* * *
- К слову, Путешественник тоже к тебе приходил на днях? - обратился к нему Аято, поправляя перед зеркалами снятую со столетнего манекена броню предков. Итто нахмурился - выглядело странно и немного нелепо на его тонком и грациозном коммисаре, но... а зачем? - Да, приходил. Предлагал отправиться в это...как его там, Сумеру. Где каждый куст норовит откусить тебе ногу. - И что думаешь? Отправишься с ним? - Только если будет, на кого бабулю и ребят оставить. А ты, аники? - Пока думаю. Если оставить моих двоих наедине, могу вернуться к дому, полному даже не новых членов клана Камисато, а щенков сиба-ину. Итто отошел к стене и подпер ее плечом, наблюдая за Камисато. Они предложил в шутку познакомить Аято с бабулей Они, и тот воспринял, похоже, идею слишком серьезно. В голове Аратаки рождались шутки, одна другой лучше, и только поэтому он помалкивал. - Итто, пожалуйста, посмотри - в углу достаточно подношений, чтобы угодить ей? - донеслось от Аято. В угол послушно посмотрели - и к чему столько богатств и угощений, к бабуле что, свататься за “внучка” идут? - Аники... ты слишком серьезно это воспринял. И что за дело у тебя с этими доспехами? С чего ты их вообще взял - красивые, кстати. Прямо-таки первобытную дрожь в жилах ощущаю. На они посмотрели с сомнением, словно он сказал что-то глупое. Был теплый и солнечный денек, с легким дождем с утра, и кончики волос у Аратаки смешно торчали, придавая ему сходство с ежом. С рогами. - Между прочим, я провел определенного рода исследование культуры они, чтобы не просыпать рис перед твой бабушкой, цени это! - оскорбился Камисато. - Ей столько не потребуется, Аято, достаточно будет мешка риса и овощей, я с рынка по пути куплю. Будете пить чай и говорить, а я пока крышу у нее починю. Все просто, а? Комиссар почти с сожалением снял с себя шлем времен своего дедушки. - Даже не будет битвы не на жизнь, а на смерть? Кажется, стало доходить. Аратаки громко рассмеялся, а потом подошел, и сгреб Камисато в этих самых доспехах, в которых его предки сражались с людьми и рубили головы непокорным ёкаям. Прижал к своему нежному, как у теленка, горячему сердцу. - Ты тоже подумал, что бабуля - не человек, а моя настоящая бабушка-они? Ха-ха!* * *
И, в конце концов, этот разговор должен был настать. - О такой детали нужно было сразу меня предупреждать, Итто. - Аято был зол, своей редкой неприкрытой злостью, когда его нижняя губа дрожала от невысказанных ругательств, а крылья носа широко раздувались. А, казалось бы, человек должен быть как минимум польщен, если ему чудовище сердце на раскрытых ладонях преподнесет. Отцветала сакура, закатывалось солнце, рыжее, как желток, и хотелось броситься в охровые воды, на которые падали розовые лепестки. Итто вовсе не хотелось включать дурачка, которым следовало бы сейчас притвориться - он чувствовал, как багровеют его уши и скулы. - Я ведь говорил, Аято... что чувства большие и сердечные, - у огромного они не получилось при всем желании уменьшиться, чтобы уйти от чужого взгляда, - и я знаю, что тебе не пристало вечно развлекаться с они, и однажды наступит день, когда придется жениться и заводить наследников. Знаю я все. -И все равно говоришь такое... -А как я могу не, аники? - они протянул свои огромные ладони к чужому поясу и обхватил его без труда, - если бы я мог показать, как вижу тебя. Ты не просто самый крутой человек, которого я когда-либо знал после бабули, я еще и в...влюбился в тебя - и поэтому прошу просто не прогонять, пока не наступит этот твой политический брак. Разве плохо, когда так? Эх, если бы Итто мог заметить, что с ним комиссар нежнее, чем с кем-либо, если бы он мог понять, что на его сердечные, и огромные, как грудные мыщцы, чувства ответили тем же. Лишь человеческая гордость, как стылая вода в глотке, не давала это сказать. -Признаться, я такого от тебя не ожидал, - наконец, сказал Аято, избегая смотреть в глаза. - Я от себя тоже, странно, ха-ха? Как-то ужасно романтично все, и вот... у тебя лепесток сакуры в волосах, сейчас уберу. Камисато замер, закрывая глаза и чувствуя, как у него начинают - о архонты - пылать уши. И из-за кого? - Говоришь, что ты хочешь остаться со мной так долго, пока я позволяю, - медленно заговорил он, смотря на вынутый из волос лепесток в широкой ладони, - так? - Так, аники. Мы, они, слова на ветер не бросаем. Даже если ты будешь смеяться над моими чувствами, я не обижусь! В глубине души ты рад тому, что рядом всегда кто-то будет. Это невозможно. Вашего грациозного и невозмутимого комиссара смутили донельзя, как юную деревенскую деву пышным букетом цветов. Кажется, если он сейчас попытается утопиться, то снова приплывет жрица Ватацуми и со злорадным смешком вернет его в руки краснорогому они. - А еще я знаю, что у они частенько наблюдается морская болезнь. А? - Хах, это точно не про Великого Итто! Я ее храбро поборол. - Это хорошо, мой рогатый друг, - улыбнулся Камисато и положил ладонь на его грудь, с легким наслаждением пожав мышцы, - потому что ты отправляешься вместе со мной и Путешественником в Ли Юэ следующим кораблем. А потом, может быть, и в Сумеру. - Можно уже пошутить, что это будет наш не-медовый... Сумеру?! Вот и правду говорят в далекой снежной стране, не зли лихо, пока оно тихо - стоит тебе влюбиться по уши, кажется, почти ощутить смысл и почву под ногами... Тебя твоя любовь хочет отправить по морю черт-знает-куда! Хорошо хоть, что не в одиночку. Да, не в одиночку, подумал Итто, вдруг ощутив волну кисло-сладкого восторга и от души боднул Камисато его свежую прическу.