Полина, не ожидавшая гостей, совершенно не удивилась, увидев на пороге Рому. Он переминался с ноги на ногу, нервно курил и бросал на неё резкие взгляды.
— Морозова, ты хули тугодумишь? Может пригласишь в дом пройти? — раздраженно выдал парень и тут же шикнул, когда девушка отвесила ему подзатыльник.
— Пятифанов, ты забыл, что я не твоя шпана дворовая? Ещё раз такой тон услышу, забуду, как тебя зовут! — Полина так и не пригласила его, но из коридора двинулась на кухню, что и было знаком войти внутрь.
Ромка сделал ещё пару затяжек и кинул сигарету рядом с крыльцом, примяв ее ногой. Строгий голос Морозовой всегда отрезвлял, как надо. Она правда не впервые обещала парню, что перестанет не то, что пускать его в дом, а вообще отвечать и как-либо общаться, но сама понимала, что Ромке только и надо один раз напомнить, что рядом есть всегда трезво думающий человек, к которому он может обратиться, так что спускала ему с рук такие грубоватые выходки. Пятифан аккуратно вошёл в дом и, раздевшись в коридоре, прошёл за Полиной на кухню. Та уже заваривала какие-то травы, которые обычно собирала летом по совету деда и сушила, чтобы потом заваривать время от времени. Парень плюхнулся на стул и сложил руки на столе, упав на них головой. Полина села рядом и пригладила его волосы рукой.
— Выпей, поможет, — она отхлебнула из кружки и ждала пока то же сделает Пятифан. Он всё-таки поднялся и принялся потягивать маленькими глотками отвар. Жидкость с одной стороны согревала, а с другой приятный холодок ощущался на языке.
— Это мята? — довольно улыбнулся парень.
— Мята, мята. Чем ещё тебя зверя успокаивать, — Морозова откинулась на стуле, — И что случилось? — она помедлила, — Давно не видела тебя таким.
— Ничего не понимаю. Устал. Сон на днях видел, хоть стало ясно, кто в кустах все это время сидел, — он обернулся на девушку, которая была в курсе его сновидений, — Заяц, представляешь? Белый такой. Летом главное! Летом и белый, к чему это?
— Ты мне с такой интонацией это говоришь, чтобы я посмотрела? Как будто сам до сих пор не догадался, — она фыркнула и вышла из кухни.
Конечно Рома догадывался. Только не знал, как реагировать. У него никогда чуйка не работала, разве что в самые ответственные моменты. Поэтому и сейчас он не знал стоит ли доверять самому себе.
— Твоё счастье, что я тебя с полуслова понимаю, — она смотрела на удивленного Рому, — Ты прости, мята заговоренная была, не знала сработает ли, но ты бы, наверное, и без неё мне все выдал, — она с особой нежностью тасовала потертые игральные карты.
— Кто тебя ведовству учил-то? Ты ведь мне никогда не говорила, — он в один глоток допил отвар, зная, что так будет легче подруге.
— Бабушка, — она грустно улыбнулась, — Все чему могла меня маленькую научить - поведала, а дальше я сама ее записи нашла, вот и тренировалась.
— Так это, когда я сутки спал, ты намудрила? — Рома вскинул брови, видя, как Морозова начинает хихикать.
— Прости, Ром, я там видимо что-то перепутала. Я тогда заговаривала травы, чтобы ты сон подробнее увидел, но сам понимаешь, маленькая была, мало ли что перепутала, вот ты и отсыпался, — она наконец села рядом, — Так давай, вспоминай все, что видел во сне.
Пятифан закрыл глаза, пока Полина перекладывала карты на столе. Он не смотрел, чтобы лучше сконцентрироваться на воспоминаниях, а не переживать с самого начала, что же покажут картонки. Полина что-то шептала себе под нос и, когда кажется передвинула каждую карту раз пять, наконец сказала Роме открыть глаза. Девушка начала открывать карты и с каждой новой улыбалась все больше. «Все поняла», — сделал вывод парень и ждал, когда же Морозова посвятит его в то, что увидела.
— Ром, пускай все на самотёк, — заметив, как тот собирался возмутиться, она быстрее продолжила, — Ты же знаешь, карты не врут. Если говорят мне молчать, чтобы ничего не испортить, значит нужно молчать. Просто доверься им тоже, тут все само разрешится, подождать только нужно.
— Ладно, ты вон мне на Катьку разложи, хочу узнать, что там у неё на уме, — он ухмыльнулся, что озадачило Морозову.
— А чего это тебе на Смирнову? С каких пор она тебя вообще интересует? — Рома внутренне смеялся, видя, как подруга ревнует, сама того не понимая.
— Ты раскладывай, там уже посмотрим, с чего это она меня волнует, — он подпер голову рукой, выжидая.
Полина вновь начала перетасовывать, чуть подрагивающими руками. Узнать, что другу нравится Катя, не нравилось по двум причинам. Первая - это желание самой Морозовой стать ближе к блондинке и наконец разобраться в своих чувствах. Вторая - это предыдущее предсказание. Она точно видела, что судьбоносный заяц из сна Ромы - Антон, и пусть им пока рано бросаться в объятья друг друга, но от судьбы они точно не сбегут. Чего стоит только переезд Петрова, который показывала шестерка пики, даже он был не кошмарной случайностью.
— Дама буби выпала, — Полина разомлела, когда увидела карту, а затем щелкнула Рому по носу, — Никакой тебе Катьки, понял?
— Я то все понял, другое дело, что ты как слепая белка, — он рассмеялся, смотря на недоумение Морозовой.
— А белка почему? Или тебе, волчаре, лишь бы единственным хищником быть? — она наконец подхватила его настроение и тоже посмеивалась.
— Ну что же единственным, у нас ещё глуповатая лисица бродит, которая мне больше трусливую землеройку напоминает, — Рома встал из-за стола, — Ладно, пошёл я, ещё отоспаться надо после твоих заговоров.
Пятифан вышел в коридор и оделся, ожидая, пока подруга его проводит. Морозова как-то слишком долго копошилась на кухне, и парень уже думал просто уйти, когда она наконец вышла. Полина протянула ему мешочек с травами:
— Будешь пить каждый день или хотя бы день через день. Тебе сейчас самое то будет, хоть не поджаришь никого ненужного, — сунув ему в руки сбор, она наклонила его голову в себе и поцеловала в лоб, что-то прошептав.
— Понял, спасибо, — Пятифан распрямился и вышел. Полина давно запретила ему прощаться, говоря, что это ее несчастливый знак, так что Ромка послушно выполнял указание.
Дошёл до дома он даже быстрее, чем сам планировал. Время у Полины всегда летело быстрее, чем обычно, так что на улице была уже темень. На кухне он быстро собрал себе бутерброд из того, что нашёл в холодильнике и запил его чаем. Хотелось позвонить Антону, чтобы узнать, как он там, но опрометчиво за все разы, так и не спросил номер телефона. Полина, даже не услышав вопроса, просто констатировала: «Номер Петрова хочешь? Если спросит откуда, скажешь, что подсмотрел у Лилии Павловны». Рома мысленно благодарил подругу, интуиция которой часто пугала его. Он тут же положил трубку и набрал новый номер. На другом конце раздались гудки, а затем раздался мелодичный голос женщины:
— Здравствуйте, кого я слышу? — она шикнула на кого-то, прикрыв трубку рукой.
— Здравствуйте, а можно Антона? Это его одноклассник, — он неловко замолчал, — Рома.
С той стороны послышался окрик, и через пару секунд Пятифан слышал неровные вздохи.
— Ты куда так бежал? Я тут вроде исчезать не собираюсь, — ухмыльнулся парень, внутренне радуясь, как ребёнок, такому порыву блондина.
— Тебе все расскажи, — он улыбнулся, — Я надеюсь ничего не случилось?
— Просто хотел узнать как ты там.
После этих слов неожиданно для обоих разговор затянулся на два часа. Узнавать подробности друг о друге было удивительно приятно. И когда Антон затягивал монолог минут на пять, Рома даже не пытался перебить его и вставить свои комментарии, потому что слушать, как блондин заворожённо рассказывает о том, что ему действительно нравится, и представлять, как у того сейчас должны гореть глаза, доставляло невероятное удовольствие. Но даже так Антон останавливался время от времени и уточнял точно ли Роме интересно. Второй отвечал что-то невнятное, но утвердительное, и парень продолжал свои рассуждения. Уже под конец, когда время клонилось к одиннадцати, уставший Антон лишь что-то мурлыкал в трубку, пока Рома говорил о чём-то совсем неважном, только бы послушать голос парня на другом конце чуть подольше. Наконец блондин тихо, но довольно пожелал Роме спокойной ночи, и тот немного раздосадованный все же повесил трубку.
Лёжа в кровати, парень не мог решить чего хочет больше. Уснуть в надежде увидеть Антона во сне или вспоминать все детали разговора, чтобы знать о чем поговорить потом. Травы Полины видимо дали о себе знать, так что ничего не решив, он все же уснул.
***
Ромка проснулся от тяжести на груди. Над головой возвышались стебли папоротника, который с прошлой встречи зацвёл. Он приподнял голову и увидел зайца, сидящего на нем.
— Совсем осмелел. И что мне с тобой делать, — парень аккуратно протянул руку на пробу и, не заметив сопротивления, погладил животное. То забавно дергало своим носом, но недовольство совсем не проявляло, — Ну точно, как Антон.
Рома взял зайца на руки, поднялся и прошёл к бревну рядом с берегом. Там он сидел, осматриваясь вокруг и подмечая, что вся поляна будто наполнилась светом и свежестью, чего не было в реальной жизни даже в самые светлые дни. Заяц, удобно устроившийся на коленях, резко навострил уши, привстал и стал обнюхиваться. Пятифан напрягся вслед за ним и замер, чтобы животное точно смогло сконцентрироваться на ощущениях. Услышав утробное рычание он заметно заволновался, а когда из кустов появилась морда волка, совсем перепугался. Заяц, обернувшийся на шум, быстро спрыгнул с коленей и помчался к зверю.
— Сам в лапы хищника? Совсем что ли? — Ромка встал, но увидев, как волк рыкнул уже более враждебно, сел обратно.
Животные скрылись, а парень силился понять, что же всё-таки произошло. Решив, что он точно не разберётся, Рома развернулся к озеру и, ещё поразмыслив, скинул одежду и нырнул. Впервые вода не была холодной, она согревала, но не обжигала, как это обычно случалось. Тогда-то Пятифан понял, что не чувствует всеохватывающего жара, к которому уже привык. Нырнув как-то слишком глубоко, он понял, что в легких совсем не осталось воздуха. Он прикрыл глаза и потерял сознание.
***
Очнулся парень совсем бодрым и, когда увидел время, понял, что послужило этому причиной. На часах был двенадцатый час дня, так что Рома подорвался с кровати, чтобы успеть переделать все, что запланировал. Заглянув в спальню матери, он удовлетворенно выдохнул, радуясь, что та сегодня отдыхает дома. Приготовив какое-то подобие завтрака, чтобы родительница могла не заморачиваться с этим, когда проснётся, Рома вышел во двор. Закончив со всем, что запланировал, парень вернулся в дом и увидел на кухне довольную женщину, которая завтракала тем, что приготовил сын.
— Спасибо, Ромочка, — она встала, чтобы убрать посуду и, заварив две кружки чая, вернулась к столу, — Ты у меня таким вырос, всегда буду поражаться твоей силе, — женщина совсем печально улыбнулась, отпивая чай.
— Мам, а ты как поняла, что отец, ну, тот самый? — Пятифан не смог поднять взгляд, зная, насколько болезненна эта тема, но и промолчать не получилось.
— Я в него первая влюбилась, а он все бегал от одной к другой, — она вздохнула, — Я даже не надеялась, что он мой, поэтому крутилась возле него какое-то время, потом поняла, что бесполезно это. А однажды, когда опять увидела его в компании какой-то знакомой, не выдержала и в лес убежала. Сидела там на одной поляне с озером красивым, ещё и замерзала, но думала, что домой точно не хочу. Если вернусь домой, то там отогреюсь и вскоре опять его увижу. Так и сидела бы, пока ко мне олень не вышел. Я перепугалась вся, лесное животное оно на то и животное, никогда не знаешь чего ждать. Уже похоронила себя, а он с другой стороны выходит, запыхавшийся весь, злой и счастливый одновременно. Поглядели они с этим оленем друг на друга, и зверь так и ушёл, ничего не сделав, — в глазах женщины стали собираться слёзы, — Подошёл и говорит: «Люблю тебя! Прости меня, если сможешь, я только тебе признаться хотел, а ты убежала. Все обрыскал, думал, что уже сам от страха за тебя умру.», — капли всё-таки начали скатываться по щекам, несмотря на то, что женщина пыталась сдерживаться, — Я и согрелась в миг. Мы с ним потом ещё долго к настоящей любви шли через ссоры и крики. Но все было легче, зная, что вот оно твоё, родное, рядом, — она утёрла слёзы руками и посмотрела на сына, — Ты у меня умный мальчик, сразу поймёшь, когда своё встретишь. Не волнуйся главное, все будет, только не бойся.
Они, связанные духовно, одновременно поднялись и обняли друг друга. Роме пришлось согнуться, чтобы умостить голову на плече матери, пока та гладила его по волосам и шептала что-то успокаивающее, будто извиняясь, что вечно пропадает на работе, а не с родным ребёнком. Рома все понимал. Понимал, что отец не виноват в том, что война никого не щадит. Понимал, что у мамы не было другого выбора, кроме как бросить все силы на работу, чтобы прокормить их двоих. Понимал, наконец, что же всё-таки родственная душа значит в жизни человека.
Они ещё долго разговаривали. Мама рассказывала, как они жили до рождения Ромы и как после, как были счастливы, как ссорились и как мирились. Когда время было около семи вечера, парень заварил себя травы от Полины, выпил их и решил пойти к Антону, надеясь, что тот согласится с ним погулять.
Рома почти бежал до дома новоявленного друга. Карина открыла ему дверь и тепло поздоровалась, сразу же позвав Антона вниз. Быстро договорившись не столько с парнем, сколько с его матерью, Пятифан вытащил блондина на улицу, и они пошли сквозь лес. Казалось, что темы для разговоров не закончатся. Разные интересы впервые становились не причиной конфликта Ромы с кем-то, а желанием узнать все больше и больше нового.
Они присели на лавочку, которую сделал один из тех деревенских, что желали облагородить место жительства. Пятифан курил, а Антон рассказывал о книге:
— А ты не читал ее? Если нет, то у меня она есть, если захочешь, я могу дать на время, — улыбнулся Петров и потёр руки.
— Замёрз совсем? — получив утвердительный кивок, Ромка взял пальцы Антона в свои руки и начал согревать их своим дыханием. Приятно поражённый блондин молчал не в силах сказать ни слова, — Ты продолжай, мне правда интересно, — парень перестал обдавать чужие ладошки воздухом, но из рук не выпустил.
Антон смущенный продолжил рассказывать обо всем подряд. Когда Рома понял, что замёрзли у блондина не только руки, он потянул его по направлению дома. Там, вернув его Карине почти в руки, они довольные попрощались, и две фигуры на крыльце провожали Рому взглядом, пока тот совсем не скрылся из вида. Антон, довольный всем происходящим, умылся и заснул сразу же, как только упал в кровать.
