимой внучки Фалы, у которой было всё, чего желал, но уже не мог получить сам принц. — Я мог бы догадаться раньше, что ты будешь здесь. — Прозвучал глубокий голос Чудовища откуда-то сбоку. Хоук хмыкнул, выдыхая ленивые завитки дыма. Тревис молча приблизился к балюстраде, холодные капли дождя окропили его тело, очень скоро вымочив принца до нитки. Капли дождя неровными потоками стекали по лицу, очерчивая красивые черты Чудовища. И они стояли в этом безмолвном пении дождя, насквозь пропахшим сигаретным дымом очень долго, пока эта колыбельная постепенно не затихла, позволяя пучине облаков похожих на лёгкую дымку, наконец, явить взору, бледное мерцание звёзд так красиво отражающихся в лужах. Золотистые глаза прошлись по силуэту друга, что за это время скурил бесчисленное множество сигарет, грустная улыбка отразилась на губах Чудовища, с тяжёлым вдохом он облокотился о широкое, потрескавшееся, каменное перило. — Ты переживаешь о ней? — Он и сам знал ответ на этот вопрос, но они так давно не позволяли себе вновь затрагивать эту тему, и Тревису нужно было с чего-то начать. Хоук смял непотушенную сигарету, боль обожгла ладонь, слегка отрезвляя затуманенный рассудок. — Разве это не очевидно? — С фальшивой усмешкой молвил Хоук, рука разжалась над высокой пустотой, стряхивая пепел куда-то в невесомость. Тревис прикрыл глаза всего на секунду, и почему говорить с принцем было так же сложно, как балансировать на грани тончайшего, но такого острого лезвия? Одна ошибка и Хоук больше не снимет свою излюбленную, прозрачную как газовая ткань маску. Они были единственными близкими людьми друг у друга, связанные гораздо большим, нежели простая дружба. Наверное, их можно было бы назвать братьями, это было той самой семьёй, о которой оба так долго мечтали. Потому что истинная «семья» всегда была лишь декорацией, по крайней мере, сейчас у Хоука ничего не изменилось, а Тревис не очень-то верил, в эту свалившуюся с небес благосклонность. Именно поэтому они могли рассказать друг другу абсолютно всё, но даже с годами Хоук так и не научился этому. Новая сигарета легла в привычном жесте, зажатая меж указательным и средним пальцем, Хоук протянул ещё одну Тревису, и принц недолго думая принял бумажный свёрток. Дым оглушающей волной проник в лёгкие, как же давно Чудовище не курил, что уже успел позабыть какого это. — Всё будет хорошо, мы что-нибудь придумаем. Хоук покачал головой, сейчас в этом слабом звёздном свете, он выглядел таким обречённым, словно все его силы утекли вместе с исчезновением принцессы, там, в малом зале. — Мы ничего для этого не делаем, а мой голос был неубедительным. — Брюнет глубоко затянулся, сигарета рассыпалась до самого фильтра, ветер подхватил хрупкий край, который тут же рассыпался серым пеплом. Тревис задумался, очень медленно смакуя забытый вкус, с ярким прикусом горечи разъедающей рецепторы. Между бровями, залегла глубокая складка, идей было не так много, но все они были равны безумию. Они никогда не смогут справиться с этим человеком в одиночку, но только так можно было достичь относительной безопасности для младшей Золушки и только так Хоуку будет спокойнее. Но стоили ли эти две вещи того, чтобы поставить на карту всё? — Мы ни за что не сможем справиться с ним самостоятельно. — Выдохнув ленивое облачко извивающегося дыма, пробормотал Тревис. — Мы все видели, на что он способен и если бы он не отозвал свою дьявольскую армию, мы бы полегли в этом городе. — Тихо заключил принц, стряхивая истлевший край сигареты. — Без помощи наших родных ничего не выйдет. Хоук опустил глаза к выщербленному временем камню, на котором лежали его руки. Кожу под литым браслетом нестерпимо жгло, красноречиво напоминая ему о том, что их с младшей Золушкой души, крепко переплетены и не в его власти что-то изменить. Да он мог бы отказаться от этой связи, но тогда обоих обречёт на страшнейший из кошмаров, оно того не стоило. Поэтому он мог только смириться, к тому же в последнее время, он очень сомневался, что сможет её ненавидеть, даже если всё ещё очень хотел. — Золушка боится этого человека. — Хоук выпрямился, поворачиваясь к другу. — Это неспроста, думаю, что её меры не защитят Роуз. Тревис затушил бычок, оставляя на каменном периле очередную отметину. Хоук крепко сомкнули веки, до белых кругов перед глазами, прежде чем суметь признать своё позорное желание вслух. За эти дни он так привык быть постоянно рядом с ней, ни на миг, не упуская из виду. — В конце концов, я просто хочу убедиться, что с ней всё в порядке. В зелени его глаз было столько мольбы, что на мгновенье Тревису стало дурно, от этой удушающей концентрации не свойственных принцу чувств и всё, что он сейчас мог сделать — просто кивнуть. Уж так повелось, что ради друг друга они были готовы спуститься на самое дно тартара .***
Холодные капли дождя размыли запёкшуюся кровь на одежде девушки, что ещё несколько часов назад даже не дышала. Вода впиталась в почву, вместе с металлическим напоминанием о той жестокой, но заранее проигрышной битве. Молодой человек лежал рядом с ней, горячая рука принца всё ещё сжимала её, уже согревшуюся кисть. Астория глубоко вдохнула, с трудом открывая свои изумрудные очи. Темнота перед глазами поплыла, раздваиваясь, на несколько мрачных пейзажей. Голова трещала, девушка медленно села, выворачивая ладонь из крепкой хватки Шона. Медленно повернула голову, пытаясь сообразить, где находится. Виски больно пульсировали, Рапунцель поморщилась, останавливая взгляд на совершенно обнажённом розовом кусте, что ещё совсем недавно буйно цвёл, источая сладкий аромат. В мыслях царила туманная дымка, словно не хватало кусочка, чего-то важного, чтобы собрать паззл воедино. Астория не помнила ничего, с тех пор как вошла в тот проклятый туман, головная боль усилилась, тело продрогло. Девушка очень медленно поднялась на ноги. Тело повело, Рапунцель едва сумела удержаться на ногах. Глаза устремились к сгущающимся зарослям сухих ветвей, замечая вдалеке шпили замка Чудовищ. Облегчённый выдох невольно сорвался с её губ. Девушка задумалась всего на мгновенье, прежде чем двинулась к Шону. Рапунцель застыла напротив его силуэта не в силах прикоснуться, тошнота застряла в горле, ей казалось, что она вот-вот рухнет снова и как бы не была велика её гордость, одной ей не дойти и Астория прекрасно это понимала. Голубые очи широко распахнулись, едва Рапунцель попыталась тронуть принца. Шон тут же принят сидячее положение, безмятежность стёрлась с его лица, дыхание сбилось, словно блондин увидел кошмар. Девушка растерялась всего на секунду. Густые брови сошлись к переносице, зелёные глаза сверкнули холодным отголоском затаённой боли и жгучей обиды, с примесью горделивого сопротивления. Тяжело выдохнув, Астория всё же заставила себя говорить, сквозь густую пелену тошноты, что с каждой минутой лишь усиливалась. — Что мы здесь делаем? — Голос звучал хрипло, горло засаднило, стоило словам сорваться с потрескавшихся губ. Принц не обратил на неё внимания, аккуратно поднимаясь с влажной травы. Дождь постепенно затихал, сменяясь тусклым сиянием звёзд. Рапунцель была довольно терпеливо, ожидая его ответа, которого в конечном итоге не последовало. — Я с тобой разговариваю, Шон! — Девушка почувствовала мелкую дрожь, что так противно сотрясала тело, выбивая из неё последние остатки сил. — Девушка, я не понимаю, что вы от меня хотите. — Принц растеряно воззрился на неё. Астория вновь застыла, не в силах поверить в то, что сейчас услышала. Ладонь прошлась по мокрому лицу, смахивая противную влажность, девушка вымученно улыбнулась. Почему он снова над ней издевался? Неужели ему мало того, что он сделал с ней два года назад, так почему снова? Или принцу нравилось смотреть на то, как она страдает? Рапунцель никогда этого не поймёт, сколько бы ни пыталась. Ироничнее всего было то, что, не смотря на эту глубокую обиду и ненависть равную любви, она всё ещё хотела оправдать его в своих глазах. — За что ты так ненавидишь меня? — Тихо сорвалось с её губ. Шон слегка наклонил голову, совершенно не понимая, что эта девушка от него хочет. Он просто не мог её ненавидеть, потому что не знал. Тело прошило болью, чуть ниже левой ключицы, принц неосознанно, прикоснулся к тому месту, пачкая руки в чужой, размывшейся крови. — Я не могу вас ненавидеть, потому что впервые вижу. — Превозмогая боль, прошипел он. Почву выбило из-под ног, мир закружился с новой силой, Астория закрыла глаза, ощущая, как по щеке бежит горячая слеза. — Ты, правда, издеваешься надо мной? — Её голос был безжизненно спокойным, таким ледяным, невольно что-то всколыхнулось у него в груди. Наверное, это было сердце, очень давно утратившее способность хоть что-то чувствовать. — Господи, Шон, зачем ты продолжаешь это делать? Тебе мало того, что произошло два года назад? Почему ты никак не можешь научиться быть мужчиной? — Она кричала на него, срывая голос, Астория так устала от этого, а ведь когда-то всё было совершенно по-другому, она любила его, а что теперь? Теперь она ненавидела его с той же силой, что когда-то смела, любить и изо дня в день, ненавидела себя за то, что, всё ещё не может отпустить. — Вы, наверное, меня с кем-то перепутали, мы и впрямь видимся впервые.***
В ванной шумела вода. В комнате царил полумрак, девушка лениво перебирала стопки одежды в шкафу, ощупывая ткань. Лин-Лин глубоко задумалась, ей никак не давали покоя последние события, особенно после этого совета, который они посетили днём. Куда исчезли Шон и Астория? Всё это было так странно, но больше всего её испугал животный страх в глазах Золушки, когда было названо имя того человека. Румпельштильцхен. Он всегда был королём страшных сделок, за которые требовал непомерно высокую плату. И тот, кому хватало выдержки, без зазрения совести заключали их, не гнушаясь ничем в достижении своих целей. Он был страшным охотником за должниками, и он же был самым сильным из возможных магов. Этот человек был тьмой в человеческом обличии, порабощающей всё на своём пути. Но как было известно, он никогда не действовал вне сделки. Что-то звякнуло, ударившись о пол, девушка опустила задумчивый взгляд под ноги. В неярком свете торшера, поблёскивал неполный блистер. Лин-Лин подобрала пластмассовую упаковку белоснежных таблеток. Осознание ударило её наотмашь, упаковка вновь выскользнула из рук. Китаянка медленно опустилась на колени, закрывая рот руками, дабы не издать ни звука. Вся её хваленая выдержка улетучилась. По телу прошлась волна раскалённого жара, остужаемая ледяными мурашками, прокравшимися по позвоночнику. Тело мелко задрожало и, кажется, она забыла, как дышать. Тяжёлый камень страха осел где-то в районе солнечного сплетения, пригвоздив её к полу. Дрожащей рукой она вновь потянулась к блистеру, оцарапав пальцы острым, блестящим, краем пластмассы. Здесь не хватало, по меньшей мере, трёх таблеток, не надо быть гением, чтобы понять, куда они делись. Кажется, лицо побледнело, а к горлу подступила тошнота. Каллиграфическим, незнакомым подчерком, на пластинке было выведено одно простое слово из тринадцати букв, которые стали тринадцатью кинжалами, вонзившимися в её сердце со спины. Китаянка не знала, сколько вот так просидела, на ледяном, каменном полу, желая стереть в порошок эти таблетки и своего супруга вместе с ними. Боль предательства острой волной осела в горле, едва позволяя издавать хоть какие-то звуки. Шум воды затих, Лин-Лин поднялась на ноги, стирая со своего лица все эмоции, оставляя чистый, белый лист. Рука схватила с полки первую попавшуюся ночную рубашку из полупрозрачной ткани. Девушка быстро преодолела расстояние до кровати, закутываясь в тяжёлое, тёплое одеяло. Тревис показался из-за двери одетый только в хлопковые пижамные штаны. Зелёные глаза задержались на крепком торсе парня, провожая не вытертую капельку, что так красиво очертив каждую мышцу, скользнула, вниз впитываясь в ткань одежды. Принц забрался на кровать, нависая над супругой, аромат жасмина окутал его, вселяя спокойствие в растревоженную душу. Медленным движением он провёл по пышному рукаву, её полупрозрачной, молочной сорочки, в тысячный раз, отмечая, насколько девушка красива. Вторая рука коснулась скулы, огладила гладкую кожу, скользнув в густой шёлк иссиня-черных прядей. На секунду девушка задержала дыхание от сладостного предвкушения его губ. Тревис накрыл уста девушки, в медленном, почти ленивом поцелуе, так сильно похожем на домашнее лакомство, самое вкусное из всех, что существовали в этом мире. Руки скользнули ниже, откидывая край одеяла, пальцы огладили живот, а поцелуи сползли ниже, очерчивая линию челюсти и шею, ровно до тех пор, пока горячее дыхание не коснулось груди. Лин-Лин оттолкнула парня, подтягивая одеяло к себе. Тревис посмотрел на неё, своими прекрасными глазами, похожими на расплавленное золото, самой высшей пробы, зрачки закрывали дивный оттенок, оставив лишь тонкий ободок золота, похожий на обручальные кольца. — Всё в порядке? — Его голос такой спокойный и участвующий, всегда вызывал бурю в душе, но сегодня она не позволила себе обмануться. Девушка просто кивнула, но Тревис слишком хорошо знал свою супругу. Принц сполз на свою сторону кровати, прижимая супругу к себе. Голова принцессы упала на его плечо, и она позволила себе посидеть так ещё немного, вдыхая цитрусовый аромат его тела. — Почему я тебе не верю? — Чудовище отбросил волосы с её лица, мягко целуя висок, щеку и кончик носа. — Что случилось? Лин-Лин закрыла глаза всего на секунду, пустота в душе пожирала всё, и ей было страшно. Китаянка сглотнула, распахивая веки. — Всё в порядке, просто я не хочу сегодня. — Отстранившись, произнесла девушка и вопреки желанию, в её голосе всё же проскользнули стальные нотки. — Спокойной ночи. — Перевернувшись на бок, молвила Железный Веер, закутываясь в одеяло по самую макушку. Тревис оставил лёгкий поцелуй на бледной щеке, решив, что завтра они обязательно поговорят. С ней что-то было не так и он это обязательно выяснит, а пока он не будет беспокоить свою девочку. Чудовище затушил торшеры, погружая комнату в темноту, придвинулся ближе к принцессе, обнимая её дрожащий силуэт, а внутри тяжёлым грузом осело беспокойство.***
Замок Золушек был окружён гигантским барьером в форме прозрачной тыквы, с рисунком в виде маленьких кружащихся тыковок, по всему периметру оранжевого купола. Роуз сидела в своём маленьком садике, сбежав из тесного плена замковых стен. Тело продрогло, поэтому она крепче закуталась в колючую, тёплую шаль. Сапфировые очи нашли маму, которая с невозмутимым видом пила чай рядом с ней. Никто не захотел объяснять, почему этот человек её ищет и уж тем более, почему она снова заперта здесь, в своей личной тюрьме похожей на кошмар. Особенно после того, как она увидела, насколько необъятен мир. Блондинка совсем не чувствовала себя в безопасности, даже если учитывать, что за ней неустанно следил каждый обитатель этого замка и дюжина охранников. Тревога тяжёлым комом осела в теле, теперь здесь было слишком тесно для неё одной. А ещё здесь не было его, того кого она теперь ждала всегда. Девушка медленно повернулась к матери, заглядывая в яркость её уставших глаз. Было уже далеко за полночь, а Роуз всё никак не хотела уходить, отсутствующим взглядом пялясь сквозь защитный барьер. — Мама, можно я посижу одна? — Клара покачала головой, а Роуз и не надеялась на другой ответ. — Ну, пожалуйста, всего несколько минут, со мной ничего не случится. — Милая. — Женщина вздохнула, она тоже ненавидела это, но ничего не могла поделать. — Ты же знаешь, это невозможно. Младшая Золушка поникла. Разве она много просила? Всего пару минут одиночества, и девушка прекрасно понимала все последствия, они хотели защитить её, но разве кто-то спросил, хотела ли она такой защиты? Может и правда, надо было позволить тому человеку увести её? Тогда всего того, что происходит с ней сейчас, просто не было бы. Роуз знала, что такие мысли — беспросветная глупость. — Хорошо. — С тяжёлым вздохом сдалась Клара. — Но я буду недалеко, пару минут Роуз и в постель. Девушка бесцветно улыбнулась, медленно кивнув. Материнская рука провела по бледной полосе на щеке принцессы, затем женщина наклонилась и поцеловала девушку в щеку. Ей было больно смотреть на то, как быстро погасли искры в её глазах, стоило вновь забрать подаренную свободу, а во всем была виновата Золушка, когда много лет назад заключила роковую сделку с Кином. Роуз поднялась с нагретого места, медленным шагом прогуливаясь у самой границы барьера. Повеяло холодом, на той стороне закружились снежинки, тут же тая, соприкоснувшись с горячим энергетическим полем барьера. Сначала Роуз решила, что глаза её обманывают, но когда Хоук улыбнулся, с таким облегчение и совсем по настоящему, сердце забилось быстрее. Они стояли так всего минуту, больше времени у неё не было, но даже этого с лихвой хватило, чтобы впитать его черты, надолго запечатляя в сердце. Принц поднёс раскрытую ладонь, к полупрозрачной стене в подобии прикосновения и Роуз сделала то же самое, к своему удивлению ощутив такую знакомую прохладу его пальцев. Лучезарная улыбка сама по себе расцвела на бледноватых губах принцессы, и Хоук ощутил волну приятного тепла, которую ему дарило только её присутствие. — Как ты? — Мягко произнёс он в надежде на то, что девушка услышит эти два простых, но таких компрометирующих слова. — Можешь не отвечать. — Тихо сказал он. — Я вытащу тебя отсюда, обещаю. — Улыбка на её губах слегка померкла, и она покачала головой, оборачиваясь на голос матери. — Это невозможно. — Прошептала блондинка. — И безрассудно. — По щеке скатилась кристально чистая слезинка, которую стёр ветер. — Я скучаю, Хоук. — Я тоже. Улыбка окончательно померкла, когда девушка вновь услышала, как мать зовёт её. — Мне пора. — Блондинка почувствовала, что снова плачет. — Не приходи больше, это опасно. — Девушка попыталась улыбнуться, но вышло объективно плохо. — Надеюсь, что мы увидимся совсем скоро. Золушка отошла от стены, вновь кутаясь в колючую ткань шали. А Хоук стоял в темноте освещаемой звёздами до тех пор, пока она давно не скрылась из виду, он ушел, когда первые лучи рассвета коснулись блестящих шпилей замка.***
Лучи солнца проникали в замковый коридор, разбиваясь на миллионы оттенков отражающих цвет витража. Пылинки в ленивом танце кружились в этих обжигающих пятнах света. Лин-Лин быстрым шагом направлялась в столовую, волнуя неспешный хоровод пыли. Тревис следовал за ней по пятам. Сегодня настроение девушки было совсем дурным и принц не оставлял попыток узнать, что происходит, но она упрямо молчала не желая говорить на эту тему и принца очень пугало это холодное как сталь пренебрежение с её стороны. — Я слышал Шон, и Астория вернулись в замок. — Издалека начал шатен, принцесса замедлилась. Полы длинного платья, стали колыхаться более размерено. Тревис слегка улыбнулся. — С ними всё в порядке? — В той же прохладной манере поинтересовалась девушка. — Да. — Кратко ответил принц. — Лин-Лин, что случилось? — В который раз спросил принц, гораздо грубее, чем хотел. Лин-Лин остановилась, сжимая руки в кулаки до побеления костяшек пальцев. Острый край упаковки от таблеток впился в руку. Принцесса стремительно развернулась лицом к парню. Волосы взметнулись за спиной, рассыпаясь по плечам. В её глазах царила тотальная пустота, а на лице различалась всепоглощающая боль и непонимание. Золотистые глаза нашли её руку, с которой капля за каплей, срывалась кровь. Девушка резко разжала кулак, протягивая принцу. — Что это? — Голос сорвался на втором слове, девушка пристально смотрела в его глаза, желая найти там ответы, но в них были только вопросы. Чудовище аккуратно забрал окровавленную пластинку, медленно повертев ту в руках. Лин-Лин тяжело дышала, почему-то нестерпимо захотелось расплакаться, но она подавила эту эмоцию. — Тревис, неужели нельзя было просто сказать? Зачем поступать так подло? — Её глаза были такими большими, в склерах уже собралась прозрачная влага. — Если ты не хочешь детей от меня, нужно было так и сказать. — Последние слова, она прошептала. Тревис притянул её к себе, мягко обнимая, обмякшую девушку, погладил волосы, путаясь в длинных прямых прядях. — Я не знаю что это, конечно это не моё, как ты могла такое подумать? — Голос звучал так умиротворяюще и спокойно, в его движениях не было спешки и это успокаивало девушку. — Как я могу не хотеть детей от тебя? — Тихо пробормотал он над тёмной макушкой супруги, вдыхая сладкий аромат жасмина. — Я люблю тебя больше самой жизни, и хочу от тебя всё, что ты можешь мне подарить. Лин-Лин, ты единственное солнце в моей жизни. — Тревис уткнулся носом в длинные волосы. — Если ты сама захочешь детей, их будет столько, сколько пожелаешь. Я найду того кто это сделал и убью! — Мрачным, густым тоном произнёс принц, всё ещё согревая в своих объятиях расчувствовавшуюся принцессу. — Ты простишь меня? От этих трёх простых слов она задрожала. Тревис был не виноват, но всё равно просил прощения, словно беря ответственность за её эмоции, словно это не она была не права. И как девушка могла подумать на него? Ведь он действительно очень любил принцессу и ежедневно показывал свои чувства. Но если это был не Тревис, то кто? Подобный расклад был выгоден лишь одному человеку, который всё ещё кружил над замком подобно стервятнику. И как Лин-Лин не догадалась раньше? — Прости меня. — Тихо пробормотала принцесса. — Я не должна была так думать. Чудовище отстранился от супруги, стёр влажные дорожки со щёк и улыбнулся так, как она любила. — Ты ни в чем не виновата. — Это бабушка! — В унисон ему молвила брюнетка. — Стоит нанести ей визит. — Хищно улыбнувшись, произнесла девушка.***
Женщина сидела за письменным столом сиротливо стоящем в углу комнаты, заполняя стопки каких-то бумаг, которые ей передали слуги замка Чудовищ. Лин-Лин вошла не постучавшись. Золотистые глаза незаинтересованно окинули не званую гостью. — Где твоё воспитание? — Не поднимая глаз, бросила женщина. Лин-Лин ухмыльнулась, она больше не собиралась унижаться и роптать перед этой женщиной, которая не заслуживала даже мимолётного взгляда в её сторону. Но вопреки этим убеждениям девушке было очень сложно. Королева всё ещё была её бабушкой и несмотря ни на что, воспитывала принцессу на протяжении всей жизни. Она должна быть благодарной. Но что если эти годы были её персональным адом? Тогда она тоже всё ещё должна быть почтительной. Закрыв глаза всего на мгновенье, она бросила смятую пластинку таблеток на стол. — Что это? — Грубо рявкнула принцесса. Сохранять спокойствие уже не удавалось, она схлестнулась с тигром, пути назад не было сегодня одна из них перегрызет другой глотку. Золотистые очи скучающе окинули пластмассу с контрацептивами. — Таблетки полагаю. — Изящные руки застыли над очередным листом. Лицо девушки стало твёрже, черты заострились в безмолвном гневе, который она очень скоро обрушит на эту женщину, за все годы унижений и за этот низкий поступок. — И как, долго выбирала, чем будешь меня травить? — Совершенно спокойно произнесла девушка, сложив руки на животе. Женщина улыбнулась, совсем также как и в детстве, когда раз за разом убеждала её во внешнем уродстве. — Лин-Лин, это глупо, почему ты решила, что это я? Разве стала бы я желать тебе зла? — Каждое слово лучилось добротой и заботой, до тошноты натуральными, но очень легко отличимыми от истины. — Потому что, больше некому. — Улыбка не сошла с лица той, кто назывался бабулей. Брови, прямые как лезвия меча сошлись над переносицей. — Так вот она твоя благодарность, за все, что я тебе дала? Как вообще можно подумать, что я буду делать такие вещи? Так вот, если ты не знала дорогуша, теперь, когда ты замужем, то переходишь под ответственность мужа. Не там ищешь ответы моя дорогая. — Улыбка померкла, подобно луне, на утреннем небосводе. — А теперь убирайся прочь, такого позора я ещё не видела, ты разочаровала меня Лин-Лин. Гнев закипал глубоко в душе, какой благодарности ждала эта женщина? Она прошла все уровни тартара, сверху вниз и обратно и так до бесконечности, пока Тревис не вызволил её из этой адской тюрьмы. Но больше всего, её раздражала фальшивая праведность, которая сочилась зловонием, обволакивая статный силуэт королевы. — Какой благодарности ты ждёшь? Мне поблагодарить за то, что ты заставила меня верить в то, что я уродлива или может быть за то, что в меня никто не влюбится, или за бесконечные пытки в подвале, после которых я не могла даже глаз открыть? За что из этих вещей мне тебя поблагодарить, бабушка? Женщина мягко рассмеялась, медленно поднимаясь из-за стола, в руке уже закручивалась воздушная воронка, она призвала веер, плохо дело. — А ты такая же, как и твоя мать, неблагодарный скот! Ты думаешь, мне было легко? Никогда Лин-Лин, но ты та, кем являешься сейчас только благодаря мне! Девушка опустила голову вниз, волосы полностью закрыли обзор, в ветер мягко лизнул ладони, девушка резко подняла глаза на идеальный силуэт женщины, что её растила, ветряной поток закручивался, разрастаясь, и Лин-Лин позволила себе отпустить его, сбивая бабушку с ног. — Не смей трогать мою мать! — Сквозь зубы процедила девушка. Золотистые глаза сверкнули, веер закружился в руке, и такая знакомая боль обрушилась на плечи, впечатывая принцессу в дверь. Воздух выбило из лёгких, китаянка закашлялась не в силах вдохнуть, затуманенным зрением фокусируясь на перекошенном от злости лице. — Тебе давно никто не преподавал урок, знай, с кем говоришь, соплячка! Не тебе меня судить, ты такая же дрянь, как и твоя мать, я дала вам всё, а вы так и не сумели быть благодарными. Видимо эта грязь в крови твоего деда. Ветер засвистел в ушах, когда Лин-Лин с трудом отползла от двери. Кнут обрушился на спину, разрывая темно-синее платье похожее на звёздную ночь. Девушка сжала губы, дабы не закричать, но болезненный стон всё же сорвался с губ. Лин-Лин перестала понимать, когда это закончилось, звуки и чувства вернулись только тогда когда, перед собой, она увидела стоящего на коленях Тревиса, который мягко гладил её по голове и нетронутым участкам плечей. К счастью бабушка не успела нанести серьёзных ран. — Т...Тревис? — Дрожащим голосом произнесла она, и выражение его лица смягчилось. — Да, да это я. — Мягко ответил принц, помогая Лин-Лин подняться на ноги. Железный Веер осмотрелась по сторонам. — А где она? — Тихо поинтересовалась принцесса, ощущая, как хватка на её руках становится крепче. — Там где и положено, в темнице, не волнуйся по этому поводу, больше она ничего тебе не сделает. Девушка слабо улыбнулась. — Ты в порядке? И почему после всего, что она пережила, девушке было безразлично собственное состояние, она беспокоилась о нём. Волна тепла окутала парня, и он кивнул, поднимая её на руки. — Я в порядке, когда с тобой все хорошо.***
В темноте ночи, прозрачный мужской силуэт навис над мирно спящей Золушкой, охранно неустанно караулила юную принцессу, но Золушка обсчиталась. Когда Кин приходил изъять долг, его ничто не могло остановить. Черты её лица были так красивы, отзываясь болью в чёрством сердце мага, он сразу вспоминал её. Ту чьё имя давно было выгравировано глубоко в душе. Вспоминал девушку, чьё имя осталось поблёкшим клеймом на его коже, ярко освещённой лунным светом. Его супруга. Он хотел забрать её прямо сейчас, но всё ещё не мог прорваться сквозь магическую защиту в материальном виде. Подобные вылазки, все, что у него было, чтобы ещё хотя бы раз взглянуть на лицо девчонки, похожей на неё. Тоска защемила сердце, а Кин всё смотрел, пока эта боль не стала невыносимой, только тогда его силуэт растаял в неясной дымке приближающегося рассвета. Оставив всего три слова. — Подожди ещё немного, С. Золотистое сияние растворилось, барьер рассыпался на кусочки, падая на землю со звуком разбитого стекла. Замок Золушек проснулся, взрываясь яркими сигнальными огнями. Кин оскалился, медленно шагая к главному входу. Ему было некуда спешить, у Золушки просто нет выбора. Лимит её уловок исчерпал себя и даже если здесь соберётся половина сказочного мира, никто не сможет ей помочь. Договор есть договор, и ничто не сможет его расторгнуть. Черные сапоги переступили порог парадной залы, там уже стояла вся стража, которую Кин раскидал одним щелчком пальцев, перешагивая через первую линию защиты. Пергамент в его руке, сиял мягком золотистым свечением, это была подпись Эллы, что с годами не померкла ни на йоту. Золушка смиренно ждала его сидя на троне, словно это могло возвысить её положение в глазах этого человека. Её уловка была слишком очевидной, она хотела потянуть время и что с того? Это всё равно не принесёт ей победы. Только выполнение контракта, поможет этой женщине. — Уходи Кин, ты ничего не получишь! — Властно произнесла женщина. Мужчина оскалился в кошачьей манере. Бумага в его руке развернулась, являя сапфировым очам Золушки давнюю ошибку, сияющую магическими чернилами подпись. Сердце ухнуло вниз, она обречена, не уберечь Роуз. — Что это значит? — Воскликнул юный голос со стороны входа. Семеро подростков пересекли порог залы. — Юный принц, пришёл спасти принцессу? — Его голос заставлял леденеть кровь в жилах, но Хоук стоял ровно. — Это невозможно, она принадлежит мне. Хоук оскалился, вытаскивая меч из ножен, он должен был убить его, только тогда их проблемы будут решены. Иных вариантов не было, и все это знали. Громкий смех разнёсся по залу, Кин щёлкнул пальцами, безобразные, черные твари вылезли из пола, ломая мраморное покрытие, но кого это волновало, ведь совсем скоро он заберёт блондинку отсюда, а это место станет их погибелью. Всё повторялось в точности, так же как и в сказочном городе, тела монстров разлетались по тронному залу, пачкая каждый сантиметр багровой, зловонной кровью. Это было похоже на азартную игру, кто уничтожит больше тварей и пока лидировала Лин-Лин, зная какую награду, получит, как только они выберутся отсюда, а они обязательно выберутся, по-другому быть просто не могло. Как в замедленной съёмке девушка метнулась к супругу, защищая тыл, разрубая сразу пятерых. — Роуз, Роуз. — Его голос был подобен мягкому, гипнотическому шёпоту, зовущему свою юную жертву в ловушку. Хоук отвлёкся всего на мгновенье, глазами отслеживая силуэт принцессы, нестерпимая боль пронзила спину, острые как бритва когти, разрубили доспех, пуская принцу кровь. На секунду он потерял ориентацию, а потом перед глазами всё поплыло, Белоснежный повалился на колени, выпуская меч из рук. Сайрус метнулся в его сторону, разрубая монстра. Роуз закричала, застывая в нескольких шагах от своего кошмара. Тело повело, когда один из многочисленных монстров зацепил и её, оставляя глубокую борозду пересекающую предплечье. Боль застелила глаза мутной пеленой, блондинка потерялась, застыв на месте. Тварь взорвалась, пачкая девушку кровью, Кин медленно двинулся на неё, но между ним и девушкой встала Клара. Роуз задрожала. — Ма… Мама, нет уходи! — Из глаз покатились слезы, а после потемнело. Превозмогая боль, принц поднялся на ноги, собирая последние крупицы сил, он переместил их за пределы замка. С тяжёлым стоном Хоук рухнул на траву. К нему тут же подоспел Тревис. — Я в порядке. — Махнув рукой, произнёс Белоснежный. Подул ветер, взвилась серая дымка, из которой вышел Кин. — Сейчас не будешь! Сквозь густые заросли деревьев прошмыгнул силуэт, над поляной заискрилось голубое сияние. Мужчина вынырнул из чащи, стремительно блокируя атаку Румпельштильцхена. — Все в портал живо, если вам дорога жизнь! Кин усмехнулся. — А ты не меняешься старый друг. Эти слова стали последним, что услышала Лин-Лин, когда они с Роуз растворились в голубом сиянии.