Выбор

У малыша растрепанные каштановые волосы, маленькое хрупкое тельце и внимательный взгляд. Он смотрит удивительно умными и невероятно проницательными серо-голубыми глазами. Союз лишь на долю секунды вздрагивает под столь знакомым выражением глаз и искренне улыбается своему первенцу. Ребёнок только у него появился, а СССР уже готов сделать ради него всё что угодно. Подходящее имя приходит на ум сразу – Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. РСФСР. Россия. Мальчику всего год, а он уже отлично ходит и пытается разговаривать. Пытается даже больше, чем трёхлетний Казахстан. И конечно же, Россия отбирает у последнего игрушку. Пытается отбирать. Плачет и пытается снова. И будь Союз проклят, если это не раннее проявление знаменитого русского упорства. России два. Он всё ещё пытается отбирать игрушку, пока что чуть ли не единственную, учитывая ситуацию в стране, но больше не плачет, когда получает отпор. Он всегда широко улыбается отцу и почему-то никак не приближается к только появившемуся у них Украине, однако постоянно маячит где-то рядом с ним, особенно когда родитель не может находиться рядом. "Не ревность, – понимает с облегчением Союз, – лишь волнение за младшего и боязнь сделать что-то не так". России три, и СССР может поклясться, что Казахстан далеко не всегда виноват в потасовках. У младшего русского слишком невинный взгляд. Все покупаются. Даже сам Союз. Россия больше не отбирает игрушку у старшего – теперь он берёт её, пока тот не видит. России четыре, и он терпеть не может Казахстана: от него одни проблемы. Но Казахстан старше и пока что сильнее. РСФСР получает очередную взбучку от отца и, вытирая слёзы, уходит во двор. Забрав ту самую любимую игрушку, которая почему-то досталась Украине, а не ему, он развлекает маленькую Беларусь. А Союзу кажется, что глаза России стали темнее и глубже. От этого на сердце становится тяжко, но уверенность в своей правоте не позволяет извиниться. РСФСР пять лет, и Коммунист уверен, что тот учится слишком быстро. Он больше не дерётся с Казахстаном, однако слёз теперь у того больше, как и победных улыбок у Росса. Наблюдая за тем, как Украина успокаивает брата, а его второй сын с абсолютно невинным видом сидит рядом, Союз впервые задумывается о том, что быть одним из множества республик в их большом семействе не так просто. Возможно, наличие огромного числа братьев и сестёр не настолько прекрасная вещь, как СССР предполагал в детстве. В семье появляются Армения с Азербайджаном, а ещё через полгода и Грузия. России шесть и он больше не бегает жаловаться к отцу. Не то чтобы ребёнок делал это часто. Но сейчас не делает совсем. Беларусь тоже. Она бегает к России. Украина не отстаёт и всюду следует за ними, пытаясь подражать старшему. А СССР, из укрытия наблюдая за тем, как тот подкладывает Казахстану навозную бомбу (умудряясь при этом не попасться на глаза, ведь даже Союз заметил его совершенно случайно, когда возвращался в кабинет), долго раздумывает над тем, где его мелкий вообще её взял. России семь, Казахстану девять, но доставать младшего брата становится сложнее. Силы уравниваются по мере того как взгляд Росса становится внимательнее, а улыбка на губах хитрее. Коммунист не верит в Бога и во всё сверхъестественное, но уверен, что где-то там дух Российской Империи над ним насмехается. Украина перестаёт бегать за братом и объединяется в команду с Казахом. Они жить не могут без розыгрышей и войн с РСФСР, но всё чаще оказываются выбитыми из игры. Россию ничуть не волнует, что противники превосходят его числом. Он привык. РСФСР восемь и ему порядком надоело слышать от Украины насмешки. Союз прикрикивает на старшего сына, когда его глаза темнеют и он собирается ударить младшего. Россия смотрит на него, и СССР замолкает. Он уже видел этот взгляд. Как раз в это время появляются Узбекистан и Туркменистан. Следить за таким количеством детей самостоятельно, поддерживая порядок в доме, нереально, да и государственные дела не ждут. Благо, соседки часто вызываются помочь с юными республиками, а старшенькие всячески помогают в хозяйственных делах. Союз очень гордится ими. – Вот это пионеры растут! России исполняется девять и они переезжают в дом в разы больше прежнего. Настолько, что у кого-то из детей может появиться личная комната. Каким образом республики будут решать этот вопрос, СССР знать не хотел, сосредоточился лишь на проблеме отсутствия соседей, а значит, младших придется оставлять на попечении старших. Он оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть как Россия держит палочки в кулаке и сообщает: – Побеждает тот, кому достанется короткая! В итоге комнату забирает Беларусь, затем радостно мчится вместе с братьями на второй этаж, а Союзу остаётся лишь наблюдать за тем, как Россия выкидывает остальные три палочки, такие же короткие, как первая, которые так и не успели вытянуть Украина с Казахстаном. РСФСР нелепо улыбается отцу и почти шепчет: – Она же моя младшая сестра, что я мог поделать? Коммунист снисходительно качает головой и обнимает сына. Он не может злиться на него, никогда не сможет. На следующий день к ним присоединяется Таджикистан. России десять и он играет с отцом в футбол, раздумывая над обманным манёвром, пока СССР понимает, что играть с сыном удивительно сложно. Мелкий ухмыляется и уводит корпус вправо, а Союз забывает о своих мыслях и упускает мяч, который летит в его ворота. России одиннадцать и он начинает интересоваться историей своей страны. Эта тема напрягает главу семейства, поэтому когда РСФСР спрашивает у него про Российскую Империю, тот лишь яростно рычит и приказывает не упоминать о нём больше. России двенадцать и он следит за младшими, пока отец сутками пропадает на работе. РСФСР пытается быть достойным сыном. Качает беспокойного Таджикистана, следит за Туркменистаном и Узбекистаном, которых так и тянет на приключения, пытается примирить Армению с Азербайджаном и вразумить Украину, в котором проснулся дух соперничества и теперь тот делает всё, чтобы стать лучше него. Казахстан долго смеется и уверяет, что тот ведёт себя точно также, как и Россия когда-то. Это немного радует подростка, ведь правду о том, что Россия считает себя самым... странным из детей Союза, никому знать не обязательно. РСФСР тринадцать, и он находит старую фотографию, на которой изображен Российская Империя со своим наследником. Картинка черно-белая, но даже так виднеется огромное сходство между дедом и внуком. Подросток прикусывает губу и думает: не потому ли отец иногда так на него реагирует? Через несколько месяцев Союз приглашает в их дом своего близкого друга. Младшие весело бегают вокруг гостя и расспрашивают его буквально обо всем, пока двое старших республик стоят в стороне. – Не нравится он мне, – с подозрением проговаривает Казахстан. – Моё нутро так и кричит от плохого предчувствия... Русский согласно кивает, потому что тоже это испытывает. Стоит ли говорить отцу? Нет, не вариант; тот даже слушать не станет, ведь доверяет товарищу, кажется, даже больше, чем какому-то предчувствию детей. Коммунист подзывает их к себе и знакомит с Рейхом. Первое, что подмечает немец – старшие не похожи на родителя. Следует шутка, в которой гость спрашивает у владельца территорий, не боится ли тот получить пулю в лоб, как его предшественник. РСФСР чувствует как старший брат уже сейчас готов наброситься на Рейха за такие слова, а потому незаметно хватает Казахстана за руку и сжимает ладонь. Союз просит не говорить ерунды, но еле заметно вздрагивает, что не укрывается от Третьего. От России тоже. РСФСР четырнадцать и он впервые серьёзно ссорится с отцом. В тот день СССР приносит ещё одну республику домой. Киргизия похож на маленькое солнышко и сразу же привязывается к Казахстану. К пятнадцати годам старший хоть и помогал русскому с повседневными делами, но часто уходил в себя. Виновата ли в этом богатая фантазия или недостаток внимания со стороны родителя, РСФСР так и не понял – да и не до раздумий приходилось. Работы было навалом, а времени и сил не хватало. Видимо, нервы сдают именно в тот момент, когда подросток советует отцу обустроить третий этаж, ведь с такими темпами их семья не вместится ни в один дом, а в ответ получает лишь бессмысленные упрёки. Сперва он растерян. Потом, неожиданно, взгляд его стал злым, даже грозным, в его зрачках будто бы сверкали молнии. Разве Союз не знает, сколько сил он прилагает каждый день? Их ссору, наверное, слышно на весь дом, пока вся кровожадная злость не погашена лишь одной холодной фразой: – Ты меня разочаровал. Кажется, в доме, полном детей, никогда не было так тихо. Россия беспомощно смотрит в пустые от гнева глаза отца, на то, как сжимаются его челюсть и кулаки. РСФСР моргает, медленно, рассеянно изучая равнодушное лицо перед ним, пока его разум возвращается в реальность. К своему стыду, он чувствует себя...преданным. – Прости, пап. Ты абсолютно прав, – проговаривает русский, глотая ком в горле. – Но я старался, правда. Он быстро собирается, выходит на улицу и направляется к полянке посреди леса, находящейся недалеко от дома. Там часто играли республики днём, когда погода позволяла. Россия садится под деревом и закрывает лицо руками. Так и сидит несколько минут. В царившей тишине слышно, как он сдержанно всхлипывает, напрасно стараясь подавить подступавшие к горлу слезы. Подросток успокаивается, хоть и продолжает тихо плакать и, сам того не замечая, засыпает. Просыпается он от того, что его бережно подняли на руки и по-родному поцеловали в макушку, шепча извинения. РСФСР не может сдержать слез, когда просыпается, и плачет навзрыд, прижимаясь ближе к Союзу, который мягко и успокаивающе покачивает его на руках, как маленького ребенка. России стыдно и он понимает, что должен перестать плакать, но он ничего не может с собой поделать, только утыкается лицом в шинель родителя и плачет. – Медвежонок, в чём дело? – спрашивает отец, присаживаясь с республикой на землю. СССР хмурится, видя истерику сына. Не может его ребенок впасть в такое состояние из-за обычной ссоры. В груди поднимается глухая паника. Он безумно сильно переживает за Россию. Он любит своих детей. Слишком сильно, чтобы допустить даже мысли, что с ними может что-то случиться. Ему невыносимо каждый раз, когда он надолго оставляет их одних, но он вынужден этого делать, потому что у него были обязанности перед всеми людьми, проживающими на его территориях. Особенно совестно перед РСФСР, который каждый раз берёт на себя заботу о младших. Если в этом и есть причина срыва, он себя ударит. — РСФСР, посмотри на меня, – твердо говорит коммунист. Мальчик вздрагивает от такого тона, сжимает руками шинель и поднимает голову. В серо-голубых глазах блестят слезы, от чего Союз чувствует болезненный укол в сердце. Он смутно догадывается, что это его вина, но причину надо знать наверняка. – Скажи мне, в чём дело? – приказной тон не исчезает, но это единственный способ успокоить парня. Он вытирает слезы с лица сына, несколько раз проводит руками по его спине, встряхивает, заставляя мышцы расслабиться и устраивает на своих коленях поудобнее. Русскому хочется все выложить, рассказав, что его мучает, и скрывать одновременно, от чего голова идёт кругом, нос заложен, горло неприятно зудит, а в груди всё будто горит. Действия отца помогают и чувствуется расслабление. Только тот собирается ещё что-то сказать, как РСФСР его опережает: – Почему ты меня не любишь? – Что?..– лицо отца вытянулось от удивления. Видно, не такого ответа он ожидал. РСФСР рассмеялся бы при другой ситуации. – Всё из-за того, что я так похож на дедушку? Ты поэтому меня ненавидишь? Поэтому так часто холоден со мной? Ты меня боишься? – Россия и сам удивляется, как пусто и равнодушно звучит его голос. Вот вроде совсем недавно он рыдал и не мог даже вздохнуть, а сейчас поразительно спокоен. Подросток догадывается, что это из-за того, что он перегорел, но в данный момент это даже хорошо. – Нет, медвежонок, конечно, нет, я не... — Союз запинается, не зная, что сказать. Он смотрит прямо на тусклый, почти мертвенный взгляд, и ему становится жутко. Потому что он больше всего боится, что Россия навредит себе. Он никогда не хотел доводить до этого, но в итоге довел. Хреновый из него отец. – Тебе стало бы легче, будь я другим? – подросток замешкался. – Или если бы меня не было вовсе? – сразу после этой фразы ему прилетел сильный подзатыльник.– Ай! Больно вообще-то, пап! –Больно?! Знаешь, как мне больно слышать такое?! – СССР обхватил лицо сына ладонями.– Пожалуйста, родной, не говори подобного. Ты всем нам нужен. Ты нужен мне. Прости меня. Я не умею извиняться, но я сделаю всё, чтобы это исправить. Клянусь. И ещё одно, насчёт сходства с Российской Империей... Россия медленно хлопает ресницами и пытается вслушаться в слова отца. До уставшего, сонного и равнодушного мозга всё доносится словно через вату. Подросток долго смотрит в лихорадочно блестящие янтарные глаза и лицо, искаженное страхом и решительностью, а потом медленно кивает и прикрывает веки. Просыпается республика уже в своей комнате, судя по часам на прикроватной тумбочке, глубокой ночью. Рядом с ним спит Украина и старший ласково треплет того по голове. Зря он сбежал сегодня в лес, только заставил младшего переживать. России всё ещё четырнадцать и Союз рассказывает ему, наверное, один из самых личных, глубоко зарытых внутри, секретов. Всё своё детство СССР провёл в переживаниях о том, почему он так не похож на Российскую Империю. Россия ухмыляется, когда вспоминает эти слова. Зря отец раскрыл такой факт о себе. Ой, зря. Теперь не отвертится, уж сынишка об этом позаботится. Он плохо помнит, что сказал отец дальше, но теперь точно знает, схожесть с предком - повод для гордости, но не этот факт определяет его будущее. Важен лишь его выбор, его поступки. РСФСР притягивает к себе украинца, обнимая того, как плюшевую игрушку, и вновь засыпает.